Только Твое имя

Уилл первым реагирует на увиденное - и он успевает схватить Эрена за руку буквально за секунду до того, как тот кидается вперед, прямо с холма, к сестре.

- Пусти меня, ублюдок! Отпусти меня!

- Нет. Если ты вмешаешься прямо сейчас, тебя убьют и ты уже ничем ей не поможешь.

Эрен озверевает: он вырывается, рычит. Парень царапает Уилла во всех местах, до которых только смог дотянуться. Это... неприятно.

Уран же не могла сдвинуться с места - она испытывала дичайший ужас. Ее взгляд все ещё был прикован к «сцене».

Келли тоже не выдержал: не выдержал ни увиденного зрелища, ни оглушительного воя, что продолжался до сих, и который, кажется, уже попросту въелся в кору его мозга, в каждую клетку его тела. Шнайдер не выдержал: его вывернуло наизнанку.

- Отпусти меня, мудак! Я должен помочь ей! ПУСТИ МЕНЯ. ТЫ ЧТО, НЕ ВИДИШЬ, МАТЬ ТВОЮ?

Уилл дернул Эрена на себя, одной рукой заламывая его руки. Кэтхоув был сильным до одури, но и Уилл никогда не считался слабым:

- И ты поможешь ей! Но только не сейчас. Уран, скотч.

Уильям без труда удерживал буйного Эрена, и казалось, будто он даже не напрягается: так легко выглядел захват, однако ему совершенно не симпатизировала вероятность получить кулаком в переносицу или в солнечное сплетение, пока он тянется за скотчем, а потому ему нужна была помощь. Келли явно был не состоянии эту помощь оказать, а вот Урания...

...Урания все еще не могла сдвинуться с места, она... минуту назад блестящие камни перестали лететь в тело бедной девочки и ее, дрожащую и оставляющую на собой широкие кровяные дорожки, уже вели обратно вовнутрь склада. Толпа в чёрном одеянии припала грудью на пол и запела еще оглушительнее, ещё мощнее, ещё отчаяннее, и Уран, она просто...

- Уран!

...она...

...она должна помочь Уиллу. Верно. Да. Точно.

Кажется, ему нужен был...

...скотч?

Уран и Уилл вместе обездвижили Эрена, чуть ли не полностью обвязав его тело веревками и скотчем заклеив ему рот. Это была вынужденная мера.

Голова гудела от всего: от непрекращающегося воя толпы, который, казалось, в самом скором времени проломит черепную коробку к черту и проникнет прямо в мозг.
От стонов, рычания и задушенных криков Эрена тоже не становилось лучше.

Всё происходило так неумолимо быстро! Каждая следующая миллисекунда была более шокирующей, чем предыдущая, и никто не мог толком-то осознать, что, черт побери, происходит.

И что им, мать твою, делать.

Келли шатался из стороны в сторону, все еще не в силах придти в себя после увиденного и неверяще глядя туда, где всего пару минут назад стояла девочка. Совсем одна... против целой толпы чокнутых фанатиков.

Но ведь...

Живая!...

Она живая. О, ангелы! Долорес Кэтхоув жива! А значит, они обязательно вытащат её. Спасут. Вот прямо завтра! Через несколько часов. И уедут они отсюда целые и невредимые. Уилл обязательно придумает что-нибудь. Эрен придумает что-нибудь. Уран придумает что-нибудь, да.

Спустя два часа, в половину седьмого утра, толпа замолкла, нелюди в чёрных мантиях вновь разбрелись по своим контейнерам.

Уилл не мог не признать: это чертовски умно придуманная система - сюда, на холм, находящийся на окраине города, попасть случайно практически невозможно. Тем более ночью. Да и склад стройматериалов вряд ли кому понадобится в половину пятого утра. Риск случайных свидетелей минимизирован.

И... да.

У Уилла было дьявольски нехорошее предчувствие надвигающегося пиздеца.

