Это сильное слово "НЕНАВИСТЬ"

Рон сидел на цветастом диване и нервничал, его правое колено непрерывно подергивалось, пока он крутил в руках изящную чайную чашку и блюдце. Прямо напротив две пары глаз таращились на него в изумлении. — Ты хочешь, чтобы она сделала ЧТО? — наконец спросил Симус. — Хм... Ну... Хочу, чтобы она притворилась моей девушкой, или невестой, или кем угодно... Только на две следующих недели, пока Гермиона здесь из-за свадьбы. Симус опустил глаза и уставился в одну точку, отчаянно пытаясь понять, чего же конкретно хочет Рон. А вот Лаванда не спускала с Рона оценивающего взгляда, просчитывая ситуацию. Симус снова посмотрел на Рона, все еще не вникнув в его абсурдную просьбу: — Рон, я уверен, ты заметил тот факт, что Лаванда на девятом месяце беременности! — Да, заметил, — стушевался Рон. — Вначале я подумал, что это проблема, но представил, какой может быть реакция Гермионы, и решил, что это даже поможет достигнуть цели. — И что же это за цель? — спросила Лаванда, заговорив впервые за все это время. — Заставить ее страдать. Отплатить ей, — низким злым тоном ответил Рон. — Она ведет себя, как настоящая стерва, с самого утра, когда приехала с этим сальным козлом в качестве парня. Я хочу немного ей отомстить. — Рон, извини, но я просто не могу позволить Лаванде... — сердито выдохнул Симус. — Что нам за это будет? — перебила его Лаванда. «А вот и девушка, которую я знаю», — торжествующе подумал Рон. — Лаванда?! Что? Нет! — запротестовал Симус. Продолжая смотреть Рону в глаза, Лаванда просто подняла руку, и Симус замолчал. — Двухнедельный полностью оплаченный отпуск в Париже, — предложил Рон. Лаванда сузила глаза и усмехнулась: — Четыре недели. — ЧТО? — проревели Рон и Симус одновременно. — Четыре недели, Уизли. — Хорошо, четыре недели, — нехотя согласился Рон. — И няня для ребенка с отдельной комнатой, — добавила Лаванада. — Хорошо. — И тысяча галлеонов на расходы. — Лаванда, ты просто добиваешь меня! — Не испытывай мое терпение, Уизли. Мои эмоции очень нестабильны, можешь спросить бедного Симуса. Рон посмотрел на сгорбленного мужчину рядом с ней. Симус взглянул на него дикими, полными отчаяния и мольбы глазами и слегка качнул головой, будто говоря: «Пожалуйста, не беси ее». Рон снова повернулся к Лаванде и спокойно ответил: — Я согласен на все твои требования. * * * Гермиона сидела на лавочке в саду, скрестив босые ноги перед собой. Теплый солнечный свет окутывал ее ноги и руки, покрывая легким загаром и без того загорелую кожу. Она была полностью поглощена книгой. Кое-что никогда не меняется в этой жизни. Периодически из кухни до нее долетали обрывки разговора и смех. Берти обучал миссис Уизли искусству приготовления традиционного тирамису. Гермиона даже слышала, как Молли один раз захихикала, словно возбужденная школьница. Молли была абсолютно очарована Берти, но разве можно было винить ее в этом? Роберто был обаятельным, легким в общении, кокетливым и до невозможности привлекательным. Он был вежливым, мудрым, хорошо одевался и творил чудеса на кухне. Гермиона не знала, каким он был в постели, но, учитывая количество его любовников, догадывалась, что Берти был просто десять из десяти. «Мужчина мечты для любой женщины! — иронически подумала Гермиона. — Как жаль, что Рон — мужчина мечты для Берти». Она рассмеялась вслух от этой мысли. — Что читаешь? Наверное, что-то очень интересное, раз ты так хохочешь. Удивленная, что ее прервали, Гермиона подняла глаза и увидела Рона и Лаванду, стоящих в нескольких шагах от нее. Она быстро встала и бросила книгу на скамейку, отметив закладкой место, на котором остановилась. Ее взгляд моментально отметил выпирающий