Восход

«Твою мать, надо что-то делать! — крупная дрожь настигла Элизу и нежданного гостя одновременно — непонятно было, кто испугался больше от такого импульсивного пробуждения девочки. — Я тебе сейчас!..»

Вейсс, всё ещё находясь под действием шока, в состоянии аффекта согнула онемевшую ногу в колене, таким образом со всей душой ударив похитителя примерно по явно выпирающим рёбрам, отчего неизвестный, сам того не ожидая, издал что-то наподобие поскуливания и закашлялся. Противник на мгновение потерял бдительность, как и девочка, пораженная собственной силой и реакцией.

«Вот это я даю конечно, — она наконец позволила себе судорожно выдохнуть, пытаясь за считанные секунды придумать гениальный план контратаки. — это ещё не всё!»

Элиза решила действовать наверняка — она резким движением спихнула с себя удивительно лёгкого товарища, повалив его набок, в полной темноте за пару движений нащупала его голову, грубо облапав лицо похитителя руками, после чего впервые зажала чью-то шею меж ляжек, всё ещё лёжа — встать попросту не осталось сил, так как они были истрачены на скорость действий. Здесь нужно отдать Вейсс должное — её широкие крепкие бедра были действительно хороши, так что такой эффектный приём уже и без того ошеломленный товарищ запомнит навсегда; если бы на его месте сейчас был Хейден — он бы тут же испытал незабываемый экзистенциальный ужас.

«Вот же! — девочка намеревалась было схватить фонарик, который оставляла обычно на одном и том же месте, поодаль от рюкзака, но его там не оказалось. — Неужто это Аифал?!»

Внезапно Элиза ощутила нетипичный для неё лёгкий стыд за содеянное — девочка потянулась к волосам похитителя, дабы подтвердить свои догадки. Конечно, она была как всегда права — по длинным тонким прядям юноши сложно было бы не опознать их обладателя. По сравнению с подтянутым и одновременно немного полноватым в области плеч и бёдер телосложением Вейсс Аифал казался чуть ли не ходячим скелетом, хотя иногда это было его преимуществом — бить было страшно, а то вдруг ещё сломается.

«Значит, Наум не забыл свой фонарь, а я отдала Аифалу свой! Ну ничего, сейчас у тебя под глазом будет покруче и ярче...» — Элиза всё же постепенно начала эмоционально осознавать происходящее, поэтому отбросила все ненужные стеснения.

— Ну? — требовательно спросила Вейсс, когда приподнялась на локтях, всё ещё удерживая товарища в том же дискомфортном положении.

Аифал как-то неопределённо молчал, ибо Элиза не могла точно понять его намерения и в принципе состояние, но на самом деле парень из последних сил сдерживал очередной поток кашля — его сиплый голос непроизвольно выдал это.

— Что? — юноша даже не рискнул шевельнуться.

— Последнее слово? — вдруг ослепительный белый свет озарил кромешную темноту внутри палатки, как бы намекая Аифалу на то, что его мучения окончены и сам он узрел тот самый тоннель.

Наум, как подобает истинному герою, в нужный момент ворвался на место преступления, когда вся работа была выполнена и без него. Мальчик невольно смутился, оглядев перед собой неоднозначное положение отчаявшегося Аифала между ляжек зажмурившейся Элизы, а другого караульного, Хейдена, так вообще чуть ли не настиг припадок, о чем свидетельствовал проступивший на щеках выразительный румянец и нелепое моргание. Температура вокруг словно поднялась на несколько градусов, а напряжение витало в загустевшем воздухе.

— Вспомнишь солнце — вот и лучик, — с некоторой долей недовольства Элиза саркастично прокомментировала ситуацию, поспешно убирая ноги с шеи Аифала.

— И что теперь? — приняв гордое выражение лица спросил Наум, сверху вниз презрительно поглядывая на пойманного товарища.

— Как что? Тащи его к Калде, конечно, — приказным тоном отчеканила Элиза, брезгливо отряхиваясь после происшествия, пока царственно сидела на коленях возле злоумышленника таким образом, что ляжки словно невзначай располагались на уровне его головы в знак предостережения никуда не исчезнувшей угрозы. — она уж точно разберётся с этим.

— Тогда вставай, вор в законе, — Наум беспрецедентно вывел Аифала за локоть, в то время как тот не издал ни звука с момента поимки. — сейчас пошатнём твою репутацию!

Довольная собой Вейсс собиралась было удостовериться в сохранности свитка и вновь применить защитные меры к палатке, однако в роли преграды осуществления плана выступил всё ещё неловко согнувшийся пополам из-за высокого роста возле входа в покои Хейден. По крайней мере он не должен был быть в курсе находки ребят, разве что только Наум ему не проболтался в течение караульной службы, какая на текущее время длилась едва ли половину ночи, так что уж мог бы потерпеть, прикусив язык за зубами.

— Эм-м... — специально с натянутой скромностью протянула Элиза, заправив прядь растрепанных тёмных кудрей за ухо, тем самым подчёркивая вполне правдоподобно наигранную эмоцию соответствующим жестом. — Тебе что-то нужно?