Уран неслышно подходит к нему со спины. После двухчасовой хоровой экзекуции ей кажется, что издавать какие-либо громкие звуки запрещено – на данный момент нет ничего лучше тишины.
Она даже не представляет, как чувствует себя сейчас Уильям - наверняка в тысячу, да нет, в миллиард крат хуже, чем чувствует себя она сама. Его чувство вины по отношению к любой похожей несправедливости, в которой он не виноват, однажды его погубит. Но она не знает, как ему помочь. Но она попытается, обязательно.
Она даже боится представить, как чувствует себя Эрен. Это так страшно, так страшно, так страшно...

Уран прислоняется телом к телу Уилла. Он весь напряжен, точно скала, венка на его шее вздулась. Он похож на зверя, готового сейчас же ринуться в схватку, в смертельный кровавый поединок, но в отличие от Эрена, он переживает внутреннюю ярость. Он проживает её внутри себя, один на один с собой - как и все остальное. Он пытается справиться с собой сам. Как и всегда.

Девушка аккуратно, будто боясь спугнуть, касается его руки своей и через мучительно долгое мгновение она наконец чувствует, как Уилл переплетает их пальцы.
Это придает ей уверенности.
Это придает ему уверенности.

К этому времени Эрен поутих. От того места, где он сидит, слышались лишь тихие, полные боли всхлипы. И этот звук был хуже, чем двухчасовой церковный вой, дробящий мозги в кашу.

Кэтхоув плакал - он плакал тихо, почти что молча, беззвуно, иногда он судорожно хватал губами воздух и тогда, не в силах справится с такой простой задачей, как дыхание, давился им.

Это был плач сильного человека, который не выдержал. Который сломался. Это был самый страшный звук.

Никто не решался подойти к нему и помочь – просто знали, что сделай они шаг, и он разорвет их на части.

Но один человек все-таки попытался.

Келли делает глубокий вдох, а затем подходит к Эрену, прикладывая все усилия на то, чтобы не терять при ходьбе равновесие. Присаживается около него, прислоняется плечом к плечу и... начинает рыдать.

Громко. Истерически. Навзрыд. Он просто начинает плакать тоже, вместе с Эреном, даже не пытаясь успокоить того. Поддерживая его, но только не пытаясь успокоить. Наоборот. Поддерживая его в том, чтобы тот выпустил всю свою боль наружу: черную, вязкую, длительную.

Вот так вот странно: они плакали вместе. Это помогло. Через 10 минут Эрен оттаял: он уткнулся лицом в плечо Келли, разрешая разделить свою боль на двоих. Принимая поддержку.

Они провели так, наверное, половину часа-час.

К этому времени Эрен уже оставил тщетные попытки вырваться из своих клейких оков и, успокоившись, просто смиренно ждал, когда же про них вспомнят. Келли стало его жаль. С разрешения Уилла он снял скотч со рта Котяры.

И первой его фразой, хриплой и ломкой, было:

- Почему тот человек был мужчиной? Который совершил гребанное харакири вот этим копьем. Почему он был мужчиной? Уран, ты говорила, что их интересуют только женщины и дети. Но он был мужчиной.

Уран, до сих пор не отпустившая руку Уилла, чуть сильнее сжала ее. К сожалению, ответа на м заданный вопрос она не знала:

- Быть может, они сменили политику. Или с этим человеком было что-то не так или... я не знаю. Без понятия. Ноль идей...

- Освободи меня, Вишенка. Я не убегу.

Келли молча разрезал верёвки, которые держали в узде и руки и ноги Эрена. Кэтхоув тут же поднялся с места и подошёл к трупу мужчины - уже остывшему, но выглядящему сейчас едва ли хуже, чем при жизни.

Разного размера глаза его впали, высушенный рот приоткрылся. Зубы у самоубийцы были чёрные. Гнилые.

Это явно был не человек - уже давно нет. Это было существо, непонятно как живущее в таком состоянии. Что ж, теперь уже не живущее.

Келли тоже встал с промерзлой земли и подошёл к мертвецу. Вида крови он не боялся с пяти лет, хоть на этом спасибо.

Блондин присел у трупа, ладонью закрывая тому глаза. Он больше никогда не увидит белого света.

