Глава четвертая. Со Кан Джун.
Ночной город завораживал своей непередаваемой, загадочной красотой. Разноцветные краски проносились один за другим, мелькали за окном машины. Одинаковые фонари освещали полупустые дороги, а мириады звёзд светят так же ярко, и свет их озаряет счастливые лица прохожих. При свете луны можно различить силуэты деревьев, домов и животных, что пробегают по тротуару.
После трудного рабочего дня мне хотелось лишь одного — выпить горячего чая и лечь спать. Который день поздним вечером остаюсь наедине с документами, и нет шанса проскользнуть или же передать их в другие руки, всё доверие лежит на мне. Чего я и желал долгие годы. Я отлично понимал, что те деяния, которые я совершаю, возвратятся ко мне в стократном размере: мне нравится учить детей, однако, моральное истощение стало моим каждодневным дополнением в придачу к основным обязанностям. Моя мать была учителем в школе более тридцати лет — до тех пор, пока ей не поставили смертельный диагноз, — а позже скоропостижно скончалась. Отец убивался горем, пытаясь найти утешение в нас — детях. Он выкладывал всю свою любовь моей сестре, даря особенные подарки, организовывая вечера, которые она обожала. Но спустя два года, она, пойдя по стопам матери, устроилась на работу в элитную школу, в которой работаю сейчас я, и переехала в большой город, оставив отца одного, пока я учился заграницей. Быть может он не выдержал потери, через месяц он слёг с тяжёлой болезнью, без присмотра и родных людей. Я был по-особенному виноват, думая только о себе, заботясь о моей собственной выгоде, пытаясь разбогатеть, выбраться от общество нищих и необразованных. Я ненавидел своего отца, потерпевшего крах в своей жизни и понесшего за собой не только жену, но и детей. Тем самым поставил себе цель: не существовать, а жить, по-настоящему, вкусив все прелести мира, попробовать всё. А отец убил себя сам, не стараясь подняться, хотя бы на одну ступеньку. Будь у него желание, старание, терпение, он сидел бы со своей семьёй, за одним столом выпивая дорогую выпивку, держа за руку мать и даря любовь своим детям, — вместо этого на него обрушился весь груз трудностей.
Нахлынувшие воспоминания не дают сосредоточить внимание на дорогу. Мрак превращается в полупрозрачную дымку тумана, закрывая вид на улицу. Открыв глаза шире, чтобы разглядеть сквозь пелену высокого дымчатого воздуха, я увидел нечто удивительное — ночное небо будоражило не чёрной мглой, за горизонтом светилось нечто похожее на отблеск фиолетового — синеватой лазури, волшебно проявляясь где-то вдали, от света больших высот и загрязненного смоком города. Приятное, чудесное явление порождало внутри моего сознания очень умиротворенное состояние, словно я плыл по морю на своей яхте, прохлаждаясь, отдыхая, расслабляясь всем нутром и душой. Мечта остаётся мечтой до сих пор.
Резкая вспышка прошла так же быстро, как и началась. Я почти доехал домой, проезжая один из районов, где проживали одни богачи, среди которых были и мои ученики, по дороге оглядывая дома некоторых из них. Дом Суен был известен отличной архитектурой, напоминающий дворцы шестнадцатых, то ли семнадцатых веков. По соседству возвышался дом Чанёля с четырьмя этажами, не включая два подвала и погреб. Между некоторыми усадьбами шла небольшая алея со скамейками, качелями, напоминающий детские площадки, но сделанные более изящными, напоминая парки, где можно просто погулять и подышать свежим воздухом. По привычке я затормозил, приближаясь к этому месту, в надежде увидеть кого-то из своих учеников или их родителей, чтобы получить приглашение к ним, и насладится обществом влиятельный, поистине величайших людей, добившихся больших высот и живущих припеваючи, без бед и забот. Но сегодня вместо привычных мне людей в лице матери Чонина, болтающей с матерью Чанёля или же отца Сыльги, причитающего свою дочь за плохие оценки, я увидел человека, не имеющую отношения к этому жилому району, которая жила еще выше. На беседке, задумчиво считая звёзды на небе, сидела девушка, благодаря которой я забыл про покой в последние годы. Рядом с ней я не раз терял рассудок, почти крича на весь мир о своих чувствах. Порой я ловил её взгляды в мою сторону, приводившие меня в недоумение, в душе желая найти хоть капельку намёка на взаимность, но были ли эти мимолётные взоры обоюдно влюблёнными. Впервые я встретил её будучи новеньким практикантом, промокшим от