Лучшая ошибка.

   Я много раз,особенно перед сном,воображала и размышляла,что бы делала,будь бы у меня свой инструмент.Возможно,гитара.
В моих мыслях она была как будто бы настоящей–я представляла её до мельчайших деталей,особенно учитывая её звучание.
Своего инструмента у меня никогда не было,а просить об этом маму у меня была кишка тонка,да и я понимала,что все равно ничего она не купит,а расскажет отчиму.
Гитара в моей фантазии была простенькой,которую можно было с легкостью найти в магазинах,да и на просторах сети она часто виднелась у начинающих музыкантов,пытающихся начать музыкальную карьеру с социальных сетей.Такие видео,как у них,я смотреть не любила и часто обходила стороной,ведь музыканты часто лажали или не попадали в ноты,а я это я хорошо слышала–музыкальный слух у меня имелся,и я его умело практиковала,а опыт,как говориться,не пропьешь.
Я мечтала о собственном инструменте.Никогда в жизни я не могла излить душу в личном дневнике,не могла связать там и пару строчек,зато с усердием и страстью пела о переживаниях,горестях и радостях,где слова сами возникали,а пальцы будто бы знали,что делать.
Однако и мне хотелось иметь свой «личный дневник» в виде инструмента,который был бы только моим,ничьим больше.
Гитару изначально я представляла белого цвета,однако после я стала думать,что хотела бы,чтобы она была не такой,как у всех.Особенной.С изюминкой.
Самодельные рисунки на гитаре и любых других инструментах я не любила,как мне казалось,с рождения.Считала это странным и неприемлемым.Мне всегда казалось,что инструменты это отражение и частичка души,и в моей голове вместо пословицы «Скажи мне,кто твой друг,и я скажу,кто ты»,была «Покажи мне,как выглядит твой инструмент,и я скажу,кто ты».
Я всегда бережно относилась к музыке в любых её проявлениях–песни или же сами инструменты,страницы,где были записаны мелодии и слова.А потому просто не могла позволить себе прикоснуться к инструменту не так,а что уж говорить о том,чтобы рисовать на них что-то?Абсурд.
Постепенно нужная и любимая гитара в моей голове начала вырисовываться.Она была красивой,мне даже казалось,божественной.Изюминкой её стала моя мечта о том,что это была гитара моего отца,которого я не знала,однако мать вечно упрекала меня в том,что я слишком похожа на него.
Я часто представляла,что так и есть,и эту гитару мой отец подарил мне на день рождение,когда приехал.
Я почти видела,как задуваю свечи на торте,все кричат:«С днем рождения»,а потом заходит он.Самый главный гость на этом дне,которого я так ждала.Мой папа.
Я бегу к нему,обнимаю и целую в обе щеки,радуясь,что наконец то тот приехал.
И в подарок он подарил мне гитару,на которой сам часто играл.В этой гитаре,подаренной мне,была частичка души того,чья кровь бежала по моим жилам.И теперь в той гитаре не только его частичка,но и моя тоже.
Я часто представляла,как он после этого играет со мной,мы вместе смотрим фильмы,кушаем вредную еду и смеемся.Папа тоже обучает меня музыке,и часто мы с ним играем,так сказать,дуэтом.
Позже гитара стала также и той,на которой я играю в фантазии.Когда рядом не было инструмента,а в душе и голове играла музыка собственная,то я,прикрывая глаза,играла на своей личной гитаре,которая казалась мне самой особенной.Пальцы Мелоди,которая была в голове,ловко перебирали струны,а из её уст исходили слова,рождавшиеся сами.И в эти моменты,наверное,я была счастлива.
Творчество,любовь к музыке и талант были лучшим дарением,что я только могла получить.Уж не знаю,от отца или от природы.
В один момент моей жизни удача мне улыбнулась и подарила шанс на свою гитару.
Моя учительница музыки,зная,что у меня нет своего инструмента,на день рождение подарила мне гитару.Та была простенькая,явно недорогая и на ней виднелись пару царапин,но боже,как я была счастлива в тот момент!
  Тяжесть гитары в моих руках окрыляла меня,а я смотрела на нее и не могла поверить,что у меня теперь тоже есть гитара.Свой инструмент.Своя душа.
