Пожиратель
-В нашем лесу водится дикий зверь,- произнёс художник по имени Каннингэм по дороге на станцию. Это была его единственная реплика за весь путь, но поскольку Ван Чил болтал без остановки, молчаливая сдержанность его спутника как-то не бросалась в глаза.
-Какая-нибудь шальная лиса, да пара-другая ласок, ничего более хищного в этих местах не водится, - сказал Ван Чил.
Художник промолчал.
-Что вы имели в виду, когда сказали про дикого зверя?- спросил Ван Чил уже на плотформе.
-Ничего... Так, разыгралось воображение... А вот и мой поезд.
В тот же день после обеда Ван Чил отправился на прогулку через принадлежащий ему лес. То, что у него в кабинете стояло чучело выпи и он знал названия многих растений, давало его тетушке основания называть племянника великим натуралистом. И если это было явным преувеличением, то ходоком он мог считаться действительно отменным. У него вошло в привычку запоминать всё, что он видит во время прогулок, не столько для того, чтобы обогатить современную науку, сколько для того, чтобы иметь потом тему для разговора. Как только распускались первые колокольчики, он тут же всем об этом сообщал. Слушатели понимали, что в это время года в цветении колокольчиков нет ничего необычного, но им всё было приятно, что Ван Чил поделился с ними новостью.
Но то, что увидел Ван Чил в тот день, выходило далеко за рамки привычного.
На большом гладком камне, нависавшем над глубоким прудом у опушки дубравы, нежился на солнце паренек лет шестнадцати. Его светло-карие глаза с почти звериным блеском следили за Ван Чилом с ленивой настороженнрстью. Встреча оказалась настолько неожиданной, что Ван Чила охватило совершенно незнаеомое ощущение - он задумался, прежде чем что-то сказать.
Откуда, чёрт возьми, мог здесь взяться этот диковатый с виду подросток? У жёны мельника пару месяцев назад пропал ребенок, все думали, что он упал в воду и его затянуло в водосброс мельницы, но только он был совсем ещё малышом.
-Что ты здесь делаешь? - строго спросил Ван Чил незнакомца.
-Не видите, загораю, - ответил тот.
-Где ты живёшь?
-Здесь, в лесу.
-Как же это можно - жить в лесу?
-Здесь очень хороший лес, - сказал парень с ноткой снисходительности в голосе.
-Где же ты спишь по ночам?
-Я по ночам не сплю. По ночам я занят.
Ван Чил не в состоянии был что-либо понять. И это начало раздражать его.
-А что ты ешь?
-Мясо, - слово было произнесено с таким смаком, словно он чувствавал на языке его вкус.
-Мясо? Какое мясо?
-Разное. Кролики, дичь, зайцы, куры, иногда овцы. Дети, когда могу добыть. По ночам они обычно сидят дома, а я охочусь в основном ночью. Я не ел детского мяса уже месяца два.
Пропустив мимо ушей совершенно нелепую последнюю фразу, Ван Чил решил добиться от парня признания в браконьерстве.
-По одежке ли ты протягиваешь ножки, когда заявляешь, что ловишь зайцев? (Если учесть полную наготу мальчика,поговорка прозвучала по-дурацки). На наших холмах зайца поймать очень трудно.
-По ночам я охочусь на четвереньках, -загадачно ответил подросток.
-Ты хочешь сказать, что охотишься с собакой? -осторожно спросил Ван Чил.
Парень перекатился на спину и расхохотался странным низким смехом, похожим на гогот и рычание одновременно.
-Не думаю, чтобы какой-нибудь собаке пришлось по душе моё общество... Особенно ночью.
В странных глазах и странных речах парня Ван Чил уловил что-то жуткое.
-Я не могу позволить тебе остваться в этом лесу, - сказал он, напуская на себя ещё большую суровость.
-А по-моему, вам же лучше, если я буду жить сдесь, а не у вас дома.
Мысль, что этот голый дикарь может ворваться в резмеренный распорядок его дома, очень не понравилась Ван Чилу.
-Если не уйдешь сам, мне придётся тебя заставить, -сказал он.