Мимика гостя изначально выдавала какие-то собственные коварные намерения — нахмуренные брови, выраженные в положении тела напряжённость и задумчивость, которые появлялась в некоторой заторможенности реакции, но мальчик же, по всей видимости, боролся с настойчивым чувством совести, уже какой раз переводя нерешительный взгляд с пола на Элизу.

— Мне нужна твоя помощь... как женщины, — внезапно Хейден выдал такое, чего девочка совершенно не ожидала.

— Прости, что? — глупо и непринуждённо похлопав ресницами, тем самым пытаясь построить образ стереотипной девушки в глазах Хейдена, которая уж точно ему нужна и уж точно ему окажет помощь, донельзя удивленная Элиза пыталась не рассмеяться от абсурда.

На самом деле эго Вейсс трещало по швам, как только она оказывалась в ситуациях, где её считали недостаточно сильной или и вовсе недалёкой только потому, что она девочка, списывая всё на невозможность оспорить природный устав, к примеру, врождённые задатки, а также общественную роль издревле и прочую ерунду. Разумеется, появление той же Калды на центральной позиции в жизни Академии кардинально повлияло на мнение и в некоторых случаях самооценку униженных и оскорблённых ею же учащихся, но далеко не всех, так что патриархальные установки, несмотря на демократизацию прав обоих полов с приходом новой власти, всё ещё засели у многих в сознании. О нынешней верхушке и политической элите мы поговорим чуть позже, а пока вернёмся к нелепому диалогу.

«Я сейчас помру, — твердила она мысленно сама себе, усмехаясь всякий раз, как ловила стыдливый взор Хейдена. — если увидел бы Наум — затравил бы бедного!»

— Долго объяснять, — мальчик кротко вздохнул, прикладывая аккуратную продолговатую ладонь к будто бы горячему лбу. — пойдём ко мне... Пожалуйста, это очень важно!

— Ладно, — девочка была готова к чему-то подобному, посему согласилась слишком быстро, тем самым даже застав товарища врасплох, ведь тот даже не успел договорить. — но я сейчас должна спать, если кто-то из старших увидит...

— Это быстро! — Хейден поспешил заверить Элизу, а румянец на его лице вспыхнул с новой силой. — Но если тебе неудобно, то я не буду настаивать...

Он вдруг импульсивно пригнулся пуще прежнего и выскользнул из палатки, невнятно пробормотав что-то вроде извинений вслед и убежал, не выдержав позора, который сам же себе и внушил.

«Сказочный идиотизм... Чего только не вобьют в эти пустые головы стереотипы и чужое мнение!» — девочка неодобрительно цокнула и дёрнула щекой.

Но отчего-то былое еле сдерживаемое желание рассмеяться в какой-то момент пропало, как и улыбка стёрлась с лица — взамен на нём проступили следы сдерживаемой усталости и необъяснимой жалости непонятно к чему и почему, но Элиза сразу же от неё отмахнулась, зная, что скорее всего наутро забудет это чувство.

«Ладно, надо закончить тут всё и спать. Хватит с меня глупых игр! Пусть сначала с собой разберутся, а потом уже к другим лезут, а то ещё разносят тут своих заразных головных тараканов...  — причитала она мысленно, пока неосознанно проверяла защитные меры. — Интересно, а я с собой разобралась?»

С этим вопросом и уснула.

Наум вернулся уже под утро, принеся с собой в палатку первые предрассветные лучи, хотя сам по себе из-за ночного караула был мрачным сонным. Он не собирался трогать Элизу, однако своим шуршанием в сумках ненамеренно разбудил напарницу раньше лагерного подъёма. В силу своего характера девочка бы до последнего цеплялась за потихоньку угасающий сон, бездумно отдаваясь слабости разума, но в связи с недавними событиями непроизвольно вскочила из-за шорохов в палатке. Такой реакции от неё Наум ожидал в последнюю очередь.

— А! — еле слышно ахнул мальчик, перепугавшись резкого шума недалеко от него. — Ты чего? Я вроде тихо...

Несмотря на то, что её организм так внезапно решил проснуться, сама Элиза смутно соображала, что произошло и происходит, поэтому спросонья тоже словила приступ тяжёлой нависшей тревоги. Расфокусированным взглядом девочка непроизвольно встретилась с широко распахнутыми ярко-зелёными глазами напарника, который, первым осознав весь абсурд ситуации, сдержанно хихикнул, не сводя настороженного, но при этом не менее искренне добродушного взора с подруги — вдруг она ему за это по голове настучит.

— Смешно тебе? — угрожающе шепнула Элиза.

— Нет, — невозмутимо ответил Наум, моментально спрятав улыбку, однако не надолго.