проливного осеннего дождя, ожидая свой автобус, когда она проезжала на чёрной иномарке, с интересом разглядывая меня через окно авто. В тот час я уловил в её выражении лица, ту льдинку, что отображает как холодна её девичья, невинная душа, как ей не достаёт настоящей любви и тепла. Глаза её просили о помощи, в то время, как из уст выходили совершенно другие слова. И я ничем не смог ей помочь, сколько бы не пытался вырвать всю причину такого поведения, удивляясь одержимости к учебе и отцом. Главным, самым важным человеком в жизни являлся папа, который почти не бывал дома, не находил времени и внимания для своей дочери, временами присылая совершенно ненужные ей сентиментальные подарки в виде кулонов с гравировкой «Любимой дочке от отца», выбранный секретарем, без единой частички заботы, в котором так сильно нуждалась девочка. Как-то раз, во время обеда, я искал Джухен, чтобы передать ей задание связанное с докладом для международной конференции, и нашёл её на парковке, сидевшей совершенно одной, закрыв лицо ладонью, всхлипывая. Рядом стоял небольшой пакет с букетом цветов. Этот день оказался годовщиной смерти матери, а благородный отец решил поздравить дочь с пополнением в семье, в виде новой. В тот день я впервые заговорил с ней не на счёт учебы, в тот день она прильнула к моей груди, не переставая плакать, а позже я отвез её к маме, после чего Джухен успокоилась. Наш первый и последний раз, когда мы поговорили по совершенно иной теме, опустив все формальности и субординацию.
Прямо сейчас я вижу, как она неотрывно смотрит на чёрное небо, где считанные звёзды сияют не так ярко, как раньше. Заглушив мотор, невольно выхожу из машины и направляюсь по тропинке, ведущую в парк. Вокруг ни единой души, что заставляет немного облегченно вздохнуть, есть возможность поговорить наедине, попробовать вытащить все, что скрывает её хрупкое сердце. Она переводить свой пустой взгляд на меня, без удивления. Я снова становлюсь другим человеком, не могу произнести ни звука, голос словно пропал, а мы минуту смотрим друг на друга в ожидании, что кто-то начнёт разговор первым. Внезапно для нас обоих, заговорила Джухен, всё ещё сидя на скамейке, оперевшись двумя ладонями об деревянную дощечку.
— Что Вы здесь делаете, учитель? — спросила она шёпотом, словно кто-то мог услышать, как будто кому-то было дело до нас, до меня, до неё.
— Я бы хотел спросить у тебя то же самое, юная леди, — буркнул я, стараясь сделаться недовольным, — В такой час, в полном одиночестве! Это опасно.
— Тут я не вижу никого опасного, кроме Вас, учитель, — пробормотала девушка, вставая с места.
— Почему бы тебе просто не пойти домой?
— Мне кое-куда нужно. До свидания! Увидимся в школе.
Волосы, переливаясь, спускались по спине, нежно приподнимая ввысь из-за ветра несколько прядей. До чего миниатюрной она была сзади, в легком зеленом платьице. Я так долго ждал такого неожиданного, романтичного момента, что не мог упустить предоставленный на ладони шанс, иначе проведу остаток дней в муках сожаления. Она шла очень медленно, прося меня остановить её, схватить за руку и, притянув к себе, никогда больше не отпускать. Мысли улетучились, как я мог заставить остаться эту девушку со мной, с мужчиной, кто являлся её преподавателем, классным руководителем, которую мне поручил сам кандидат в президенты, хорошо смотреть за дочерью. А я стою сейчас и не могу успокоить своё сердце, бешено стучащее от волнения.
— Бэ Джухен! — зову я, в попытках остановить ученицу. Она замирает, но не поворачивается. — Я подвезу тебя. Знаешь ведь, что творится сейчас с миром. Так будет спокойнее и мне и твоему отцу. — Эмоции получились не шуточные, зря я заговорил про родителя. Она обернулась через плечо, одарившая меня пронзительным, презирающим взглядом, отчего по коже прошлась дрожь, а сердце перестало биться на мгновение.
— Я правда смогу добраться сама. Вы не обязаны нянчится со мной только из-за просьбы отца. На самом деле я шла к Чонину, и его дом тут совсем близко. Не стоить терять драгоценное время, — произнесла она, не поднимая головы. Я хотел возразить, но мой голос оглушила сирена проезжающего поблизости машины скорой помощи. Мы оба проводили взглядом медицинскую карету, не обращая внимания на красно синие мигалки, но пришли в себя, когда Джухен сказала:
— Это машина Чана, — тихо промолвила Джухен, смотря на пыль оставшуюся от автомобиля. — Кажется, что-то случилось.