- Господи боже, что они делают с людьми?... Мы должны как можно скорее вытащить из этого адского логова малышку Лори...

Внезапно Эрен резко поднимает мертвеца и вытряхивает того из его черного балахона. Белый крест на одеянии залило кровью, она потемнела и это выглядело угнетающе.

Келли недоуменно уставился на Кэтхоува:

- Что ты делаешь? -

- Я пойду туда.-

Эрен натянул мантию прямо поверх собственной одежды - чёрной толстовки - а затем продолжил:

- Спущусь в этот чертов Ад. Разведаю обстановку. Кажется, это у нас было в планах? Я узнаю, где они прячут сестру и завтра ночью вернусь.

Келли сложил руки на груди и фыркнул:

- Нет, ты не пойдешь туда. Ты что, с ума сошел? Они прикончат тебя в ту же секунду, как увидят и тогда...

Неожиданно в разговор вмешался Уилл, прервав Келли на полуслове:

- Это может сработать.

Келли в неверии обернулся к своему лучшему, вроде как, другу. Тот объяснил:

- Вероятнее всего этот человек - Уилл кивает на труп мужчины, что сейчас остался в одной лишь белой майке и серых штанах, - был сторожем. Его пропажа может вызвать подозрения. Также у нас есть крошечная надежда на то, что эти чудовища не знают друг друга в лицо и примут Эрена за своего.

Келли переводил взгляд от Эрена к Уиллу и обратно, будто не веря в серьёзность их слов. Может, это дурная и неуместная шутка?

- Вы что, спятили? Крошечная надежда? Почему мы, просто не можем, ну, я не знаю... вызвать полицию?...

На этот вопрос ответила Уран. Ее голос был непривычно тихим и неуверенным:

- Потому что тогда мы все окажемся в опасности...

Келли рвано выдохнул: ну разумеется. Точно. Беатрис.
Но все-таки ему казалось полнейшим безумием отпускать туда, в этот стервятник, Эрена. Одного и не совсем стабильного (читать как совсем нестабильного). Это место просто кишело сумасшедшими, а всем известно, что они - самые опасные люди из всех, ведь никогда не знаешь, чего от них ожидать.

Пока он пытался смириться с этим, Эрен бесшумно подошел к блондину и мягко взял его лицо в свои теплые ладони, заставляя Шнайдера поднять взгляд. Они были почти одного роста, может быть, Эрен был выше сантиметров на пять-десять. Совсем немного.

- Успокойся, Вишенка. Ты не любимого на войну провожаешь, а всего лишь меня и всего лишь в логово чокнутых шизофреников. Все будет пучком, ага?

Келли медленно выдыхает, все-таки заглядывая в глаза Эрену в ответ. Сдаваясь. Наверное, сейчас - не тот момент, когда ему следует строить из себя обиженного бойфренда. Он просто чувствует, что не должен.

Вы уже знаете о том, что Киллиан Шнайдер чертовски импульсивен. Да-да, скорость чувств в его организме превышает скорость разума в миллиард раз. Он часто делает, а только потом думает, но сейчас это не тот случай. Сейчас он сделает то, что сделает, просто потому, что чувствует - так надо. Так правильно. Так нужно. Так он хочет.

Киллиан кладет руку на затылок парня, чуть наклоняя того на себя и впивается в его губы жестким, требовательным поцелуем. Но недолго. Он длится всего мгновение, но он пытается вложить в это прикосновение все: несогласие, все свое недовольство этим глупым решением и тем не менее - благодарность за каждый подаренный Эреном момент и - бескомпромиссный приказ вернуться. Молчаливый. Но все-таки приказ.

Кэтхоув выдыхает горячо, рвано, отстраняется на несколько дюймов, все еще не размыкая глаз, будто боится спугнуть сладкое наркотическое наваждение, свою опиумную мечту и шепчет в самые губы Келли, улыбаясь, словно опьяненный:

- Хэй. У меня флэшбеки...

Шнайдер улыбается уголком губ, совершенно невесело и отвечает так же тихо, чтобы услышал один лишь Кот:

- Вернись, чтобы я мог стукнуть тебя за эту фразу.

