Блюз Старого мира

2034 год

Делать, собственно, нечего, придется пернатую брать с собой. Сама она со сломанным и зафиксированным крылом обеспечить себя не сможет, а я, раз взял ответственность за нее, стало быть, доведу дело до конца.

Я подошел к столу, на котором после моего осмотра осталась лежать СВД, взял ее в руки, отщелкнул магазин и посмотрел на наличие патронов. Магазин был полон. Мне подумалось, что здесь должны быть еще патроны, СВД всего с одним магазином, много ли пользы от этого? Я заглянул под стол, углубился в левый угол, где раньше стояла винтовка, и нащупал сумку. Тут же мне бросилась в глаза зеленая книга, которая лежала там же, под столом, сборник стихов Есенина. Без раздумий я решил ее взять с собой, чтобы как-то можно было отвлечься и провести хоть какой-то досуг. Вытянув сумку и заглянув в нее, мне повезло обнаружить несколько заряженных магазинов, шомполы, ершики, отвертку — все, что нужно для содержания винтовки. Поставив винтовку, сумку и рюкзак у входа, а после закинув и книгу в свою новую ношу, я вернулся к столу, достал карту и начал думать, куда лучше всего выдвинуться.

Костер почти перестал гореть и освещать пещеру, поэтому мне не удавалось разобрать на карте детали, в которых так нуждался. Приняв решение подняться на свет, я нацепил на себя рюкзак, сумку, СВД, поднялся на улицу и сложил вещи возле колодца, чтобы вернуться за птицей. Спустившись вниз, я аккуратно взял птицу в одну руку, с трудом поднялся по лестнице и оказался наверху.

Сегодня солнце не такое яркое, как это было в прошлые дни. Небольшой пласт серости натек на небо, и из ясного, теплого, летнего дня все превратилось в тусклую и безэмоциональную картинку. На улице находиться было тепло, но в то же время внутри ощущалась грусть.

Вообще, мне нравилась такая погода. Какое-то умиротворение проникало глубоко в душу, и появлялось какое-то особое чувство, совсем неописуемое. Я могу объяснить его только поверхностно и, сказал бы, примитивно. Это странное приятное ощущение возникало из-за памяти восприятия. То есть небо затянуто, по всей видимости, должно быть прохладно или должен быть дождь, тепла ты вовсе не ожидаешь. Точно так же ты не ожидаешь, что на улице спокойно, тихо и почти отсутствует ветер. И вот ты стоишь посреди леса, где погода хмурая, словно ливанет дождь, но он все не начинается и не начинается. На улице тепло и спокойно. На улице хорошо.

Положив сороку на землю, а в руки взяв карту, я начал изучать маршруты к Москве.

— Как же мне лучше пройти? — задумчиво говорил я, рассматривая детали Подмосковья. — В Вешки точно больше не сунусь, вчерашнего знакомства хватило.

Решение утвердилось само собой — идти напрямки по лесу. Желания заходить в соседние населенные пункты у меня не было от слова «совсем». Также таким маршрутом мне удастся пополнить запасы воды у ручья. Лучше, чем ничего. Через приблизительно четыре километра я уткнусь в Липкинское шоссе, а там уже находятся торговые центры, в общем, люди там должны быть. Хотя где гарантии, что там не то же самое, что и в Вешках, где гарантии, что там не засели бандиты, которые готовы пустить пулю в лоб.

— Значит, буду настороже, — приободряюще говорил я себе, — выбираться отсюда в любом случае надо.

Надев на себя всю амуницию, мое тело мгновенно дало знать, что груз весьма нелегок.

— А давай-ка прочитаем стих на дорожку, — внезапная мысль посетила меня и немного повысила настроение.

Оперевшись задней точкой на колодец, я достал из сумки сборник стихотворений, открыл случайную страницу и начал читать стих:

Не видать за туманною дланью...

Не видать за туманною дланью,

Что там будет со мной впереди,

Что там... счастье, иль веет печалью,

Или отдых для бедной груди,

Или эти седые туманы

Снова будут печалить меня,

Наносить сердцу скорбные раны

И опять снова жечь без огня.

Но сквозь сумрак в туманной дали

Загорается, вижу, заря;

Это смерть для печальной земли;

Это смерть, но покой для меня.

