глава 5
Любитель вальса
СЭДИ
Мазь камфоры, что я нанесла на кончик носа, не помогает полностью избавиться от запаха горящей плоти. В течение многих лет я вдыхала ужасные запахи лаборатории медицинских исследований, и, когда я вошла сквозь двустворчатые двери, Эйвери была как раз в разгаре процедуры прижигания тела. К этому «прекрасному» запаху невозможно привыкнуть.
- Пайпер МакКенна, – говорит Эйвери, закрепляя потуже ленту вокруг своих густых светлых волос и вновь погружаясь в исследование жертвы. - Двадцать шесть лет. Здоровая, в отличной форме, за исключением некоторых проблем с легкими, признак курильщика. Но в остальном, никаких реальных проблем со здоровьем.
Я поджала губы, стараясь не вдыхать слишком глубоко этот ужасный запах.
– Изнасилование?
Она пожимает плечами.
- Я знаю, что это не совсем то, что ты хочешь услышать, но я не могу точно ничего утверждать. Да, она занималась сексом перед смертью, но он мог быть как по обоюдному согласию... так и по принуждению.
- Ты права, это совсем не то, что я хотела услышать. – Я вздохнула. Я провела большую часть воскресенья за исследованием материалов дела, и для меня была важна информация Эйвери, - но я все еще рассчитываю на что–то более конкретное.
Жертва жила изолированно. Совсем недавно в городе. Никаких родственников поблизости. Пару раз прогулялась с сослуживцами по работе, ходила в местный тренажерный зал, кино, и совсем недавно она стала встречаться с парнем, который и сообщил об убийстве. Причиной, по которой он оказался у нее в субботу утром, согласно допросу Куинна, были их планы поработать вместе. Она могла переспать с ним… или нет. Основываясь на ее тщательном расписании и почти обсессивно-компульсивном расстройстве, можно предположить, что она практически не оставляла пространства для социальной жизни. Ее ежедневные дела были расписаны по минутам. Так похоже на мою жизнь. Я быстро подавила в себе желание погрузиться в мысли о нем.
Вчерашняя попытка погрузиться в работу провалилась. Вылазки в "Логово" не могут насытить мою жажду, но его голос, его соблазнительные слова….
Мою грудь сдавливает, и я почти перестаю дышать. Отталкиваю ненужные мысли как можно глубже, в подсознание – туда, где им самое место.
- Больше ничего особенного? - спрашиваю я, в надежде, что судмедэкспертиза поможет мне сложить кусочки головоломки воедино.
- Прости. Могу определенно сказать, что нет никаких сексуальных травм.
- Единственный факт, что секс был, верно?
Эйвери встречается со мной взглядом.
- Секс очевиден. Но он использовал презерватив, что гарантирует отсутствие семенной жидкости для ДНК теста. И, как я уже сказала, травмы отсутствуют, что означает возможность секса по обоюдному согласию до нападения.
Она поднимает белый лист с тела жертвы.
- Причиной смерти стала большая кровопотеря из глубокой рваной раны на шее. Если говорить точнее, рана на сонной артерии.
Я киваю.
– Потеря крови. Какие-нибудь идеи по поводу оружия, которым была нанесена рана?
Эйвери сжимает свои розовые губы в узкую линию и рукой в перчатке проводит вдоль шеи жертвы.
– Очень большой нож, - наконец говорит она.
Я выгибаю брови, как бы задавая молчаливый вопрос, откуда такие догадки.
- Сначала, я думала про охотничий нож с закругленным лезвием.
- Но сейчас…?
- Теперь, я не уверена в этой теории. Смотри сюда, – она направляет свет на шею, освещая раны. - Большинство охотничьих ножей имеют зазубренный край, который разорвал бы кожу. Хотя, если он был достаточно острым и сразу вонзился глубоко, это тоже была бы чистая рваная рана. Но лезвие, которое использовали, было тупое и почти… волнистое. Шаблон орудия убийства имеет кривизну, которая… это странно, я знаю. И убийце пришлось бы приложить много сил, чтобы нанести глубокий удар. - Она хмурит брови. - Толстое, тупое лезвие, которое может повредить кости.
Не так сложно для человека, впавшего в садистский раж. Я сделала заметку в своем планшете.
- Да, применение силы здесь, безусловно, необходимо. Субъект, скорее всего мужчина? – Я подняла глаза вверх. – Просто уточняю.
Он смотрит на меня в упор.
– Честно говоря, я первый раз сталкиваюсь с подобным видом оружия. Но да, я бы сказала, что ваш субъект – это, скорее всего, мужчина.
Тот факт, что лучший медэксперт, которого я знаю, - женщина, повидавшая всякое, - шокирована этим убийством, не служил для нас хорошим предзнаменованием. Но может быть, это шанс для нашей жертвы. Если ее убийца использовал редкое оружие, может быть, он использовал его же или подобное ему ранее. Это может указать нам путь. Я быстро делаю пометки в своем планшете, прежде чем Эйвери продолжает.