* * *

Через четверть часа караульные подняли всех остальных новобранцев. Старшие же всегда были вынуждены просыпаться раньше, дабы исподтишка контролировать ситуацию, но при этом из палаток вылезали лишь в случае необходимости — Калда могла услышать даже самый тихий шум, будучи погребённой с головой в спальном мешке, Илса без энтузиазма в полудрёме выполняла долги по учёбе, восседая в позе лотоса над разбросанными на полу учебниками, Аифал выбирался исключительно ради того, чтобы в прохладной утренней тишине пропустить сигарету-две. Разумеется, курение было запрещено, и у многих новеньких невольно возникали к старшему вопросы — собственно, а какого хрена? На самом деле история максимальна проста — несколько лет назад Аифал затеял некрупную игру с главным по дисциплине, заключил пари на желание, ну и выиграл при помощи маленьких хитростей и опыта в жульничестве, вот с тех пор и шастает, пыхтит безнаказанный. Эта ситуация всех повеселила, но курильщику уже через день после застывших клочьев пара в туалете без окон выдвинули ультиматум — в самом здании Академии и в его территориальных пределах он этим не занимается. Всех устроило, все на трезвый ум забыли.

— Калда, — уверенно произнёс Аифал, узнав девушку по её шагам.

Юноша устремил свой задумчивый взор на призрачную гладь реки, держа меж заледеневшими пальцами сигарету. Природа вокруг была в каком-то печальном затишье, почти в трауре, словно внимала настроению, и мыслям, и предстоящему разговору двух старших. Нос щекотала морозная свежесть, дышалось условно легко, но под влиянием ситуации, о которой знали лишь несколько людей, всё же было сложно всей грудью втянуть холодный воздух — страшно, когда не к кому прийти за помощью, всё выложить подчистую и раскаяться. Не было ни души поблизости — шла молчаливая подготовка к предстоящей буре. А в принципе у них и никого не было, разве что помимо друг друга.

Аифал спустился со склона, дабы не мешать остальным ловить последние часы сна и не распространять дым в пределах лагеря. Впрочем, старшей не составило труда даже с такого расстояния услышать кого-то, вот она и обнаружила товарища.

— Что? — Калда скрестила руки на груди, опираясь на левое бедро.

Девушка выглядела чересчур опрятно и собранно для такого раннего утра — создавалось впечатление, будто она вовсе не спала. Возможно, именно из-за малейших шорохов, раз у неё такой чрезвычайно обострённый слух. Аифал же был слегка растрёпанным и выглядел уставшим, разбитым, а его мятая форма, усеянная складками, немного неряшливо на нём смотрелась.

— Ничего, — юноша выдохнул. — Мне надо подумать над... этим всем. Сомневаюсь.

— Уже даёшь заднюю? — презрительно спросила девушка холодным тоном, взгляд её тотчас ожесточился, но в нём прослеживалась ещё и капля обиды.

Воцарилось молчание. Не неловкое, а очень напряжённое, давящее на разум, подгоняющее к тому, чтобы бросить всё. В этот момент у обоих собеседников проносились разные мысли в голове, но в конце концов они приходили к одному и тому же — выхода нет. Все двери давным давно заперты, бежать уже некуда.

— Хочешь меня на слабо взять? — равнодушно усмехнулся Аифал, затянувшись.

— Вынуждаешь, — огрызнулась Калда. — Сам прекрасно понимаешь, что ты уже решился тогда. Ты не сможешь просто взять и уйти безнаказанным.

— Знаю, — юноша выпустил дым, прикрыв веки.

— Лучше подумай над планом, — сосредоточенно перевела тему девушка, потерев израненными пальцами подбородок. — Как нам её вывести отсюда? На сколько?

— Не знаю. Лет на пять. Пойдёт? — предложил Аифал. — А там и вынудим вернуться. Извернёмся, подкупим... Как-нибудь.

— М-м... — Калда тяжело выдохнула, поджав губы и зажмурившись, словно ей стало нестерпимо больно.

— Что такое? — юноша напрягся, обернулся, чтобы узнать причину такой реакции, а затем включил бдительность и огляделся по сторонам. — Ты что-то слышишь?

— Её всё равно сюда потянет... К ней потянет, — девушка проигнорировала вопрос, почти отчаянно держась за покрасневшие уши, плотно закрывая их; но проблема была в том, что шум исходил из её головы, и перебить его иным нереально. — И меня тянет. Отговаривает, но не знает от чего... Или себя отговаривает. Кричит, очень громко... О, Лебен, облегчи...

Подул прохладный утренний ветер, неприятно морозя кожу ещё сильнее и вызывая на ней волны мурашек; верхушки деревьев разом качнулись, а на воде образовалась мелкая рябь.

— Проверь Илсу, — строго прошептала Калда. — Сейчас же...

Аифал поколебался, но затем размеренным шагом приблизился к Калде и положил ей ладонь на плечо, как бы желая забрать часть её мучительных страданий себе. Старшая с трудом сдержалась, чтобы не дёрнуться от прикосновения в таком ослабленном состоянии. Юноша опустил глаза, не зная, что делать — оба не умели оказывать поддержку, отрицали простейшие эмоции, прятали чувства глубоко в себе, подавляли, поэтому и без слов понимали друг друга. Другой рукой старший вынул изо рта сигарету и выдохнул в сторону, а девушка не обратила на это никакое внимания, поглощённая омутом боли.

— Хорошо, — Аифал наспех затушил бычок и тут же побежал трусцой по склону вверх, направляясь прямиком к палатке Илсы, пока Калда обессиленно осела на корточки.