Счастье переполняло,хотелось рыдать от того,что сейчас я с уверенностью могу назвать себя музыкантом.Ведь у меня есть моя гитара.Моя.Ничья больше.
Придя домой,где не было ни души,я забежала в свою комнату и,сев на кровать,заплакала,держа в руках гитару.Я никогда не была сильно эмоциональным человеком,однако тут что-то дало сбой,и эмоции,переполняющие меня,тут же накрыли с головой.Во мне было столько радости и трепета,что пальцы дрожали.Обычно те дрожали от страха,гнева или же обиды,но сейчас–от радости.
Я вытерла их тыльной стороной ладони и взгляд мой упал на гитару.Я несмело и осторожно,бережно,взяла её и аккуратно провела рукой,ощутив эйфорию.В тот момент я самой себе показалась помешанной,будто бы наркоманкой какой-то.Но если так подумать,музыка и была моим самым действующим наркотиком.
Я была искренне благодарна небу,что у меня была возможность создавать свое творчество.
Пальцы несмело и робко коснулись струн,будто бы в первый раз.Несколько секунд,кажущихся для меня целой вечностью,медленно тянувшейся во времени,я смотрела на гитару в руках,не зная,что делать.И лишь когда подул резко ветер в открытое окно,вдруг решилась сыграть.
В голове играла мелодия счастливая и многогранная,в одно время яркая,в другое более робкое,а слова сами стали появляться.
Робости в моем теле больше не осталась,она меня не сковывала,и я раскрепостилась,дав душившим меня радостным,но в то же время непонятным эмоциям волю.
Мне было так хорошо!
Пальцы ловко перебирали струны уже такой родной гитары,а по щекам катились слезы радости и облегчения.Музыка не только успокаивала меня,забирая эмоции,однако часто дарили и новые.
Я растворялась в музыке,как сахар–в воде.
Я играла,играла и играла,только вот пела уже через силу.Из-за слез,душивших меня,петь становилось труднее,однако мелодия в голове была настолько громкой,что не петь было трудно.
Когда эмоций больше не осталось,и я была выжата,как лимон,но удовлетворена,я отложила гитару все также дрожащими пальцами и,запустив пятерню в рыжие волосы,выдохнула,пытаясь унять дрожь.
Во мне бурлили непонятные чувства–с одной стороны радость и трепет,а с другой...Мне не нравилась моя игра и мое пение.Мой отец ведь явно играет лучше,он бы не оценил.
Я бездарность?
Я поняла,что что-то сейчас было не так не сразу,а лишь тогда,когда почувствовала,что в своей комнате я не одна,и резко подняла голову,столкнувшись со взглядом отчима.Тот был в дверном проеме,смотря на меня хищным взглядом,тонкие губы его были изогнуты в улыбке.Но улыбка та была не такой,от которой в душе расплывается тепло,нет,вовсе нет.Улыбка моего отчима была иной,какую люди не привыкли видеть и видели очень редко.
Дэвид не был способен на проявление теплых эмоций,а потому и на улыбку теплую тоже от него рассчитывать нельзя было.
Если добрую улыбку на лице матери я тоже видела не часто,то все же у нее была другая.Вымученная,раздраженная,уставшая и пустая.
Но у него была улыбка иная.
Мой отчим смотрел на меня своей хищной улыбкой,при этом был похож сейчас вовсе не на человека,а на ухмыляющийся оскал.
Мое сердце,ещё совсем недавно трепетавшее от эмоций,пропустило удар.А я вся вновь затряслась,но уже от страха.
Я сглотнула.В висках пульсировало,а в ушах звенело.От былой радости не осталось и следа.Сейчас мною двигал только страх.
Мелодия в голове из нежной и трепетной,радостной,резко сменилась на тревожную и наполненную живым страхом.Коленки затряслись.
Я сглотнула.
-Ну,что ты не продолжаешь?Мне очень понравилось,поверь,-оскалился Дэвид,а я сжала руки в кулачок,наполненная злостью и ненавистью к нему.Урод.
Меня переполняли негативные эмоции,мне безумно хотелось дать отпор ему,показать,насколько я его ненавижу и не переношу,как сильна моя злость и обида,как мне было больно!Но я не могла.Я была всего лишь обычной девчонкой,которая от одного удара отчима отлетела бы на другую Галактику.
