Изменения через боль
Девушка вдруг странно дёрнулась, изогнулась, издав сиплый хрип, будто у неё закончился воздух в лёгких. Немец среагировал мгновенно, положил её корпус горизонтально, сам опустился поближе таким образом, чтобы находиться рядом с её плечами и головой.
— Началось. Сейчас я буду говорить быстро, пока ты ещё можешь меня нормально слышать. Будет очень больно, но постарайся не дёргаться, если начнёшь извиваться, схватит судорога. Если захочешь умереть, постарайся дать мне об этом знать, я не уверен, сможешь ли ты это выдержать. И помни, я рядом, я с тобой, я постараюсь максимально помочь тебе, насколько это возможно. Я знаю, что делать. Не плачь, тебе надо беречь силы и выровнять дыхание. Чем меньше ты будешь двигаться, тем лучше. Поняла?
Она кивнула, сморгнула слезинку, до крови прикусывая губу. Рейх нежно вытер влажную дорожку с щеки, немного подумав, поднёс своё запястье к её лицу, настойчиво пропихнул его в рот, ровно так, чтобы её зубы располагались чуть пониже кисти. Она быстро поняла, чего он хочет, пока ещё робко сжала. Теперь он был уверен, что она не повредит себе язык или губы, если начнёт сжимать челюсти. Это, пока что, было всем, чем он мог помочь. Теперь оставалось только ждать. Не прошло минуты, как она выгнулась дугой, шумно задышала, раздался мерзкий звук рвущейся плоти.
Несколько продолговатых клыков и обычные человеческие зубы впились в руку, немец слегка поморщился, но по сравнению с её болью, эта боль ничего сейчас не значила. Она содрогнулась, начала было извиваться от нестерпимого жжения, но он успел обхватить её свободной рукой, кое-как зафиксировав. Противный звук стал громче, Империя наконец смогла нормально выдохнуть, взвыла, до крови прокусила руку парня, острый, игловидный клык глубоко вошёл в плоть, выйдя из десны до самого основания. Нацист шумно выдохнул, срывающимся голосом начал повторять слова утешения, пытаясь хоть немного облегчить её страдания. Несколько минут ещё тело девушки ломалось и рвалось, ноги теперь больше не были похожи на ноги, сейчас они представляли из себя странную, бесформенную массу, обтянутую тонким слоем кожи, под которой что-то шевелилось.
Слёзы обильно текли из её глаз, капая на пол, всё тело била крупная дрожь, она сдавленно кричала, подёргиваясь и непроизвольно делая жевательные движения, от чего запястье парня начало кровоточить обильнее. В глазах потемнело от болевого шока, ЯИ уже плохо понимала, что же сейчас происходит. Всё, что она чувствовала, это присутствие союзника и солоноватый вкус его крови на языке. И то, как ломалось и выкручивалось её тело, будто бы разрываясь на части. Сознание помутнело, она резко судорожно дёрнулась, от чего немец не смог вовремя сжать сильнее, ужасные ощущения вдруг нахлынули повторно, даже усилившись, и одной только рукой удержать сходящие с ума от боли рефлексы уже было невозможно.
Нацистская Германия начал действовать быстро и уверенно, всё ещё свежа была память о том, как он в одиночку проходил через этот ад. Он плотно обвил хвостом всё её тело выше пояса, так как только им она могла шевелить на данный момент, игнорируя жжение в месте укуса, усиливающееся когда он напрягал мышцы. На несколько минут это помогло, она замерла, широко раскрытыми глазами смотря в потолок, но вдруг вздрогнула. Правый глаз резко залился кровью, тёплая, вязкая жидкость потекла по лицу, руке, капая на пол, изо рта вскоре показалась вторая струйка, смешавшись с первой.
Рейх почувствовал, как человеческий клык резко деформировался, глубоко вошёл под кожу, тоже став продолговатым, острым. Он сдавленно зашипел сквозь сжатые зубы, шумно выдохнул. Надо терпеть. Её обращение практически закончилось, теперь оставалось только дождаться, пока сформируется хвост и некоторые части внутри. Тело, сжатое со всех сторон, затрепетало, задёргалось, азиатка снова попыталась изогнуться, сопротивляться, похоже, что изменения внутренних органов вызвали у неё новый сильный спазм. Он сжал крепче, но это не помогло, она продолжила трепыхаться в агонии, не в силах остановиться.
— Потерпи ещё совсем немного, всё уже почти закончилось... — он дрожащей ладонью провёл по её мокрому от пота лбу, уже не зная, как хоть немного помочь. Она резко запрокинула голову, посмотрев глаза в глаза. Оба её зрачка теперь были узкими, суженными даже сильнее, чем нужно, слегка пульсировали, второй глаз рассмотреть пока получалось только частично, из-за того, что в уголках век скопилось довольно много крови. Ужас, отчаяние, мольба читались во взгляде, она не могла ничего сказать, но выглядела настолько несчастной и измученной, что немец сразу понял, чего она хочет. Сердце будто остановилось на несколько секунд, в голову ударила кровь, вызвав кратковременное головокружение. Осознание того, что ему предстоит это сделать оказалось куда болезненнее, чем он себе представлял. Голова резко потяжелела, дыхание сбилось, хотя до этого он держался вполне спокойно. — Ты всё-таки хочешь умереть?.. — она в знак согласия прикрыла веки, снова пронзительно посмотрела, казалось, в самую душу. Парень невольно вздрогнул. — Прости меня... Надо было убить тебя при первой встрече, тогда тебе не пришлось бы это пережить.