Поддев молнию входа, юноша расстегнул палатку и пробрался внутрь. Он невольно застыл, шокированный, на пару секунд растерялся: Илса вся сжалась, её руки бил крупный тремор, которыми она грубо держалась за крепко сомкнутые веки, чуть ли не продавливая глазные яблоки внутрь, а лицом уткнулась в колени, по которым пробегали алые струйки.

— Илса, что такое? — юноша быстро подполз к ней, задевая учебники и тетради, громко шелестевшие под ним.

— Уйди! — пробормотала девушка, ещё сильнее напрягаясь. — Уйди отсюда!

— Не могу, — Аифал поморщился, глядя на кровь. — Что случилось? Что ты видишь?

Он еле ощутимо дотронулся до спины девушки мягким движением, при этом всё внутри у него содрогалось от страха. В ужасе Илса мгновенно шарахнулась в бок, падая на четвереньки. Тут же несколько капель упали на брезентовую ткань палатки и впитались. Затем девушка резко поднялась, всё ещё себя не контролируя, и вцепилась в волосы Аифалу, чуть ли не вырывая их, из-за чего тот почти вскрикнул, поваливала его под себя.

— Стой... — прохрипел юноша, когда руки старшей накрыли его горло, перекрывая дыхание.

Мышцы Аифала сковало под влиянием ужасающего вида: над ним почти вплотную склонилось искажённое безумием и агонией лицо Илсы, по выпученным глазным яблокам которой протягивались многочисленные капилляры, а на багровых ресницах застыли сгустки крови; свежая тонкая красная струя пролилась на юношу, вынуждая того запаниковать пуще прежнего и интуитивно начать сопротивляться ещё сильнее — он спонтанно бил дрожащими ногами по девушке и пытался вырвать заломанные руки, но Илса слишком крепко сидела на его животе, продавливая его всем весом вниз, не отпуская горло, не давала вдохнуть.

Аифал посинел, всё перед ним потемнело, скоро померкнет, пока перед Илсой словно стояла какая-то туманная завеса, пелена — то ли галлюцинации взяли верх над её сознанием, то ли она в принципе сходила с ума.

— Иси... — нагнавшая товарища Калда с изнеможённым выражением лица и некоторым сожалением ласково произнесла, выглядывая из-за входа в палатку. — Это я. Они ничего тебе не сделают. Ты не там.

Обезумевшую девушку будто частично вырвало из транса, по щекам её струились влажные светло-красные дорожки слёз вперемешку с чистой кровью. В янтарном взоре её отразилась болезненная осознанность, внезапный испуг того, что она до этого видела, переживала вживую, и самой себя — что может быть страшнее, чем быть неподвластной самой себе, не принадлежать себе?

— А теперь спокойно, — Калда приблизилась и осторожно, но не менее крепко и настойчиво обхватила Илсу за тонкие запястья, отцепляя её пальцы от Аифала, пока тот умоляюще ждал спасения. — Слушай меня... Вот так, да.

Затем Калда без особых усилий стащила лёгкую Илсу с шокированного товарища, перехватив девушку поудобнее за талию. Та обмякла в её объятиях, а Аифал как ужаленный ринулся в угол, прокашливаясь и кряхтя, только бы оказаться подальше от эпицентра шторма, да как можно скорее.

— Я не хотела, — донеслось единственное предложение из уст Илсы, такое тихое, даже практически беззвучное.

— За мной должок, — благодарно отозвалась Калда, попутно укрывая девушку собой, хотя эмоциональный фон её, казалось бы, оставался неизменным.

Аифал думал было выставить себя героем и отрицать необходимость будущей услуги, но тут же вспомнил, что чуть не умер минуту назад, так что молча согласился и юркнул из палатки.
Илсу захлестнуло чувство вины.

Тем временем...

— Что за херня там творится? — неоднократно жаловался на шум Наум, снова отвлекая Элизу от заучивания стихов, дабы она с ним хотя бы немного поговорила — компания Хейдена, судя по всему, преследовала его всю ночь, и он заскучал по своей гениальной напарнице.

— В мой сон проникнет вновь она, оставив след своих же дней, рассудка утром снова лишена —мне с каждой ночью всё больней... — демонстративно начала Элиза, задумчиво устремив взор вверх, чтобы перебороть соблазн украдкой подсмотреть в текст.

Уголки губ мальчика сразу же опустились, что свидетельствовало о его явном недовольстве — попытки расположить подругу к диалогу так и не увенчались успехом. Ему оставалось только выжидать окончания этого шедевра в исполнении напарницы.

— Всё, ладно, мне надоело!

Девочка обречённо вздохнула, когда не смогла вспомнить следующие строки, хотя до этого пересказывала их наизусть вполне спокойно — по всей видимости, странные громкие шорохи, доносящиеся с одной из соседних палатки, всё же мешали сконцентрироваться.

— Кто вообще такой бред пишет? — насмешливо фыркнул Наум, за что ему тут же прилетело по голове близлежащей тетрадкой.

— Я! Идиота кусок, — обидчиво, но при этом без презрения ответила Элиза, слабо покачав головой. — И вообще, ты же караульный.

— И что? — он почесал затылок, взъерошив рыжие кудри.

— Так сходи и проверь, — девочка принялась со скрежетом зубов расчёсывать свои густые тёмно-каштановые волнистые волосы, которые путались из-за того, что она часто ворочалась во сне.

