Тараканы
Как-то раз отправили нас с женой в командировку, и не куда-нибудь, а в Африку. Нам не впервой было отправляться в какие-то отдаленные уголки Мира, ведь сами были виноваты, когда выбирали профессию энтомологов. Поэтому мы нисколько не удивились, когда нам поручили отыскать муравьев Сиафу и привезти их в Москву для того, чтобы поподробнее их изучить.
Поездка и подготовка к ней были запланированы почти за год ранее. И ведь не зря. Полгода заняла подготовка всех документов и разрешений; несколько месяцев мы бегали и тратили уйму денег на все вакцинации, на случай того, если нас, не дай Бог, укусит муха Цеце. Все это было очень нудно и мучительно, но я и Карина знали о том, что потом все наши труды и мучения возместятся.
И вот наступил тот момент, когда стюардесса уже рассказала нам обо всех правилах безопасности и самолет поднялся в воздух. Полет, казалось, тянулся целую вечность. Было очень душно, а места с Кариной у нас попались не соседние, и всю дорогу рядом со мной сидел какой-то мужик, который пару разу раз пытался положить мне голову на плечо.
Наконец, самолет приземлился. В аэропорту нас встретил человек из гостиницы, в которой мы должны были остановится. Когда я узнал, что мы будем жить в жалком подобии отеля, я сначала испугался. Ведь это все-таки Африка, а не какие-то там Мальдивы и Багамы. Но, как оказалось, у нас была не такая уж и ужасная гостиница, хоть и обычный двухкомнатный номер со всеми удобствами. Все действительно было не так плохо, как могло быть.
Наша командировка должна была продлиться около двух месяцев, но нам сказали, что если мы найдем редкие экземпляры муравьев Сиафу, то сможем отправиться в Москву раньше.
Как я и предполагал, командировка оказалась очень утомительной. Сначала у нас с Кариной была недельная акклиматизация, потом нам ежедневно приходилось вставать в шесть утра, чтобы собрать все свои снаряжения, а потом отправиться на завтрак в столовую, которая, кстати говоря, находилась совершенно в другом корпусе и постоянно была забита посетителями. После завтрака мы отправлялись со своей группой в непролазные джунгли, и были там до тех пор, пока солнце не начинало садится, а садилось оно, примерно, часов в восемь.
Наша группа, в основном, состояла из биологов различных специализаций, но и были среди нас обычные туристы. Энтомолог, по мимо меня и Карины, в группе был всего один. Звали его Михаил Петрович.
Он был мужчиной прикладного возраста, но по нему этого даже не было заметно. Михаил Петрович, однажды, сказал мне о том, что насекомые — те же люди. У них тоже есть своя семья и они беспокоятся о ней. Если кто-то разрушит их семью или дом, они могут начать мстить, и неважно кто совершил это злодеяние: насекомое, животное или же человек.
Михаила Петровича отправили в Африку для того, чтобы он изучал здесь скорпионов, которых нельзя вывозить из страны ни под каким предлогом. Поэтому ему дали больше времени на командировку, чем мне и Карине.
С самого первого дня в джунглях Африки мы с женой начали разыскивать муравьев нужного нам вида. Руководитель нашей группы сказал, что муравьев Сиафу встретить гораздо легче, чем других, поэтому он был удивлен, что мы не встретили их в первый же день.
И вот, когда шла предпоследняя неделя нашей командировки, нам удалось отыскать Сиафу. Они были похожи на обычных красных муравьев, только крупнее, но у них было одно главное отличие — Сиафу были слепыми. Только их "солдаты" обладали зрением, но они так же и имели крупные челюсти, которыми могли прогрызть насквозь кость человека или животного. Мы собрали двадцать муравье (даже специально пересчитали, чтобы потом знать, сколько муравьев пропадет, если это случится) и через пару дней отправились обратно в Москву.
Муравьи Сиафу — один из самых опасных видов. В Африке они уничтожали целые поселения, съедая все на своем пути. Я помнил, какие ужасы нам рассказывали в институте о том, что Сиафу могли незаметно пробираться в черепную коробку и откладывать там яйца, а потом прогрызать себе путь наружу. А когда им это удавалось, они выползали из головы человека, при этом жаля мозг, и у пострадавшего отказывались работать все конечности, а через несколько минут он погибал.
В Москве мы в первый же день отдали насекомых в лабораторию для подробного изучения, а сами с женой взяли короткий отпуск. Уж слишком выматывающей оказалась поездка.
Однажды утром я проснулся и почувствовал, что у меня чешется голова, причем сильно. Я испугался, что у меня завелись вши и сразу же отправился к доктору, но он ничего не обнаружил. Голова зудела без остановки, я даже спать не мог. Хотелось чесаться и чесаться. Было очень противно и неприятно.
Карина сказала мне пройтись по врачам, вдруг они что-нибудь бы нашли. Но все оказалось безрезультатно. Ни я, ни Карина, ни врачи не могли понять, что со мной. Я боялся, что подцепил какую-то кожную болезнь в этой треклятой Африке.
Все это длилось очень долгое время. Больше трех месяцев у меня был невыносимый зуд головы. Мне было страшно, очень страшно. Я хотел избавится от всего этого, но что я мог поделать, не зная, что со мной.
Каким-то утром я проснулся и понял, что голова не зудит. Я уже было обрадовался и захотел встать с кровати, чтобы позвонить Карине и сообщить о радостной новости, но... я не мог пошевелиться. Все мое тело как будто парализовало. Я не мог пошевелить даже пальцем. Страх охватил меня. А потом я вспомнил пары в институте и слова Михаила Петровича. "Насекомые готовы мстить за разрушенное жилище или семью", "Сиафу прогрызают себе путь на поверхность"...
"Нет, этого не может быть, — думал я. — Так не должно быть".
Но это произошло и я не знал что делать. Вся жизнь пролетела перед глазами. Слезы бежали по щекам, а потом острая боль пронзила мое тело и...
***
— Необычный и трагичный случай произошел в Москве, — говорила девушка, смотря в камеру. — Тридцатилетний энтомолог, Рулев Борис Викторович, был обнаружен в своей квартире с дырой в голове и ползающими, рядом с ним, муравьями. Как сообщают следователи, Борис Викторович ездил в Африку для изучения опасного вида муравьев, один из который забрался в черепную коробку мужчины и отложил там яйца. Ведется расследование...