Ацу-чан - детектив!

Ты допиваешь чай. Ты улыбаешься тому, чего больше нет. Не смотри туда: ты не увидишь там моего лица. Не говори прощай: это слишком банально для наших лет. (с) Стать ошибкой смерти. Крис Аивер.

Я снова с тобой остаюсь... Зачем-то. (с) Догвилль. Мураками.

Прости нас господи, мы умерли вчера в последний раз. (с) Помолчим. Диана Арбенина.

Я вскочила в холодном поту и резко выдохнула. Четвертый раз. Четвертый раз за эту ночь я подскакиваю от липкого ужаса, казалось, вместо крови растекавшегося по сосудам. Я отдышалась и откинулась обратно на подушку. Я не могла заставить себя закрыть глаза. Ведь как только я оказываюсь в полной темноте, тут же возвращается ощущение прикосновения этих нечеловечески ледяных рук к своей шее, а в мозгу раскатами грома разносился этот жуткий, пробирающий до костей смех.
Я взглянула на часы. 3:20.
Нужно хотя бы попытаться, иначе завтра мне будет очень плохо.
Ну же.
Это ведь так просто, верно? Поворачиваюсь на другой бок и усилием воли смыкаю глаза.

- - -
Ацуши, кажется, вновь проснулась. Девушка наотрез отказывалась пить снотворное после того, как утром вся трясущаяся она сказала, что была заложницей собственного кошмара, потому что не могла проснуться. Дазай абсолютно не знал, что нужно делать в таких случаях. Накаджиму было откровенно жаль, вот уж кто, а она не заслужила подобного.
А самое страшное было в том, что это он - Дазай - виноват в этих кошмарах. Нет бы отправить девушку на безобидное дело о взрыве, нет, ему нужно что-то поинтереснее. Будто бы он и сам не мог бы справиться с этим. Осаму сны вообще редко посещали, он разучился их видеть в свои 14, когда попал в Портовую Мафию. Но если они и появлялись, они уж точно не были добрыми. Дазай хорошо помнил, как ему снилось… всякое, когда он только ушел из Мафии. Тогда он так наглотался снотворного, что едва не умер, но — увы — откачали. И он очень хорошо понимал, что значит стать заложником собственного сна. Это было едва ли не более жутко, чем сам кошмар.
И зная это, от собственного бессилия становилось тошно. А если бы он тогда не успел? Не добежал бы? Или же сама Ацуши не оказалась настолько вольна к жизни, что ее способность почти моментально залечила пробитую (потому что от простого удара не могло быть столько крови), голову? И ведь это он - Дазай - был виноват в том, что девушка вообще попала в тот дом.
Перед глазами вставал практически осязаемый образ, как он выносит из этого жуткого дома Ацуши.
Она еле дышала, но была жива. Он все еще не мог поверить в то, что она не умерла. Она очнулась через два дня. А он… …будто снова оказался на базе "Мимика". Дазай выдохнул и как-то по-инерции направился к ванной.