Я ненавидела беспомощность.Презирала её у себе,а та у меня бывала часто,когда накатывал творческий кризис и казалось,что вся моя музыка просто ужасна,и если мелодия все еще была в голове,то вот слова,чтобы создать музыку,не появлялись,и сколько бы я не старалась,на это повлиять я не могла.
-Мать тебе четко сказала,что тебе нельзя заниматься музыкой,Мелоди,-прошипел отчим,и сердце мое пропустило удар,после чего забилось так сильно,что его бешеный стук стоял в ушах звоном,смешиваясь с мелодией в голове.Ноги подкосились,однако я смогла устоять.Я научилась стоять стойко,несмотря на все трудности,встречающиеся на моем жизненном пути,а их явно было немало,и оспорить этот факт было крайне сложно.
-Тебе таланта не хватает,чтобы заниматься музыкой,дорогая моя,-хрипло произнес Дэвид.-Хватит строить из себя не пойми кого,дура.
С этими словами тот вдруг ударил меня так,что я едва устояла на ногах.Слезы поневоле потекли из глаз,капая на пол градом.Отчим,видя это,зло усмехнулся.
-Ты хочешь скакать по сцене,как дешевая шлюха,а,Мелоди?-продолжал мужчина издеваться,оскалившись.
Я поджала губы,которые уже давно были с привкусом крови и слез,на вкус отдававшихся как металл и соль.Мне было страшно и больно.Однако сейчас,в этот самый момент,мне стало страшно вдвойне,ведь я знала,что смогу не сдержаться,когда тот упомянул музыку.Знала,что сейчас,под такой злостью,от которой тряслись руки,могла высказать этому моральному уроду все,что о нем думаю.Но нельзя.
Я вдохнула в грудь воздух,стараясь держаться.
-Я повторяю тебе последний раз,Мелоди,-вдруг злобно начал он,и мое дыхание на секунду перехватило от незнания того,что этот ненормальный сейчас собирается делать.
Дэвид вдруг резко схватил мои волосы одной рукой,чуть оттянув.Я вскрикнула от внезапно нахлынувшей резкой боли.
-Ай!Отпусти!-воскликнула я.Тонкий детский голосок,весь пропитанный страхом и болью,эхом раздался по комнате.-Пожалуйста,хватит!
Дэвид дал мне больную,хлесткую пощечину,и я всхлипнула.Затем ещё,ещё и ещё...Я сбилась со счета,однако щеки теперь больно горели уже не только от слез,сколько от ударов.
  Комнату,в которую ещё совсем недавно,когда я играла на новой гитаре,светило яркое солнце,одаривая теплом,то теперь комната погрузилась почти во мрак,слабый свет дешевой лампы,уже почти погасшей,и гроза за окном,где почти стемнело,комнату освещали слабо.
Иногда мне казалось,что я вполне в состоянии «освещать».Когда я играла или пела,находясь в своей стихии,и без разницы,где это происходило–у себя в комнатушке или в общественном месте,казалось,во мне есть что-то такое,особая энергетика,моментально включаемая во мне обычным щелчком пальцев,когда я начинаю играть.
Я умела освещать,однако сейчас во мне этот самый свет гасили.Гасили всю жизнь его родные мне люди–мать и её избранник,отчим.
Иногда меня посещали мысли,что было бы,если бы я была бы совсем не связана с музыкой? Относилась бы ко мне мама по другому? Если бы,по её словам,я не напоминала ей одним своим присутствием моего драгоценного папашу,от которого ни слуху,ни духу.
Однако тут же я отбрасывала,по крайней мере,старалась отбросить свои мысли в сторону.Больше всего на свете я была благодарна небу и этому миру за возможность создавать музыку,создавать творчество.В музыке оставалась частичка меня,в каждой песне,в каждой строчке,в каждой мелодии я оставляла себя,дарила без остатка,умирала и возрождалась вновь с каждой новой песней.
Я дарила этому миру себя,позволяя музыке забирать все,что было во мне–эмоции и чувства,радости и горести.Музыка была во мной и в горе,и в радости,заменяя всю поддержку и любовь.