— Мне страшно, — в шутливой манере пропищал Наум.

Девочка, сдерживая смешок, приподняла бровь, снисходительно глядя другу в глаза, на что тот взъерошил и её волосы тоже, а затем коварно подмигнул и отправился на разведку.

«А реально, что там творится вообще? — невольно заинтересовалась Элиза. — Ну что точно ясно — Калда рано или поздно до них доберётся... Надеюсь, не раньше меня.»

Девочка отругала себя за чрезмерное любопытство, но затем весело усмехнулась последующей мысли о том, что вновь ввязывается во что-то крайне нелегальное и рискует получить весомое наказание, однако когда она останавливалась перед этим? Просчитав в голове возможные варианты последствий, она цокнула, схватила свиток, спрятала его в своё фирменное место, под футболку, и неспешно последовала за напарником.

Наум настороженно обернулся, уловив краем уха очередное шуршание, на этот раз доносившееся уже из его палатки, поэтому в первую очередь засомневался насчёт безопасности Элизы и хотел было вернуться. Однако, увидев именно её в следующее мгновение, глаза мальчика загорелись энтузиазмом, заблестели — ему было приятно, что подруга не бросила его, даже если ситуация казалась пустяковой. Он действительно умел дружить и дорожить.

— Вот она, о ком писали все газеты, — игриво заметив, Наум учтиво сбавил шаг, чтобы Элиза успела его нагнать без особых усилий.

— Да-да, знаю, — безучастно бросила девочка, хотя всё же свою заинтересованность прятать от друга не стала.

В какой-то момент картина мира слегка помутнела, словно зрение ухудшилось. Элиза рефлекторно собралась протереть веки пальцами, да только не вышло — отчего-то занемели конечности, они подрагивали от внезапно настигшего всё тело напряжения, а затем резко нахлынувшей слабости. Органы чувств знатно притупились, из-за чего девочка стала теряться в пространстве и с трудом держалась на ногах. Сердце неумолимо застучало, безостановочным потоком ударов пробивая, почти выламывая грудную клетку, в которой вспыхнула невероятно ярко выраженная боль, какая бывает при моральных потрясениях — тянущая тоска вперемешку с диким животным страхом, расползающимся повсюду, охватывая каждый миллиметр, подобно паразитам.

«Что происходит? — она растерялась, взять себя под контроль не получалось. — Я не могу говорить...»

Рот будто бы зашили, всё загустело, стало отвратительно вязким, слиплось, а когда Элиза попробовала, несмотря на затёкшие мышцы лица, прикусить щеку изнутри, то привкус крови попросту не проявлялся, как и ощущения от мелкой ранки в полости. В ушах застыл непонятный, но явно слишком громкий звон, ассоциирующийся с раздражающим тиканьем секундных стрелок часов или бесконечными покачиваниями маятника, но девочка уже толком не разбирала — эти ритмично доносившиеся прямиком из головы звуки, такие близкие и ненавистные, попадающие в такт всё никак не замедляющегося сердцебиения, загоняли Элизу в узкие рамки тревоги, усиливали мандраж, мучительно душили— воздуха вдруг перестало хватать, последние его клочья зарылись где-то глубоко, наполнили пустое пространство в груди.

Мгновенно тело пронзило жгучей болью,
словно в него вонзили раскалённый меч и неоднократно провернули вокруг своей оси, безжалостно расширяя и раздирая глубокую рану боковыми сторонами лезвиями, а затем медленно вынули, проходясь по стенкам горящей от агонии плоти, оставляя за собой широкую просторную дыру, которую тут же заполнили собой пульсирующие стуки сердца, отдававшиеся рябью. Ноги подкосились, их заполонила крупная дрожь, будто бы исходившая от режущих костей, из-за чего стоять было невозможно — девочка рухнула на колени, попутно загоняя свой разум в безысходность надвигающейся смерти. Жар накрыл лицо, лихорадка посылала разного рода изображения действительности, на которых Элиза утопает в собственной крови, бьётся в конвульсиях в тёмно-красной растекающейся по испачканной траве луже, как над ней склоняется паникующий Наум, кричит, зовёт на помощь, и тут же сбегаются все...

Разумеется, из всех представлений в голове девочки оправдались только последние — её напарник действительно всполошил весь лагерь, жутко перепугался за подругу. Все старшие и новобранцы сбежались к эпицентру происходящего. Некоторые давно бодрствовали, некоторых разбудили только сейчас, но теперь определённо проснулись все.

Калда была вынуждена оставить Илсу и Аифала, дабы проверить, что произошло, но они не собирались оставаться в стороне. Илса хоть и не до конца успела вернуться в осознанное состояние, но заверяла по пути к месту событий Калду, что это её прямой долг и она сможет оказать первую помощь, так как была лучшей на медицинском факультете. Однако Аифал, который тоже учился на этом направлении, среагировал и, отбросив закравшиеся сомнения, вызвался самостоятельно осмотреть Элизу — он принялся расталкивать толпу, настырно требуя пропустить его. Присев на корточки рядом с потерявшей сознание девочкой, он первым делом проверил наличие пульса.