Парень вдруг исчез в воде и буквально через секунду его блестящее тело оказалось прямо у того места, где стоял Ван Чил. Для водяной крысы это стремительное движение было бы совершенно естественным, но такие повадки у мальчишки испугали Ван Чила. Он невольно попятился, поскользнусля и съехал по траве отлогого бережка к самой воде. Хищные глаза оказались при этом почти вровень с его глазами. Инстинктивно Ван Чил поднял руку. Парень снова рассмеялся, но теперь в смехе преобладало рычание. Потом он с той же молниеносной быстротой выскочил на берег и скрылся в зарослях.
-До чего же странное дикое животное! -воскликнул Ван Чил, когда немного пришёл в себя. И тут он вспомнил слова Каннинигэма:"В вашем лесу водится дикий зверь".
Медленно бредя домой, Ван Чил перебирал в памяти все местные события последнего времени, которые могли иметь какую-то связь с появлением в округе юного дикаря.
Дичи в лесу стало заметно меньше, с окрестных ферм пропадали куры и даже овцы, зайцы встречались всё реже и реже. Неужели парень действительно охотится в округе с каким-нибудь учёным псом? Он же сказал, что по ночам охотится на четвереньках... Хотя сам потом намекнул, что собаке не понравилось бы его компания и особенно - ночью... Всё это было совершенно не понятно. И тут, продолжая размышлять о разных странных происшествиях, он вдруг остановился как вкопанный.
Ребёнок с мельницы, исчезнувший два месяца назад.
Предполагалось, что он попал в водосброс и был унесен стремительным течением, но мать малыша настаивала, что слышала его крик со стороны холмов.
Слова парня о детском мясе, съеденном два месяца назад, не шли теперь из головы Ван Чила. Даже в шутку не следовало бы говорить такие жуткие вещи.
Большой любитель поболтать, Ван Чил не имел, однако, желания распространяться о встрече в лесу. Будучи главой совета местной приходской церкви и третейским судьей во многих мелких конфликтах, он не мог давать приют на своей земле столь тёмной личности. Он даже не исключал вероятности того, что фермеры предъявят счёт за понесенный ущерб именно ему - Ван Чилу.
За ужином в тот вечер он был необычайно молчалив.
-Ты что, язык проглотил? -поинтересовалась тетушка- Можно подумать тебя волк напугал.
Ван Чилу не было знакомо это старое выражение, но в одном можно не сомневаться - повсречайся ему в лесу волк, он бы сейчас взахлеб рассказывал ою этом.
Наутро тягостное чувство Ван Чила, вызванное вчерашней встречей в лесу, не рассеялось, и он решил съездить в город, чтобы рассказать Каннингэма. Как только Ван Чил принял это решение, доброе расположение духа вернулось к нему. Насвистывая, он вошёл в гостиную, чтобы выкурить традиционную утреннюю сигарету.
Открыв дверь, Ван Чил оторопел. На оттоманке грациозно возлежал парень из леса.
-Как ты смел проникнуть сюда? - спросил Ван Чил, задохнувшись от злости.
-Вы мне сами сказали, что я не могу оставаться в лесу,- спокойно ответил все так же совершенно голый юнец.
-Да, но никто не звал тебя сюда. Представь, что будет, если тебя увидит моя тетушка?
Предвидя эту катастрофу, Ван Чил постарался прикрыть незванного гостя развернутым номером "Морниг пост". И вовремя, потому что в комнату вошла тётя.
-Это бедный мальчуган, который потерялся и... это, потерял память. Он не знает ни кто он, ни откуда,- поспешно начал Ван Чил, поглядывая с беспокойством на беспризорника, не ляпнет ли тот чего-нибудь некстати.
Мисс Ван Чил была заинтригованна.
-Быть может, у него на нижнем белье есть метки? - предположила она.
-Кажется, бельё он тоже потерял,- сказал Ван Чил, придерживая газету, чтобы она не съехала на пол.
Голый, бездомный мальчишка вызвал в мисс Ван Чил примерно те же чувства, такие мог вызвать больной щенок или бродячий котёнок.
-Мы должны сделать для него всё, что в наших силах,- решительно сказала она. Тут же в ближайший магазин была отправлена записка, откуда с посыльным вскоре была доставлена одежда. Одетый, умный и причесанный, парень все равно казался Ван Чилу зловещим, но тетушка нашла его "миленьким"
-Надо дать ему какое-нибудь имя, пока мы не узнаем настоящее,- сказала она. - Давай назовём его Габриэль Эрнест. По-моему, очень подходящее.