Я была искренне благодарна за возможность создавать музыку,делать так,что когда я прикасалась к инструментам,они словно бы меняли форму и становились другими,голос мой будто бы менялся из обычного,привычного мне,становясь чувственным,будто бы я рассказывала историю или сказку через песню,рассказывала,словно актриса,становясь при этом неузнаваемой,а пальцы мои,дрожащие в обычное время от страха уязвимости и понимание,что я не в той тарелке,то вот пальцы во время игры были такими ловкими и эмоциональными,что мне удавалось передавать чувства даже сквозь струны и клавиши лучше,чем разговаривать,и пальцы после этого дрожали вовсе не от страха,а от переизбытка эмоций.Дрожали как и от физического,так и от морального удовлетворения,в какой-то степени даже истощения,когда я сама,словно мазохистка,истощала себя до мозолей на пальцах и хриплого,чуть ли не сорванного голоса.
Он бил меня по щекам,бил так,что я уже почти свыклась со жгучей болью,горящими щеками и пеленой перед глазами из-за горьких слез.
Я не понимала,что сделала не так.За что мне досталось то,что я сейчас проживала.
-Хватит!-вдруг не выдержала я,крикнув.Кричала я громко–сильным командным голосом обделена я никогда не была.-Хватит! Не трогай меня,Дэвид!Не смей!
На несколько секунд,кажущихся для меня вечностью,воцарилась тишина,а я уже успела пожалеть,что сказала это.Эмоции внезапно замолчавшего отчима, я не могла прочитать,и дело было вовсе не в том,что тот так хорошо скрывал их,а в том,что из-за собственных страха и слез,застилающих глаза,я не могла думать здраво и даже смотреть в сторону мужчины было страшно.
Я сглотнула.Страх приходил ко мне с новой силой,заглушая тревожную,однако в то же время и злобную мелодию в голове.Руки и коленки затряслись.Я не знала,что сейчас будет,также и не знала,зачем вообще сказала ему это.От природы мне дался не самый лучший характер,и часто я могла сказать людям такое,отчего их уши едва ли не гореть начинали.
Я пошатнулась,пытаясь отойти,но так сильно меня трясло,что это далось с трудом,и я,хоть и сделав это,отчего-то покачнулась,на секунду потеряв равновесие.В глазах расплылось,а к горлу вдруг подкатил ком,не давая ничего сказать,даже пробормотать.Следом за ним подступил рвотный позыв,и я сморщилась,с трудом его сдержав.
Дэвид вдруг посмотрел на меня спокойно,обыденно,будто бы я была чуть больше,чем случайным прохожим.Взгляд его сейчас мало что выражал–тот был наполнен холодом и безразличием,словно и забыл,кто я.Я удивлено расширила синие,наполненные страхом глаза,-я словно видела их от третьего лица,-и не знала,что дальше ожидать.
-Ломай,-внезапно произнёс мужчина.Я сглотнула,а сердце пропустило удар,волнение поднялось в сердце.Мне казалось,что я поняла,о чем он говорит,однако это предположение пугало так сильно,что я молилась,чтобы то оказалось неверным.Мне было страшно о нем думать,не то,что произносить.Это будет слишком жестоко.
-Что?-тихо спросила я,прикрыв глаза и молясь,что я ошиблась.Надежда ведь умирает последней,да?
-Ломай,-повторил Дэвид,ухмыльнувшись.И перевел взгляд на гитару.-Ломай гитару,Мелоди.Или это сделаю я.
Сердце тотчас провалилось,а я затряслась.
-Нет,пожалуйста,не надо!-взмолилась я.На глаза стали наворачиваться слезы,только теперь тк вовсе не застывали в глазах,а катились по щекам со скоростью,попадали на шею и на пол.Судорожно я вытирала их рукавом кофты,чуть порвавшейся из-за того,что Дэвид слишком сильно её потянул.
Я не могла и думать о том,чтобы сломать её,это значило почти то же,что и сломать себя,сломать частичку души,а может и всю,разбить сердце вдребезги.
Я отчаянно замотала головой,пытаясь уговорить его не делать этого,умоляла!
Я знала,что передо мной стоит вовсе не человек,а лишь его оболочка,а глубоко под ней скрывается самый настоящий монстр.Как говорится,самые настоящие монстры–люди.
