Сибирь

Дмитрий

Пока я объяснял Ларе, что именно произошло, Елена успела сбежать.

Янис обхаживала Леона, пытаясь, выяснить, не ранен ли он. На что тот лишь громко хохотнул и, с силой сжав ее щеки, притянул к себе, а потом впился в губы с таким напором, что казалось, это могло причинять только боль. Но Янис не сопротивлялась, а едва устояла на ногах.

Я отвернулся, не желая наблюдать за этой сценой.

Оставив Лару, я двинулся в дом, поднялся на второй этаж и постучал. Ответом послужила тишина, но капли крови на дверной ручке говорили о том, что Елена здесь.

— Я сейчас войду.

И, досчитав до трех, сделал то, что обещал.

Она сидела на кровати, баюкая раненую руку. Взгляд, как и всегда, отсутствовал, но в этот раз что-то изменилось. Будто он был показной, ненастоящий.

Только сейчас напряжение, сковавшее плечи медленным потоком, сходило на нет. Постепенно расслабляя шею, руки, до самых кончиков пальцев, что неимоверно закололи. Бледность лица, но с легким румянцем говорили: она жива, в безопасности.

Эта женщина.

Просто проклятие.

Сколько бы я ни прятался, не скрывался, не мог избежать её настойчивых голубых глаз, что преследовали меня, куда бы я ни пошел. Я держался на расстоянии, прекрасно осознавая — посылка, не человек! Она уйдет, не оглянувшись, а мне останется лишь бродить по миру, везде разыскивая хоть что-то похожее на бездушную синеву.

Я и так потерял слишком много. В моих руках пустота, и сколько бы я ни сжимал ладони, жизнь бессмысленно утекала. Все мое существование — пункт «А» и пункт «Б». Никаких переменных, задержек и якорей.

Елена же слишком поглощала. Она впитывала в себя остальных, кусочек за кусочком подчиняла сознание, но я отчаянно боролся, чем только сильней раззадоривал сам себя.

Но вопреки собственным суждениям, мои глаза сами находили ее. Идущую к домику, смеющуюся с Айзеком — я не хотел признаваться, что в груди саднило именно из-за этого — шедшую к пациентам.

Сегодняшний день не стал исключением. Стоя у окна, согреваясь горячей чашкой чая, я заметил медленно плетущееся оранжевое пятно. Это вызвало тихий смешок. Елена в этой куртке выглядела донельзя нелепо. Цвет не шел, будто ее сверху облили ржавчиной, блеклая кожа на желтом цвете казалась еще болезненней. Но смех прервался, когда я понял, что девушка шла в сторону лесной тропы. Она безопасна, если не сворачивать и сильно не углубляться.

Елена не глупа и явно не будет заходить далеко, главное...

Кровь отлила от лица, чашка заскрипела от силы сжатия.

Елена не знала про ловушки.

Я оторвался от созерцания и принялся надевать ботинки.

— Ты куда? — задала вопрос Янис, которая также выпивала вместе с Айзеком чай за столом.

— Если через двадцать минут я не вернусь, идите за мной. Янис?

— Поняла. А куда идти?

— В сторону по тропе.

— Зачем? Других мест прогуляться не нашел?

Я выпрямился и упер в нее строгий взгляд, отчего Янис понурила плечи.

— С каких пор ты стала обсуждать приказы? Время сказано, приступай к исполнению. — Девушка кивнула, и тогда я уже громче сказал: — Понятно?!

— Да, — тихо ответила она.

Я выбежал вслед за Еленой, но ее не было видно. На крыльце лежали подготовленные к сбору вещи. Я достал мачете, размял шею и пошел по ее следам.

Сейчас же, смотря на нее, осознание, что задержись я хотя бы на несколько секунд — не успел бы.

— Елена, — позвал я. Голос звучал немного хрипло. — Где аптечка?

— Мне не нужна помощь.

— Не перечь командиру! — уже другим тоном сказал я. Использовать эту власть мне не хотелось, но с упертостью Елены бороться по-другому не выходило. Я не мог представить, что когда-то она просто с чем-то согласиться.

Елена поморщилась, но, к моему удивлению, тыкнула пальцем в нужном направлении.

Облегченно выдохнув, я сделал шаг, как наткнулся взглядом на сложенный спальный мешок у ее кровати.