круглый живот Лаванды. Гермиона ахнула и продолжила смотреть, словно загипнотизированная, не в силах отвести взгляд. Наконец Рон прочистил горло, чтобы привлечь ее внимание. — Гермиона, дорогая, я так рада тебя видеть! — воскликнула Лаванда, обнимая ее. Но Гермиона была так ошеломлена, что лишь похлопала Лаванду по спине. Ее разум был в полном шоке от вида этой очень большой, очень беременной Лаванды. Это означало, что Рон станет отцом? Отцом ребенка Лаванды? Они поженятся? Или уже женаты? В глазах отчаянно запекло, и она попыталась сморгнуть подступившие слезы. Теперь она очень пожалела о том, что просила Джинни не рассказывать о Роне. Эта новость была самым сильным потрясением в ее жизни. Лаванда отстранилась, но не отпустила руки Гермионы. — Когда Бон-Бон сказал, что ты в городе, я захотела встретиться. Сто лет не виделись! — Да... Да, и правда. Как ты, Лаванда? — спросила Гермиона, до сих пор не придя в себя от такого открытия. — О, замечательно! Лучше и быть не могло. Хотя это неправда. Могло. Мы с Роном собирались пожениться, когда узнали об этом маленьком чуде, — она нежно провела рукой по животу и продолжила: — Но Джинни и Гарри нас опередили. Теперь нужно ждать, пока родится ребенок. Не хочу отнимать у них звездный час. Кроме того, кто бы захотел выглядеть в свадебном платье, как корова? — О, Лав, ты никогда не будешь выглядеть для меня толстой коровой, — сказал Рон. Лаванда убрала руку с живота и повернулась к нему: — Я не говорила «толстой», Рон. — И ты никогда не будешь такой для меня, — ответил он, нежно погладив ее по щеке. Лаванда тепло улыбнулась, игриво пихнула его в живот и пробормотала: — Выкрутился, Уизли. Это очевидное проявление привязанности вызвало у Гермионы головокружение. Тугой комок в груди мешал дышать. Она чувствовала, что ее переполняют эмоции. — Была рада повидаться с тобой, Лаванда, но мне нужно найти Роберто. Я только что вспомнила, что должна обсудить с ним важный вопрос. Гермиона развернулась и пошла через лужайку к Норе настолько быстро, насколько могла, не переходя на бег. Рон наклонился к Лаванде и прошептал: — Это было невероятно. Не стоило заходить так далеко, хотя я не жалуюсь. Но могу все-таки спросить — почему? Лаванда мило улыбнулась: — У меня свои счеты с маленькой мисс Книжный Червь, — заметив, что Гермиона на ходу обернулась, она добавила: — О, кажется у нас появились зрители, — и нежно поцеловала Рона в щеку. Гермиона заметила эту сцену, когда обернулась, чтобы сказать напоследок еще одну фразу. Увидев улыбающегося и покрасневшего Рона, она почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Она бы просто ушла, но поняла, что ее заметили. — Еще раз поздравляю с малышом, — сказала она самым ровным тоном, на который была способна. — Уверена, вы будете отличными родителями. А затем, наплевав на то, как будет выглядеть, Гермиона бросилась к Норе со всех ног. * * * Запыхавшись, Гермиона вбежала через входную дверь и остановилась, заметив удивление на лицах Молли и Роберто. Как Молли могла не сказать ей о ребенке? Неужели настолько злилась за то, что она бросила Рона? Гермиона почувствовала, как слезы потекли по ее щекам, и поняла, что ей нужно уйти отсюда. Она взбежала по лестнице, оставив шокированных Молли и Роберто одних. Придя в себя, Роберто посмотрел на Молли и тихо сказал: — Прошу меня извинить. Похоже, я нужен наверху. Молли, все еще пораженная эмоциональным поведением Гермионы, просто кивнула. Звук открывающейся двери вывел ее из ступора, она обернулась и увидела беременную Лаванду Браун рядом со своим сыном. Что-то в этой сцене показалось ей странным, но Молли не могла понять, что именно. — Привет, Лаванда, — тепло