Слишком темная душа

[***]

Как только автобус остановился около остановки под названием: "Центральная городская больница", я сразу же выскочила из транспорта, чуть не сбив с ног бабульку. Поправив рюкзак на плече, двинулась в сторону главного входа. В голове все также крутились мысли, об этой странной Елене. Я бы... да нет, бред все это. Ну не существует призраков, домовичков и прочей потусторонней херни. Не-ве-рю.

Но в тоже время я не знаю, как можно объяснить все произошедшее. Начиная от всех встреч с Русланой и заканчивая этой неадекватной Еленой. Что за чертовщина происходит в последнее время?!

Решаюсь обдумать все дома в одиночестве, я дергаю на себя белую ручку застекленной двери, проходя внутрь. Подхожу к стойке регистратуры, за которой стоит милая девушка лет двадцати, сразу же обратив на меня внимание.

- Кхм, - откашливаюсь. - Могу я узнать где лежит моя мат...мама?

- Да, конечно, - сразу же защебетала она. Видимо недавно работает здесь. - Назовите имя, фамилию и причину по которой ее привезли.

- Громова Аксинья. Привезли после попытки удушения, - неуверенно произношу я. Так ли это вообще называется?

- Так, вот, - она протягивает мне какую-то небольшую бумажку с какими-то каракулями, что не разобрать. - За гардеробом сверните налево, и по лестнице на второй этаж, двадцать пятая палата.

Благодарю ее, направляясь в сторону гардероба и сворачивая после него налево. Поднимаюсь на второй этаж, передо мной длинный коридор с кучей дверей и отсутствием кого-либо. Иду прямо, рассматривая таблички с номерами палат.

19..21..23...25

Приближаюсь к белой двери, тихо постучав, и не дождавшись ответа открываю ее. В палате всего лишь одна кровать, на которой лежит белая, как мел, мама.

Осторожно ступая по полу, приближаюсь к ее кровати.

Она лежит с закрытыми глазами, под которыми образовались светло-синие синяки, губы слишком бледны, на шее все также заметен след от веревки.

- Мам, - шепчу, почти не двигая губами, прикоснувшись к ее руке.

Холодная.

От этого становится еще страшнее. Одинокая слезинка скатывается по щеке, капая за воротник футболки на шею. Прикоснувшись рукой к коже, понимаю, что плачу. Резко тру щеку, стараясь стереть любые признаки моей минутной слабости.

- Что вы здесь делаете? Вы кто? - произносит мужской голос за моей спиной, от чего я чуть не подскакиваю, резко оборачиваясь. За моей спиной стоит высокий мужчина средних лет в белом халате.

Врач

- Я дочь, - только и говорю.

Внимательно осмотрев меня, мужчина проходит в палату, рассматривая какие-то бумажки. Молчу, ожидая от него хоть какой-то реплики.

- Мы ее стабилизировали, - произносит он, не отрываясь от записей. - Но никаких улучшений не наблюдается, состояние крайне тяжелое . Так что пока мне вас обрадовать не чем.

- Хорошо, спасибо, - хрипло проговариваю, не отрывая взгляда от матери. На секунду прикрыв глаза, тут же раскрываю их и разворачиваюсь к выходу, собираясь покинуть палату как можно скорее.

- Девушка, - окликает меня врач, заставляя остановиться. - Вы можете не приходить, смысла нет, она все равно без сознания. Просто звоните в регистратуру.

- Я приду, - упрямо говорю я, все также тихо, с хрипотцой, будто от долго молчания. - Я приду, - чуть тише добавляю, покидая палату, осторожно прикрывая за собой дверь.

Словно в прострации иду по коридору в сторону лестницы, собираясь как можно скорее покинуть здание. Замечаю движение в конце коридора и чей-то размытый силуэт, проскочивший в проеме. Ускоряю шаг, решая посмотреть кто там.

Срываюсь на бег, вылетая в другой коридор, что пересекает этот. Около окна, на против одной из дверей, замечаю женский силуэт, стоящий спиной ко мне. "Незнакомка" медленно оборачивается, будто играясь со мной, и я без промедления узнаю в ней Руслану. Резко кидаюсь в ее сторону. В голове только одна мысль бьет по вискам навязчивой идеей: "Поймать!".

"Девушка" стремительно отдаляется от меня, сверкая безумной улыбкой, от которой мурашки пробегаются во всему телу. Но я продолжаю преследовать ее, словно под гипнозом.

Секунда

И она растворяется в большом количестве пациентов и мед персонала, снующих туда-сюда. Останавливаюсь прямо по середине, растерянно хлопая глазами.

Зачем я пыталась ее догнать? Смысл?

В голове, словно звучит голос, насмехаясь над моей неудачей.

Слишком много людей

Слишком шумно

- Девушка, вам плохо? - интересуется незнакомая мне женщина в медицинской одежде.

- Н-нет, - чуть запинаюсь. - Все в порядке.

Отшатываюсь от женщины, делая небольшой шаг назад.

