1 страница21 июля 2025, 15:41

Начало.

1993 год, Южная Корея. Деревня, затерянная среди рисовых полей.

Тени от дрожащего пламени свечи пляшут по стенам маленького дома моей умершей бабушки. В комнате пахнет тлеющими травами, воском и чем-то затхлым, как в старом сундуке, который годами не открывали. В углу стоит зеркало, его рама потемнела от времени, а поверхность покрылась мутными разводами.

Я невольно подхожу ближе босыми ногами по деревянному полу, чувствуя шершавые доски под узорчатом полосам, всматриваюсь в своё отражение. Но там не я. Там, за стеклом, стоит девочка с моим лицом, с жёлтыми глазами, яркие, как осенняя луна, с узкими чёрными зрачками, будто у хищницы, её хвост и уши совсем как у лисы. Но, в отражении не я, а она с моим лицом.

- Кто ты? - выдыхаю я, и моё дыхание запотевает на холодном зеркале, делая шаг вперёд. Она повторяет мои движения, подходит ещё ближе смотрит на меня, а я на неё.

Она молчит. Только приподнимает уголки кровавых губ, обнажая острые клыки, слишком белые, но запачканы кровью, а из-за рта вытекает тёмно-алая кровь.

- Чэён-а? - тут за спиной скрипнула дверь в комнату.

Голос мамы звучит странно, сдавленно, будто она боится даже дышать, она подходит ближе, медленно. Но, резко её пальцы впиваются в мои плечи, разворачивая меня к себе, а в её глазах не та любовь, а ужас и страх.

- Кто ты?! - она трясёт меня за плечи впиваясь сильнее пальцами в кожу, оставляя вмятины, где выйдут синяки.
- Выйди из моей дочери, демон!

Тогда, она впервые ударила меня. Первый удар попал по лицу, по спине, а после уже и не разбирая куда, по рукам и ногам. Я кричала от боли, мои глаза были красны от слёз, а тело покрылось синяками. Она меня не слышит, продолжая бить, а я продолжая кричать и плакать от жгучей боли по телу и лицу.

- Мама, это я! Это я!

Но она не слышит. Или не хочет уже слышать.


***

Глубокой ночью. Меня вытаскивают во двор распахнув двери, где уже разожгли высокий костёр. Дым стелется по земле, обволакивая ноги, а глаза ужасно щиплет. Старые женщины поют не внятно, их голоса сливаются в жутковатую песню.

Шаман в ярко-красном одежде бьёт в барабан, его лицо скрыто за деревянной маской с оскаленными зубами. Старухи, что сидят возле него кивают, шепчут молитвы.

- Квисин, уходи! Оставь тело невинной! - кричит шаман начиная агрессивнее бить в барабан.

От такой картины, мне становится страшно, я вновь начинаю плакать опухшими глазами. Но, меня не хотят отпускать или просто обнять. Они меня пугают. Мне страшно.

Это из-за той девочки в зеркале? Но... Это же не я.

Не успеваю я и прийти в себя, как меня уже привязывают к столбу. Верёвки впиваются в мою кожу, сжимая плечи, талию, запястья. Из-за пелены слёз, мутно вижу что-то, но одно я увидела, как одна из старушек, подходит ко мне с некой деревянной миской, а после брызгает ладонью в лицо ледяной водой, что стекает за воротник рубахи, заставляя дрожать от холода. Ресницы тяжелеют, волосы придирчиво липнут к лицу. Тело покрывается мурашками, а по моим щекам вновь стекают слёзы. Слёзы непонимания и отчаяния. Через какое-то время подходит другая старуха, сжимает мою челюсть так, что её сводит и я невольно открываю рот, она сразу же сует пучок дымящихся трав, горьких, как полынь. Я кашляю, задыхаюсь, вот-вот и я потеряю сознание.

Это всё закончилось, как только наступил рассвет. Всё убрали, только след от огня остался на земле. Моя мама обняла меня заплакав, но из моих глаз, уже не шли солёные капли слёз. Нечем плакать. Я прижимаясь к её груди, слышу как её сердце разрывается от боли, и безысходности, как моё тогда.

Они говорили, что изгнали лису. Что очистили меня. Но когда все ушли, а мама наконец обняла меня, заплакав от облегчения... Было только началом.

