Глава 21. Железная туша
2034 год
— Вот это махина, вот это я понимаю!
— Да-а, — протянул часовой. — Над этим детищем все новопришедшие послушники трудились.
В воинской части на плацу устанавливали огромный обелиск бомбе.
— Крепче держи! Крепче!
— Заваливай сюда!
— Давай, давай, давай!
Доносились напряженные от тяжести голоса.
— Такой же бомбы не существует?
— Ты про ее размеры?
— Да.
— Конечно, нет. Это просто макет бомбы. Обелиск для служения. Ее собирали из найденного металла. Кстати, внутри она вовсе не полая. Ее наполняли сотнями осколков, а то и целыми снарядами. Снаряды те, конечно, не ядерные или атомные, ибо цельных таких уж нету, а, скажем, снаряд с военного вертолета.
— Вот она, мощь, — горделиво произнес часовой. — Скажи, а почему именно в Мисайлово? Так далеко от Московской базы. Вообще, зачем понадобилась вторая, да еще и в области?
— Нашел чего спросить. Не забыл? Я, вообще-то, такой же часовой, как и ты.
— А про обелиск откуда столько знаешь?
— Да как же тут не знать, если каждый второй о нем говорит.
— Ну да. А знаешь, это немного печалит, что ты доверился новой религии, а тебя даже не оповещают, на кой хрен нам новая точка, и просто ссылают тебя на охрану.
— А что бы изменилось в твоем служении от этой информации?
— Да, наверное, ничего, но хотелось бы открытости какой-то, честности. Я ведь член этого сообщества, а вовсе не ручная собака.
— По моему мнению, тебя, как и меня, это не должно волновать. Главное, что ты честно и открыто для самого себя и для бомбы служишь и молишься. Веришь в праведность ее и своих действий. И делаешь то, что пойдет на благо. Вот мы этим и занимаемся — охраняем новую точку.
— Да, наверное, ты прав. Но меня несколько удивил приказ о том, что нам позволено открывать огонь на поражение.
— Это для нашего же блага. В этом новом мире никому нельзя доверять, кроме нашего божества, ибо оно честно с нами. Думаю, случись, что кто-то узнает про нас здесь, некоторые группировки с радостью нагрянут к нам.
— Скорее всего. С этим-то и не складывается наше новое место пребывания. В Москве в подземке это было идеальное решение. К тому же, даже если кто и заберется в метро, мы все равно находились на потайных путях. Зачем мы рискуем так?
— Это неважно. Мы служим на благо, и это наша главная задача и единственный смысл жизни. Если патриарх сказал, что так надо, значит, так вольно нашему божеству.
Часовые стояли на КПП, обсуждали свою деятельность и наблюдали за постановкой обелиска в центре части. Казалось, один из них был одурманен всей этой религией в начале, а сейчас ему думалось, что это вовсе не его место и не его дело. Но покинуть данное общество, наверное, представлялось опасным.
— Там что, кто-то идет? — спросил один второго.
Один из них взял бинокль и посмотрел вдаль:
— Да, есть движение. Два человека. Нас оттуда не видно, явного движения внутри части не увидеть с такого расстояния. Так что пока ждем. Если подойдут близко, придется открывать огонь.
— Понял.
И что мне сказать своей дочери, когда я ее увижу? Привет, прости, что кинул тебя? Весьма-весьма... Все это до сих пор напоминает мне ужасный сон. Альтернативную реальность. Бред сумасшедшего. Этот новый мир совсем не дружелюбен. А что мы будем делать после того, как я ее найду? А примет ли она меня, а нужен ли я вообще ей? С каждым шагом, с каждым пройденным километром меня начинают грызть мои мысли. Эх, интересно, что бы на это сказала Алина? Как она снова бы заглянула в мои глаза глубоко, очень глубоко, как это не мог сделать никто другой на свете. Как подбодрила бы и крепко-крепко, но нежно обняла. А что, если Жени не окажется в Семиврагах? Что тогда?! И думать об этом страшно.
Мы шли по очередной деревне уже минут десять. На подходе в нее нас встретил указатель с надписью «Мисайлово».
Леша открыл и взглянул на карту:
— Еще километров четырнадцать топать.
— Стало быть, половина.
— Ну да.
С каждой новой деревней пропадало чувство удивления. На самом деле оно уже давно прошло. Уже совсем не впечатляют развалины, разруха, трупы и все прочее. Ты просто идешь и смотришь на это без каких-либо чувств. Это теперь повседневность.
— Как-то я бывал здесь во времена своей молодости, — начал Леша. — Была тут дача у моего друга. Совсем не часто мы собирались, но когда собирались и ехали к нему, давали жару крепкого!