- Так точно, Кэп. Так точно.

Уилл, стоящий чуть поодаль от сладкой парочки, откашлялся, чувствуя себя неожиданно неловко и неожиданно лишним:

- Кхм... Эрен. Если ты решил, то пора. Светает.

Уран тоже ощущала себя так, будто застала что-то, чего не должна была видеть. Что-то бесспорно милое, но до ужаса личное. Ее щеки стали пунцовыми, выдавая ее смущение.

Романтичность вплетается, словно нить в полотно момента. Вторая ведущая нить - бессильная трагичность, а потому эта картина особенно трогательна и чиста.

Эрен коротко выдыхает, секунду собираясь с мыслями и в этой крошечной секунде Шнайдер замечает все: все, в чем хотел убедиться. Все, что борется внутри Кэтховува - ужас, отчаяние, паника. Его внутренняя кавалерия отрицательных чувств под предводительством капитана Страха готовится нанести своим противникам последний, сокрушающий удар, но Решимость, Надежда и Вера оказываются сильнее. Эрен вытесняет из груди предательские чувства и наконец-то открывает глаза: он готов идти.

Брюнет чмокает напоследок Келли в холодный нос, криво улыбается, так, по-ребячески и невинно и отстраняется.

- Да. Да, я решил. Иду. Уилл, нацепи на меня эти металлические кандалы с копьем. Для правдоподобности.

***

Киллиан наблюдал за тем, как Солнце медленно поднимается из-за горизонта. Вечная, как мир, картина, которая никогда ему не надоест.

Говорят, есть всего три вещи, на которые можно смотреть вечно - на языки пламени, на беспокойное море и на «Музыкальный Ад» Иеронима Босха.

Но Шнайдер не согласен.
Единственные две вещи, на которые он может смотреть вечно - это рассветы и закаты.

Ему не нужны была вся эта мишура современности в лице мотивирующих цитат, которые нынче везде: на рекламных щитах, на обложках всевозможных тетрадей, даже на письменных принадлежностях.

Для того, чтобы вернуться веру в лучшее, ему достаточно было увидеть, как поднимается из-за горизонта их горячая опекунша - солнце. Оно встаёт каждый чертов раз.

Для того, чтобы надеяться на лучшее, ему достаточно убедиться, что Солнце по-прежнему светит, а значит все "Лучшее" - уже происходит.

Для того, чтобы поверить в себя, ему просто нужно было почувствовать рассвет.

Рядом с Келли присела Уран - в руках её было два пластмассовых стаканчика с чаем, один из которых она протянула блондину. Тот с благодарностью его взял, тут же согревая руки о пластмассу.

Несколько минут они стояли молча, каждый думая о своём, а затем Келли спросил то, что не входило из его головы уже несколько часов:

- Почему именно Лори? Здесь людей больше, чем на показе в кинотеатре, почему все они кидают... камни именно в Долорес? Почему они выделили ее?

Уран сделала глубокий вдох, словно чего-то подобного от него и ожидала.

- Я тоже над этим думала. Долго. Пришла к выводу, что... может быть грехи, которые совершала Аделия Кэтхоув, были особенно ужасны. По мнению "Чистилища", разумеется. И Лори... до сих пор их... искупает. Что-то вроде этого.
Если это правда так, то Аделия сделала что-то... поистине аморальное, и их святой мозг все ещё не может их ей отпустить, пускай её прах уже год как покоится в колумбарии.

Келли молча выслушал Уран, а затем задумчиво протянул, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Что-то поистине аморальное, значит...

***

После того, как Уилл напичкал Эрена, в буквальном смысле этого слова, оружием - огнестрельным и холодным, тот спустился с холма и затерялся средь темных деревьев, окружавших забор "Артур-Билдингс", словно злой плющ в сказке про Спящую красавицу.

Уилл избавился от тела того мужчины, спустив труп с холма и спрятав под сухими, опавшими листьями внизу. На часах было уже восемь утра и коммуна по-тихоньку начала просыпаться.

И...

Уран поразила перемена, случившаяся за несколько часов.