‹1911–1912›

— Да уж, повысило настроение, — оценив иронию судьбы, сказал я и взглянул на птицу.

На месте ее не оказалось. Небольшой пот выступил у меня на лице от неожиданности, я начал осматриваться по сторонам, но не мог ее увидеть. Быстрым шагом, чуть ли не бегом ходил в поисках, и обогнув дуло колодца, я обнаружил сороку с другой стороны.

— Дура, — холодно произнес я.

Не то чтобы мне довелось привязаться к этой птичке, вовсе нет. Я не хочу быть этим парнем из кинодрам, который ревет из-за потери мяча. Я просто хочу ей помочь, потому что из-за меня она попала в неприятности. Не кидая дрова, а спустившись сначала в колодец, мне бы удалось ее не повредить. Но что сделано, то сделано.

Спустя минутное осознание предстоящей дороги мы с моим новым другом двинулись в путь. Дойдя до ручья, я быстренько набрал воды, приглядывая за птицей, положил бутылки в рюкзак таким образом, чтобы я знал, где находится речная вода, и продолжил движение.

Безмолвная тишина окружала меня со всех сторон, только ветер был моим слышимым другом. Кроны деревьев легонько качались из стороны в сторону, навевая воспоминания о детском лагере.

— О! — неожиданно для себя воскликнул. — Че это вдруг память прорезалась?

Я, конечно, был рад ностальгическим воспоминаниям о лагере, но меня волновало, почему мне не удается вспомнить события, которые действительно мне нужны.

Путь по лесу занял около сорока минут. Мы шли, постоянно переглядываясь с птицей, будто бы каждый из нас убеждался в том, что мы в порядке.

Через некоторое мгновение сквозь деревья показалось какое-то строение. Я вновь посмотрел на сороку, та тоже, будто от неожиданной радости, взглянула на меня, хлопая зрачками, а после вновь посмотрела вперед. Приближаясь к зданию, мы увидели силуэты машин, которые стояли на парковке.

Наконец выйдя из леса, меня по голове ударил шок, который потом распространился по всему телу дрожащей паутиной. Я стою на парковке среди машин, некоторые из которых поросли травой, некоторые были перевернуты, у нескольких не было стекол. Все автомобили выглядели брошенными лет десять назад, как и это здание, на верхушке которого была надпись: «Офисно-логистический центр». Восьмиэтажное здание когда-то, по всей видимости, имело стекла по всему периметру каждого своего этажа. Сейчас же это выглядит пугающе, серая потрескавшаяся, а где-то отвалившаяся краска, выбитые стекла, а где-то покосившиеся стены. Один из верхних углов здания, который смотрел в сторону Москвы, и вовсе обвалился, даже я бы сказал, что на него воздействовала какая-то сила, его словно вмяло внутрь себя.

Но это не самое страшное, больше всего меня пугало, что людей до сих пор нет. Я начал движение сквозь парковку, минуя разновидности автомобилей, которые стояли или лежали по левую и правую сторону от меня. Проходя КПП, на котором шлагбаум был оторван, я вышел на дорогу.

Пройдя метров сто, я попал на перекресток, дорога вела прямо, где стояло какое-то здание, и налево, где вдалеке виднелись высотки. Приглядевшись к ним, моим лицом завладел страх, а ужас приказал моей челюсти сказать:

— Еб твою ма... — замер я, в удивлении раскрыв рот.

Когда-то жилые, многоэтажные дома стояли, оголив свои внутренности, словно их расковыряли мотыгой. Большинство зданий и вовсе еле виднелись, а оставшиеся при своем росте были страшно раскурочены. Из столбняка меня вывел внезапный голосовой поток звуков, издаваемый мимо пролетающей стаей птиц. Кажется, у меня появились догадки, что могло здесь произойти. На перекрестке я повернул налево, в сторону Москвы.

С левой стороны дороги находилось большое здание, это был продуктовый гипермаркет. Он был окружен синим металлическим, но все же хрупким забором, поэтому я не стал и пытаться зайти в магазин.

Продолжая свой путь, через какое-то количество метров мне опять встретилась развилка. Дорога вела прямо, где слева от нее находился спортивный гипермаркет, и под углом направо, где находился еще один продуктовый, но красного цвета. А посередине двух проезжих частей и прямо передо мной стояло магазин строительных товаров. Я решил пойти в сторону красного продуктового великана. Не знаю, есть ли там что-нибудь полезное из продуктов, но тушенку уже надоело глотать.