***

В этот раз мне удалось проспать целых сорок минут, прежде чем я в пятый раз за ночь подорвалась, откидывая одеяло куда-то на пол. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Я задыхалась, совсем как тогда. Но оглядевшись и, наконец, осознав, что я не в том доме, я в квартире Дазая, что все закончилось… Я начала понемногу успокаиваться.
Приведя дыхание в порядок, я собиралась пойти постоять под душем минут пятнадцать, чтоб холодные капли воды напрочь выбили остатки воспоминаний о сне. Но ванная оказалась заперта, а из-под щели внизу сочился свет. Что там в такое время нужно Дазаю? Вот уж у кого должна быть крепкая нервная система. Однако шума воды, да и вообще каких-либо звуков слышно не было. Абсолютная тишина. Только вода из подтекающего крана тихо шлепалась о поверхность раковины.
Стоп. Кран ведь не тек. Я аккуратно постучала, но мне не ответили. Неужели он…?! Я в ужасе отпрянула от двери. Он же не мог… Не мог?! Замок на двери вскрывался проще простого.
Я распахиваю двери и вижу Дазая, прислонившегося спиной к ванной. Сейчас он был абсолютно без бинтов и в какой-то старой застиранной серой футболке. Выглядел откровенно жалко. По рукам стекала кровь, в одной из них был зажат канцелярский нож. Кажется, он меня даже не заметил, вновь потянувшись рукой с ножом к коже, на которой уже не было живого места от шрамов и свежих порезов. Мои глаза расширились.
-Не смей!
Я резко выбила посторонний предмет из рук Осаму, да так, что он отлетел куда-то в другой конец коридора. Дазай удивленно поднял на меня глаза.
- Ацуши?
- Что ты удумал, идиота кусок?! - такого эмоционального подъема я еще не испытывала. Меня просто переполнял гнев и, пожалуй, страх за этого придурка. Я совершенно не обращая внимания на что-то, что говорил мне Дазай, рылась в ящике под раковиной и, наконец, с победным рыком нашла аптечку, доверху заполненную бинтами.
- Ацуши, не стоит… Я сам.
- Я тебе дам, "сам", - отозвалась я, - сам ты уже все сделал, - я вздохнула, закатив глаза и постепенно успокаивая дыхание, - руки давай.
Осаму не нашел, что мне возразить, и протянул окровавленные запястья. Я взяла ватку и аккуратно начала обрабатывать свежие царапины и порезы. Я не спрашивала зачем, захочет — сам расскажет. Я вообще старалась не лезть никому в душу, потому как не хотела, чтобы лезли в мою. Поэтому я лишь молча обматываю обе руки парня бинтами и прошу его больше так не делать, но он в ответ только грустно улыбается, от чего сразу же понятно, что моя просьба услышана не была.
Ладно.
Ладно-ладно.
Лишь бы не угробил себя. Пожалуйста.
Осаму, все еще выглядевший немного растерянным, вдруг сказал:
- Пойдем, я, что ли, чай заварю.

***

Чай больно драл горло, казалось, стремясь его выжечь. А может, это из-за горького комка в этом самом горле. Отстраненно отмечаю, что чай у Дазая - почти как у брата. Но все же не такой. Было ли дело в чае, в месте, где его продавали, или в самом Дазае - я не знала. И знать не хотела.
За воспоминаниями о брате пришли и воспоминания о Жеке и том, как тот умер. А за ними вновь всплыла картина, что я увидела в ванной.
По щеке скатилось что-то мокрое и тихо булькнуло в чашке.
- Ацуши, - Дазай протянул было руку ко мне, но я только покачала головой.
- Я… Я буду в порядке. Дай мне несколько минут.
Осаму кивает и переводит взгляд на свежие бинты на руках, кажется, пытаясь что-то осознать для себя.
А я сотрясалась в молчаливой истерике. С оскалом на губах. Улыбаться нормально я, кажется, разучилась. Вот уж правда, и смешно, и страшно. Меня пробило на нервный смешок, а затем я просто разрыдалась.

Бульк-бульк.

Какое же я ничтожество.

Бульк-бульк.

Даже мой единственный друг пытается себя убить сразу после того, как спас жизнь мне.

Бульк-бульк.

Я так ненавижу все вокруг.

Бульк-бульк.

И в первую очередь себя.

Бульк.

Я отпиваю чай, и теперь он кажется мне точно таким же, как тот, что был у брата. И это пробивает на уже одинокую слезу, улетевшую туда же, куда все остальные - прямо в чашку.

Бульк.

Я отпиваю еще, и постепенно на место истерики приходит апатия. Я утираю кулаками глаза, как-то отстраненно думая, что сейчас я скорее всего больше похожа на кролика, чем на тигра. Дазай все так же молчит, и я тоже не решаюсь нарушить тишину, хотя хотелось сказать многое. Я так устала хранить все в себе.
Я отпиваю еще глоток и поднимаю на Осаму заплаканные глаза. Я больше не истерила. В душе будто бы завязали узел и я не знала, что с ним делать. Но сейчас мне было наплевать. Как и на мои действия. Ставлю чашку на стол.
Я поднимаюсь со стула и обхожу небольшой стол, за которым мы сидели. Дазай тоже встает и как-то грустно-выжидающе смотрит на меня. Он, вероятно, думает, что я дам ему по лицу — он заслужил это. И совершенно не ожидает того, что сейчас произошло. Я и сама, наверное, этого не ожидала. Я просто прижимаюсь к нему и чувствую, как меня робко обнимают в ответ.
- Ты мой единственный в этом мире друг. Если ты умрешь — у меня не останется никого, - тихо говорю я.