— Бухали, что ли?
— Конечно! — он улыбнулся. — Нам, кстати, отсюда видно военную часть. Вон смотри, — Леша указал пальцем. — Мы как-то по пьяни залезли в нее. И как она до сих пор стоит? Она-то еще тогда была заброше...
Громкий выстрел прервал и уложил Алексея на землю. В ту же секунду и я нырнул вниз. Благо есть обочина, которая уходит вниз, и можно спрятаться.
Я подлетел к лежащему Леше.
— Леха! Леха! — я приложил ладонь к носу, чтобы почувствовать его дыхание.
Он откинул мою ладонь:
— Да живой я.
Я выдохнул.
— Куда попали?
— В плечо.
— Дай гляну.
— Да ладно тебе, — он почему-то не хотел, чтобы я его осматривал. — Я в норме. Пуля прошла по касательной.
— Да дай гляну, мало ли что! — я повысил голос.
— Да на, на. Смотри. Там максимум полсантиметра пуля съела. Пустяк.
— Перебинтовать все равно стоит.
Я принялся латать Лешу. Мы сидели в низине на обочине меж кустов.
— Понять бы, откуда стреляли.
— Понятное дело откуда, со стороны части.
— Вот суки, что за черти там уселись?
— Честно говоря, все равно. Лишь бы дальше пройти без проблем.
— Слушай, а глянь в прицел аккуратно. Так мы наверняка узнаем, откуда стреляли.
— Думаешь, стоит?
— Думаю.
Я задумался. Почему-то мне не казалось это отличной идеей, хотя я понимал всю ее рациональность. Закончив перебинтовывать товарища, я снял с плеча винтовку, лег, аккуратно подполз к началу дороги, забурившись в траву и кусты, легонько выставил винтовку перед собой и посмотрел в прицел.
— Ну че там?! — азартно и агрессивно интересовался Леша.
— Жди.
Моему взору предстала часть посреди будто бы пустоши. Голая земля вокруг нее, одни только колючки хаотично растут в малом количестве. Дополняла всю эту историю дорога, которая от главной, по которой мы шли, повернула направо, к части.
— Ну, кроме как из части, больше неоткуда стрелять, — заметил я.
— Видишь кого-то?
Я начал приглядываться и мотать прицелом по всей части в надежде за что-то уцепиться. Долго искать не пришлось.
— Лех, там какая-то хрень происходит.
— Что там?
— Там люди ставят вертикально огромную бомбу, — я убрал глаз с прицела и посмотрел на друга с недоумением.
— Фанатики, что ли? Дай посмотреть.
Мы поменялись местами.
— Ну да, кто же еще такой херней будет страдать.
— Давай-ка, Алексей, сваливать отсюда.
— Ох, не знаю, сумеем ли.
— Это еще почему?
— А ты глянь.
Он уступил мне место.
Отряд из пяти человек выдвинулся в нашу сторону.
— Макс, стреляй, — он аккуратно выглядывал из кустов, рассматривая отряд.
— Стоит ли?
— Да, стреляй!
— Твою мать, — я вздохнул. Адреналин тут же ударил мне в голову.
Я начал выбирать цель из отряда, который двигался по дороге. Пара человек остановилась на месте, они сели на колени и начали целиться в нашу сторону, когда остальные продолжили движение.
— Макс, стреляй.
В висках стучало. Мои руки начали дрожать. Я не мог определиться, в кого выстрелить, ибо вообще не желал никого убивать.
— Макс!
Я задержал дыхание, прицелился в того, кто двигался посередине. Палец лег на курок и медленно-медленно начал сдавливать.
— Максим! Стреляй!
Я заметил какое-то движение в части и перевел прицел на нее. Громадная железная туша в виде памятника бомбе покосилась и начала падать вниз.
ВЗРЫВ.
Отряд, бежавший к нам, упал на землю. Мы вздрогнули. Ударная волна прокатилась, как морская, только из воздуха и пыли.
— Твою-то мать... — в удивлении сказал Леша.
Я убрал палец с курка.
В самом центре части ничего не осталось. Послышались крики. Повеяло гарью.
Военная часть пылала в огне. Отряд, который двигался к нам, просто стоял на месте и смотрел на разруху и пожар. Потом, кажется, опомнился и двинулся в часть.
— Ха-ха! Вот же придурки! — сказал Леша, радуясь чужой глупости. — Вот же фанатики!
— Самое время уходить, Лех.
— Да. Погнали.
Мы встали. Двинулись по обочине, в низине, которая очень скоро выпрямилась и стала вровень с дорогой. Мы двигались медленным бегом, наблюдая за суматохой и пожаром справа от нас, и вскоре мы миновали деревню Мисайлово.