Я знал, что Леон ночевал здесь. Но знать и видеть своими глазами — другое. Внутри что-то вскипело, жаром обдав грудь. Поведя шеей, я переступил через эти ощущения и пошел за аптечкой.

Отношения Елены и Леона не давали мне покоя. Брат и сестра, но в то же время... Нет, я отбросил эту грязь, считая, что моя фантазия и больное влечение к Елене диктует свои правила.

Я подошел к ней, но она не подняла головы. Смотрела в окно, будто меня и не существовало. Я долго раздумывал, куда же мне опуститься, и не придумал ничего лучше, чем сесть перед ней на корточки.

Елена вздрогнула, наконец, удостоив меня своим вниманием. Её зрачки расширились, губы распахнулись, она замерла, словно зверек.

И вновь между нами что-то вспыхнуло, тяжело связывая внутренности кнутом и притягивая друг к другу.

Я здесь не для этого!

Моргнув, я отвел взгляд и с силой — едва не ломая — открыл ящик. Достал бинты, антисептик и вату. Надеялся, что зашивать не придется, но Елена разрушила все своими словами:

— Иглу тоже бери.

Меня ударило под дых, и я вновь вернул ей взгляд. И если в моем полыхало беспокойство, сожаление, то она реагировала спокойно, будто ничего из ряда вон выходящего не случилось.

Елена всегда берегла руки, Леон готов был убить, если кто-то заставит лишний раз подвергать ее запястья «опасности». А теперь одна из ладоней, рядом со связками, проткнута насквозь, по верхней части уродливые линии, кривыми краями расходились в стороны.

— Но как же... — я даже не смог договорить.

— Сухожилия не повреждены, заживет.

— Но...

— Дмитрий, — жестко перебила, — заживет!

Я мгновенно собрался и приступил к обработке, осторожно касаясь ран, очищал от крови. В процессе пришлось сходить за тазиком с теплой водой. Только очистить заняло больше получаса, а теперь, поставив столик и застелив его чистой тряпкой, я положил ее кисть, а сам зажал иглу в руках.

— Это может сделать кто-то другой. У них есть медсестра.

— В прошлый раз она упала в обморок от вида крови, а значит, не справиться.

Елена насмешливо следила за спектром эмоций на моем лице.

Я чувствовал, что недостоин... делать это. Проткнуть её кожу иглой, сделать стежок. Из ряда вон выходящего — касаться ее.

— Леон? — вновь попытка.

— Он слишком груб.

— Откуда ты знаешь, что я другой?

Елена улыбнулась коварной, плотоядной улыбкой, от которой моя кровь прильнула вниз.

Чертов больной ублюдок!

— Знаю. Вижу, как держишь иглу, уже не впервые. Хватит ждать.

— Предупреждаю, — провел спиртовой ваткой по коже рядом с раной, — так, как у тебя, не получится.

— Так, как у меня ни у кого не получится.

— Ты самоуверенна. Даже слишком.

Я сделал первый стежок — Елена поморщилась, но не шевельнулась, прекрасно контролируя свое тело.

— А почему нет? — заговорила она, явно отвлекаясь от происходящего. — Я знаю, чего стою, что умею, а что нет.

— Разве это не комплекс Бога?

— Когда твоя жизнь зависит от легкости моей руки — не в этом ли бог? Если, лежа на моем столе, я могу решить: жить тебе или умереть — не в этом ли моя сила? Если ты хорош на поле боя, то я совершенна в операционной. Это мой завет, моя планета, и только я решаю, каков будет результат. Ты можешь считать меня заносчивой или высокомерной, но смысл скрывать, если так и есть?

На это нечего было ответить. Елена именно такая. Женщина с комплексом бога, внешностью ангела и повадками дьявола. Поэтому я продолжил работу.

Время от времени я поглядывал на Елену, по лбу которой стекали капли пота. Глаза оставались ясными и внимательно следили за моими движениями. Губы побелели.

Я заставлял руки не дрожать, но они жили своей жизнью.

— Нужно поднять рукав, — сказал я, занеся иглу.

— Нет. Делай так.

— Елена...

— Нет!

Мы смотрели друг другу в глаза. И я сдался.

Наконец, все закончилось, и стоило мне отрезать нить и заклеить пластырем, как Елена рухнула прямо на меня, закатив глаза.

— Елена!

Я держал хрупкое тело на себе. Пульс галопом застучал в ушах. Я хотел позвать на помощь, но Елена пришла в себя, положила руки мне на плечи, а своим лбом прикоснулась к моему. Ресницы на закрытых глазах трепетали, и она нежно повела носом по моей щеке.

