Слишком темная душа

[***]

Следуя за парнем, что на своих длинных ногах идет чуть ли не скоростью десять километров в час, я прокручивала в голове события вчерашнего вечера. Мы долго обсуждали все возможные варианты причастности этой девушки к моей семье, но так ничего и не решили. Никакого логического завершения. Зато свои сверхъестественные догадки Гончаренко высказывал чуть ли не через каждые пять минут, с пеной у рта доказывая, что все может быть. Но призраки или же какие-то еще существа, серьезно? У этого парня явно проблемы.

Еще в моем не выспавшемся мозгу промелькнула мысль, что мы впервые нормально поговорили с Андреем, не посылая друг друга. Ну да, в основном посылала его я, но не суть.

И вот сейчас, правда я до сих пор не понимаю зачем, этот индивид отправился со мной в школу. Я вообще не собиралась в нее сегодня идти, но парень был непреклонен. И с чего я вообще слушаю какого-то смазливого пацана с завышенным самомнением? Ах да, он вчера спас мне жизнь.

По дороге мы должны сначала зайти ко мне домой, потому что все же стоит взять учебники и переодеться, а то джинсы не до конца высохли, и я чувствую себя как в детском саду, после прогулки, когда не успела добежать до горшка. Да и как-то не очень будет идти туда в футболке парня, размера на три больше нужного.

Именно поэтому, сейчас я стояла у входной двери, ведущей в квартиру, трясясь как пятиклассница, что спалили за курением. Ужасно не хотелось идти туда и уж тем более видеться с матерью. "Что за эпилептические судороги? Очнись, Громова!" - уж не знаю, то был мой внутренний голос или все же шизофрения настигла меня, но это помогло, и я решительно отперла дверь.

В квартире, что странно, было достаточно тихо. Решив не обращать на это никакого внимания, я направилась прямиком в свою комнату. Быстро покидав нужные книжки в портфель, я сменила футболку и направилась обратно к выходу. Полумрак, в котором можно было разглядеть только очертания стен, чтобы не врезаться в них, не внушал никакого доверия. Особенно после вчерашнего происшествия, мне везде мерещилась опасность. Все признаки паранойи, я прям находка для психиатра.

Обувая свои любимые кеды, я старалась быстрее завязать шнурки, чтобы не задерживаться здесь. Вот знаете, то самое чувство, когда ты прям ощущаешь, как кто-то смотрит тебе в спину или же просто стоит за тобой. Вот и сейчас кто-то стоял за моей спиной, будто выжидая пока я обернусь. Меня бросило в дрожь, ведь я помню, чем обернулось вчерашнее пристальное наблюдение за моей персоной. Хотелось притащить сюда Гончаренко, чтобы он стоял рядом и охранял, но было поздно. Он там, под подъездом, а я тут, одна.

Собрав последние крупицы своей смелости, я все же обернулась, но расслабляться не торопилась. За мной стояла мать. Она, конечно, убивать меня не стремится, но кто знает, что с ней после вчерашнего концерта.

- И где ты была? - мне было бы действительно страшно, если бы я хоть немного боялась эту женщину. Но к ее великому сожалению, она во мне давно не вызывает никакие другие чувства, кроме, разве что, отвращения и презрения.- Ты не ночевала дома!

Какое поразительно-наблюдательное умозаключение.

- Я и так тут в последнее время не часто ночую, что-то ты раньше не больно-то и беспокоилась об этом, - я что не права? Она все бегала по подружкам, беспрерывно оплакивая свой безнадежный брак, не обращая внимания на своего сына. Про себя я даже ничего и говорить не хочу, меня она никогда особо не опекала, что уж говорить сейчас.

- Я в конце концов, твоя мать, - вот именно, что в конце всех концов. Разве нормальная любящая мать, будет терпеть издевательства над своим чадом, не защищая его, а лишь добивая? Вот и я думаю, что никакая она не мать, так, приложение к дивану, с встроенной функцией готовки и выносом мозга, - сейчас, в такое сложное время, нам нужно держаться вместе! Вместе мы более сильные и сможем защитить друг друга.

Это что за пламенная речь предводителя повстанцев? Она вчера когда падала, случайно головушкой не треснулась. Хотя о чем я? Это ее привычное состояние.

- Что за бред ты несешь? - покачав головой, я закинула на плечо рюкзак, собираясь покидать эту домашнюю психушку, - я в школу опаздываю, так что пока.

- Постой! - задержала она меня, перехватывая за рукав кожаной куртки, - Приди сегодня домой, мне нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что очень важное, - я не знаю что двигало мной в данный момент, но...