— Подожди, что могло случится? — в недоумении пробормотал я, осматривая округу, дабы найти хоть одного человека, либо знакомого Чанёля. Джухен достала телефон и, быстро набрав чей-то номер, преподнесла к уху, ожидая ответа на том конце линии.
— Привет, — сказала она к собеседнику с мобильника, — Вы где, Чунмен? Да, да. — Она внимательно дослушала и без особой увлечённости попрощалась с парнем и посмотрела на меня, уже чрезвычайно озадачено.
— Джухен, произошло ведь что-то? — спросил я, но ответа я не дождался, я услышал, как в кармане исходит звук звонка моего смартфона. На экране высветился незнакомый городской номер, отчего мне стало не по себе, в голове прокрадывались не очень хорошие мысли. Перед глазами нарисовалась картина с ужасающими последствиями.
— Вы не собираетесь ответить? — Девушка вопросительно взглянула на меня, кивая на телефон, который до сих пор гудел. Опомнившись, взял трубку.
— Алло, здравствуйте! Это телефон Со Кан Джуна, если не ошибаюсь? — Послышался женский, очень монотонный голос.
— Да, я слушаю Вас! — ответил я, нервно покусывая нижнюю губу.
— Минуту назад в больницу поступила Пак Суён — ваша ученица. Номер нам дал так же Ваш ученик — Чунмен.
— Я выезжаю! Спасибо! — сбросив вызов, я достал ключи и посмотрел на Джухен, ожидавшую новость. — Поедешь со мной?
— Да, конечно, — без лишних вопросов, она поплелась за мной и села на пассажирское место рядом со мной.
Возле больницы нас встретил Лухан, перепуганный, взволнованный, однако, не показывающий этого посторонним. Лохматая шевелюра парня трепалась под ритм ветра, а вся одежда была грязной, будто он покатался по земле, но на руках я увидел красные пятна, напоминавшую кровь и царапины. На лице красовались синяки и царапины, и порванная рубашка не давала покоя. Джухен выжидающе оглядела одноклассника с головы до ног и фыркнула.
— Не успел прийти и уже ввязался в проблемы? — сказала она, осуждающе.
— Лухан, где лежит Суён? — вмешался я прежде, чем парень мог дать ответ Джухен.
— В VIP-палате на двенадцатом этаже. Её осматривают доктора.
— Я пошла к ней, — выговорила Джухен и пошагала ко входу.
— С тобой поговорим позже. — Последовав примеру ученицы, я пошел за ней к своей еще одной подопечной.
Без сомнении её перевезли в лучшую палату к лучшим врачам, которые скорее всего сейчас дерутся за звания лечащего врача молодой наследницы крупного госпиталя в стране. Мы с Джухен бежали по коридору к лифту, а после еще и добежали к дальней палате, где столпился мой класс.
— Итак, детвора, что же вы натворили? — со всей серьезностью спросил я, обращая ко мне внимание толпы. Все по команде повернулись, опустив головы. Чуть вперед вышел Чунмен — наш всеми любимый журналист, будущее которого предсказано судьбой и который может и без помощи своих богатых родителей достичь всех высот.
— Пак Суён неправильно упала в бассейн и ударилась головой об кафель, но с ней все в порядке, как я понял. Сейчас врачи выйдут и мы узнаем точно, учитель. Будьте любезны, простите своих никчемных учеников, нам очень жаль, — объяснил парень, а после последней фразы, все позади него закивали.
— Вряд ли на данный момент важно прощение учителя, — вдруг произнесла Джухен, которая до сих пор стояла за мной, и обратилась мимо проходящей медсестре. — Мне нужно к Суён, немедленно, — приказным тоном сказала она.
— Извините, но прямо сейчас это невозможно, — высказала медсестра, но пожалела в следующую секунду, когда Джухен нахмурилась и, толкнув плечом, прошла мимо неё. А впереди её встретил мужчина в халате, склонив голову.
— Она у нас новенькая, будьте благосклонны, госпожа, — заикаясь проговорил доктор, не поднимая глаз.
— Вот и отлично, может искать себе новую работу сегодня же, — ухмыльнулась Джухен и зашла в палату, грациозно, как хозяйка заходит в свой дворец, с высоко поднятой головой.