Ночь прошла и, казалось, вся тьма этого места вместе с ней. Из железных контейнеров выходили не загадочные существа в мантиях, жестокие и беспощадные, а люди - обычные люди. Выходили обыкновенные женщины, в затертых рабочих комбинезонах и счастливых улыбках на губах. Они разговаривали о чем-то друг с другом, смеясь и наслаждаясь первыми солнечными лучами нового дня.

Это были абсолютно нормальные люди.

Совершенно обычные.

И это напугало Уран сильнее, чем все то, что она видела ночью.

Знаете почему?

Потому что она вдруг поняла, что все эти люди ходят вместе с ними на одной планете. Дышат одним воздухом. Ходят в те же места.

Вот девушка, что неторопливо собирает блестящие камушки с площади, те самые, которыми сегодняшней ночью они едва ли не забили пятилетнюю девочку насмерть. Некоторые из них окровавлены, но девушка не обращает на это абсолютно никакого внимания. Ее соломенного оттенка волосы собраны в аккуратный невысокий хвост, на ногах - темно-синие кеды Converse. Эта девушка вполне могла бы оказаться, к примеру, вашей соседкой, той самой, что каждый день желает тебе "Доброе утро" и всегда одолжит сахар, если тебе вдруг понадобится.

А вот другая - миловидная женщина-шатенка с красивой улыбкой, которая заботливо, почти с любовью, протирает сцену мокрой тряпкой - Уран с легкостью может представить, как эта женщина по утрам развозит почту на своей улице, и все, завидев ее, тут же улыбаются и здороваются с ней. И никто не боится ее, нет, никто не обходит ее стороной - наоборот, если эта женщина улыбается, вручая тебе письма и новые выпуски журнала, на который ты подписался в прошлом месяце и о котором уже позабыл - значит все как всегда - значит все в порядке.

Уран вдруг неожиданно поняла одну простую вещь: то, что мы видим - никогда не отражает то, что есть на самом деле.

Ее поразило именно это:

Те, кто вчера кидал камни в беззащитного ребёнка – они не были чудовищами или монстрами. Вовсе нет. Это были обычные люди.

Женщины, дети разных возрастов, и реже - мужчины выходили из контейнеров по группам по 5 человек - словно каждый знал, во сколько точно должен начать работу. Наблюдая за ними с холма, они напоминали Муравейник - все жители Коммуны (сейчас просто язык не поворачивался назвать их Сектой - таким удивительным был контраст) работали до чертиков слаженно: каждый знал, в чем состоит его обязанность и каждый знал, куда ему нужно идти и даже, казалось, знал четкое количество шагов, которое ему нужно сделать.

При всем при этом на их лицах была такая благоговейная улыбка, будто ночью они побывали в настоящем раю, а сейчас спустились на землю. Причём по собственному желанию.

Все это выглядело так неестественно сейчас, после того, что они наблюдали ночью, но столь... нормально, что ни Уилл, ни Уран, ни Келли не знали, что и думать.

Весь день они наблюдали за Муравейником, и, честно говоря, это было худшей частью плана - сидеть без дела и просто наблюдать, наблюдать, наблюдать...

Весь чертов день на территорию "Артур-билдингс" приезжали пустые грузовики и фуры, а уезжали под завязку набитые или деревом, или металлом, или различными плитами.

Джерард Хоупс, как выяснила позже Уран, законный владелец "Артур-билдингс" и  вероятнее всего, тот самый мужчина покрупнее в белом. Пáтер. Отец секты. Организатор бала. Сам Дьявол.

Джерард Хоупс выходил из складского здания лишь несколько раз за день, лишь для того, чтобы сверкнуть доверительной улыбкой и заключить новый договор с какой-нибудь очередной компанией города Гилберт. Он был седовласым мужчиной лет сорока, облаченным в накрахмаленную рубашку и темные штаны. Рукава белоснежной рубашки были закатаны по локоть, верхняя пуговица расстегнута, из-за чего была видна цепочка, на которой висел увесистый серебряный крест. Он сверкал под лучами солнца, создавая эффект... свечения.

