Глава 4
Чет мне кажется текст совсем сумбурный но когда нибудь позже это исправим.
-----------------------
Искать арку с бабочками, замаскированную среди других ниш, пришлось долго. Наконец узкая винтовая лестница привела нас на балкон. Только на этот раз с балкона виден пруд посреди комнаты. Небольшой, но совершенный, будто вырезанный из стекла. Над водой ажурная беседка с изогнутым мостиком, чьи перила напоминали застывшие стебли растений. Вода, покрытая кувшинками неестественно ярких оттенков, отражала свет так, что стекло казалось настоящим. В прозрачной глади даже отсюда видны яркие цветные блики от чешуек плавающих расписных рыб.
Спуститься с балкона напрямую нельзя — никаких лестниц. В низу узкие проходы, уходившие вглубь стен, будто были единственным путём, но куда они вели? Там же там будто входная дверь.
— Вы думаете, она ведёт на улицу? — Эрина дотронулась до резного узора.
— Сомневаюсь. — я присмотрелся. — Но окна... Они освещают оранжерею и всевозможных бабочек, если так, можно сказать. Стекла окон матовые как перламутр и вероятно это хитрые люстры.
– Кажется, мы нашли секретное убежище Царицы Ночи. Или... это её забытый черновик?
– Черновики обычно выглядят не так роскошны, – она останавливается, глядя на воду – Хотя... кто знает, какие представления о красоте у Царицы Ночи? –щёлкнул пальцами, и из полумрака тут же выплыли тени слуг. –Поднесите стол и два кресла, меню с десертами и мороженным.
Едва прозвучала просьба, как в беседке материализовался низкий столик с хрустальными креманками. В них искрилось шафрановое мороженое, украшенное лепестками роз и присыпанное золотой пудрой, мерцающей подобно лунному песку. И это было лишь предисловие к основному десертному меню.
– Вы часто так импровизируете? Приказываете пространству подстраиваться под ваши желания?
– Лишь предположил, что здесь должны были устроить подобный сервис иначе они не стоят своих слов. – ответил я, передавая ей креманку. Наши пальцы едва коснулись, и это мимолётное прикосновение словно оставило на коже золотистый след.
– Оно... пахнет как закат. Тёплое и холодное одновременно. – Эрина пробует мороженое закрывая глаза на секунду. Я улыбнулся на слова, наблюдая за её реакцией, а затем осторожно стёр золотую крошку с уголка её губ.
– Теперь вы похожи на ту самую героиню сказки. Ту, что украла звёзды и спрятала их в десерт.
–Вы всё ещё пытаетесь сделать из меня персонажа? - притворно возмутилась она, но не отстранилась, и мои пальцы так и остались в сантиметре от её лица.
–Нет. Персонажи следуют сценарию. А вы... –пауза, он наклоняется чуть ближе– вы явно пишете свой собственный.
Вода под беседкой зашевелилась - то ли от нашего движения, то ли от скрытого механизма. Кувшинки закачались, их свет стал ярче, окутывая Эрину золотистым сиянием. Она повернулась к воде, и в этот момент наши взгляды встретились в отражении. Наши двойники в тёмной глади казались ближе, чем мы были на самом деле.
– Интересно если я сейчас дотронусь до воды, исчезнем ли мы?
–Давайте проверим, но не сейчас, - ловлю её руку, удерживая ладонь над самой поверхностью, не позволяя коснуться.
Где–то далеко, за стенами этой скрытой оранжереи, оркестр начинает играть. - второй акт вот-вот начнётся. Но здесь, у пруда, время словно застыло, как эти светящиеся кувшинки. Эрина медленно опустила руку, но не в воду, а на перила мостика. Ее руки сжимают резные узоры, будто проверяя их на прочность.
–Знаете, я всегда думала, что если где–то и есть дверь в другой мир, то она должна быть именно такой. Спрятанной среди театральных декораций, между фальшивых звёзд и цветов.
– А вы стали чаще мечтать о других мирах? – я поднёс ко рту ложку мороженого, не спеша наслаждаясь его вкусом.
– Только когда этот становится слишком предсказуемым. – взглядом Эрины скользит по танцующим бабочкам. Её шаг вперёд заставил мостик слегка качнуться. В тёмной воде угадывалось движение что-то большое и неторопливое плавало в глубине. – Я вижу загадочную дверь. – указывает на странную конструкцию у края пруда.
Дверь и правда была необычной - массивная деревянная, с железными скобами, будто перенесённая из средневекового замка. Ни таблички, ни ручки, только замочная скважина в форме... сердечка?
– Как вы думаете, что будет, если... – она проводит пальцем по скважине не заканчивая фразу. Где–то сверху раздается звон колокольчика, тонкий, как слеза. Сигнал: антракт заканчивался.
– Нас ждут.
– А если не пойти? – Эрина не отходит от двери, ее голос вдруг становится серьезным. Тишину нарушила лишь одна-единственная капля, упавшая в воду. Круги расходились по глади, смешивая отражения кувшинок в золотом хаосе.