Бедная медсестра побежала прочь после услышанного и недовольного взгляда доктора. Рядом с Чунменом уже стоял Лухан, обрабатывая спиртом свои раны на руке. Они оба одновременно посмотрели на меня и немедля подошли, не отрывая глаз. Запах медикаментов, хлора и горя бил по носу, забивая обе ноздри, заставив нахмурится и зажмурится. Все эти стены больницы были ненавистны мне с момента, когда мы впервые пришли с мамой, а позже оказывались на похожих местах все чаще и чаще, до тех пор, пока я оставался ночевать рядом с сестрой, присматривая за ней. Открывается дверь одной из палат, и я слышу, как пищат всевозможные стоявшие там аппараты, а белый свет лампочек, висевшие на потолках, больно ослепляют уставшие глаза. Сердце зажимается при виде пациента, прикованного к больничной койке, в кислородной маске на лице и кучей проводов, присоединённых к синеватому телу женщины, чья грудь медленно поднимается и с таким же темпом опускается, внезапно застывает, не шевелясь. Краем глаз я заметил, как медсестра суетливо колит укол, а врач осматривает её, направив свет от фонаря прямо в глаза, в то время, когда ассистент со второй сестрой привозят дефибриллятор, вторая закрывает за собой дверь, и больше мне не удаётся наблюдать за женщиной, последний вдох, которой я увидел.
— Учитель, — позвал меня Чунмен, — Вы приехали вместе с Джухен?
— Да, — кивнул я, но увидел увлечённые взгляды остальных, — Я увидел её по дороге, решил подвезти, так как ночью опасно.
— Могли бы и не объяснять, — ухмыльнулся Чунмен, отворачиваясь.
— Прошу остановится, молодой человек, — обратился я к Чунмену, — Что вы делали в такое время? И кто виноват во всем этом?
— Некого винить. Она сама ушиблась.
— Лухан, что ты скажешь? Как объяснишь свой вид? — Я посмотрел на растерянного парня, скомкавшего салфетку, только что вытерший кровь.
— Я... Я просто тоже упал, когда бежал к Суён, — сказал он, взглянув на своего друга.
— Хорошо, вы свободны.
Я прошёл в пустующую комнату ожидания, чтобы позвонить родителям детей. Понимая, что завтра меня вызовут на совет, попытаются допросить, я всё же решил не рисковать безопасностью учеников. Выслушивая недовольство каждого родителя, я смог обзвонить почти всех, кроме секретаря Джухен, который не брал два имевшихся у меня в контактах номера, и матери Лухана. Возвратившись обратно к палате Суён, прошёл к толпе из подростков и попросил обратить минутку внимания.
— Сейчас Вас заберут ваши родители. Спуститесь вниз и ожидайте их там, не заставляйте подниматься на двенадцатый этаж, — повысив голос, произнёс я и обратился к Лухану, — Будь любезен, подойди на секунду.
Он без вопросов пошёл за мной, и мы остановились возле дополнительного выхода в лестницу. Он выжидающе смотрел на меня, спрятав руки в карманы.
— О чем Вы хотели поговорить, учитель?
— О матери твоей. Она не отвечает на звонок. У вас с ней хорошие отношения?
— Наверное, она сейчас уже спит. Но у нас прекрасные отношения. Не волнуйтесь, она все равно живет в другом городе и вряд ли сможет приехать, поэтому я могу добраться домой сам, а лучше я останусь с Суён, — проговорил Лухан.
— Суён будет лучше остаться пока одной. Ты объясни мне лучше вот что: что случилось на самом деле? Я никому не скажу, мне просто необходимо знать, — попытался вытащить все сведения от мальчика.
— Все что Вы знаете, правда. Если позволите, я пойду к остальным.
На самом деле, я знал, что Чонин устроил вечеринку, а Джухен думала: пойти или нет, в то время, как Лухан отчётливо знал, что пойди он туда, сможет окунутся в новый, не виданный ему мир, а так же найти людей, кто мог бы помочь возвыситься, подняться благодаря их возможностям. Чувства, словно сталкиваюсь с дежавю, вот только вместо меня, теперь парень помоложе, совершенно другой только внешностью, но одинаков в мышлении. Вся судьба его будет связана с судьбами этих по уши погрязших в грехах состоятельных богачей. Свет в его глазах скоро погаснет, когда на него снизойдёт состояние полного погружения в мир иллюзий, после чего его начнут использовать, как пластмассовый одноразовый стакан, и выбросят после непригодности. Как это сейчас происходит со мной. Назад дороги нет.
Дети шумели, гудели, как маленькие в детском саду. А кричать в больнице неприемлемо, придётся пойти на крайние меры. Самый оптимальный способ заставить их замолчать, написать сообщение в общий чат с угрозой.
«Если не хотите отправится в полицейский участок, тихо направляйтесь к выходу».
