9
Ты чувствуешь, как тебя крепко держат за обе руки и тянут по холодной земле. Удар был несильный, потому что ты отключилась всего на несколько минут, но затылок болит неимоверно, а к горлу подступает тошнота. Ты чувствуешь, как крепко сжимают кожу на запястьях, отчего ощущается жжение. В голове сразу мысли о Юнги, о Джине и о том, что ждет дальше. Ты медленно разлепляешь глаза, перед которыми все расплывается, а все звуки доносятся словно сквозь толщу воды. Яркие пятна от факелов, темные силуэты людей заставляют и без того помутневшее сознание сходить с ума. Перед глазами все перевернуто из-за твоего положения. Ты все стараешься сфокусировать взгляд, привести себя в чувства. Наконец более отчетливо слышишь голоса и понимаешь, что это кричит Юнги, который все зовет тебя, сыпет проклятия в сторону Хосока и пытается высвободиться из цепкой хватки. Его бьют несколько раз в живот и по челюсти, чтобы утихомирить, но он не сдается.
— Я в порядке, Юнги, — хрипишь, тяжело сглатывая, и стараешься поднять голову. Становится страшно от неизвестности. От того, что сейчас кто-то из вас умрет. Или, может, Джин уже мертв? Мин видит твое движение, слышит тихий хрип и наконец успокаивается, идя дальше к ангару, постоянно спотыкаясь от сильных толчков в спину.
Тебя резко поднимают на ноги, как только понимают, что ты в сознании, и так же толкают в спину перед собой, наставляя оружие. Голова от резких движений еще больше болит, хочется упасть на колени и глубоко вдохнуть. Тебя первую толкают в ангар, сразу за тобой и Юнги. В нос сразу ударяет металлический запах, а на коже ощущается прохлада. Внутри приглушенный свет и построено полно разных помещений. Ты оглядываешься на друга, лицо и одежда которого было в крови. Его толкают в плечо, чтобы двигался быстрее. Ты видишь около некоторых из дверей старые тележки, на которых полно следов от крови, и сглатываешь. Прямо перед вами расслабленно идет Хосок, даже не оборачиваясь. Он останавливается у одной из дверей и резко распахивает ее, проходя вперед. Вас с Юнги прижимают к холодной грязной стене и заводят руки за спины. Ты смотришь в глаза друга, чувствуя каждой клеточкой тела его страх. Такой липкий, оседающий толстым слоем, который ничем не соскрести. Мин облизывает пересохшие губы, пытаясь взглядом сказать, что все в порядке, бояться нечего. Однако он врет не только тебе, но и себе самому. Вы без оружия, вас только двое против почти сотни людей. И вы уже беспомощны. Юнги хочется рассмеяться. Он не верит, что так быстро потеряет своего лучшего друга и подругу. Не верит, что вас так просто поймали. Это похоже на какую-то глупость, на шутку. Так же не должно было случиться. Прочные веревки обтягивают запястья и сильно сдавливают до покраснения. Тебя хватают за воротник кофты и толкают в открытую дверь прямо за Юнги.
То, что ты видишь перед собой, заставляет ужаснуться. Ты плотно закрываешь глаза, чуть не повалившись с ног. Тошнота становится слишком резкой и сильной, хочется вывернуть все внутренности наружу, а от осознания того, какое мясо ты ела вчера, становится противно от себя самой. Ты быстро моргаешь, смотря на окровавленный пол, дышишь рвано, чувствуя влагу, подступающую к глазам. Юнги словно парализует от увиденного. Он не понимает, что происходит с его организмом в эту секунду. Он только смотрит на Хосока, сидящего на стуле сбоку, закинувшего ногу на ногу, и на части чужого тела или тел перед собой. Мин резко сгибается от сильных рвотных позывов, из-за которых начинает жечь горло и болеть желудок. Ему кажется, что его сейчас вывернет наизнанку, но он стойко держится, не собираясь показывать Чону свою слабость. Но смог бы хоть один нормальный человек оставаться морально сильным после увиденного? Смог бы не сломаться в ту же секунду? Ни ты, ни Юнги никогда и подумать не могли, что кто-то может творить подобное, пусть даже в такое ужасное время, когда человеческая раса на грани вымирания. Ты отворачиваешься, не в силах нормально вдохнуть, пока Юнги кашляет громко и хрипло, чувствуя зуд по всему телу.