- Я буду работать над эскизом орудия убийства, основываясь на глубине и форме удара.
- Спасибо, - киваю я, – надеюсь, это поможет.
Слегка улыбнувшись, она продолжает:
– Следы на лодыжках и запястьях подтверждают, что она была связана в течение нескольких часов.
Она поднимает руку жертвы выше и указывает на потемнения на коже.
- Если смотреть на ее синяки, то станет ясно, что она была в сознании и боролось, пытаясь вырваться. Из ее анализа на токсины так же ясно, что преступник не применял ни алкоголь, ни какие-либо лекарства, чтобы успокоить ее.
Я наклоняюсь ближе, чтобы рассмотреть ее руку.
– Есть шанс, что под ее ногтями во время борьбы остались частицы его кожи?
Пристально смотрю на Эйвери, которая отрицательно покачала головой
.
- К сожалению, нет. Я осмотрела раны. Я составлю отчет для тебя и Куинна, но мое мнение, что она была поймана и связана прежде, чем успела что-либо понять, вряд ли у нее был шанс сразиться с ним. Еще одно доказательство того, что нападение было спланировано.
- Это и моя теория тоже.
Она кивает.
- Ладно. Я же знаю, что тебе не терпится спросить, что он сделал с ее ногтями.
Выпрямив спину, я посылаю ей слабую улыбку.
- Удивлена, что это был не первый мой вопрос?
- Еще как. Твое терпение восхищает.
С помощью специального инструмента Эйвери удерживает руку жертвы и направляет свет на ее пальцы.
– В отличие от орудия убийства, этот метод пытки более прямолинеен. Иголки.
Скрестив руки на груди, я смотрю на нее, ожидая продолжения.
– Просто игла? Обычная медицинская, как шприц? Но как? Я думала, ты сказала, что в ее организме нет токсинов?
Взгляд, который она бросает на меня, дает понять - она знает, что я заглотила наживку. Когда я впервые увидела эти следы под ногтями, я даже не подозревала, что они могут быть от обыкновенного шприца. Я старалась быть открытой для новых идей.
- Не шприц. А иглу, обычную швейную иглу.
Она приподнимает бровь.
Наклонив голову, я спрашиваю.
- А где же нитка?
Ее улыбка делает ее моложе.
- Мне нравится, как работает Ваш мозг. Причина – следствие.
Она подходит к столу и достает ванночку.
- Я уже направила образец криминалистам, но подумала, что вы сами захотите взглянуть.
- Ты слишком хорошо меня знаешь.
Она легкомысленно смеется.
- Я скорее хорошо знаю детектива Куинна, и как он трясется над всей информацией при расследовании преступления.
Она понимающе ухмыляется. И она права. Вчера я хотела исследовать поближе веревку, но Куинн не позволил, пока ее полностью не изучили судмедэксперты.
- Хлопок. Витая нить около шести миллиметров толщиной, – рассказывает Эйвери, протягивая мне веревку, которой были связаны лодыжки жертвы.
- Не многие выберут подобную для связывания.
Я удивленно поднимаю брови.
- Нет, совсем нет. Есть намного лучше, прочнее. Можно подумать, что он хотел сдерживать свою жертву при помощи самого крепкого из возможных материалов.
- Это тоже часть профиля?
Эйвери склонила голову.
- В этом больше здравого смысла.
Я тянусь к веревке, которую она передает мне в руки.
– Она выглядит… мягкой.
Перекатываю в руках, обтянутых латексными перчатками, белые волокна.
- Все материалы, собранные нами до этого момента, свидетельствуют о том, что у убийцы явно выраженные садистские наклонности.
Эйвери вздыхает и еще раз оглядывает жертву.
– Я склонна согласиться с твоей теорией.
Она опирается на соседний стол и внимательно смотрит на меня.
- Возможно, для нападавшего выбор веревки не был приоритетным делом. Уверена, что уровень комфорта жертвы мало его беспокоил.
Я отрицательно качаю головой.
- Все улики с места преступления говорят о тщательном планировании. Все четко продумано. Веревка выбрана с учетом его личных предпочтений. Вопрос в том, почему? Что особо важного именно в этой веревке?
- Возможно, экспертиза поможет понять, – говорит она, - я послала экспертам больше чем просто кусок веревки. Взгляни внимательно, Сэди, - подталкивает она меня. - Обрати внимание, что куски веревки неравномерны, - нить то толще, то тоньше. Она не идеальна.
Перебирая веревку в руках, я понимаю, о чем она говорит.
– И цвет слоновой кости с темными вкраплениями.