От неожиданности я замер, но сердце предательски защемило. Я не смог устоять и прильнул к ней точно так же. Растворяясь в теплых, таких непривычных от Елены, я позволил себе насладиться этими невинными прикосновениями.

— Спасибо... спасибо, что спас, — прошептала Елена рядом с моим ухом.

Горячий язычок пламени лизнул изнутри, опускаясь книзу живота.

— Я не мог иначе, — в том ответил.

Елена прочертила невидимую дорожку носом по моей скуле. Медленно, дюйм за дюймом, она подбиралась к губам. И я не знал, чего хочу больше. Оттолкнуть или позволить увести себя в неизведанное.

Ее ладошки поглаживали мои плечи, спускаясь к груди, и замерли напротив громко стучащего сердца, что выдавало меня с потрохами. Я услышал усмешку и сам не смог сдержать улыбку.

Мы не отрывали глаз, осознавая, стоит это сделать, и то хрупкое, что сейчас происходило, распадётся. Но...

Было то самое «но», что волновало меня. Что с каждым днем порождало все больше вопросов. И сейчас тот самый важный, тот, ответ на который даст мне четкое понимание.

— Елена, — сглотнув, начал я, прекрасно понимая, что уничтожаю все сам, — когда я нашел тебя. Тот нож... ты ранила себя. На нем была кровь зараженного?

Елена замерла. Воздух похолодел. Даже в спину ударил мороз. Она отодвинулась.

Вся нежность пропала, ледяным стеклом, скрывая её.

— Почему ты спрашиваешь?

Внутри все ныло. Будто я совершил ошибку, но на деле я знал — это правильно. Знать.

— Ответь, Елена.

— Нет.

Слишком легко.

Она видела по моим глазам, что я не поверил. Я видел по ее, что правды мне не услышать.

Горечь. Злость. Обида. Череда сменялась друг за другом.

На лице Елены секундой промелькнуло сожаление и боль, от которых мне стало еще хуже. Маска лопнула, обнажая то самое безумие, о котором я догадывался. Но так же быстро, как она показалась — скрылась.

Я поднялся, ощущая себя предателем. Сделал шаг прочь совсем нехотя. Но я не мог. Но хотел. А это означало предать самого себя, свои принципы.

— Завтра мы выходим. Собирайся.

Мой голос звучал отчужденно, отстранённо. Внутри все рвалось на куски, когда я закрыл за собой дверь.

-ˋˏ✄┈┈┈┈┈┈┈┈

Холод помог прогнать все лишние мысли.

Я сидел на крыльце, глядя в пустоту. Кончик носа щипало, ветер пробирался сквозь тонкую ткань кофты, но это было именно то, что мне нужно.

Правда, уединение было нарушено. Рядом со мной уселся Айзек и протянул горячую кружку. Я с благодарностью принял.

Теперь мы сидели рядом, но между нами ощущалась некая пропасть. Мы неизменно оставались друзьями, даже больше — семьей. Но иногда клин вбивается там, где его и не ждали.

— Все дело всегда в женщинах, верно?

Айзек зрел в корень и никогда не ошибался.

— Верно. Впрочем, кажется, наша ситуация схожа, не так ли?

Криво усмехнувшись, я посмотрел на друга. Тот будто ждал мой взгляд.

— Так.

— Интересная ситуация складывается, не находишь?

— Вы... — Айзек недоговорил, но я так понял, о чем он.

— Нет. Как и вы. — Не вопрос, утверждение.

— Получается, мы на равных?

Этот разговор меня нещадно злил, будто двое детей делили игрушку. Это не то, чему меня учили, и не то, чего я хотел.

Выплеснув чай, я поднялся.

— Нет, Айзек. Когда ты поправишься, чувство жалости иссякнет, и ты больше ничего не сможешь ей предложить. Поэтому говорю тебе как друг, не ищи в ней того, чего нет. И еще, — лицо Айзека изменилось и стало пунцовым. Мне было почти жаль. Почти, — когда ее не будет рядом и Леон решит содрать с тебя шкуру, меня может не быть. Осторожней с этим психом.

Именно в этот момент из дверей вышел Леон, одарив нас улыбкой.

— О чем беседуем, голубки?

Не отвечая, я оставил их одних.

Эта женщина.