***

2012 год, Отдел по борьбе с преступностью Готэмского полицейского управления.

Не большой кабинет, что недавно пустовал, сейчас завален толстой кипой папок, а на столе фотографии жертв «Зеленого кошмара» или же «Клоуна», зовите как хотите Джеремайю Валеска, это все его псевдонимы. Чёрно-белые картинки разложенные в хронологическом порядке. Каждая с аккуратно вырезанными на коже иероглифами. «Правда», «Грех», «Искупление.»

Я упираюсь пальцами в виски, а после провожу одной руки, ногтями по чёрным волосам, пытаясь заглушить нарастающий гул в голове.

Эти символы, не просто подпись. Они, часть ритуала.

- Что, Чэён, опять твои «демоны»? - на пороге стоит Джеймс Гордон - начальник отдела, скрестив руки. В его голосе вновь слышатся привычная насмешка.

Я не отвечаю. Вместо этого тычу пальцем в фото под «№3», где женщины с иероглифом «Ложь» на груди.

- Видите этот иероглиф? Он не такой, как у остальных. - убирая с головы другую ладонь, поворачиваясь на колёсиковом стуле лицом к своему «боссу».
- Это... Как будто предупреждение для чего-то.

- И что? - Гордон заходит в кабинет и встав рядом берёт мой отчёт по делу «Джеримайа Валеска».
- Что нам это даёт, Сон? - без всякой заинтересованности спрашивает он, лениво переворачивая лист в белой папке.

- Он меняет схему. - встав с места, я опёрлась кулаками об стол заглядывая мельком в папку, но сразу перевожу взгляд в лицо старшего по назначению.
- Следующая жертва, будет не просто грешником. Это будет кто-то, кто лгал ему прямо в лицо.

В коридоре раздаётся смех. Чей-то мужской голос язвительно шепчет: «Опять своё шаманское дерьмо разводит». Хотелось послать, ударить, удушить, хоть что-то. Но, нет, я здесь всего пол года, и репутация важнее чем мои срывы на этих ублюдков, что не видят явное. Я держусь. Всё ещё.

Гордон уходит, перед этим лениво кинув папку на стол передо мной, а я сжимаю кулаки, до побеления костяшек пальцев, что они хрустят. Мой взгляд направляется в зеркало сзади меня, оборачиваясь, я вижу её. Лисьи рыжие уши, хвост и эти глаза, золотистые с вертикальным зрачком, а улыбка ползёт вверх, но не моя, а её, что в зеркале.

Почувствовав что, что-то стекает по сжатым ладоням, прихожу в себя и расслабляя хватку, всматриваясь в свои окровавленные ладони.

Выпусти меня.

Вдруг голос в голове прозвучал так, сладко, мягко и маняще, что и вправду захотелось расслабиться. Но нет.

Вернув взгляд в зеркало, её уже не было. Я медленно выдохнула и схватив чёрную сумку, поставила её на стол и найдя пачку салфеток, начала вытирать кровь с ладоней, по пути испачкав белую вкладку в сумке.

Чёрт...

Прикусила внутреннюю сторону щеки, я продолжаю стирать алую кровь и выбрасываю салфетки в мусорное ведро. Ещё пару секунд смотрю на вмятины в ладонях от ногтей и поправляю упавшие пряди волос назад. Беру папку, блокнот с ручкой и прижимая предметы к груди выхожу из своего кабинета решительно постукивая чёрными каблуками по кафелю. Стремительно шагаю в сторону закрытых бетонных камер, где сидит он - Джеремайа Валеска.

Вот я и стою перед этой железной дверью с прямоугольной табличкой: «Камера №9». Моё сердце начинает стучать сильнее от неизвестности, ладони предательски запотели. Дверь открывается, и я неуверенно делаю первый шаг, но через секунду захожу вглубь бетонной комнаты увереннее. Джеремайа сидит с браслетом из цепей на запястьях, ко мне спиной развалившись на стуле по центру камеры. Его зелёные волосы, такие яркие, а на коже масками остались белые оттенки не понятно чего. Чувствую, как сердце раскрывается, будто это дальний родственник. Но, как только Валеска переводит зелёные глаза на меня, моя уверенность меня покидает. Обойдя мужчину, я сажусь перед ним, а дверь за мной закрывается на щелчок.