- Это только предположение, но думаю, что это ручная работа. Это не фабричная веревка.
Мои внутренности сжались от волнения, и я посмотрела на нее широко открытыми глазами.
- Если это правда, мы сможем отследить где он ее достал, - она дарит мне светлую улыбку. – Эйвери, ты гений.
Она разводит руками.
– Я делаю, лишь то, что могу, но своего не упущу. Однако..., – добавляет она, уже серьезным тоном, – мы не сможем использовать остатки веревки для определения отпечатков. Я нашла на веревке частицы волокна.
Преступник использовал перчатки.
– Маниакально педантичен, – говорю я, и ее тонкие губы сжимаются.
- Если он так осторожен, то, скорее всего, он всегда использовал перчатки при перемещении веревки.
- Точно, – она снова поднимает лист бумаги. – Но иногда установить происхождение улики бывает гораздо полезнее, чем найти следы ДНК.
Пропуская веревку сквозь пальцы, я еще раз внимательно всматриваюсь в замысловатую конструкцию переплетений каната. Методология исполнителя начинает проясняться – по одной подсказке за раз.
- Стучаться в двери, это твоя работа Бондс, – стонет Куинн, запуская пятерню в свои седеющие и без того уже взъерошенные волосы. Он делает так всегда, когда расстроен.
Серый цвет ему к лицу, но я удерживаюсь от этого замечания.
– В докладе говорится, что, когда копы прочесывали вчера территорию, двух соседей не оказалось дома, – говорю я, закрывая мою записную книжку.
Я поднимаю руку, чтобы постучать снова, но услышав шаги в квартире, опускаю ее.
- Кроме того, эта хорошая возможность составить собственный профайл жертвы.
- А еще нам не помешало бы больше времени, – бормочет он.
Я кашляю, чтобы скрыть смех. Миссис Льюис – первая соседка, с которой мы разговаривали, – была раздражительной, пожилой женщиной, которая потратила 20 минут нашего времени, жалуясь Куинну на лень правоохранительных органов и на свое отсутствие дома в тот знаменательный день.
"Это все произошло из-за жестокости, что нам показывают по кабельным каналам", - уверяла она.
- У тебя есть какие-то более важные зацепки? – спрашиваю я Куинна, зная ответ.
Мы оба зашли в тупик в нашем расследовании, и пока не было новой информации от криминалистов, приходилось работать с соседями.
- Видимо нет.
Его светлые глаза заблестели в свете, прорезавшимся из только что открытой двери.
- Здравствуйте, я детектив Куинн из полицейского управления, - говорит он, показывая значок. - Мы можем занять минутку вашего времени?
Я ухмыльнулась, но быстро спрятала свои эмоции под маской профессионализма, повернувшись к мужчине, показавшемуся в дверном проеме.
Я знаю, что Куинн предпочел бы оказаться в любом другом месте, только не здесь со мной, разговаривая с соседями жертвы.
- Эээ... конечно, — говорит наш свидетель, оглядываясь через плечо. — Входите.
Как только он открывает дверь, мы с Куинном проходим в квартиру, по дизайну идентичную квартире жертвы.
Быстро осматриваясь вокруг, я отмечаю, что планировка одинакова.
- Мой сосед отдыхает в своей комнате, он работает в ночную смену.
Парень ростом около шести футов, худощавый, со светло-русыми волосами скрещивает руки на груди.
Он явно старается помешать нам полностью войти в квартиру.
- Вы пришли поговорить о том, что случилось с Пайпер?
- Точно, - говорит Куинн. - Вы хорошо ее знали?
Он открывает свой маленький потрепанный блокнот, сказывается старая школа.
Парень - Джефферсон - отрицательно качает головой, утверждая, что они были просто дружелюбными соседями. Куинн понимающе кивает.
- Вы были дома в пятницу вечером?
Пока Куинн допрашивает подозреваемого, я брожу в гостиной, обходя массивного хозяина квартиры.
Экстравагантные произведения искусства кричащих цветов — красные, пурпурные, оттенков черного украшают стены. Черная кожаная мебель слишком громоздкая для небольшой жилой площади. Все чисто и аккуратно.
У квартиры чисто мужской декор, который довольно много говорит о людях, проживающих в ней.
- Можно поговорить с вашим соседом? - спрашиваю я, когда в допросе наступает пауза. Как будто ожидая нашего приглашения, дверь в дальней комнате со скрипом начинает открываться.
- Думаю, это возможно, - говорит Джефферсон, привлекая внимание высокой фигуры показавшейся в проеме.
- Колт, эти детективы хотят нас расспросить о той ночи. О том, что случилось с Пайпер.
Его слова затихают, и мир вокруг меня переворачивается. В ушах нарастает гул. У меня перехватывает дыхание, сердце бьется быстрее, кровь с огромной скоростью бежит по венам.