И Дазай думает, что это должен был сказать он.

***
Встала я рано и, на удивление, чувствовала себя вполне сносно. Мне было… никак. Абсолютная апатия. Я потопала на кухню и чисто машинально достав турку, начала варить кофе. Это всегда вводило меня в некое медитативное состояние, приводило разум и мысли в порядок, поднимало настроение.
Обязательное условие хорошего кофе - чистая и мягкая вода, так как именно она лучше прочих впитывала вкус. Кофейные зерна лучше перемолоть непосредственно перед приготовлением, так сохранится аромат напитка. Дальше налить воду в турку и, оставив место для пенки, следить, чтобы не убежал. Кофе всегда нужно варить на медленном огне.
Достаю коричную палочку и помешиваю ею готовящийся напиток. Такой палочки хватает на 2 - 3 раза, после чего следует взять другую. И перед разливом добавить немного холодной воды, чтобы гуща опустилась на дно и не попала в чашку. За окном поднималось по-зимнему холодное солнце, день обещал быть погодистым. По кухне разлетался восхитительный аромат кофе с корицей.
Лепота.
Настроение как-то сразу поползло вверх. Турки хватило как раз на две чашки. Я решила, что Дазаю не мешает познакомиться с хорошим кофе, не вечно же пить ту растворимую бурду. Поэтому иду будить сожителя.

***
В Агентстве сегодня было потрясающе тихо и умиротворенно.
- О, кстати, Ацуши, - Дазай оторвался от компьютерной игры (делал вид, что работал, ага, как же), - совсем позабыл сказать. Я ж тут добыл информацию, касательно тех, кто хочет за твою головушку целых семь миллиардов.
- Да? - я оторвалась от созерцания неба в окне и и с интересом уставилась на Дазая.
Мы оба, не сговариваясь, сейчас делали вид, что происходившее ночью нам двоим просто приснилось. Но, настроение, несмотря на все это, было умиротворенным.
- Это глава Гильдии, североамериканской организации одаренных.
- Разве они не легенда? - оторвался от квартального отчета Куникида.
- Ну, нет. Но их члены имеют весьма стойкие позиции в сфере экономики и политики. И все они — весьма сильные эсперы.
- Почти как антагонисты третьесортного романа, - хмыкнула я, - так зачем я понадобилась столь влиятельной компании?
- Действительно, непонятно… - вздохнул Дазай, - о, Кёка-чан! Может, ты слышала какие-нибудь новости о Гильдии от Коё, пока была в мафии?
Я выразительно выгнула бровь, давая Дазаю понять, что хочу знать больше.
- К сожалению, я ничего не знаю, - отрицательно покачала головой девочка и вновь молча стала разглядывать окно.
- Жаль - протянул Осаму.

***

Воистину, пятница - день когда работать не хочется от слова совсем. Я лениво болтала ногами, сидя прямо на краю стола и в пол уха слушая ворчание Куникиды — единственного, кто пытался работать в нашем балагане.
С другой стороны сидела Наоми, потягивающая обжигающе-горячий (судя по пару) чай. Рядом с ней на опасно наклоненном стуле сидел Рампо, закинувший ноги на стол и поедавший вкусняшки, по этому самому столу рассыпавшиеся. Рядом стояла Ёсано, подпиливающая ногти и периодически смахивавшая пыль прямо на ноут Куникиды.
- Сегодня тихо, - потянувшись, ко мне подошел Дазай, - лепота…
И тут дверь резко распахивается…
...Бывают в нашей жизни события, которые ну просто неописуемы. Но так как данное высказывание с действительностью ничего общего не имеет, то лучше попытаться это сделать, ведь сложно описать бывает зачастую потому, что они - эти самые события, нехорошие такие, происходят одновременно. Начал все это, как нетрудно догадаться, Танидзаки, резко хлопнувший дверью об стену. Кёка на инстинктах пригнулась из-за неожиданно громкого звука, для коего действия подалась вперед и случайно налетела на Наоми. Чай с температурой "кипяток" выплеснулся на бедного, ни в чем не повинного Рампо. Детектив резко заорал и начал заваливаться назад. Наоми кинулась спасать местное народное достояние — Эдогаву — и, конечно же, задела Ёсано. Акико, нелепо взмахнув рукой с зажатой в ней пилочкой для ногтей, все же удержала равновесие, но успела этой самой пилочкой сбить с носа Куникиды очки. Сей важный предмет описал в воздухе красивую дугу, прежде чем Доппо как ужаленный подскочил, стремясь поймать дорогую сердцу вещь, из-за чего столкнул сидящую на краю стола меня. Я с вскриком упала прямо на Осаму.
- У нас большие проблемы, - как-то потерянно произнес Танидзаки, наблюдая за данной картиной. Звук садящегося вертолета за окном стал нашей кульминацией.
- А день так хорошо начинался, - недовольно пробурчала я.

