3
Лалиса долгое время тихо сидела на полу. Она чувствовала каждый удар своего сердца и каждое движение своей груди, когда она дышала. Каждая ее частичка болела от воспоминаний, они просто не хотели уходить.
— Могу ли я их выключить? — спросила она, переводя взгляд на парня рядом.
— Что выключить?
— Мои эмоции. Так чтобы мне больше не нужно было чувствовать боль. — сказала Лиса тихим голосом.
— Твои эмоции? Все твое существо подпитывается эмоциями. Они мешают нам двигаться дальше. Нет. Ты не можешь их выключить. Жизнь не так проста. — ответил парень.
— Мы мертвы. У нас нет простых жизней с самого начала, так почему… — прошипела Лиса. Внезапно ее охватило раздражение. Она отказывалась смириться со своей судьбой. — Мы. Мертвы. Мы мертвы. Мы не можем быть мертвы!
Лалиса поднялась на ноги и отошла на несколько шагов от парня, прежде чем повернулась обратно, проведя рукой по волосам.
— Я не могу быть мертвой. Это невозможно. Ничего из этого невозможно. Это не реально. Этого не может быть.
— Лалиса, тебе нужно успокоиться. — сказал парень и подошел к ней, обнимая.
Она пристально смотрела в глубину глаз парня, а ее имя, произнесенное им, эхом отдавалось в голове. Оно звучало как мелодия, прекрасная мелодия, которую она слышала так много раз. Ни в этой жизни, ни в прошлой, а во сне. Она вспомнила, как его мягкий голос несколько раз произносил ее имя.
— Чонгук. Я действительно мертва?
— Ты действительно мертва, Лалиса. — ответил Чон. — И это нормально. Я тоже мертв.
— Но я не должна быть мертва. — Лиса больше не могла сдерживать слезы, и они обжигали ее холодную кожу, стекая по щекам. — Я не должна быть мертва. У меня вся жизнь впереди.
Лалиса вырвалась из рук Гука и подошла к одному из окон в гостиной. Ей хотелось прижать руку к холодной поверхности, но вместо этого она просто уставилась на нее. Она не была уверена, что на самом деле произойдет, если она попытается прижать руку к окну. Почувствует ли она холод на своей коже или ее рука просто пройдет прямо через окно? Она не была уверена, что хочет это выяснять, особенно если это была более поздняя альтернатива.
На этот раз ей было достаточно просто посмотреть в окно. Она была удовлетворена видом сада перед ней. Однако за эти годы сад немного изменился, что заставило Манобан задуматься, что еще изменилось. Правда ли, что она умерла десять лет назад.
Какие войны велись? Какие политические конфликты потрясли мир? Леонардо Ди Каприо уже получил «Оскар»?
Лалиса обернулась вокруг того места, где стояла у окна, и уставилась на Чонгука, который теперь небрежно сидел на диване. Она медленно подошла к тому месту, где сидел парень, и позволила своему взгляду блуждать между ним и диваном.
— Гук, если я сяду, — заговорила Лалиса. — Смогу ли я на самом деле сидеть, или я просто провалюсь сквозь землю? Как все это работает?
— Ну, я был бы не против увидеть, как ты провалишься. Однако тебе не следует слишком беспокоиться о таких вещах. Не тогда, когда речь идет о таком большом предмете, как диван. — Чон сказал, не отрывая глаз от того, на что он смотрел, Лалиса не могла понять, что это было.
Очень осторожно Лалиса села на диван, совершенно уверенная, что в любую секунду может упасть на пол, но вместо этого она удобно устроилась на подушках. Вздох облегчения сорвался с губ Лисы, когда она откинула голову назад и уставилась в белый потолок.
— Однажды тебе придется рассказать мне обо всем. — сказала девушка, не отрывая глаз от потолка.
— Рассказать тебе что? — ответил Гук.
— Всё. Убийства, сон, призраки. Всё, что касается тебя.
— Я расскажу тебе об убийствах, сне и обо всем, что связано с призраками. Но я ничего не расскажу тебе о себе.
— Разве ты не получил записку о вечной смерти? — сказала Лалиса и перевела взгляд на Чонгука. — Мне может не понравился тот факт, что я мертва. Но ты должен принять тот факт, что мы проведем вечность, застряв в этом доме.
— О, я принял это много лет назад, милая. Но это не обязательно будет означать, что мне это нравится. — сказал Чон и снова посмотрел на девушку.
Лалиса разочарованно вздохнула и снова перевела взгляд на потолок. Она чувствовала, как эмоции проносятся по ее телу. Одна ее часть была спокойна, это во многом напоминало ей саму себя, но другая ее часть состояла из эмоций, которые были более непохожи на нее, особенно в той степени, в какой она их чувствовала. Гнев, раздражение, разочарование боролись внутри нее за господство. Они были подобны урагану в ее разуме, сердце и душе, если, конечно, у нее что-то из этого осталось.