Глава между третьей и четвертой. Привет от убийцы.
Таким образом единственным, что показал осмотр места преступления было то, что никто ничего не знает. Швейцар и лакей не могли рассказать ничего нового или хотя бы хоть немного конкретного. Запах, о котором шла речь в отчетах, теперь был неуловим, но единственной розы, найденной при трупе, было бы недостаточно, чтобы оставить аромат, который бы вообще заметили. И вместе с тем в комнате не было ни следа нахождения букета - ни вазы, ни опавших лепестков.
Покидая наконец номер первого убитого, Кэмбелл чуть ни нос к носу столкнулся с констеблем, из-за угла вынырнувшим ему навстречу, - Нам наконец-то отдали записи! - взгляд у парня был такой сияющий, будто это значило, что дело закрыто. Детектив устало усмехается - ему бы не повредила все таки пара часов сна. - Отвезите в отделение. Хотя нет, я посмотрю дома. - он принимает несколько коробок с дисками поверх которых лежит свежераспечатанный листок с расписанием смен, и покидает здание. Швейцар бросил на него пристальный взгляд, позволив себе оторваться от монитора только в момент, когда мужчина проходил через двери.
Поездки по ночному Лондону имеют свое очарование. Тучи уже выжали из себя все, смогли на сегодня, и небо над городом наконец-то прояснилось. Он не включает свет в салоне, чтобы не сорваться раньше времени. Дело перечитано достаточное количество раз, теперь он помнит наизусть каждое слово - значит пора перестать ездить по имеющейся колее. А другое, что волновало мысли мужчины куда больше, нельзя было читать кое-как при свете слабой лампы. Возможно в его кармане лежало больше, чем послание, возможно то была их первая весомая ниточка к разгадке. Однако ничто в нем не выдало бы того волнения, которое бурлило внутри подобно кипящему молоку. Айзек покинул кэб, расплатившись, и не останавливаясь вошел в фойе дома по Минфорд Гарденс.
То было непримечательное многоэтажное здание, привлекшее когда-то Айзека своей серостью и внешней банальностью. Его ни за что нельзя было выделить на фоне других точно таких же домов, к тому же практически невозможно было, будучи в первый раз здесь, понять, какой же у какого дома номер. Когда в далекие годы Минфорд Гарденс только застраивали, произошла ужасная путаница с номерами. Все попытались упорядочить, дав домам один номер и разные буквы, но и здесь дело обернулось фиаско - не то по вине тех, кто развешивал таблички, не то по невнимательности тех, кто регистрировал номера в реестре. В итоге дом, который должен был носить номер 44 стал номером 44К, при том что по бокам от него стояли дома 44 В и Н. Впрочем единственными, кто действительно пострадал от всего этого, были таксисты. Адреса домов в реестре не совпадали с теми, что были написаны на табличках, потому навигатор работал здесь с погрешностью в два-три дома. В свое время Айзеку показалось забавным то, что подобное место существует в строгом на первый взгляд Лондоне. Оно выдавало всю действительную хаотичность столицы, будто было точкой конденсации всего абсурдного, что пытался скрыть город королей. Хаос всегда играл Айзеку на руку.
Его квартира так и не обросла вещами с момента переезда. Вся жизнь инспектора крутилась или в офисе, или в машине, да и то не своей. Он умел водить, проблема была лишь в том, что с него взяли обещание не садиться за руль без крайней необходимости. В потолок встроены офисные лампы - после ремонта в департаменте осталось несколько штук, и чтобы не хламились, Айзек забрал их себе с позволения м-ра Эддингтона. Офисное освещение было детективу как родное, потому только спальня была избавлена от деловой атмосферы. Здесь впрочем все равно не было люстры - только под потолком красовалась висящая на шнуре лампочка.
Несмотря на то, что особой нужды в деньгах Кэмбелл никогда не испытывал, в повседневной своей жизни мужчина экономил на всем. Начиная от элементарных предметов благоустройства, заканчивая выбором самых дешевых продуктов. Как-то Джулия спросила его, не откладывает ли Айзек деньги на дорогой гроб и пышные похороны после своей смерти. В ответ на это инспектор неумело отшутился, дав ясно понять, что это он оставит при себе. На деле, имея хоть немного смекалки, можно было легко догадаться, на какие накопления уходят все деньги инспектора, хоть раз побывав в его квартире. Единственным, что украшало выкрашенные в светло-серый цвет стены была одинокая фотография океана и тонкой линии белого песчаного пляжа. На обороте - дата и каллиграфическим почерком выведенные две буквы - АА.
Из мебели в гостиной был только старый потрепанный диван, рабочий стол с ноутбуком на нем - аккурат под той самой фотографией, на табурет водруженный телевизор, дата выпуска которого осталась в прошлом веке. Несмотря на скудность обстановки, нельзя было сказать, что помещение оставалось чистым. Детектив прошел не разуваясь, на ходу сбросил плащ, и принялся нарезать вокруг дивана круги, аккуратно распечатывая конверт. Осторожно наклонил его над ладонью, выуживая сложенное пополам письмо. Что-то лежит между двумя створками. Мужчина открывает осторожно, нельзя потерять ничего, что бы там ни оставили. Лист исписан красивым почерком, слишком очевидно - женским. Завитки, волнистые линии, написано не то пером, не то перьевой ручкой. Театральность или привычка? Детектив аккуратно снимает с бумаги лепесток розы, подносит к носу. Запах. Запах роз, но теперь это скорее духи. Своего рода подпись, такая, которой детектив наверняка поверит, а не станет искать скрытых смыслов. По крайней мере в чем-то можно было быть наверняка уверенным - убийца отправила ему послание.
"Доброй ночи, мистер Кэмбелл.
Знаю, вы всегда распаковываете письма ближе к полуночи - работа детектива отнимает так много времени, а вы не доверяете таксистам. Я знаю о вас много. Поздравляю с получением моего дела. Уверена, что вам понравится - со мной не соскучишься. У вас есть три тела, но будет больше. Вы знаете правила этой игры - остановите меня прежде, чем вас снимут с дела за неэффективностью. В департаменте вы - золотой сотрудник, но сколько понадобится жертв, чтобы переубедить их в этом? Десять? Двадцать? В моем букете много роз, мистер Кэмбелл. Это будет увлекательнейшее сотрудничество.
Не зевайте,
Ваша Женщина в черном".