- Вам точно не нужна помощь? - обеспокоено спрашивает она.

- Точно, - более уверено произношу, стараясь сфокусировать взгляд и, наконец, вернуться в реальность. - Правда, все в порядке.

Делаю еще несколько шагов назад, разворачиваясь и следуя обратно к лестнице.

Как только оказываюсь на улице, чувствуя себя немного лучше. Дышать становится гораздо легче. Присаживаюсь на деревянную скамейку, что стоит около входа.

Руки дрожат, как у не просыхающего алкоголика. Ужасно хочется курить. Роюсь в карманах, ничего. Решаю уйти от больницы, в какое-нибудь другое место.

Встаю, чуть пошатываясь, двигаюсь в сторону каких-то богом забытых дворов, не разбирая дороги. Присаживаюсь на корточки, рядом с какой-то обшарпанной пятиэтажкой. Впрочем какая разница.

В голове набатом бьют слова врача:

"Но никаких улучшений не наблюдается, состояние крайне тяжелое . Так что пока мне вас обрадовать не чем."

Жмурю глаза, сдавливая голову руками.

Нет сил, совсем нет.

Дыхание сбивается, предвещая скорую истерику. Открываю глаза, чувствуя, как по щекам бегут обжигающие слезы.

Слабачка.

Вытираю влагу с щек, продолжая сидеть в том же положении, разглядывая асфальт. Понимаю, что это не поможет, но все же.

Поднимаюсь, расстегивая рюкзак, в поисках сигарет. Наконец, заветная пачка находится на самом дне, прикрытая какой-то мятой тетрадкой. Достаю ее, вытаскивая последнюю сигарету из пачки.

Щелкает зажигалка. С наслаждением затягиваюсь, чувствуя, как никотин заполняет легкие. Легкий ветер треплет волос и я подмечаю, что с утра было холоднее. В животе ужасно урчит, но стараюсь не обращать на это внимание. Сейчас мне не до еды.

Выдыхаю, наблюдая как дым растворяется в воздухе.

Чья-то рука выдергивает сигарету из моих рук, бросая ее на землю. Резко подняв голову, вижу перед собой Гончаренко.

Ненавижу.

- Ты что творишь? - шиплю, стараясь передать всю свою злость и ненависть, направленную на него.

- Курить - вредно! - поучительно произносит он, совершенно не меняясь в лице.

- Быть мудаком, вот что вредно для здоровья! - произношу в ответ, всматриваясь в его лицо, не понимая, что изменилось. Вдруг до меня доходит. Синяк.

- Это что? - спрашиваю, дотрагиваясь пальцем до его щеки, с расцветающем на ней небольшим фиолетовым синяком. Парень чуть дергается, но никак не выказывает свою боль.

- Налетел на шкаф, - с усмешкой произносит он. Непроизвольно усмехаюсь в ответ.

- Видимо шкаф отбивался.

В голове всплывают воспоминания сегодняшнего утра. Он мне отвратителен.

Меняюсь в лице, пытаясь обойти его. Андрей не дает мне этого сделать, хватая за руку и притягивая к себе.

- Ненавижу тебя, - только и произношу, перестав вырываться.

- Что произошло? - спрашивает он, не обращая внимания на мои слова.

Может это из-за того, что в последнее время, я чувствую себя слишком одиноко, или же от того, что все навалилось так внезапно, как снежный ком. Но...я просто начинаю рыдать, сжимая куртку Гончаренко в руках и утыкаясь лицом ему в плечо.

Жалкая.

Парень только гладит меня по волосам, приговаривая что-то успокаивающее. И от понимания того, что он видит меня такой слабой, хочется зарыдать еще сильнее.

Подхватив меня на руки, Андрей присаживается на скамейку, усаживая меня к себе на колени. Я все также продолжаю сжимать в руках его куртку, наконец прекращая свои рыдания. Мне стыдно за свои слезы, за этот порыв, поэтому я просто боюсь взглянуть на него. Увидеть в его взгляде осуждение, за мою слабость.

Маленькая размазня.

- Тише, - произносит он, куда-то мне в волосы. Больше Андрей ничего не говорит и я благодарна ему за это. Нет никаких ободряющих речей или подбадривающих слов, уверяющих, что все будет хорошо. Он просто со мной, просто...

рядом.

Возможно, именно этого мне всегда и не хватало. Чувствовать рядом с собой живого человека, а не пустые слова поддержки.

Медленно разжимаю пальцы, выпуская из рук его куртку. Я веду себя, словно беззащитный ребенок, что не может оторваться от матери. Видимо я действительно слабая.

- Что произошло? - спустя минуту спрашивает он. И что ответить? Что именно рассказать? Я теряюсь, продолжая пялиться на грязный асфальт. В носу до сих пор отчетливо чувствуется запах Гончаренко, от чего хочется вдыхать его вечно.

- Я ездила к матери, - я рассказываю ему только о больнице и словах врача. Про встречу с Еленой и "погоню" умалчиваю. Решаю самой разобраться с этим.