Ван Чил безропотно согласился, хотя не был уверен, что это замечательное имя подходит парню. Его настроение нимало не улучшилось, когда он заметил, что с появлением мальчишки их старый верный спаниель немедленно бежал из дома и теперь прятался где-то на задворках сада, подвывая и поскуливая. Канарейка, щвонкая певунья, весёлая, как некогда сам Ван Чил, только испуганно попискивала. После этого его желание как можно скорее увидеться с Каннингэмом только окрепло.
Каннингэм разговорился не сразу.
-Моя матушка умерла от болезни мозга,-объяснил он,- и вы должны понять, почему я не хочу обсуждать совершенно невероятное, что, как мне показалось, я видел.
-Но что же вы видели? - настаивал Ван Чил...
-Мне показалось, что я видел нечто столь невообразимое, что ни один человек, находящийся в здравом уме, не мог бы на секунду поверить, что это действительно произошло.
Видите ли, позавчера вечером я стоял у калитки вашего сада, за живой изгородью, и наблюдал, как заходит солнце и сгушаются сумерки. Вдруг я увидел совершенно голого подростка. Я тогда пподумал, что это, наверное, купальщик с соседнего пруда. Он тоже стоял и пристально смотрел на закат солнца. На склоне холма он был мне виден очень отчетливо. Его поза была выразительная, как у фавна или язычника, и у меня сразу возникло желание предложить ему позировать мне. Я уже был готов его окликнуть. Но в этот момент солнце полностью скрылось за горизонтом, оранжевые и розовые тона пропали, все вокруг стало холодным и серым. И тут произошла невероятная вещь - мальчик исчез.
-Что?! Он растворился в воздухе? - взволнованно спросил Ван Чил.
-Нет, и это самое ужасное, - сказал художник,- На склоне, где только что стоял парень, я увидел большого волка с ощеренной пастью и злобно горящими глазами. Вы можете подумать, что я...
Но Ван Чил уже думал только об одном. Он во весь дух помчался на вокзал. Мысль послать телеграмму: "Габриэль-Эрнест - оборотень" он отбросил. Тетушка подумает, что он прислал ей нелепую шифровку, забыв дать к ней код. Оставалась единственная надежда - добраться до дома до захода солнца. Такси, которое он нанял уже на своей станции, еле тащилось по узкой сельской дороге. Когда Ван Чил наконец ворвался в дом, тетушка убирала со стола остатки джемов и пирижных.
-Где Габриэль-Эрнест? - заорал он с порога.
-Пошел провожать младшего сына Туров,- сказала тётя.- Уже поздно, и я решила, что небезопасно отправлять его домой одного. Красивый закат, правда?
Всё внимание Ван Чила было приковано к пламеняющей западной стороне неба, но он ни на секунду не задержался в доме. Со скоростью, на каторую он едва ли был способен когда-либо в жизни, Ван Чил бросился бежать по узкой тропе в сторону дома Тупов. С одной стороны тропинка проходила вдоль бурного потока мельничнего водосброса, с другой возвышался крутой склон холма. Узкий краешек ослепительно красного солнца всё ещё виднелся над линией горизонта, и уже за следующим поворотом Ван Чил надеялся увидеть тех, кого преследовал. Но тут в одночасье краски заката полностью померкли и воцарилась сумеречная серость. Услышав полный смертельного страха крик, Ван Чил остановился...
Никто больше не видел ни ребёнка, ни Габриэля-Эрнеста. Его наспех сброшенную одежду нашли на тропинке, и было решено, что когда ребёнок свалился в воду, парень разделся и бросился за ним в тщетной попытке спасти его. Сам Ван Чил и несколько рабочих окозавщихся поблизости, сообщили полиции, что слышали громкий детский крик, донесшийся примерно из того места, где потом нашли одежду... Миссис Туп, у которой было ещё одиннадцать детей, оправилась от горя скоро, а вот мисс Ван Чил искренне оплакивала своего приемыша. По её инициативе на стене местной церкви была укреплена медная доска с надписью: "Габриэлю-Эрнесту, неизвестному юноше, отдавшему жизнь во имя спасения ближнего"