Дэвид ухмыльнулся,взяв гитару,а глаза мои расширились.Сердце забилось быстрее,а в ушах зазвенело.Кажется,я стала переставать понимать происходящее,будто бы наблюдала за этим от третьего лица.
Отчиму явно нравилось это.Нравилось видеть,насколько я унижалась.Иначе я не могу подобрать слов и объяснению тому,что тот так скалился и с таким наслаждением смотрел на меня,будто бы лотерею выиграл.
Я могла забывать то,как и когда он поднимал на меня руку,что говорил,как смотрел,но этот день,начинавшийся с хорошего и закончившийся самым страшным для меня кошмаром наяву,которого я даже представить не могла,я запомнила на всю жизнь.Запомнила запах комнаты,запомнила вкус соли и металла на губах,запомнила цвет своей порванной кофты,которой судорожно,небрежно,неаккуратно и некрасиво вытирала слезы–лавандовый,запомнила его движения,запомнила выражение лица,запомнила все,что было в этом дне.До мельчайших деталей.
Дэвид мог неоднократно поднимать на меня руку,оскорблять меня,насмехаться,но тот день,когда отчим сломал мою гитару,разбив все то,что было у меня внутри,переплюнул все.Именно это я никак забыть не могла.
По щекам моим катились слезы–я чувствовала их сквозь сон,липкий и такой ужасный,от которого по коже бежали мурашки,а сердце учащенно билось.Я чувствовала,как дрожу,как тяжело дышу и ощущала дикий страх,расползающийся по венам.Ощущала все ярко,проживая ещё раз этот кошмар.
Я не могла из него выбраться.Проживала эти несчастные,долгие минуты,кажущиеся вечностью.
Я отчаянно пыталась не вспоминать дни и года,проведенные под одной крышей с отчимом,пыталась стереть из памяти,залечить глубокие раны и слишком видные на душе шрамы,пыталась вычеркнуть это из жизни,жить настоящим и никому никогда не распространяться о том,что со мной было.Забыть,как страшный сон.
Однако мое подсознание явно любило изводить меня на нервы и чувствовать мой страх.
Я почти привыкла,научилась справляться и жить с этим,кошмары хотя и пугали,но уже были обычным делом.
И почти всегда я могла открыть,распахнуть резко свои глаза,напуганные и заплаканные,могла отойти ото сна.Но не в этот раз.
Я не могла.
Пыталась.
Этот кошмарный сон  был совсем не таким,к каким я привыкла.Это был не просто сон,это было воспоминание,произведенное до мельчайших подробностей,когда ломали мою душу,ломали гитару,унижали и оскорбляли меня,сквернили за талант.И проживать вновь это было безумно страшно и больно.
Я снова та маленькая девочка.
Проснулась я не сама.Точнее,глаза,наполненные слезами страха,из-за которых в горле стоял огромный ком,разлепила я сама,однако из этого кошмара выбралась с посторонней помощью.
Я слышала сквозь сон знакомый мужской голос,из тихого превращающийся в громкий.
-Мэл,Мэл,-смутно услышала я.-Лисенок,это я,Кирилл.
Я открыла глаза и сразу столкнулась с растерянным и удивленным взглядом карих глаз.Передо мной сидел Кир,уже успевший залезть на мою кровать.
-Эй,что с тобой,лисенок?-удивленно проговорил парень,смотря на меня.Сейчас в его голосе не было привычной иронии,на лице не было веселого выражения,а на тонких губах почти,наверное,впервые не играла усмешка или же ухмылка.
Я не могла ничего сказать.Слезы душили,не позволяя высказаться,а также дышать вовсе.Страх накатывал до такой степени,что в жилах,казалось,кровь бежать перестала,а сердце билось учащенно,что я слышала его стук,который звенел в ушах.Перед глазами стояла смутная пелена,возникшая из-за слез,так что Кирилла я видела расплывчато.
-Мэл,детка,что случилось?-попытался достучаться до меня Плотников,однако я даже говорить не могла.
Перед глазами то и дело теперь всплывали отчетливые картинки из воспоминания,любезно подкинутого собственным сознанием.
Единственным выходом,что я нашла у себя в голове,в которой явно был лабиринт,непонятный даже мне самой,–а ведь не зря говорят,что творческие люди с «приветом»,так сказать,-было лишь то,о чем я в нормальном своем состоянии никогда бы не сделала.