— Я не знаю, что с ней! Она просто шла, а потом вдруг упала в обморок! — принялся рассказывать ошарашенный Наум, активно жестикулируя. — Ещё что-то бредила, но я не понял...

Перед стремительно надвигающейся Калдой же без возражений расступились абсолютно все, за ней увязалась и обеспокоенная Илса, предварительно захватившая из палатки аптечку. Главная старшая была как никогда серьёзной и необычайно собранной, своим поведением она тут же отпугнула половину новобранцев, гул утих моментально.

— Разгоните всех, — Калда не отрывала взора от Элизы, хотя обращалась к оставшимся старшим. — И сами уходите. Здесь не на что смотреть.

Не все двинулись с места, а застыли, завороженные, перебарывали желание начать перешёптываться меж собой. Из транса их окончательно вывел голос Калды.

— Быстро! — прогремел приказ.

Толпа постепенно исчезла, наступила тишина. Наум постоянно оборачивался, пока ковылял до палатки.

— Мне кажется, я догадываюсь, что это... — заявила Илса, опускаясь на колени по другую сторону от тела.

Калда отстранённо скрестила руки на груди, пытаясь подавить неутихающую боль в ушах от недавно раздавшихся криков и обсуждений — они всё ещё громко маячили где-то в голове, мешали здраво думать.

— Как у вас двоих, что ли? — непонятливо предположил Аифал, расстёгивая первые несколько пуговиц на жилетке Элизы, чтобы облегчить той дыхание.

Илса в качестве подтверждения еле заметно кивнула, малость прикусила губу, сосредотачиваясь на задаче перед собой.

— Тогда здесь я бесполезен, — Аифал неторопливо приподнялся и брезгливо отряхнул ладони, после чего засунул их в карманы в поисках пачки сигарет и безучастно удалился.

Исключительно для Илсы сейчас возникла непростая ситуация нравственного выбора — от её последующих действий либо станет лучше, либо гораздо хуже, чем было до этого. Напряжённые руки старшей задержались в воздухе, пока она тщательно взвешивала все «за» и «против».

— Рискованно, — ввязалась Калда, тотчас вырывая Илсу из раздумий. — Сама знаешь. С ума сойдёшь такими темпами.

— Но ты же видишь, что с ней! Если я ничего не сделаю, то до конца жизни этим страдать будет... — она склонила голову. — Мне жалко её.

— А себя тебе не жалко?! — жёстко отрезала Калда, пронзая Илсу многозначительным взглядом. — Тебе кто помогал в таких случаях? Ни-

— Да! — отчаянно отозвалась старшая, из-за чего Калда невольно отпрянула со своего места, не ожидав подобной реакции. — Ты... Ты помогала, — уже не так решительно закончила Илса.

— Но не в таком масштабе же! — Калда почти потеряла самообладание, в её жестоком тоне просачивались нотки мольбы. — Одумайся. Не умрёт она.

— Всё равно у неё сложнее, более выраженно... — не унималась Илса. — Я сделаю. Я уверена.

— Упрямая, — Калда раздражённо и шумно выдохнула, недовольно поджимая губы, а затем отвернулась в сторону, терзаемая мыслями о последствиях. — Какая же упрямая...

Илса переместилась в позу лотоса, свою наиболее часто используемую, и накрыла повязкой, которую носила на голове, глаза. Но спустя несколько секунд сдёрнула её — что-то не устраивало девушку, и она принялась изучать окружение в поисках чего-то необходимого.

— Что нужно? — размеренно спросила Калда, не оборачиваясь.

— Чёрная ткань, — в интонации Илсы сквозила неловкость.

Её посетила внезапная идея — использовать футболку, которая была надета под курткой с эмблемой Академии. Только она собралась воплотить план в реальность, Калда уже догадалась о намерениях девушки.

— Стой, — без каких-либо упрёков приказала главная старшая. — А то замёрзнешь.

Она расстегнула верхнюю одежду и без труда разорвала плотную майку напополам, после чего вручила лоскут Илсе. Затем Калда спрятала оголённый безупречный пресс обратно за ветровкой, украдкой поглядывая за действиями другой старшей.

— Спасибо, — Илса, поколебавшись, завязала глаза.

Она устроилась в той же позиции поудобнее, выпрямила спину и расправила узкие плечи. Аккуратно прислонив подогнутые пальцы к лицу Элизы, девушка начала:

— Хочу забрать себе. Провидица, позволь, — взволнованно шептала Илса, словно обращаясь к каким-то внутренним истокам своего подсознания. — В жертву приношу себя и только себя.

Калда не желала отвлекать девушку от ритуала, однако и просто так смириться с её, как она считала, безрассудным решением не могла. Главная старшая лишь крепко сомкнула веки, затаив обиду на себя, что допустила этому свершиться, что уступила, а не запретила, хотя условно право на такое имела. Тоже упрямая, но поборола это качество сейчас, да только ради чего понять не могла.