- Ладно...

Развернувшись, я все же покинула квартиру, спускаясь на лифте вниз. Гончаренко все также тусовался около моего подъезда, ожидая меня. Завидев мою персону, выходящую из подъезда, парень поднялся с насиженного места, останавливаясь рядом.

- Ты чего так долго? - не знаю почему, но злость и бешенство от разговора с матерью насели, как снежный ком только сейчас.

- А вот, твое какое дело? Иди лучше к своим мажористым друзьям и у них выясняй кто, где и как, - кто он такой, чтобы я перед ним еще и отчитывалась. Пф. Принц из страны самовлюбленных долбоёбов.

- Ты чего? Что произошло?

- Ничего, всё, что со мной происходит, вообще не твоего ума дела! Вали в свою школу, папенькин сыночек! - издевательски протянула, стараясь задеть его хоть как-то.

- Да пошла ты, идиотка! Биполярочка у тебя что ли? Вчера нормально разговаривала, сегодня опять как конченая сука себя ведешь, - ответил он, разворачиваясь и стремительно отдаляясь от меня.

- Вот и иди к своей Калининой! Она то уж точно не сука, а прилежная девочка, которая с половиной школы перетрахалась, а другой половине отсосала! - на мой крик обернулись многие прохожие, но меня это сейчас совершенно не волновало. Со всей силы пиная рядом стоящую мусорку, что начинает крутиться словно качели, я приземляюсь на скамейку, где ранее сидел Гончаренко.

Все же я начала конфликт ни с чего. Хотя кто он такой чтобы...кажется я повторяюсь. Но пофиг. Опять поднявшись со скамейки, я беру рюкзак, и следую за одноклассником, по направлению к школе. Нет никакого желания, не то, что настроения, идти туда, но я и так там не была вчера. Думаю все же стоить подчить сие место своим присутствием.

Опоздав на первый урок минут на десять, я стремительно ворвалась в кабинет, прерывая разглагольствования нашей математички на тему важности экзаменов в нашей жизни. Устало вздохнув, Галина Матвеевна осмотрела меня.

- Громова, вот от тебя опозданий я точно не ожидала. Проходи уже в класс и садись на свободное место, - решив махнуть на мою оплошность рукой, она продолжила то, на чем остановилась. Быстро осмотрев класс, я заметила только два свободных места: одно рядом с Калининой и другое на самой последней парте, с алоэ по имени Георгий, - и чего ты замерла? Эмилия, ты весь урок стоять будешь? Садись к Калининой.

- Может я лучше к Георгию? - уже чуть тише добавила, - он и то более интересный собеседник с мозгами, в отличие от этой, - в кабинете послышались смешки.

- К КАЛИНИНОЙ СЯДЬ. Быстро! - понял-принял! Осторожно отодвинув стул от этой куклы, чуть ли не на максимум, ну на который позволяла парта, я села. В нос тут же ударил запахов каких-то жутко дорогих духов из мочи опоссума. При чем вылила она на себя не меньше флакона за раз - это точно.

Весь урок я упрямо пыталась перерезать вены линейкой, потому что эти постоянные ёрзанья на стуле, стук каблука по линолеуму и куча косметики на парте, просто выводили меня с каждой секундой. Эти тридцать минут тянулись словно вечность.

Когда до звонка оставалось минут десять, я обернулась к парте своих друзей, которые сочувствующе покивали, в ответ на мои скорбные мины, и принялись дальше рубиться в дурака. Предатели! Затем мой взгляд случайно наткнулся на Гончаренко, сидящего в той же стороне, что и мои приятели. И именно в этот момент ему тоже нужно было посмотреть на меня в ответ. Наше состязание: "У кого глаза быстрее высохнуть", прервала учительница, взывая меня к совести и кривым второго порядка. Мельком взглянув на свою соседку, что красила ногти ядрено-розовым лаком, я поняла, что сейчас мне еще и слизистую носа разъест, от этого отвратительного химического аромата. Может она состоит в какой-то секте извращенцев, которые любят всякие специфически-отвратные запахи?

Долгожданно-спасительный звон огласил совершенно внезапно, когда я уже задыхалась под партой, рассматривая приклеенные снизу жвачки, времен моей бабушки. С чистой совестью выслушав все задание на дом, я первой выскочила в коридор, присаживаясь на подоконник и открывая окно на проветривание.

- Ты чего это опоздала? Неужели мы тебя настолько испортили, что скоро двойки начнешь получать? - подколол меня Кирс, когда друзья вышли в след за мной из кабинета, - ладно, пацаны идем.