-Кирилл,не уходи,пожалуйста,-взмолилась я,схватившись за него,как за спасательный круг.-Мне страшно,пап,мне так страшно,-говорила я быстро,сбивчивым и охрипшим,напуганным голосом,едва ли не задыхаясь.-Пап,только не уходи,Кирилл,пожалуйста,не уходи!Мне так страшно,мне очень очень страшно,Кирилл,-проговорила я тихим голосом,ещё крепче прижимаясь к темноволосому музыканту,чья кровь бежала в моих жилах.
Кезон явно офигел от такого перехода событий,происходящих меньше,чем за сутки.То я ночую на лавочке и ему,по его мнению,подозреваю,бедному и несчастному,приходится ехать за мной,то я слезно умоляю его остаться и называю папой.
Я безумно не хотела,чтобы он уходил,оставил меня сейчас,а это было возможно.В конце концов,какое ему дело до той наглой,высокомерной девчонки,которая столько раз ему язвила,оскорбляла,а последняя моя выходка...о ней и речи идти не может.
Я знала,прекрасно понимала,что Кирилл сейчас спокойно может оттолкнуть меня и уйти к себе,может резко пошутить,состроив опять шута,может оставить меня,бросить,однако я отчаянно не хотела в это верить и молилась,чтобы тот остался,хотя бы на пару минут.Мне было настолько страшно,что,казалось,сердце не выдержит такого–разорвется,лопнет.
-Лисенок,спокойно,все хорошо,-тихо произнёс Кир,обняв меня за плечи.Мне казалось,в этот момент от Кезона из Red Lords,бешено скачущего по сцене и поющего песни со странным и жестоким сюжетом,не осталось и следа.Сейчас и лицо его было мягким и,как мне казалось,обеспокоенным и встревоженным,так и голос также был удивленный и волнующийся.А может,мне просто казалось.
-Не уходи,Кирилл,пожалуйста,-всхлипнула я,ещё крепче прижавшись к нему.-Мне очень страшно,мне так страшно,Кир!
-Я не уйду,Мэл,-спокойно ответил мне темноволосый,успокаивающе погладив по спине.
Мне стало спокойнее,и слезы,катившиеся по лицу,стали высыхать,оставляя только влажную соленую дорожку,которая совсем недавно бежала по лицу.
-Ты боишься чего-то?-мягко и спокойно спросил Кирилл.Я слабо кивнула.
-Чего,лисенок?
Я молчала.Не хотела говорить,а даже если бы и хотела,то вряд ли бы ответила.Какое ему,в конце концов,дело? Быть может,музыкант для приличия спросил.Хотя,он ведь спросил?
-Не хочешь отвечать?-спокойно поинтересовался Кезон.
Я пожала плечами,сглотнув.
-Честно,не очень хочу,-призналась я,стушевавшись.
-Твое право,-отозвался парень.-Знаешь,многие люди боятся,что все повторится.То,что происходило,опять начнет происходить.Вернется.У тебя такое есть?
-Немного,-призналась я,голос мой дрожал и был неуверенным,смущенным.
-Все однажды повторяется,малявка.Главное,это наше отношение к страху.
-Тогда получается,что жизнь–замкнутый круг?-несмело задала я вопрос,подняв на него глаза.
Кирилл отрицательно помотал головой,тряхнув темными взлохмаченными волосами.
-Нет,ты не поняла,-покачал он головой,-жизнь вовсе не замкнутый круг,скорее движение по спирали.Рано или поздно все повторится.Страхи,неудачи,беды.Просто отношение можно изменить,тогда будет жизнь в шоколаде,и возможно,ты даже не заметишь,как это повторилось.
Я усмехнулась.Вот что-что,кого-кого,а своего ненаглядного отчима я в жизни не забуду.
-Но ведь не у всех есть страхи,-тихо возразила я,посмотрев на Кирилла.Он по-доброму усмехнулся и иронично изогнул и так  чуть асимметричную бровь,где виднелся едва заметный шрам от прокола.Интересно,а если я когда-нибудь захочу сделать пирсинг,как он к этому отнесется?
