Mr. Ettinger/ Мистер Эттингер [16+]

- Итак, Хеннинг, сразу предупреждаю, что наш разговор будет записан на диктофон. Начнём. - пытаюсь сдерживать себя, чтобы не начать ковырять кожу возле ногтей, которая не успела зажить от последнего разговора. - "Сегодня одиннадцатое августа 16:23, со мной рядом Хеннинг Леманн и его родители"...Ну что ж, мистер Леманн, как ваше самочувствие? Оцените его по десятибалльной шкале?
- Пять.
- Вы принимаете препараты, которые я прописал?
- Да...
- Вчера вас нашли в лесу. Вы были напуганы, измучены. Что вы видели?
- Нет, нет, нет, - в горле застрял ком от страха, а мои руки обхватил холодный воздух, стоящий в комнате, из-за чего пальцы превратились в льдинки. - если я расскажу, то меня запрут в больнице.
- Вы можете мне довериться, поверьте. - мужчина стал быстро писать в блокноте, теряя ручку на ходу.
- Верить вам...все равно что верить Дьяволу. Обман. - боковым зрением видел, как Альма нервно держала носовой платок у рта, смотря в мою сторону, наверное, печальными глазами.

После одночасовой терапии меня отправили домой. В шумном рычание двигателя я проезжал кварталы, переулки. Водитель крепко вцепился в руль и нажимал на газ. Лужи забрызгали окно так, что дворники не могли смыть грязь. Веки становились ужасно тяжелыми, а глаза уже не могли видеть мир. Тихо и мирно, без напутствующей музыки в наушниках я заснул, но не надолго.

Водитель резко остановил машину, издав громкий звук тормозящих шин. Старый автомобиль затарахтел, как сам мужчина, который попросил заплатить за проезд. На улице было сыро, моросящий дождь падал на плечи оставляя большие следы. Больше не осталось надежды, что этот город самый мирный на земле, когда я увидел снова заходящую в дома полицию. Но на этот раз они проверяли улицу напротив, именно там, где живет одинокий мистер Гокк.

Поднявшись в спальню, я взял бинокль, что лежал на подоконнике и наблюдал. Картина была расплывчатой, но все равно можно было разглядеть гостиную. Кресла бежевого цвета стояли у журнального столика, в полумраке виднелись засохшие синие цветы, маленький, в полоску диван располагался у стены. На нем же сидел мистер Гокк, а рядом его всеми любимая племянница Эми. Рыжеволосая девочка испуганно смотрела в пол, пока дядя убирал волосы с её лица. Наблюдая за происходящим я не мог пошевелиться, мне хотелось закричать копом, что он там делает, но я словно разучился говорить. А тем временем мужчина стал трогать костлявыми пальцами бледную ногу, поднимаясь до юбки. Его рука уже начала исчезать под тканью, как вдруг в дом ворвалась полиция, после долгих требований открыть дверь. Сотрудники вывели мистера Гокка на улицу, а я выбежав из дома направился в сторону кафе, в непонимании, испуге, и отвращении всего живого. Проходя мимо, я увидел на асфальте фотографию, на которой изображена Эми. Вот чье фото он гладил, тихо копаясь в саду.

   В голове до сих пор очертания девочки. Как она выходит из полумрака, и боится любой помощи полицейского. Немного заторможенная, напуганная, словно маленький волчонок. Это было ни только извращение, но и предательство. Самое мерзкое, на которое может пойти человек, и этому нет прощения. На что он ещё способен, что твориться в мыслях старого садовника, когда уже скопился народ у его дома? Люди, как стадо упёртых баранов идут к месту преступления, перешёптываются, толкаются, но идут. Теперь... я окончательно уверен, что у каждого в этом городе есть своя извращённая тайна. У меня, например, то же есть секрет. Я - наблюдатель. И делаю это часто. Даже сейчас, когда иду в кафе, пристально смотрю на девушек, которые идут на другой стороне дороги.
- Привет, - тихими шагами ко мне подошёл Клаус. - ты видел это... мистера Гокка?
- Да, а что?
- Пойдём куда-нибудь, там все расскажу.

Мужчина направился в сторону маленького кофе, а следом поплёлся я. Дойдя до встречающего знака "Добро пожаловать", который качался на железных прутьях, мы зашли внутрь. Огромное количество разных запахов поражали мое обоняние. Слева пахло жареной курицей, наверное, она ещё с хрустящей корочкой, справа пшеничным пивом, и ещё много других, от которых урчит в животе.

- Хеннинг, мы с мамой вчера поговорили, вообщем, э-э, мы решили, что этот город не самое лучшее место...чтобы жить с ребёнком.
- Шутишь? Опять переезд. Просто признайся, что это из-за твоей работы!
- Сам взгляни. Кругом творится черт знает что, и ты хочешь остаться? - мужчина указал рукой на окно, и чуть не уронил стакан с пивом.
- Впервые меня приняли, как нормального человека. В школе не оскорбляют за спиной, нет никаких драк с высокомерными засранцеми, из-за которых меня отправляют к психологу и отстраняют от занятий! Здесь я живу.
- А ты подумал о нас, о своих родителях? Когда ты только переступаешь порог дома или задерживаешься на улице, как мы переживаем, Хеннинг.

Даже не знал, что говорить. Меня переполняли эмоции, но я сдерживал их. Хотелось кричать, разбросать посуду, или просто обнять Клауса, не знаю почему. Наверное, я впервые смог понять, что обо не хоть кто-то заботиться. Что у меня и вправду есть родители.

  Под чистым, вечерним небом, сквозь пустые, тихие улицы пронеслись наши шаги. Глухой топот приближался к нашему дому через густой туман. Все ближе, ближе.

- Где вы были? - возразила громко Альма.
- Случилось что-то важное? - Клаус начал снимать чёрные ботинки.
- Приезжала полиция. Они собирают знакомых Моники, говорят, что нашли какие-то белые часы на поляне. Хотят допросить.