Все безоговорочно затихнув, прошли к лифту, передвигаясь один за другим. Через открывшиеся двери лифта выскользнули знакомые лица двух людей — родителей Суён, которые сдержанно, с высоко поднятой головой прошли в кабинет главного врача. Какими же каменными должны быть их сердца, если ни один из них не побежал проведать дочь с криками, в истерике просить впустить к ней. Но вместо этого отец одарил презренным взглядом, а мать без разрешения ворвалась в кабинет. Несмотря на то, что Суён была единственной девочкой в семье, особой любви не получала, несмотря на это, она выросла очень озорной, милой, жизнерадостной девушкой, что очень редко получается в такой среде. В коридоре остались только мы с Луханом, когда из палаты девушки вышел Чанёль, которого я не видел всё это время, а за ней уверенной походкой шла Джухен, что-то бормоча себе под нос. Взгляд Лухана устремился в сторону Джухен с ноткой надежды, в то время, как Чанёль ненавистно прорычал, устремив презренный взор к новенькому.
— Что ты здесь потерял?! — рявкнул Чанёль в сторону Лухана, — Я буду наблюдать за тобой.
— В чем проблема, Пак Чанёль? — вмешался я.
— Мужские разговоры, — фыркнул он, — Увидимся в школе! — Пак прошёл мимо Лухана, заодно задев его плечом, однозначно неслучайно.
Джухен посмотрела сначала на одноклассника, а позже перевела взгляд на меня. Я снова потерял дар речи, в мучениях обжигаясь об огонь зажегшийся в моем сердце. Страх быть пойманным от собственного кричащего стука парализует мое сознание. Снова в голове раздаются пиканье аппаратов, умоляющие вопли спасти жизнь, визги от боли, звуки колёс от коек. Перед глазами проносятся отрывки воспоминаний, связанных с мамой, вижу, как она умирает в муках, до последнего прося о помощи, внезапно всплывает образ сестры, её радостная улыбка, а позже безжизненное тело, лежавшее на железной, холодной койке, от препаратов, которые заставят сойти с ума нормального человека. Раньше она сильно напоминала Суён — безбашенная, любящая жизнь, красоту природы, людей, несмотря, подлыми они являлись или нет, могла увидеть в любом зле капельку добра, пока к ней не подкралась болезнь, связанная с мозгом, психикой. Жизнь преподносит очень неожиданные сюрпризы, а начинка в конфете оказалась очень горькой.
Джухен подошла впритык, заглядывая своими бездонными глазами мои, притягивая в океан, в котором я тонул снова и снова. Видела ли она то, что я хотел бы скрыть, но не получалось. Видела ли в моих глазах то отчаянное желание оказаться в её объятиях, одарить теплотой ледяное сердечко хрупкой девочки. Я очень наделся, что остаюсь не замеченным, до тех пор, пока не поднимусь на ноги и не выпущу свой класс, вместе с Джухен, которая уже перестанет являться моей ученицей.
— Вы можете идти, Учитель Со, — произнесла она.
— Я останусь здесь на некоторое время, чтобы убедится в целости моей ученицы. Думаю, вам с Луханом пора домой, если ещё не забыли, завтра будний день. А так же утром жду у себя, насчет проекта, — выговорил я, — А с тобой Лухан мы ещё поговорим завтра.
— Суён — моя подруга! Я остаюсь, — возразила Джухен, как обычно не соглашаясь в первый раз.
— Я позвонил твоему отцу, он скоро будет здесь, — признался я то, что хотел скрыть до конца. Выражение лица девушки показывало не удивление, а скорее страх.
— Он правда едет? — с дрожью в голосе прошептала Джухен. — Я пошла.
Она убежала, не дав возможности попрощаться. Я лишь смотрел ей вслед, а Лухан выжидающе смотрел на меня.
— А ты? — спросил я у него.
— Я могу остаться здесь? Меня никто не ждёт. Тут хотя бы не будет скучно, — попросил он, и я правда не мог отказаться, учитывая тот факт, что он жил один, а семья была далеко. Я должен был его поддержать.
Почти в три утра мы сидели в пустующем коридоре, облокотившись на диван, а по телевизору шла передача про здоровье. Внезапно из палаты Суен раздался какой-то шум, который услышали только мы с ним, в холле не было ни души. Последними, кто вышел с комнаты, были Чанёль с Джухен, а после не было никого, кто мог бы туда зайти, не пройдя мимо нас. Лухан с настороженностью оглядел всё вокруг и пошёл к двери. Выйдя вперёд парня, я взял за ручку, как внезапно отворилась дверь и перед нами стоял Сехун, держа в руках небольшую сумку.