- Куда это они? - спросила я у стоящей рядом Марты.

- В столовку, куда же еще, - ну да, я бы тоже пошла, вот только денег практически не осталось, какие-то копейки.

Мимо нас продефилировала шайка Гончаренко, во главе с ним же. Не обратив на это, ровным счетом, никакого внимания, я продолжала наблюдать за детьми, бегающими по школьному двору.

- И что между вами? - не совсем поняв, что от меня хотят, я перевела растерянный взгляд на подругу, - я говорю: ты и Гончаренко. Что между вами?

- Между нами пропасть в три тысячи километров из его амбиций и самодовольства. А так, ничего между нам нет, - сестра-сводница, блин.

- Именно поэтому он сейчас прожигает в тебе дыру своим страстно-влюбленным взглядом, с отголоском похоти в зеленых глазах. Я так и вижу, как он представляет у себя в голове ваш поцелуй: его губы осторожно касаются твоих, медленно затягивая тебя в головокружительный, наполненный животной страстью, поцелуй. Потом...

- Так, женщина, прекращай, - оборвала я ее, смеясь. Не хватало еще, чтобы это услышал сам предмет обсуждения, - говорю тебе, ничего между нами нет, всего лишь старые знакомые и одноклассники. Ты же знаешь, мы живем почти рядом, да и раньше общались.

- Ну да, а сейчас он вдруг решил просто посмотреть на тебя. Видать память уже не та, вот и забыл, как ты выглядишь, так что ли? Не хочешь говорить - не говори, твое дело. Просто знай, что ты всегда можешь выговориться мне, - не сдержав порыва, я обняла ее. Тут и слова не нужны, я просто рада, что могу хоть кому-то выговориться.

После этой минутки сентиментальности, девушка начала безумолку трещать обо всем на свете. Начиная маникюром какой-то девушки из девятого класса, заканчивая вчерашним вечером со своим парнем.

- Я такого никогда не чувствовала, ни к кому. Это какое-то невообразимое, волшебное чувство.

- То есть вы не просто трахаетесь? - почему бы не назвать вещи своим именами.

- Дура! У нас вообще-то отношения, - как громко это сказано, - ты как-будто никогда такого не чувствовала.

- Какого "такого"? - я не совсем понимаю, что она от меня хочет.

- Чувства эйфории. Ты настолько любишь человека, что готова простить ему все его косяки, лишь бы он всегда был рядом и улыбался только тебе. Ты любишь в нем абсолютно все: немного кривые зубы, растрепанные волосы, веснушки на плечах, терпишь его тупые шутки.

- Ну ты тоже терпишь мои тупые шутки.

- Эмилия, это не то! Ты, что серьезно никогда не влюблялась в мальчиков? - и какого ответа она ожидает? Я с этими мальчиками никогда не обнималась, то, что уж говорить о чем-то большем. По-началу, я была слишком стеснительной, а потом мне просто стало на всех похер. Вот как-то и не сложилось.

- Когда, Марта? Мне всегда было не до этого, вся моя жизнь состояла из сплошных правил и указаний как жить.

- Ну, а сейчас? Сейчас же ты вольна в своих действиях, разве нет? - конечно, я могу сама решать с кем мне встречаться и что делать. Но нужна ли мне вся эта канитель с отношениями, вот в чем вопрос, - или у тебя уже есть один кандидат?

С какого хера, эта младшая сестра Гузеевой сейчас так многозначительно смотрит в строну Гончаренко?

- Нет! - поспешно одернула ее, уже ожидая встречного высказывания по этому поводу, - просто сейчас у меня тоже нет времени. Ты же в курсе, что сейчас происходит дома. Мать совсем с катушек слетела.

- В каком смысле? - ах да, я же не рассказывала ей про вчерашний инцидент. Поэтому тут же поспешила изложить все произошедшее в краткой форме, упуская моменты с незнакомкой и присутствием Андрея, не стоит ей этого знать, - охренеть! На твою маму это не похоже.

Не похоже. Она, конечно, никогда не пылала ко мне материнской любовью, но еще она слишком слабая, чтобы кого-то ударить. А тут осмелилась на пощечину.

Внезапно шум коридора прервал звон, раздавшийся по всей школе. Пора идти на урок.

В остальном день прошел достаточно посредственно. Ну, если не считать переглядок с Гончаренко и гневных, убивающе-пристальных взглядов, что бросала на меня Калинина. Это меня знатно позабавило.

После школы, немного задержавшись в кабинете физики, помогая расставить приборы после лабораторной работы, я поспешила домой. Все еще взвешивая все "за" и "против" этого поступка. Мать ведь не стала бы просто так звать меня на "серьезный разговор", ведь так? Хотя с нее станется развести драму на пустом месте.

