До и после тишины
После обеда школа словно замирала. Тени удлинялись, будто сама архитектура становилась внимательнее. Витражные цветные окна добавляли свою иную волшебную атмосферу.
Я шла из библиотеки, прижимая к груди сборник Шопена, когда заметила Анну у окна. Она разговаривала с преподавательницей вокала — легко, мягко, сдержанно. В её голосе была странная ясность, как у тех, кто умеет чувствовать тоньше других. Она заметила меня и подошла, грациозно, будто шла не по полу, а по сцене.
— Как ты? — спросила она, глядя в глаза.
— Шопен упрям.
— Он честный. Как и ты, — тихо сказала Анна и на мгновение коснулась моей руки.
Я улыбнулась. Рядом с ней действительно становилось тише.
Не совсем далеко у окна, я увидела Жасмин. Она сидела, поджав ноги на подоконнике, и что-то яростно записывала в тетрадку. По ее выражению лица я обязана была к ней подойти. И я даже догадывалась в чем дело.
— Ты злишься, потому что мама снова сказала, что папа бы тобой гордился? — спросила я, опускаясь рядом.
Она закатила глаза.
— Почти. Сказала, что я «наследую» папину бесполезность, если не пересмотрю свои жизненные цели.
Я покосилась на её блокнот. Он был полон черновиков гармонических задач и кусочков мелодий.
— И она считает, что это — бесполезность?
— Она директор школы, Кира. Всё должно быть идеально.
— А папа?
— Он был учителем литературы. Любил музыку, но втихую. Он всегда слушал. Даже когда мне было шесть, и я играла Шумана, путая октавы.
Жасмин чуть улыбнулась — устало, но искренне.
В этот момент из-за угла появился Каспар. Он был, как всегда, небрежен — небрит, в расстёгнутом пиджаке, с книгой под мышкой, но взгляд у него был тревожный.
Он замер, увидев Жасмин.
Я видела, как его пальцы на секунду сжались. Он вроде бы хотел подойти, но не знал, что сказать.
Вместо этого прошёл мимо и бросил:
— Не хотите послушать, как играют настоящие безумцы? Кабинет 12B. Струнные репетируют Бартока. Безумием и пахнет.
Жасмин кинула в него карандашом. Он поймал его одной рукой — и не обернулся. Но шёл медленнее, чем обычно.
Мы все знали что Каспар тайно влюблен в Жасмин. Всегда любила наблюдать как бабник школы краснеет перед моей подругой.
Когда мы вернулись к кабинетам, Роман стоял у доски, прислонившись к стене, будто прятался от всего. Его глаза, голубые и глубокие, на секунду встретились с моими. Он кивнул.Слова не понадобились. Он умел говорить молчанием.
В тот момент я не понимала что спустя три часа он станет просто воспоминанием.