-С чего ты это взяла,лисенок?Страхи есть у всех,а тот,кто отчаянно верит,что ничего не боится,тот пока не знает свой истинный страх.
Я задумалась.
-А ты чего боялся?-вдруг спросила я,отчего-то осмелев.
-Переезжать,-серьезно ответил мне Кир,и глаза мои,подозреваю,расширились.Не знаю,какого именно ответа я ожидала,однако явно не этого.Возможно,что Кезон боялся потерять свои многочисленные награды за насыщенную и талантливую музыкальную деятельность,не успеть на закрытую премьеру известного фильма и собственный концерт.Однако не переезд моя голова,в которой я стала подозревать наличие вовсе не серого вещества,а опилки,ожидала.
-Переезд из родного города не было моим решением,-хриплым голосом начал свою историю музыкант.-Наоборот,я отчаянно не хотел это делать:у меня были друзья,любимая девушка,даже мечта стать пилотом.
-Пилотом?-похлопала я глазами,не веря,что это говорит мне он.Не сколько потому,что профессия пилота ему не шла,а столько потому,что я не ожидала,что в какой-то момент он начнет рассказывать мне о себе,своей жизни и мечтах.
-Пилотом,-кивнул парень на полном серьезе.-Не смотри на меня так,мелкая,я правда хотел им быть.Горел небом.Оно,знаешь ли,казалось мне символом...
-Чистоты и искренности?-совсем неуверенно и несмело,тихо,произнесла я,сама не знаю зачем–вырвалось из уст.Честно говоря,когда Кирилл вдруг замолчал на несколько секунд,внимательно глядя на меня,будто бы у меня три головы за раз ещё выросли.А затем усмехнулся и продолжил.
-Именно так,лисенок.Музыкой я тоже горел,ходил в музыкалку по классу гитары,выступал,–офигенно выступал,к слову,–однако понимал,что с возрастом все поменяется.Выпуск из школы–и все,прощай детство,привет,взрослая жизнь,а там уже все,никакой музыки.Я понимал,что что-то уходит вместе с детством и был почти готов попрощаться с детской мечтой,хотя и горел этим.Мой лучший друг частенько мне говорил,что я растворялся в музыке ещё в то время.А ещё у меня была мечта,как я раньше думал,невыполнимая–играть в группе.Но у моих знакомых то не было таланта,все были бездарями,один я такой сияющий и одаренный цветочек с талантом,-похвалил сам себя Кир,а я едва заметно улыбнулась и воздержалась от желания хмыкнуть.Да уж,сам себя не похвалишь,никто не похвалит.-А у друга,кто тоже смыслил в музыке,был совершенно другой вкус и играть с ним было нормально,но не круто.А потом мать вышла замуж за одного муда...ой,придурка,то есть,-отчего-то смутился Кирилл,почесав затылок,-и бросила все.Даже меня.
В голосе моего собеседника вдруг четко послышались печаль и тоска,а быть может,ещё и обида,и мне стало его действительно жаль–в груди даже что-то защемило.Чужую боль я часто воспринимала почти так же,как и свою.
-А ты хотел улететь?
-Да ты прям гений логики,лисенок,-хохотнул вдруг Кир.-Нет,я не хотел,но мать заставила.Сказала,что продаст квартиру,которую отец ей оставил.Да и его она,черт возьми,тоже продала.Я умолял её оставить меня в родном городе,в России,но она упрямо отказывалась.Говорила,там перспектив больше,жизнь лучше станет.А мне тогда было до безумия обидно,лисенок.А там потом завертелось как-то,что и с парнями из нынешней нашей группы познакомился.
Странно,но о кошмаре,приснившимся мне,я напрочь забыла–до того была поглощена рассказом Кирилла о жизненном пути.На самом деле,мне было очень приятно,что Плотников общается со мной нормально,без раздражения и фраз по типу,что времени нет.Со взрослыми я общалась редко,а уж с теми,с кем была под одной крышей,изредка перекидывалась парой фраз,да и все наше общение было странным.Мама всегда отвечала раздраженно или грубо,а про Дэвида и речи не идет.А Кезон...Он общался не только хорошо,но мне казалось,что и ему со мной интересно,а также,что безумно меня трогало и заставляло его уважать,тот общался на равных,будто бы мы были в одинаковом положении и даже возрасте.