улыбнулась она. — Кажется, ты совсем скоро родишь. — Здравствуйте, миссис Уизли. Да, вот-вот, — сияя, ответила Лаванда. — Симус, должно быть, очень рад. — Да, — счастливо хихикнула Лаванда. — Это как самый лучший подарок на Рождество — его слова, не мои. Обе женщины легко рассмеялись. — Лаванда, дорогая, ты не оставишь нас с Роном наедине на минутку? — Конечно, миссис Уизли. Лаванда бросила Рону взгляд «не впутывай меня в это» и вышла на улицу. Молли повернулась к Рону: — Рональд, чем ты обидел Гермиону? Схватив яблоко и направившись к лестнице, он ответил: — Не знаю, о чем ты, мам. Во дворе она выглядела абсолютно нормально. Правда, так внезапно нас покинула. Вероятно, у нее какие-то дела с Роберто. — Я очень сомневаюсь в этом, Рон, — Молли посмотрела на него с подозрением, но он в ответ лишь по-мальчишески усмехнулся и взбежал вверх по ступеням. * * * Роберто легонько постучал в дверь и позвал Гермиону: — Bella? Но услышал лишь ее приглушенные рыдания, поэтому заглянул в комнату и увидел, что она лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. — Ох, Гермиона! — утешительно начал он, подходя к ней в три быстрых шага. Роберто присел на кровать возле Гермионы и начал нежно поглаживать ее спину, чтобы успокоить. Спустя какое-то время она перевернулась и посмотрела в его встревоженные шоколадно-карие глаза. Ее нижняя губа задрожала, когда она прошептала: — У них будет ребенок, Берти. А затем снова обняла подушку и зарыдала. Роберто не знал, что сказать. Конечно, он не верил Гермионе, когда все эти месяцы она говорила, что ничего не чувствует к Рону, но даже не подозревал, что она до сих пор настолько сильно влюблена в этого мужчину. Он мысленно пнул себя за то, что не понял этого раньше. Ни одна женщина, которой все равно, не хотела бы отомстить так отчаянно. — Ох, солнышко, иди ко мне. Он помог ей сесть и крепко прижал к себе. Наконец, нарушив тишину, Гермиона заговорила: — Не могу поверить, что она беременна, Берти. Она родит ему ребенка. Рон услышал эти слова, пока шел по коридору в свою комнату. Он замер и триумфально улыбнулся. Но то, что он услышал дальше, заставило его почувствовать вину. Гермиона начала неудержимо всхлипывать. Он должен был чувствовать радость, не так ли? Разве не этого он хотел? Расплаты. — Ох, Bella, — услышал он грустный голос Роберто. — Знаешь, я понимала, что это буду не я, — дрожащим голосом продолжила Гермиона. — Я же не дура и давно перестала об этом мечтать. Сердце Рона тревожно забилось. «Подожди! Что? — подумал он. — Она хотела ребенка от меня?» Снова расстроившись, Гермиона продолжала говорить сквозь тихие всхлипы: — Просто я никогда не думала... Я такая дура... Это всегда была Лаванда, а не я... Ее рыдания эхом разлились по коридору. — Ох, солнышко, в конце концов все будет хорошо, я обещаю. Я чувствую это. Рон почувствовал себя полным дерьмом. Гермиона думала, что ничего не значит для него, а Лаванда значит все. Он съежился от одной только мысли об этом. Но еще хуже, что этот козел Роберто был таким понимающим. Он был рядом с ней три года и все еще мог спокойно выслушивать, как она плачет по другому мужчине. «Если бы это был я...» — хмуро подумал Рон. А потом Гермиона произнесла то, что заставило сердце Рона похолодеть. — Ох, Роберто, ты замечательный, знаешь? Ты так добр ко мне. Я так тебя люблю. — Я тоже тебя люблю, mi amore. Сердце Рона оборвалось. Она любит этого мучину, как же иначе? Он ее обожает. Оберегает, холит и лелеет. Рон покачал головой. Почему ему так больно от того, что она любит другого? Так не должно быть. Услышав достаточно, Рон удрученно опустил голову и пошел по коридору в свою комнату.