— Правильно я думаю? — обратился я к сороке, которая, кажется, уже начала дремать у меня на руке.

Все эти магазины с продуктами, огромные здания с товарами для дома и дачи, для строительства, для спорта — все это было теперь заброшенным, безлюдным, одиноким и никому не нужным. Двигаясь по дороге и рассматривая строительный магазин, я все никак не верил своим глазам. Огромнейшее предприятие было чуть ли не наполовину развалено. Очередное здание было свернуто, очередное здание было призраком какого-то прошедшего здесь хаоса, который совсем меня не уведомил о своем появлении. Я просто иду, и иду, и вижу только итог прошлых событий, и чем дальше иду, тем становится все хуже, крупнее масштаб катастрофы, крупнее мой страх и ужас после увиденного и все меньше надежда на что-то хорошее.

Продолжая двигаться к продуктовому по изгибам дороги, обгоняя все затхлые машины, на крыше магазина мое внимание привлекает движение. Резко присев за попавшийся автомобиль, я кладу птицу на землю и достаю винтовку, чтобы посмотреть в прицел и убедиться, что мне не показалось. Выглядывая и целясь через оптику в область движения, я наблюдаю человека в обмундировании с винтовкой, который точно так же, как и я, смотрит на меня через прицел. От страха я быстрым движением спрятался за автомобиль. Я был одновременно рад и напуган, стоило ли мне бояться его, или нет? Внезапно раздался голос из рупора:

— Вы были замечены! Я обращаюсь к вам, человек за машиной. Выходите медленно с поднятыми руками и без оружия, — гремел шипящий голос строгого незнакомца. — В противном случае по вам будет открыт огонь на поражение!

Сердце бешено забилось, и появился мандраж в руках. Мысли задвигались, словно машины на магистрали, переплетаясь одна с другой. Либо сдаться и принять неизвестность, либо попытаться скрыться и убежать. Никто не отменял того факта, что это могут быть такие же бандиты, что и в Вешках. Рисковать не хотелось.

Инстинкты взяли свое, и было принято решение бежать. Ерзая за небольшой машиной, я закинул винтовку на плечо, а птицу в руки. Быстрым рывком прыгнул за соседнюю машину в сторону, откуда пришел. Сразу же после этого прозвучал громкий выстрел из винтовки, пуля которой процарапала асфальт возле меня.

— Это был предупредительный выстрел! Последующие будут на поражение! — шипел на всю округу рупор.

Руки медленно, но верно, одна за другой потянулись вверх, а после и мое тело, теперь я открыто стоял под прицелом неизвестного мне человека.

— Винтовку и то, что у тебя в руке, медленно положи на землю!

Я послушно начал выполнять команду и положил птицу и винтовку.

— Выйди из-за машины, чтобы я мог видеть тебя в полный рост, и замри в таком положении! За тобой уже вышли наши люди.

Через некоторое мгновение из дверей гипермаркета появились два человека в военной форме, обвешанных бронежилетами, налокотниками с наколенниками, шлемами и автоматами. Они быстро подошли ко мне, надели на меня наручники, и один из них начал меня вести в магазин, а второй — подбирать винтовку.

— Возьмите птиц... — крикнул я, попытавшись обернуться, и тут же получил прикладом в лопатку.

— Слышь, Марк, у него тут серьезно птица лежит.

— Ну так бери ее и пошли уже, — грубым голосом сказал мужчина, который вел меня.

Минуя некогда оживленные и светлые магазинчики коридора гипермаркета, которые теперь либо разграблены, либо закрыты металлической изгибающейся дверью, разрисованные, разрушенные отделы разных популярных брендов, мы доходим до входа в огромнейший магазин продуктов, где я наблюдаю оживленное движение людей в разных частях помещения.

Меня провели через кассы, и мы шли между стеллажей, когда перед нами проходящий мужчина остановился взглянув на меня.

— Максим? — обращаясь ко мне с выпученными глазами, говорил он. — Ребят, постойте, — он подошел вплотную, освободив меня от залома, в котором я пребывал всю дорогу, убрав руку товарища. — Макс, твою мать, ты живой! — смотря мне в лицо, по всей видимости уже стопроцентно узнав во мне кого-то, он обнял меня.