– Тогда, возможно, мы узнаем, куда ведет эта дверь. – мы смотрим друг на друга. Эрина первая отводит взгляд, а я, толкаю дверь. Преграда не подается, а потянуть на себя невозможно. – В следующий раз.
Она взяла меня за руку, и мы направились обратно к лестнице, оставив позади таинственный пруд, загадочную дверь и не заданный вопрос. В ложу мы вернулись порознь - её подозвала семья, и теперь им предстояло досматривать спектакль вместе, хотя их ложа находилась рядом с моей.
– Надеюсь ты довольна. – сразу отчитался перед матерью.
– Вышло лучше, чем ожидалось. – парировала она одобрительно, кивнув в сторону официанта. Ей на стол выставили коллекцию вин от который в будущем ничего не останется. Бакал моментально наполнили темно-рубиновым весельем.
– Поделись, – не дожидаясь приглашения, я налил себе, развалившись в кресле без тени джентльменской осанки с небрежностью, которая заставила бы любого учителя этикета схватиться за сердце.
Мы с Эриной знакомы с пеленок. Наши семьи договорились о союзе, едва мы научились ходить, и мы поженимся "если" не найдем себе пару раньше. Естественно достойную по их мнению.
Зал погружается в темноту, начинается второй акт. На сцене актеры разыгрывают что–то пафосное и трагичное. Винный бокал холодный в пальцах, а на языке горчит какой–то особенный сорт – мать всегда выбирает самые терпкие.
–Она стала мягче с тобой. В прошлый раз вы не проговорили и пяти минут. – тихо, не отрывая глаз от сцены заметила мать.
–Это не мягкость. Она просто лучше играет. – делаю глоток, краем глаза отмечая, как Эрина сидит, зажатая между тёткой и младшими братьями в соседней ложе.
– Не играет. Тебе стоит пригласить ее на бал в МорвЭн. – я едва не поперхнулся вином. Это уже было серьёзно - официальное заявление о намерениях.
– Думаешь, ее семья согласится? После истории с фонтаном? – мать медленно повернула голову. Её глаза сузились до узких лезвий.
– Это ты виноват. Мелкий дурак, как можно было так поступить, ты опозорил её перед всем двором. Даже для тебя это перебор.
На сцене актер заламывает руки в наигранном отчаянии. В ложах дамы театрально прикладывали платки к глазам. Я ловлю себя на том, что ищу взглядом Эрину высматривая в ней мне неизвестное и так навязываемое другими. Она поворачивает голову чувствуя внимание, но я сразу отворачиваюсь. Затем откидываюсь на спинку кресла, прячу улыбку в бокале. Может, не все еще потеряно.
К концу акта зал едва не вымер. Гости зевали, прикрываясь веерами и платками. Некоторые в партере уже спали - вторые сутки непрерывных приёмов давали о себе знать. Мои веки тоже предательски слипались, пока резкий удар веером по плечу не вернул меня в реальность.
– Идем в номер. – пришлось волочится за матерью едва переставляя ноги.
У стойки портье выстроилась очередь. Женщине внезапно захотелось пожить "обычной жизнью", поэтому мы терпеливо ждали своей очереди вместо того чтобы подозвать к себе.
– Для Волковых. – Нам подали наш ключ, как он его нашел среди остальных не представлял. Номера на бирках считались до момента, когда на самой бирке нет места, а затем менялось название отеля и начинался отсчет сначала.
Я брел следом, почти не осознавая окружающее. Мать шла впереди, её платье едва шуршало по ковру, а каблуки мерно стучали по мрамору - видимо, специально, чтобы я не заснул на ходу. Коридор гостиницы был длинным, как бесконечная лента: высокие потолки, тусклые рожки светильников в бронзовых бра, зеркала в позолоченных рамах, в которых отражались наши бледные, уставшие лица.
Из-за дверей доносились приглушённые голоса и смех - где-то вечер ещё продолжался, но для нас он закончился. Мать шла быстро, оглядываясь, проверяя, поспеваю ли я. Я же спотыкался о складки ковра, а в голове гудело от вина и бессонницы. Усталость давила, будто к ногам привязали гири. Мы свернули в боковую галерею, где было тише. Здесь ковёр был тоньше, а стены украшали старинные охотничьи гравюры - застывшие в прыжке олени, своры собак, трофеи. Взгляд скользил по ним, но в голове не задерживалось ничего, кроме желания наконец рухнуть в постель.
Мать остановилась у двери, выхватила ключ и открыла замок одним точным движением
– Заходи, – бросила она через плечо, уже переступая порог. Я шагнул следом, и дверь захлопнулась, отрезав нас от этого бесконечного коридора, от шума, от света.
Номер встретил нас прохладой и тишиной. До кровати я так и не добрался. Свалился на ближайший диван и провалился в сон окончательно.