- - -
- Я очень рад с вами познакомиться, директор Фукуна…? Фукуда…? - Наоми едва слышно фыркнула. Что за неуважение к собеседнику?
- Фукудзава, - холодно поправляет Юкичи.
- Да, точно. Хм, если подумать, мне, наверное, не следовало бы оставлять свой вертолет прямо посреди дороги, но, что поделать, я впервые навещаю компанию без вертолетной площадки.
"Пижон" - подумала школьница.
- Вы проделали долгий путь через океан. Чем мы можем помочь вам? - директор как и всегда - сама любезность, совершенно не обращает внимания на столь явные подначки.
- Мое имя Фицджеральд. Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Я являюсь главой организации, известной как "Гильдия". Помимо этого я владелец пяти отелей и нескольких крупных компаний… - продолжал разглагольствовать этот павлин, как его уже мысленно окрестила брюнетка.
- Мистер Фицджеральд, - прервал этот поток самолюбования Фукудзава, видимо, не желая больше слушать неприкрытое хвастовство, - нам удалось собрать некоторые слухи, касательно нападения на нашего сотрудника местной мафией. А именно - что за этими нападениями стоите вы.
- Ох, это мой просчет. Я не думал, что здешние криминальные элементы окажутся настолько некомпетентны. В качестве извинений за это, я пришел сюда с деловым предложением. - деловое предложение в качестве извинений? Что он возомнил о себе?
- Это Агентство мне нравится. Потолки, конечно, низковаты, зато какой замечательный вид! Я бы хотел приобрести ваше Агентство, - по щелчку пальцев на столик лег железный кейс, - я прошу понять меня правильно. Я могу купить абсолютно любой клочок земли здесь. Меня не интересует само здание или штат сотрудников. Мне нужно лишь…
- Разрешение на предпринимательскую деятельность эсперов, - закончил за него Юкичи.
- Все верно. Нам нужно легальное разрешение на ведение дел внутри вашей страны. Но эти упрямые бараны из департамента отказываются от взяток, а все из-за этого начальника, Са… как же его? Точно, Сакагучи. Поэтому если я, скажем так, хочу "присмотреться" к этому городу, мне нужно разрешение.
- Этого не будет, - покачал головой Фукудзава.
Он принял решение в тот момент, когда понял, за чем пришел Фицджеральд.
- Вы уверены? Может, возьмете еще и эти часы? Это ограниченная серия…
- Жизнь нельзя купить за деньги. Разрешение ничем нельзя заменить. Оно - душа и жизнь этого места, и оно не продается ни за какие деньги. Оно было заработано стараниями Нацумэ-сэнсэя, и это точно не то, что может получить богатый сноб с деньгами вместо мозгов.
- Слова истинного бедняка. Можете гордиться чем хотите. Но только вот, если каждый из сотрудников исчезнет, то долго ваше Агентство не протянет. И даже если вы измените решение, будет уже поздно.
- Я приму к сведению. Удачного пути.
- До встречи.
- Я провожу вас, - улыбнулся Кенджи.
- Я оставлю сообщение в завтрашних газетах. Не упустите его. И запомните: если я чего-то хочу, я получаю это любыми методами.
Ацуши заметно напряглась.
Наоми давно заметила, что по поведению девушки можно было определить степень неприятностей, в которых они оказались. Сейчас Ацуши напоминала пружину, готовую вот-вот разжаться. То есть, была на взводе.
"А ведь утро так хорошо начиналось" - с тоской подумала младшая Танидзаки.