4.
Мы заходим в следующую комнату. Полки с книгами, напольные цветы, теннисный стол и несколько висящих телевизоров. Наученная «Горьким опытом» я сразу поняла в чем суть данного испытания. Кто-то из близких будет оставлять нам послания. И я очень надеюсь, что моя мамочка не объявится.
Сев на стул между Дашей и ещё какой-то девочкой чье имя я не знаю, мы начали слушать лысого.
- Мы в комнате досуга, за хорошую работу заслужили передачку с воли. - Так и знала. - Мила Грац, подходите пожалуйста к столу. - Мила первая, а это гарантия того, что она разгромит всё, что будет видеть.
Дядя заносит коробку и включается видео. Не успев даже начать слушать послание, Мила сломала телек, как и я говорила. В её глазах была боль. Барби, заметив армейский ремень, начала реветь, не знаю из-за него или потому что ей жалко Грац, но а я ничего не чувствовала, не боли, не обиды, не жалости.
- Алина Буслаева.
Выходит крупная девоченка. Ей заносят коробку, открыв её, я даже не поняла, что там лежит. Но тут включается видео и я слышу голос пожилой дамы. Вслушиваясь в голос родного человека, Алина начинает плакать, очень сильно плакать. Вот тогда мне было реально грустно смотреть на нее. Оелана и Ди были первыми, кто к ней подошел с поддержкой, и я была не исключением. Потянув Поцелуеву за собой, я пошла обнимать Буслаеву, что ревёт на взрыв в плечо Барби.
Успокоив плачущую девчонку, мы сели обратно на свои места, но мои посиделки быстро закончились.
- Ярослава Ласнецова. - проговаривает мое имя и фамилию лысый, и мне становится страшно. Не хочу слышать этот ненавистный голос, принадлежавший моей так называемой матери. Вносят мою коробку и ставят на стол. Я, полная неуверенности данного испытания, подхожу к столу и открываю её, в надежде, что моя мать в очередной раз ублажает очередного мужлана и она не приняла участие в этом. Осмотрев содержимое коробки, из моих глаз начинают идти слезы, что я очень не люблю. Ремень. Этим ремнемю очередной мамочкин клиент привязал меня к батареи и избил до полусмерти. Ногами, руками, предметами, которые были в комнате. На сколько я знаю, он был тот ещё больной ублюдок, его заводили крики и слезы. И моя мать, что бы у того встал, взяла двойную оплату, и позволила тому издевается надо мной порядком получаса. Она не раз пыталась подложить маленькую меня под мужика, чтобы словить двойной куш. Рассматривая травмирующую вещь в своих руках, я начинаю плакать, что опять же просто ненавижу. Ненавижу сочувствующие взгляды в свою сторону, потому что жалость посторонних мне нахер не нужна. Ненавижу слушать бессмысленные слова сожаления в свой адрес. Ненавижу быть слабой при других людях. Погружаясь в детские воспоминания с головой, наконец слышу ту, что пожелала бы никогда не слышать, ту, что испортила мне детство и жизнь в целом, ту, что я ненавижу больше всех в этом мире.
- Я ненавижу тебя и мне тошно от осознания того, что я порадила на этот свет такое чудовище. Ты худшее мое решение и главная ошибка жизни. Ты забрала у меня мать, ты убила её и я надеюсь, что ты и сама скоро сдохнешь, такой же мучительной смертью как и она. Убийца! - всё, это предел. Я начинаю рыдать ещё больше. Нет, не о того, что она сказала, что я ошибка, и не от того, что она желает мне смерти, а потому что она затронула тему, которую нельзя затрагивать. От жутких воспоминаний холод и дрожь проходит по всему телу. Я чувствую, что вот вот взорвусь окончательно. Опустив глаза в пол, стараюсь как можно быстрее выйти из этого, что бы никто не видел меня такой слабой и уязвимой, какой я сейчас являюсь. Забежав в какую-то из комнат, я стараюсь успакоится, но у меня не получается. Закрываю глаза и уши, тем самым отдалившись от реального мира, поджимаю ноги под себя и утыкаюсь носом в них, я пытаюсь привести дыхание в норму, но у меня опять же ничего не получается. Сильные всхлипы, доносящиеся эхом, слышно во всей комнате, и надеюсь, что только здесь. Как тут, я чувствую на своих плечах руки. Длинные пальцы выводят узоры на них, тем самым помогая мне нормально вздохнуть и почувствовать уходящий стресс.
- Всё, давай успокаивайся - говорит мне человек, в чьём голосе я узнала Дашу. Подняв заплаканные глаза на девушку, я вижу сожаление. Опять же, ненавижу это, но от нее это выглядит совсем по другому. Поджатые губы, вытянутое лицо и большие глаза, в которых можно увидеть все эмоции, не перенаправляя их в мимику и движения. Не зря говорят, глаза - зеркало души. Она сидит на одном колене, держа меня за плечи и безмолвно обнимает. Слов тут и не надо, достаточно этого, хоть и не значительного, но приятного жеста.
Дыхание постепенно приходило в норму, напряжённые тело расслабилось под массажными движениями длинных пальцев блондинки. Немного отстарняясь от девушки смотрю ей в глаза, та поглядывает на меня слегка устало.
- Полегчало? - спрашивает она заглядывая мне в глаза.
Я молча киваю, потому что не хочу, что бы она слушала мой подавленный голос. Или потому что сама не хочу его слышать. Даже не знаю сколько мы так просидели, но как только вышли, заметили, что испытание уже закончилось. Неужели я столько времени была в истерике? Стол перевернут, половина девчонок сидят зареванные. Барби и Карина, видя нас, сразу подбегают и обнимают меня. Ди, которая гладит меня по волосам, говорит мне слова поддержки, утыкаюсь мне в плечо и я снова хочу плакать. Только вот проблема в том, что мне не удаётся это сделать, так как в комнату снова залетает спецназ и заламывает нам руки, тем самым видя нас на следующее испытание.