Одним словом Джерард Хоупс тоже выглядел нормально. Как и все прочие обитатели "Артур-Билдингс".

Такого, как Джерард, никогда не заподозрили бы даже в краже пакета молока в местном универмаге, не то, что в создании религиозного культа, убийствах и краже людей и издевательствах над детьми.

Он был по-своему, ангельски обаятелен. Божественно чист. Такое доверие внушали, ну, скажем, полицейские в форме, с пончиками в руках и стаканами кофе.

Во внешнем его виде не было ничего злого, ничего плохого. В нем не было абсолютно ничего дьявольского.

Личность мужчины покрупнее была установлена, но кем же был юноша в белом, тот, на чьей голове светил нимб? Тот, кто этой ночью взошел на пьедестал, на возвышение?

И кто такой этот Артур, чьим именем названа их строительная компания? Артур не фигурировал нигде - ни в одном договоре компании, ни в справках, нигде – Уран проверяла.

Пока ответов на эти вопросы не было, но они надеялись, что вылазка Эрена даст им хотя бы немного больше информации.

***

Ровно в девять вечера все рабочие вернулись по своим контейнерам: рабочий день окончен.

Территория Джерарда стала выглядеть в точности так, как и прошлой ночью. Пользуясь часом спокойствия - Уилл был уверен, что до Четырех Двадцати ничего не произойдет, Келли вместе с Уран решили съездить в город за запасом провианта, за водой и за более теплой одеждой. Стало очевидным то, что они тут задержаться еще как минимум на день. А как максимум... никто не хотел думать об этом.

Честно говоря, Уран не хотелось оставлять Уилла. Ни на десять минут, ни на час, никогда. Но в ответ на ее недовольство тот лишь произнес, что она, конечно, может остаться с ним, но тогда, вероятно, погибнут они вместе и очень-очень скоро - от голода, от холода, или от жажды. Киллиана отпускать одного было рискованно: Уилл совсем уж не доверял координации друга.

- Так и живи потом... ты ему жизнь свою доверяешь, а он тебе даже выбор чайных пакетиков и лапши быстрого приготовления не доверяет. Я тебе это припомню когда-нибудь, клянусь.

- Обязательно припомнишь, если Уран поедет с тобой и вы все-таки благополучно вернетесь назад.

Эрен возвратился обратно «на базу» в три часа ночи. Он выглядел вполне здоровым, лишь немного уставшим. Келли сделал тому кофе с молоком (или, вернее будет сказать, молоко с кофе) и вручил целый пакет с различными булочками. Эрен усмехнулся, по рекомендации Уран взял клубничную и начал рассказывать:

- Я не знаю, где Лори. Пытался спросить так, чтобы не вызвать подозрения  но никто из этих... роботов не говорит о том, что происходит ночью. Их будто подменивают...

Уран задумывается, неясно, в шутку или нет:

- Какова вероятность того, что все они - сборище людей с диссоциативным расстройством идентичности?

Уилл помолчал секунду, а затем ответил, не в шутку:

- Нулевая. Или они все очень хорошо притворяются, непонятно правда пока, для чего, либо этот Джерард - очень уж хороший манипулятор, к чему я больше склоняюсь.

Эрен кивнул, соглашаясь с Уиллом:

- Похоже, что им конкретно промыли мозги. Они все - будто записанные программы. Не думал, что такое вообще возможно. Брр. Кого не спроси - ответ на все один. А еще эта идиотская дружелюбная улыбка... отстой. Это пугает. Видите вон те контейнеры? Я был внутри. Там нет ничего, кроме кроватей. 25 коек на один контейнер. Ни окон, ни шкафов, ничего.

Келли окинул территорию "Артур-Билдингс" прищуренным взглядом и присвистнул:

- 11 контейнеров. Хочешь сказать, здесь около двух сот семидесяти пяти людей!? Две сотни семьдесят пять шизиков? Мамочки.

- Днем они все действительно работают. Кто занимается деревом, кто окрашивают плиты... наверное, склад - самая нормальная постройка на территории. Там действительно просто Склад. Ни крестов, ни распятий - ничего. Я трижды обошел весь склад - никаких скрытых дверей, никаких подвалов - ничего. Просто загадка...