Дорога от дома до школы была не очень-то и длинной, так что, как следует все продумывать не было времени. Уже на подходе к подъезду, я заприметила машину скорой помощи, стоящей рядом. Но не придав этому никакого значения, мало ли какой бабке плохо стало, я поднялась на свой этаж.

Дверь в квартиру была приоткрыта, от чего у меня по спине пробежался табун мурашек. Взявшись за ручку, я начала осторожно тянуть ее на себя, открывая дверь. Первое, что услышала - это чьи-то шаги и тихие разговоры. Воры? Убийцы? Решив больше не медлить, я уверенным шагом вошла внутрь и застыла. В коридоре стояло несколько человек, двое из них были в медицинских куртках, а третий мой отец. Как только я ступила на порог квартиры, все трое сразу же перевели взгляд на меня. Что здесь происходит?

Ответ не заставил себя долго ждать. Я, чисто случайно, опустила взгляд и заметила мертвенно-бледную женщину, лежащую на какой-то каталке. У нее были растрепанные светло-пшеничные волосы, чуть синеватые губы и какая-то полоса фиолетово-розового цвета, прямо на шее, будто ее кто-то душил. Спустя мгновение, я узнала в ней свою мать.

- Что здесь происходит? - переведя взгляд обратно на отца, поинтересовалась я.

- Ну мы пойдем. Повезём её в центральную, - проговорил мужчина, что стоял с какой-то сумкой и бумажками. Затем они чуть подняли верхнюю платформу, на которой лежала мама, и повезли ее к выходу. Как только за ними захлопнулась дверь, отец все же соизволил заговорить со мной.

- Эмилия, пойдем-ка на кухню.

- Что с мамой? - я не знаю, с чего мой мозг сделал такие выводы, но... - У нее следы удушья? Это ты сделал?

- Что? - на секунды он даже опешил. Видно не ожидал такой предъявы от меня. - Эмилия, на кухню!

Не желая сейчас продолжать спор, я прошла на кухню и присела за стол. Отец же уселся напротив меня.

- Я приехал за своими вещами, когда открыл дверь, она уже лежала без сознания, - кому нужно было душить ее? Она обычная домохозяйка, ничего примечательного, - что странно, дверь была закрыта. Возможно, она знала этого человека и впустила его в дом. Я не знаю, полиция будет разбираться с этим.

- А где Ростислав?

- Он у бабушки, я сразу же позвонил ей и попросил забрать его к себе, - хорошо хоть с ним все в порядке, - я хотел предложить пожить тебе у меня, пока мама в больнице.

Он это сейчас серьезно? Пожить у него? Ну уж нет. Я лучше буду сидеть в яме с маньяком-ганнибалом, чем в одной квартире с ним и его пассией.

- Нет, спасибо,<i>папочка</i> - выделив последнее слово, ответила на его предложение, - я лучше останусь дома.

- Но Ростислав пока побудет у меня, - как бы мне не хотелось этого говорить, но он прав. Сейчас Ростику будет лучше с отцом, я не всегда бываю дома, а там он хотя бы не останется один, бабушка будет приглядывать за ним.

- Хорошо. Можешь идти, а то наверное твоя подружка уже уссалась от твоего долго отсутствия, - я прям видела, как он хотел поставить меня на место, но сдержался.

Молча поднявшись, отец пошел к выходу. Я же решила его проводить, чтобы точно убедиться, что он ушел. У двери он немного замялся, будто решаясь что-то сказать. Я вопросительно приподняла бровь.

- Если тебе что-то будет нужно или же вдруг станет страшно, то можешь позвонить мне в любое время, - хотелось сказать что-то жутко обидное, ударить по больней. Но посмотрев в глаза отцу, все мысли будто разом испарились из головы. Я не знаю, что именно увидела в его взгляде, что почувствовала, но решила не нарываться

- Хорошо, - спокойно ответила я, - если что, то я обязательно позвоню.

Закрыв за ним дверь, я скатилась по ней на пол. Слезы текли из глаз не переставая, сливаясь в один бесконечный поток. Будто все эмоции накопившиеся за последнее время, разом вышли наружу. Произошедшее несколькими минутами ранее, было последней каплей в моей переполненной чаше спокойствия и безразличия. Хотелось рвать и метать, разбить кому-нибудь лицо, заменить моральную боль физической. Но я и дальше сидела на грязном полу, впиваясь ногтями в ладонь, оставляя на коже полукруглые следы.