Джеремайа медленно наклоняет голову в бок смотря в мои карие глаза, его губы растягиваются в широкой, жуткой улыбке, но в глазах пустота, как у живой куклы.

- А вот и наша маленькая лиса... - его голос звучит сладко, как тающий мёд во рту. Протягивая каждое слово, он наблюдает за мной.

Я не отвечаю, просто кладу перед собой папку, блокнот и ручку на стол и открываю дело, просматривая содержимое уже сотый раз за этот вечер. Пытаюсь собрать все мысли.

- Какая ты, упёртая. - ухмыляется Джеремайа и складывает руки перед собой в замок. Его белая кожа, будто старается ластиком, от каждого его действие, и просачивается кожа цвета слоновой кости.

- Валеско. - подняв голову и устремив взгляд в его зелёные стеклянные глаза, я беру ручку и открываю свой блокнот.
- На теле последней жертвы, вы оставили иероглиф. - другой рукой беру ту самую фотографию под «№3» и кладу перед ним.
- Вы оставили предупреждение, для чего? - сглатывая ком в горле, пытаюсь держать себя в руках и перестать дрожать, но пальцы предательски дёрнулись переворачивая страницу в деле.

Валеска медленно наклоняется вперед опираясь руками об стол, его дыхание тёплое и влажное, пахнет мятой и металлом.

- Предупреждение? - он смеётся, но не как человек, а как ногтями по стеклу.
- Нет-нет, детка. Это не предупреждение. Это... Приглашение. - я смотрю в его зелёные глаза снизу вверх, по телу мурашки, а сердце замирает как и дыхание. Его палец с длинным жёлтым ногтем скользит по чёрно-белой фотографии, останавливаясь на иероглифе.

- Ложь... - шепчет он.
- Ты же знаешь, кто солгал мне, да? - он будто заглядывает куда-то вглубь моих глаз, куда-то проваливается, в душу.

- Кто? - спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

- Ты, детка. - Валеска откидывается на спинку стула, его улыбка становится ещё шире.

В этот момент лампа в камере мигает, и на секунду его лицо меняется, кожа трескается, как старая краска, а под ней... Что-то чёрное. Я резко встаю на ноги, стул сзади с грохотом падает на пол.

- О, ты уже уходишь? Не хочешь послушать историю одной лисицы? - он смотрит так же в глаза, ожидая моего решения.

Лампа снова мигает, и в этот момент я чувствую, как что-то внутри меня щекотит.

Он знает.

Голос в голове звучит чётче, чем когда-либо. Не шепот, не эхо, а будто прямо здесь кто-то наклонился и прошептал прямо в моё ухо. Я медленно опускаюсь к полу не отводя взгляда от зелёных глаз, поднимаю упавший стул и сажусь обратно. Руки дрожат, но я сжимаю кулаки под столом.

- Говори. - Джеремайа ухмыляется, как довольный кот, поймавший свою мышь.

- Когда-то давно, в Корее, жила одна лиса. Не простая, а кумихо, девятихвостая. Но она была... Глупой. - он растягивает последнее слово, наслаждаясь моим страхом перед ним, который я стараюсь не показывать.
- Влюбилась в человека. В монаха. - мои пальцы впиваются в колени через ткань классических штанов. В голове всплывают обрывки воспоминаний, запах костра, горькая вода, молитвы, смешанные с пением.
- Он обещал ей спасение. - продолжает Валеска.
- Сказал, что если она откажется от своей природы, то станет человеком. И она поверила. - лампа снова мигает. На этот раз дольше. В темноте его лицо будто расползается, как мокрая бумага, и на мгновение я вижу другое, чёрные пустые глазницы, слишком широкую улыбку.
- Но люди лгут, детка. - его голос теперь звучит внутри меня, как эхо в пустой пещере.
- Он связал её заклятьями и сжёг заживо.

Внезапно меня будто ударили по вискам, эта адская боль не утихает. Я неожиданно для себя вскрикиваю, хватаясь за голову, пытаясь прийти в себя и отогнать, проглотить что-то в голове. В ушах звенит вой, лисий вой, полный ярости и боли.