Уилл нахмурился:

- Девочку точно вывели оттуда. Ты уверен насчет подвалов?

- Все чисто.

Некоторое время в кругу повисло молчание.

- А еще, я понял, откуда здесь мужчины. Это... геи. Гомосексуалы. С ними "Чистилище" тоже не дружит. -

Проговорив это, жеманно и неуверенно, Эрен глянул на Келли, ожидая увидеть оскорбленное или обиженное лицо блондина, однако... ничего подобного не последовало. Шнайдер никак не переменился в лице - а он, уж поверьте, свои эмоции скрывать совершенно не умел. Кел смачно откусил булочку с вишней и Эрен не смог сдержать стремительно тающее внутри него, словно сливочное масло, тепло. Этот мальчик был чертовски сильным.

Эрен вспомнил ещё одну деталь:

- Каждую ночь вокруг территории делается обход - 4 человека с каждой стороны. Психованный, пришедший к нам вчера - обходит холм. Удачно, однако, он зашел к нам, а?... Этот мужик, Джерард Хоупс, стремный тип. Взгляд, как у стервятника. Словно в самую душу заглядывает. В момент, когда он посмотрел на меня, мне показалось, будто он знает обо мне все: кто я, откуда я, что я здесь делаю, какого цвета у меня трусы, черт побери. А еще, он постоянно разговаривает с рабочими. О всякой глупости, вроде того, как у них дела и все ли их устраивает. Они уважают его. Они верят ему. Они следуют за ним. Смекаете?

Уран слегка подается вперед и спрашивает:

- А второй человек? Парень с нимбом? Ты выяснил, кто он?

Эрен задумывается на секунду, а затем разочарованно отвечает:

- Нет. Он тоже словно испарился. О, черт, опять начинается...

Все перевели взгляд на территорию и сразу поняли, что именно "начинается" и что именно "опять". Четыре Двадцать.

Площадь снова медленно заполняется людьми в черном и они начинают выть. Снова...

- Эй, а где Келли?

Уран задаёт вопрос и одновременно с этим осматривается по сторонам, и, не найдя блондина взглядом, уже подрывается встать, чтобы поискать пропавшего, но Уилл мягко перехватывает ее за руку, вынуждая сесть рядом с ним обратно.

- Он отошел. Не беспокойся.

Тем временем толпа все больше заполняет площадь и отчего-то кажется, что их куда больше, чем двадцать четыре часа назад. Теперь они знают точно - их тут как минимум 275. И почему-то это знание давит.

Снова начинается вой.

Песня.

Вой.

Мольба.

Все повторяется в точности, как вчера. Словно на записи. Двое человек в белых одеяниях. Нимб на голове парнишки поменьше. Свет. Запах тухлой плоти... запах гари... запах грязи...

Когда выводят Лори, Эрен отворачивается, не доверяя себе, до белых костяшек пальцев сжимая кулаки...

- Время покаяться за все свои грехи, жёны мои.

Держаться. Крепко. Держаться. Он не сможет никак помочь ей сейчас. Никак не сможет помочь, никак никак, никак...

- Время покаяться за все свои грехи, жёны мои.

Подождать несколько минут, лишь несколько минут... он обязательно вытащит ее завтра. Завтра он найдет ее и они никогда больше не услышат этого оглушительного воя. Никогда, никогда больше. Никогда, никогда, никогда...

- Время покаяться за все свои грехи, жёны мои.

Они забудут все это как страшный с...

- ЭЙ, ВЫ, ШИЗАНУТЫЕ!

Вой стих.

Резко.

Оглушительно резко.

Тишина.

Молитвенная песнь перестает набатом стучать в ушах. Так резко, что кажется, будто кто-то просто убавил звук. Становится как-то слишком тихо. Слышен шелест деревьев внизу. Слышен шорох песка под ногами толпы.

Слишком, мать твою, резко становится тихо.

Что там происходит?...