— Смотрите оба, — шипит Хосок, глядя из-под лба. Двое мужчин, стоявшие за вашими с Юнги спинами, тут же выполняют приказ своего хозяина. Грубо хватают за щеки и шею, фиксируя твою голову и голову друга в одном положении, из-за чего не получается даже и двинуться.
— Ебаный псих! — брыкается Мин в сторону Хосока, наплевав, что его руки связаны и он ничего не сможет сделать. Хватка на шее становится сильнее, дышать труднее.
Ты зажмуриваешь глаза, плотно стискивая губы, потому что хочется громко закричать. Ты думала, что ничего ужаснее гнилых больше не увидишь. Но ты ошибалась. Ужаснее может быть только сам человек.
— Смотри, Т/И, — вкрадчиво звучит голос, и ты ощущаешь холодное дыхание на своей щеке, словно дыхание смерти. Мерзкое, колючее.
— Только тронь ее! — тут же рычит Юнги.
— Смотри, что тебя ждет. Неужели это не лучше, чем умереть от зубов зараженных? — ты вздрагиваешь от каждого слова, желая провалиться во тьму, только бы больше его не слышать. Ты думала, что страшнее больше не будет. Но ты снова ошиблась. — Смотри, иначе выпотрошу твоего друга раньше, чем тебя. Заживо сдеру с него кожу и буду срезать куски мяса, а затем заставлю тебя сожрать его глаза! — Хосок отталкивает своего подчиненного и больно хватает тебя за волосы, крепко сжимая их в кулаке. — Интересно, будет ли он так вопить, как Сокджин?
После произнесенного имени ты резко распахиваешь глаза. Слезы тут же скатываются по щекам от осознания услышанного. Ты бы попыталась в это не верить, но это единственное логическое объяснение его исчезновению. Хосок чувствует твои слезы, которые скатились на руку, сжимающую подбородок, и ухмыляется, отпуская тебя, потому что знает, сил у тебя не хватит даже на то, чтобы моргнуть. Он машет рукой своим людям, которые тут же покидают огромное помещение, которое, наверное, было самым главным в ангаре. У Юнги чуть ли не подкашиваются ноги, когда он слышит последнюю фразу. Не может быть. Он слишком мало сделал для своего друга. Он должен был быть на его месте. Джин такого не заслуживает, как и он сам. Но мужчина уверен, что так было бы честнее.
Ты смотришь на все вокруг, как того хотел Хосок. В центре помещения стоит широкая емкость, высотою примерно в пятьдесят сантиметров. Она полностью испачкана в темной крови, которая еще полностью не засохла, а на ее дне все еще стоит густая алая лужа, отдающая сильным тошнотворным запахом, как и всё вокруг. Рядом большой стол, похожий на операционный, на котором лежало разодранное тело. Головы не было, живот вспорот, поломанные ребра, под которыми не было ни сердца, ни легких. У тебя в горле стоит давящий ком, но отвернуться уже не получается. Около стола большой ящик, в котором виднеются кости, с которых полностью было содрано мясо, рядом с ним большое железное ведро, до краев наполнено кишками, которые вываливались из общей массы, а на бетонный пол капала тягучая жидкость, почти черная. Сбоку стола небольшая медицинская тележка, на которой лежали скальпель, пила, плоскогубцы, разные ножи и некоторые инструменты, которые врачи использовали для серьезных операций, но предназначение которых Хосок теперь кардинально изменил. Напротив у стены стояло еще несколько ящиков. В одном из них было разное оружие, которое, видимо, Хосок отбирал у своих жертв и складывал все здесь. Рядом стеллаж, на котором были еще оружия разных видов, и вдруг ты замечаешь там свой арбалет. Неужели люди, созвавшие стадо и угнавшие вашу машину, — это люди Хосока? Неужели он предполагал, что вы найдете их лагерь? Неужели гнилые у деревьев это тоже их рук дело? Ты отворачиваешься, но тут же проклинаешь себя за это. У этой стены еще один стеллаж, на котором стояли банки с непонятной жидкость и человеческими глазами внутри.
Ты оборачиваешься на Юнги, пытаясь в нем найти спасение, но тот только кусает губы изнутри, не веря тому, что видит.
— Зачем ты это делаешь?.. — ты еле выдавливаешься из себя слова. Сама не знаешь, зачем это спрашиваешь, но надеешься услышать объяснение своей столь ужасной будущей смерти. — Это стадо, зараженные, привязанные к деревьям. Зачем вы...