Он резко сдавил её горло, тем не менее, действуя довольно осторожно, не поцарапав кожу. В сознании она была ещё долгих две минуты, тело изменилось ещё не до конца, но всё равно было довольно живучим. Как только она перестала дёргаться, немец поспешно отпустил, надавил на её грудь, стимулируя работу лёгких, замер, прислушиваясь. Дыхание было, совсем тихое, но всё-таки было. Теперь появилось около десяти минут до того, как она снова очнётся. Нацистская Германия нежно провёл по её голове, погладил, вдруг всхлипнул. Всё это время оставаясь вполне спокойным, он вдруг сорвался на слёзы, прижал её ближе к себе, зашептал:
— Я не хочу тебя убивать... Я не смогу сделать это, даже несмотря на то, что ты просила... Не оставляй меня больше одного... Пожалуйста, не бросай меня...
Он шумно втянул носом воздух, разжал кольца хвоста, обвивающие её тело, перестав фиксировать. Образовавшийся вместо ног огромный, бесформенный нарост, туго обтянутый кожей, несмотря на все его старания, был частично повреждёни в нескольких местах протекал красноватой, полупрозрачной жидкостью. Это было не очень хорошо, но всё-таки не так страшно. Так и не разжимая её челюсти, мёртвой хваткой впившиеся в руку, нацист стёр с её лица кровь, положил корпус ровно, руки скрестил на груди и снова обмотался вокруг, на этот раз удобнее и надёжнее. Пока она в отключке, практически никаких изменений не будет происходить, это он знал по собственному опыту. Устроившись поудобнее, он положил свободную руку ей на макушку, легонько поглаживая начал ждать, пока она придёт в себя.
Резкий, шумный вдох. Японская Империя дёрнулась в попытке подскочить, дышалось не очень легко, но и не с трудом. Первые несколько секунд она пыталась сфокусировать зрение, потом снова почувствовала своё тело, а точнее то, что что-то крепко её сжимает, гораздо крепче, чем до этого, но не передавливая. Боль снова зашевелилась внутри, но почему-то не с такой силой, как раньше. Даже... Терпимо? «Я жива?.. Я всё ещё жива... Что случилось? Почему он не...» — она подняла глаза, наткнулась взглядом на лицо союзника, немного смазанное из-за головокружения. — «Он выглядит таким испуганным... Это... Слёзы? Он плачет?». Девушка окончательно очнулась только через некоторое время. Она всё ещё страдала от боли, но уже не так сильно, нижняя часть тела больше не рвалась и перекручивалась, разве что бесформенная масса будто бы вспухла, став уже в несколько раз больше, чем когда-то бывшие там ноги. Внутренности ещё несколько минут будто тыкали чем-то острым, прежде чем неприятные ощущения постепенно пропали. Империя всё ещё была на грани нервного срыва, но больше не билась в истерике, а будто бы смотрела на происходящее со стороны. Только прикосновения и поглаживания Рейха немного успокаивали её. Он вёл себя тревожно, совсем нервно, выдержав небольшую паузу, наконец, заговорил:
— Знаешь, когда всё закончится, можешь избить меня. — она вскинула брови, задавая молчаливый вопрос, не в силах даже двинуть головой. — Я виноват. Не убил тебя в начале, не убил сейчас, хотя знал, что тебе придётся перенести. Наверняка ты и сейчас продолжаешь страдать, но умереть всё равно сможешь не раньше, чем после того, как всё закончится. Потому, что я — эгоист... Я чёртов эгоист! Можешь ненавидеть меня, но я не могу сделать этого сейчас.
Новое тело ощущалось странно. Девушке пока ещё не было даже ясно, происходит ли с ней то же, что происходило с союзником, или мутация отличается. Покалывание снизу усиливалось. Она почувствовала, как натянутая до предела кожа начинает рваться. Острые клыки с новой силой впились в запястье парня, боль накатила второй волной. Кожа с характерным треском порвалась, её хвост, сжатый в тугой узел, сам собой расправился, окончательно разорвав «кокон» в котором находился. Теперь на месте ног больше не было бесформенной массы, а влажно поблёскивало новое, продолговатое тело. Девушка издала протяжный стон, шумно выдохнула и расслабилась. Неприятные ощущения закончились, чувствовалась странная лёгкость и облегчение. Рейх тут же перестал её удерживать, медленно, стараясь не потревожить, размотался обратно. Он несколько секунд напряжённо рассматривал слегка бесцветный хвост, дабы убедиться, что всё в порядке, улыбнулся, потеряв серьёзный вид.