Эрен переводит взгляд обратно на площадь так быстро, что голова тут же начинает кружится.

И видит там...

Мать вашу.

- Э-Э-ЭЙ, ВЫ. ДА-ДА, ВЫ ВСЕ. НЕ БУДЕТЕ ЛИ ВЫ ТАК ЛЮБЕЗНЫ ПОДЛЕЧИТЬ МОЮ ДУШУ ГРЕШНУЮ?

В центре сцены, окруженной толпой фанатиков, стоит Келли. Там, черт возьми, стоит абсолютно нагой Келли. Абсолютно, мать вашу, нагой. С дешёвым громкоговорителем в руках. И в каких-то странных огромных садовых резиновых сапогах. Как он туда попал?

- Какого дьявола?!

Когда до Уилла доходит, что происходит, он моментально вскакивает на ноги, за десять секунд вытаскивает из багажника своей машины снайперскую винтовку и тут же начинает её настраивать. Он не может решить, кого взять на прицел и останавливается к Джерарду в белом одянии - тот стоит ближе всех к Келли.

Эрен вместе с Уран уже собираются спуститься с холма, чтобы сделать хоть что-то, мать твою... что вообще происходит? Но тут взгляд Эрена случайно падает на пакет с булочками и... кажется, в нем лежит записка.

"Хэй, Эрен?"

- СЛУШАЙ ТЫ, БАТЯ, ДЖЕРАРД, ИЛИ КАК ТЕБЯ ТАМ. ПАТÉР, ПАРТЕР, МНЕ ВСЕ ПО БОКУ. Я ЧЕРТОВ ГЕЙ, ПРИВЕТ! И Я ХОЧУ СДЕЛАТЬ О-О-ОЧЕНЬ НЕПРИЛИЧНЫЕ ВЕЩИ С ЭТИМ ВАШИМ ПРЕЛЕСТНЫМ БОГОМ! КАК ТЕБЕ ТАКОЕ, А?

По толпе прошёлся стон возмущения. Большинство женщин отвернулись, падая на колени и начиная молиться. За что, правда, неясно. Может быть, они просят Бога скинуть с его воздушных райских облаков хотя бы немного одежды, чтобы спрятать все это великолепие Келли.

"Наверняка же Ты нашёл мою записочку, я прав?"

Джерард Хоупс вытаскивает из-за своей белой, будто ты светящейся мантии копье, точно такое же, как и то, что было привязано к ноге вчерашнего гостя.

- Ты, дьявольское отродье, как ты посмел сунуться сюда, на священную нашу землю!?

Замах.

"Вопреки обыкновению,
я буду краток."

Копье со всей силы бьёт Келли по спине деревянной своей частью. Хрип вырывается из горла Шнайдера, но тот только выше задирает голову и кричит, уже без магнитофона - в нем нет нужды - все итак хранят молчание:

- О, да! Бей меня. Ещё. Сильнее. А ты плохой, папочка, да? Сильнее! Давай!

Второй замах.
Лицо Джерарда покраснело от злости.

- Ты, грязь! Кусок дьявольского мяса, сгинь!

Третий замах.

Свист.

Болезненный хрип. Смех.

"Ей нужна моя помощь."

- Жёны мои! Мне нужна Ваша помощь и ваша вера! Молитесь за это отребье, молитесь так, как за брата своего, за сестру свою, молитесь и кидайте свои молитвы в него! Поднять всем божественные дарования!

"Я знаю, что ты спасешь нас."

Со всех сторон прямо в Келли полетели камни. Блестящие, такие обманчиво красивые но бьющие так же больно, как самые настоящие камни.

"А до тех пор..."

Шнайдер смеется, поддерживая свое безумие, свой дьявольский образ, все больше накрывая своим телом испуганную девочку, стоящую прямо за ним.

Кровь выступает на бледном теле Киллиана, в нескольких местах одновременно, и когда у него нет остается сил смеяться, он не кричит, не стонет - он просто не издает больше ни звука.

В отличие от вчерашнего дня, ни один камень не пролетает мимо своей цели.

"А до тех пор...
Я позабочусь о ней."