Илса резко отдёрнула руку, будто её вдруг обожгло пламенем. На костяшки намотались ярко-красные иллюзорные нити, образно отражающие боль, которые старшая одним рывком забрала из тела Элизы. Они чуть ли не насквозь прокалывали места переплетения до крови, впивались в кожу, подобно лезвиям или шипам лозы, а после и вовсе устремились внутрь руки, проползая по запястью, а затем через локоть, непременно к предплечью, вытягиваясь во всю длину, как ленточные паразиты. Давление повысилось, и из-под импровизированной повязки показались алые дорожки, которые частично впитывались в чёрную ткань, выступая багровыми пятнами, а частично струились по щекам. Илса резко сдёрнула повязку с опухших глаз, начала, корчась от мучительных ощущений, промокать ей кровь сначала на лице, а потом добралась и до пальцев.

Калда, отругав себя в очередной раз за опрометчивость, ринулась к девушке, отбросив все формальности, и подавив замечания, и заставив холод хотя бы на время исчезнуть из ледяного сердца. Распахнув лежащую неподалёку аптечку, главная старшая отточенными движениями принялась обрабатывать раны на пальцах Илсы настолько осторожно, насколько позволял характер и скрытые эмоции. Той же было слишком неловко выразить благодарность, так как она думала, что для Калды это ничего не значит, не изменит.

— Она очнётся попозже, — стараясь придать уверенности голосу, разрушила тишину Илса. — Надо перенести её в палатку, я присмотрю.

— Нет, — моментально отреагировала Калда. — Уверена, кто-то другой справится с этой задачей. Аифала отправлю, а то совсем от рук отбился.

Девушка ожидала чего-то подобного со стороны главной старшей, и на этот раз решила позволить ей взять верх — она действительно переутомилась. Глупо было бы перечить.

— Твоя помощь больше не требуется, ты пойдёшь в нашу палатку и никуда оттуда не сунешься, — затем Калда вдруг добавила, исподлобья взглянув на Илсу, попутно перевязывая стерильными бинтами её увечья. — Договорились?

— Договорились, — девушка выдавила измученную улыбку одними кончиками губ.

Пришла в сознание Элиза уже под вечер. До этого её изнуряли разного рода сновидения, вызывающие то отвращение, то истерику от происходящего там — жестокие убийства, бесконечный цикл смертей, страданий, слёз, ощущаемых так, будто они не прекращались несколько часов. Главное, чтобы сон вдобавок не оказался вещим. Пробуждение выдалось не менее противным: нахлынул жар, сопровождаемый дрожью — лихорадка никак не отпускала из горящего котла. Волосы неприятно прилипли к пылающему лицу, а жажда не отступала, бессилие накрыло с головой.

«А? — приоткрыв влажные веки, Элиза начала просыпаться. — Что за...»

Неподалёку от палатки старшие вели разговор на повышенном шёпоте, так что девочка невольно прислушалась, не понимая ровным счётом ничего.

— Безответственный, — жёстко процедил грубый женский голос. — Плевать, что ты мой «друг». Я бы лично тебя прибила прямо сейчас.

Раздался приглушённый смешок — собеседник бесстыдно ухмыльнулся, словно наслаждаясь ситуацией, а затем щёлкнул чем-то. Скорее всего, это была зажигалка. Очевидно, что эти люди — Калда и Аифал.

— А я и не говорил, что на меня можно надеяться, — юноша посерьёзнел, выдыхая. — Понимаешь же, что наше положение сейчас херовее некуда, а ты мне что-то про ответственность затираешь.

— Выродок, — бросила раздражённая Калда. — Что, испугался? А кто же так рвался за справедливостью? Или теперь, когда всё стало по-настоящему, передумал, решил поискать кров у верхушки?

— Это кто ещё из нас кров у верхушки ищет? — весело произнёс Аифал, а затем саркастически продолжил. — Точнее, уже нашла. Такая вся строгая, пример для подражания, истинный солдат, любимица главнокомандующей диктаторши. Боятся тебя все. А ты вон что за спиной промышляешь...

Затем развернулось действительно неожиданное развитие событий — несколько грубых совершенных ударов по спине старшего, его последующий глубокий протяжённый кашель и кряхтения наполнили затишье.

— Значит так, — Калда, не давая Аифалу отправиться, рывком схватила его за волосы, резко дёрнула вверх и ледяным тоном угрожающе продолжила. — Мы с тобой в одной лодке, давно друг друга знаем. Хватит притворяться идиотом, играть эту свою глупую роль, а то слишком уж ты заигрался. Если я раньше и закрывала на твои выходки глаза, то теперь этого не будет. Подохнешь рано или поздно, как и мечтал, во имя идеалов и порядка. Если я тебя раньше не убью.

— Смешно... — еле слышно пробормотал юноша.

— Чего? — возмущение переполняло девушку, и она беспощадно усилила хватку, натягивая чёрные локоны ещё выше.

— От тебя такое слышать, — уточнил он. — Ты же тоже лжёшь, роль играешь, а меня обвиняешь в таком. Двойные стандарты. Набралась от верхушки? — а затем Аифал добавил то, что окончательно вывело из себя собеседницу. — Ладно-ладно, не спорю, только с Илсой твоя роль ломается...

Калда отбросила юношу за волосы в сторону — он громко упал на колени, простонав что-то невнятное, упёрся ладонями о землю, на которой валялись засохшие острые веточки и листья. Приземление вышло донельзя болезненным, но девушка не испытывала в тот момент ни капли сожаления, невзирая на то, что они были друзьями, исходя из её же слов.