— Едим людей? — с безумной улыбкой заканчивает Хосок, обходя вас по кругу, направляясь к стеллажу с оружием, взяв в руки мачете. — Только так мы все сможем выжить. Если будем наследовать жестокость инфицированных, то мы будем с ними наравне. Только так мы сможем существовать, — вдумчиво тянет Чон, проводя пальцами по лезвию и поворачивается к вам.
— Они мертвые, мать твою! Они ничего не чувствуют! Ни страха, ни боли! Они не понимают того, что ты им пытаешься доказать! — кричит Юнги, крепко сжимая кулаки, но с места не двигается. Сейчас бы он своей яростью не поступился бы жестокости Хосока. Мин бы сотворил с ним такое, что его извращённый мозг никогда бы не выдал. Он бы на его глазах скармливал бы его, Хосока, мясо гнилым, заставил бы чувствовать всю боль. Позволил бы ранам зажить и повторял бы до тех пор, пока он не попросит о смерти. Затем Юнги бы вырвал Хосоку глаза, которые бы стали последним трофеем в его собственной коллекции, и бросил бы тело на растерзание тем, кому он так пытался соответствовать. А голова Чона стала бы украшением для ворот его любимого лагеря. Юнги пугается своих мыслей, но ничего с этим сделать не может.
— Зато я слишком хорошо выучил их природу.
Хосок за несколько секунд оказывается возле Юнги и толкает его к емкости с кровью, нанося сильный удар по ногам, чтобы тот упал на колени. Мин не удерживается и валится вниз, подбородком сильно ударяясь о железный край. Из раны тут же течет кровь, а челюсть сводит от боли, во рту чувствуется металлический вкус из-за прикушенной губы. Юнги чувствует себя ужасно. Он не может спасти ни тебя, ни себя. Он беспомощный и жалкий. Хосок толкает тебя следом. Хочется заплакать от жуткого страха и безвыходности. Ты не ощущала этого после смерти Чонгука и Чимина до встречи с Джином и Юнги. Ты правда жалеешь, что встретила их так поздно. Ты снова ошибалась. Тебе нужны друзья, тебе нужен кто-то рядом. У вас было слишком мало времени.
— Я думал, кто-то из вас пополнит наши ряды. Вы показались очень смелыми, могли бы много добиться. Но Джин первым подвел сам себя, а следом и вы оба, — с ядом проговаривает каждое слово Чон. Если бы не туго связанные руки, ты бы попыталась на него наброситься, пусть он и явно превышает тебя в весе. Пусть бы он сразу убил тебя, но ты бы спасла Юнги. И этого тебе достаточно.
Юнги смотрит на тебя, не моргая, прекрасно понимая, что бессмысленно что-то предпринимать, потому что исход будет один. Он кивает тебе, видя, как дрожат твои губы, мол, да, я знаю, но, похоже, это действительно конец. Ты чувствуешь легкое касание его плеча о свое, снова читая эту фразу, что он рядом. Хосок медлит несколько секунд, а затем резко хватает Юнги за волосы, дергая его голову назад. Ты опускаешь глаза в кровавую лужу на дне, потому что, несмотря на весь тот ужас, который видела за последние три года, ты не готова смотреть на смерть друга. Хосок прислоняет мачете и двинувшемуся кадыку мужчины и давит медленно, проводя и пуская струю крови. Юнги дрожит от жгучей боли, медленно разрастающейся, а ты сильно зажмуриваешь глаза, готовясь услышать хрипы и звуки крови, быстро стекающей из горла, а затем звук повалившегося тела. Чон снова подносит мачете, чтобы наконец сделать глубокий порез, ведь ему незачем растягивать этот процесс. Но так и замирает, услышав звуки стрельбы снаружи, громкие крики и рычания, резко оглянувшись на дверь.
— Как же хочется увидеть, как они разорвут тебя на части, — скалится Юнги, смотря снизу вверх на Хосока, но тот резко бьет светловолосого рукоятью в висок, бросая потерявшего сознание мужчину на кровавый пол, и быстро уходит, запирая дверь с той стороны.
Ты ползешь на коленях к Юнги, зовя его по имени. Все дергаешь руками, лишь сильнее натирая кожу, пока рычания и крики становятся только громче. Ты думала, что хуже быть не может. Но ты снова ошиблась