Про мам и дочерей часто говорят,что они «как подружки»,а мне вдруг показалось,что и с Кириллом мы словно друзья,и от этой мысли у меня пробежали мурашки по коже.Кирилл,заметив это,накрыл меня меня одеялом и продолжил свой рассказ о том,какой он замечательный.
Мы проговорили до утра,рассуждая о самых разных вещах–литературе,политике,философии,киноиндустрии–,к слову,Кир даже рассказал мне интересные факты о звездных личностях,которые были скрыты от публики и знали о них тоже звезды.
На самом деле,в некоторых вещах я смыслила не так уж и много,однако,когда рассказывал о них Кирилл,умея преподнести все так понятно,что и я вливалась и начинала понимать,хотя и не все.Мне было приятно,что Кир рассуждает и общается со мной,даже шутит,без этого никак.
Мы общались,смеялись,подкалывали друг друга,рассуждали и спорили на некоторые темы.Конечно,он,будучи,по моему мнению,главным неудачным шутом планеты,никогда не упускал возможности пошутить или подколоть меня,однако и мне он позволял подшучивать над ним,что для меня было в новинку делать над взрослым человеком,но про себя я быстро окрестила Кирилла вечным подростком-ребенком и сама вошла во вкус,шутя и подкалывая его.Хотя до опыта вечного троллинга и доставания людей,что был у Кира,мне,конечно,как до луны.Но я очень старалась!
Мне было странно,очень странно осознавать,что несмотря на то,что никогда я не чувствовала себя в безопасности рядом со взрослым человеком,и уж тем более–человеком мужского пола,по ряду причин,и всегда,всегда я была словно не в своей тарелке.Опускала глаза,говорила тихо и мало,несмотря на то,что по натуре я личность очень общительная,и безумно боялась.До шуток и подколов,разумеется,дело не то,чтобы не доходило–о них не могло идти и речи.
Но сейчас я спокойно вела себя рядом с Кириллом и мне было даже весело,я заливисто смеялась и шутила,и ему вроде тоже нравилась моя компания в качестве собеседника.Во всяком случае,я очень надеюсь на это.
А ещё у меня был маленький секретик,который выдавать пока я не планировала,ведь хотела преподнести эффектно.Я нагло и,глядя в темные глаза Плотникова,врала,что русский я совершенно не знаю,и попросила научить меня русским матам.Ладно,этого я действительно не знала,каюсь.Забавным было то,с каким усердием парень пытался это сделать,говоря,что даже интонация в этом языке важна.Правда,ненадолго его хватило–спустя время тот спохватился и,сказав,что я еще «малявка и такие вещи тебе значит рано»,перестал.А я честно учила усердно,даже кончик языка высунула,пока пыталась запомнить!
В ответ я начала называть его Кезлоном-Козлоном,потому что на «малявку»,вылетающую из его уст слишком часто,я бесилась.То ли в шутку,то ли нет,сама понять не могу.
Кезон на свои прозвища закатывал глаза и утверждал,что вовсе не такой,начиная перечислять свои лучшие,по его экспертному мнению,качества.
О страшном до мурашек и дрожи сне я совершенно забыла,впервые ощутив ту безопасность с Кириллом,о которой мечтала все детство,прося прийти отца и забрать меня из этого кошмара.Рядом с темноволосым музыкантом было очень комфортно,тот рассказывал интересные истории,шутил и позволял подшучивать над ним,однако,за что я была ему благодарна,он не уходил,но и тактично не упоминал ни то,из-за чего сейчас сидел тут,а также молчал о нашей затянувшейся ссоре и недопонимании,хотя я знала,что мы вернемся к ним.
  Это я поняла ещё в тот момент,когда Кезон мне говорил,что не любит,когда молчат при ссоре,и лучше высказать все.Честно говоря,для меня это было странно.Раньше если у меня и происходили ссоры с матерью или же,ещё хуже,Дэвидом,то они заканчивались явно не разговорами и обсуждением,а синяками и молчанием.Для меня действительно было в новинку то,что Кирилл сам хочет обсудить все и разложить по полочкам.
Я не знала,часто ли так поступают родители,но полагала,что вовсе нет.И потому была в растерянности,совершенно не зная и даже не предполагая,как себя вести.