— Её я ни за что не впутаю в это, — главная старшая отстранённо скрестила руки на груди, устремив презрительный взор на жалкое явление перед собой. — И знать она не должна.

— Даёшь слабину, — отметил Аифал.

— Знаю, — ответила Калда без тени эмоций. — Убирайся отсюда, и чтоб я тебя ближайший час не видела.

— Как прикажешь, — с трудом юноша тщетно попытался подняться.

Девушка холодно усмехнулась, а затем, сделав пару неторопливых шагов к товарищу, немного пригнулась и подала тому руку в знак помощи. Хотя этим жестом она лишь показала ему, что доминирует над ним, что она гораздо сильнее.

К Калде вернулось её обыкновенное отстранённое, но при этом одновременно и жёсткое, стоическое выражение лица, когда она зашла в палатку Элизы — девушка уловила бесшумные шорохи внутри и сразу же поняла, что девочка уже в сознании.

— Живая? — Калда приблизилась к Элизе и присела рядом с ней.

Девочка лишь едва заметно кивнула — сил не хватало ни на что. Это стало знаком для старшей, что состояние новобранки оставляет желать лучшего. Неужели не получилось?

Калда легонько дотронулась внешней стороной ладони до лба Элизы. Температура не спадала, но Илса предусмотрела и такое последствие, поэтому разработала для главной старшей инструкции, но рекомендовала всё же позвать её. Перед тем как отправиться за Илсой, Калда помогла Элизе выпить немного воды и пару раз спросила, нужно ли что ещё, показывая на предметы неподалёку пальцем, хотя каждый раз девочка отказывалась от чего-либо, чтобы не отвлекать старшую — у неё наверняка и так дел по горло.

«Вот от неё я такой заботы ожидала меньше всего, — Элиза мысленно хихикнула. — А она очень даже ничего... Стоп, что?»

Спустя какой-то короткий промежуток времени в палатку проскользнула и Илса. Она добродушно принялась выхаживать свою пациентку, занимая её всевозможными рассказами об интересных случаях в своей практике, но они бы только загнали в ужас и сомнения насчёт её квалификации обычного человека, а вот Элиза очень даже оценила. Вскоре девочке стало легче, лихорадка отступила.

— А где Наум? — Элиза опомнилась после того, как рассыпалась в благодарностях.

— А, этот рыжик? Он весь день сам не свой. Мечется до сих пор, наверное. Попросил опять дежурство. Сказал, не уснёт, — Илса покачала головой. — Сейчас найду, жди.

Вернулась девушка быстро, причём уже с новобранцем. Точнее, он первый ураганом влетел в палатку, сразу же кинулся обнимать Элизу, расспрашивать о том, как она себя чувствует:

— О, Лебен, я так испугался! — сжимая подругу в своих руках принялся выражать свои накопившиеся переживания Наум. — Тебе лучше? Что болит? Что-то нужно?

— Эй-эй, помедленнее, — Элиза сделала вид, словно не выдержала такого скоростного потока информации, но на деле не сумела сдержать довольную улыбку от такой реакции друга: приятно, когда за тебя волнуются. — В порядке всё, не померла.

— Ещё бы ты на моих руках умерла! — мальчик на фоне произошедшего неожиданно всерьёз расценил необдуманно брошенную фразу. — Не позволю такому случиться... Никогда. Ни за что.

«Ты это... серьёзно? — Элиза распахнула глаза от изумления, осознавая весь масштаб крепких дружеских отношений, которые связывали её с Наумом, как он ею дорожил. — А я бы позволила? Не знаю... Лучше уж я умру — он достоин жить больше, чем я.»

— Верю, — положив подбородок на плечо товарищу тихо произнесла девочка, расслабившись.

Солнце окончательно исчезло за горизонтом, но ещё одно осталось рядом с Элизой на всю ночь — на место Наума поставили другого караульного, но это не значило, что он планировал спать. Утомлённая девочка отдалась сновидениям достаточно быстро, ибо её изнурённое состояние никуда не делось, а вот её товарищ ещё долго наблюдал за ней, сидя рядышком. Можно сказать, что и вправду «мечтал охранять её сны». Несколько раз проверял, дышит ли его подруга, был начеку, но потихоньку тревога всё же отступала, а затем мальчик и вовсе невольно задремал.

Элизе хоть ничего и не мешало, но пробудилась она слишком ранним утром. Разумеется, в первую очередь девочка заметила спящего неподалёку друга — он свернулся в клубочек, притянул колени к себе и уткнулся лицом прямиком в них, потому что в лесу по ночам довольно холодно.

«Он хоть спал вообще? — неожиданно для Элизы её настигло одновременно и некое умиление представшего перед ней вида, и сострадание. — Бедный... Как котёнок.»

Она аккуратно, дабы случайно не издать лишних шорохов, укрыла товарища своей ветровкой, так как со спальным мешком возиться был так себе вариант. Но усилия того не стоили — снаружи, где-то вдалеке, раздались истошные крики, и Наум тотчас вскочил, а когда увидел склонившуюся над ним Элизу, окончательно растерялся — к кому бежать на помощь?