- Она вырвалась, конечно. - шепчет Валеска, наклоняясь ко мне так близко, что вой заканчивается, а виски отпускает, а его сладкий шепот вводит меня в гипноз.
- Но не вся. Часть её осталась в том огне. И теперь она ищет целое. - я поднимаю на него взгляд. Его зрачки, стали вертикальными, как у кошки.
- Ты, её недостающий кусок, Чэён.

В этот момент дверь камеры распахивается.

- Всё, Сон, хватит. - Гордон стоит в дверях, его лицо напряжено от такого зрелища, а его руки сложены на талии.
- Выходи. - командует он.
- Выходи сейчас же. - напряжение в его голосе и грубость даёт понять, что вот-вот и он, как бомба взорвётся.

Я медленно встаю и отвожу взгляд от Джеримайи, посмотрев на Гордона, в то время как Валеска не сводит с меня глаз.

- До скорого, лисёнок. - шепчет он мне в спину.

Когда я выхожу в коридор, дверь захлопывается с глухим стуком. Гордон хватает меня за плечо.

- Не слушай его, поняла?! - киваю я, но до сих пор думаю над словами сказанные Джеримайи.

***

Гостинная квартиры тонула в полумраке, единственным источником света был мерцающий экран телевизора, показывая какую-то бессмысленную передачу. Я сижу на белом диване, поджав ноги к себе, в своём коротком домашнем халате, щёлкая кнопками пульта. В голове гудело от усталости, от постоянного напряжения, от этого чувства, что внутри что-то шевелится, дышит, и чего-то ждёт.

Входная дверь открылась и через мгновение Сехун вошёл в зал, походка чуть неуверенная, взгляд блуждающий, но хищный. Он развалился рядом, и от него пахло дорогим виски вперемешку с сигаретами.

Опять пьян... Как же ты мне противен.

- Скучала? - голос хрипловатый, с насмешкой. Я не ответила, сжимая пульт чуть сильнее в ладони. Его рука тут же легла на моё бедро, пальцы слегка сжали кожу через тонкую ткань халата.
- Я с тобой разговариваю. - пытается заглянуть в мои глаза.

- Я устала, Сехун. - ответила я сжимая челюсть, посмотрев на парня, а после отвела взгляд в телевизор, продолжаю щёлкать каналы.

- И что? - Сехун фыркнул, но не убрал руку, его ладонь поползла выше, под халат, к внутренней стороне бедра.

Я резко встала, но Со так же резко схватил меня за запястье и дёрнул назад. Я упала на диван, а он грубо толкнул меня на спину и навис надомной, одной рукой прижимая плечо к подушке, другой задирает халат.

- Хватит выёбываться. - грубо приказал он, и я попыталась толкнуть его в грудь, которая горит из под ткани чёрной футболки, но он лишь сильнее впился пальцами в мою кожу заставляя издать сдавленный стон боли, оставляя синяки.

- Сехун, прекрати! - мой голос дрогнул, но не от страха, а от нарастающей ярости, которая щекотала где-то глубоко.

- А что ты сделаешь? - он усмехнулся, всем весом вдавливает меня в мягкую мебель.

- Я ухожу.

- Что? - Сехун замер, его чёрные глаза сузились.

- Я сказала, всё! Надоело! Тебе даже не интересно, как прошёл мой день или как у меня дела. Ты приходишь только ради того, что бы трахнуть меня, после своего чёртового стриптиз-клуба! - сказала я, чувствуя, как страх перед этим мужчиной пробегается по моей полуобнажённой коже. А он лишь рассмеялся, грубо, громко, будто я сказала что-то невероятно глупое.

- Ты серьёзно? - его рука поднялась к моему лицу и пальцы впились в подбородок, заставляя посмотреть в его чёрные глаза.
- Ты думаешь, у тебя есть выбор?

- Да! - удар пришёл неожиданно, резкий, жгучий, по левой щеке. Моя голова дёрнулась вбок, а в ушах зазвенело.

- Заткнись! - впервые за три года отношений, Сехун поднял на меня руку, от неожиданности я попыталась отползти вверх, но он схватил за волосы и дёрнул обратно.

1 страница21 июля 2025, 15:41