Искусственная жизнь

!!Внимание!! В главе присутствует ненормативная лексика и сцены интимного характера!! Для лучшего прочтения рекомендую подборку песен в конце главы.

Впервые за долго время просыпаюсь без чувства тяготящей усталости. Простынь шуршит, когда я приподнимаюсь на локтях. Прищурившись, пытаюсь найти черное круглое пятно на белой стене - часы. Короткая стрелка между семью и восьмью. То самое время, когда рабочий класс толпится на остановках. Забавно переминается с ноги на ногу, потирая ладони, надеясь таким способом спастись от холода. А глаза их нервно бегают и поглядывают в сторону поворота, из-за которого должен появиться автобус. И как только он останавливается чуть дальше разметки, толпа срывается с места. В борьбе за место сильный толкает слабого, взрослый затаптывает малого. В конечном итоге они забиваются внутрь до отказа. Автобус становится похожим на консервированную банку с сардинами и трогается в сторону метро.

Я не жалею ни времени, ни воды, проводя в душе больше получаса, впервые пробуя выполнить хваленный многоступенчатый уход. После маски волосы пахнут морошкой - ягодами, похожими на бусинки янтаря. Наношу кокосовый скраб и безжалостно втираю в кожу до покраснения, но добиваюсь желаемого результата - мягкости и шелковистости. Отодвигаю шторку и вылезаю из горячего облака пара на холодный кафельный пол. По запотевшему зеркалу стекают капельки конденсата, и я провожу ладонью по скользкой поверхности. Грудь подпрыгивает в отражении, когда тянусь за новеньким комплектом нижнего белья.

В школе одноклассницы часто меня дразнили, называя мальчишкой в юбке. А в раздевалке, когда я натягивала спортивную форму на урок физкультуры, сравнивали мою грудь с детскими пирамидками. Пускай с тех пор я не старалась скрыть фигуру за мешковатой одеждой, но каждый раз задерживалась на страницах журнала с пышногрудыми красотками. Но сегодня... Сегодня я чувствую себя как никогда красивой. Нужной. Желанной.

Сетка бюстгальтера просвечивает контуры груди и если всмотреться, то можно увидеть розовые ареолы. Кладу телефон на край раковины и включаю любимый плейлист перед тем, как высвободить волосы из махрового полотенца. Мокрые локоны змейками спадают на шею и холодят кожу. Я не умею танцевать, но сейчас плавно покачиваю бедрами в такт и даже подпеваю, представляя себя героиней музыкального клипа, что никогда не будут крутить по телевизору из-за чересчур похабных кадров.

Достаю палетку и средним пальцем наношу тени во внешний уголок века и им же растушевываю. Веки мягкие, как лепестки кремовых роз, и только синие венки-паутинки портят нежную картину. Слизистую прокрашиваю черным карандашом, предварительно смочив о кончик языка. Взгляд преображается из растерянных бусинок жертвы в хитрый прищур хищника. На губы наношу блеск для губ и с причмокиванием отправляю косметику обратно в плетенную корзинку.

Долго не могу определиться с прической. Пробую высокий хвост, но он скорее похож на крысиный, чем на конский. Гребнем разделяю волосы по линии пробора и начинаю плести голландские косы, начиная с самых коротких прядей, постепенно вплетая длинные. Работа кропотливая, руки затекают и иногда мне приходится встряхивать их по очереди. Но, когда заканчиваю, я чувствую прилив гордости за терпение. Привожу в порядок челку, ей же прикрывая высыпания на лбу.

Человечество изобрело искусственный интеллект, что может решить любую вашу проблему, но не смогло создать нервущиеся капроновые колготки. Они самое дорогое удовольствие в жизни любой женщины. Не успеешь их надеть, как в первой же маршрутке ноги покроются зацепками. Или еще хуже - порвешь даже не успев натянуть. Поэтому я отказываюсь от стройных ног, обтянутых чёрным нейлоном, в пользу колготок в сетку.

Я недолюбливала школу. Помимо издевательств со стороны сверстников на протяжении одиннадцати лет мне приходилось терпеть равнодушие учителей и несправедливость образовательной системы. На выпускной я не пошла, а на вручение аттестатов купила простенькое черное мини платье с открытыми плечами. Завуч пришла в не себя от ярости. С причитаниями, она пыталась приподнять рукава чуть ли не до шеи, из-за чего задиралась юбка, и тогда она прикрывала бедра планшетом с поздравительным текстом и пыталась отдернуть все обратно. Тогда платье определенно произвело фурор. И сегодня, я надеюсь, повторит свой успех.

Накидываю на плечи кожаную косуху с заклепками. Перед выходом получаю сообщение от Друга.

«Ты помнишь о нашей договоренности? Всё в силе?»

«Да, я уже выхожу. Будь наготове. Я напишу тебе, как только доберусь до компьютера.»

Застегиваю молнию на ботфортах и выхожу на лестничную площадку. Запираю дверь на два замка. В последнее время гастарбайтеры с соседней стройки повадились ходить по подъездам и проверять не забыл ли кто запереть квартиру. Не хочется по приезде обнаружить на кухне группу мужиков в касках и оранжевых жилетах. Лифт опускается с верхних этажей с жутким скрежетанием. Когда покрытые ржавчиной и граффити дверцы открываются, я протискиваюсь между мамочкой с сыночком и пузатым мужичком с мусорным пакетом.

«А твой "запасной" план точно не соскочит? Не будет проблем?»

«Не переживай. Он точно не сможет мне отказать.»

«Откуда такая уверенность?»

Отрываюсь от телефона. Соседка искоса поглядывает в мою сторону и крепче сжимает уже посиневшую от ее хватки ручку ребенка. Сосед же ковыряется зубочисткой в зубах, а когда мы встречаемся взглядами, одаривает сальной улыбкой. Поездка кажется изнурительно долгой. Когда роботизированный женский голос объявляет первый этаж, мамочка выталкивает мужчину и начинает с ним словесную перепалку, совершенно не обращая внимание на то, что сыночка не поспевает за родители и она почти волочит его по грязному полу, как тряпку. Я решаю подождать пока они уйдут в пролете с почтовыми ящиками на случай, если в приступе ревности меня решат потягать за волосы. Никогда бы не подумала, что даму с дорогущим маникюром на каблуках может сопровождать спутник в шлепках, растянутой майке-алкоголичке и домашних шортах. Если это только не были трусы семейники.

Присаживаю на корточки между цветочными горшками. Местные бабулечки стащили со всего дома цветы, старые плюшевые игрушки, которые теперь можно увидеть только на фотографиях родителей, и книги в потрепанных переплетах, устроив маленький домашний уголок прямо в подъезде

«Женщины его слабость, и я планирую этим воспользоваться.»

«В бесформенной толстовке и с гулькой на голове? Соблазнительно.»

Брови ползут вверх и лицо вытягивается от столь неприкрытой дерзости. В углу комнаты стоит зеркало в полный рост. Его контур украшают рисунки витражными красками: снежинки, снеговики, подарки и еловые веточки с разноцветными шариками. Они выглядят объемно и вкусно, как новогодние пряники. Я стараюсь сделать снимок с удачного ракурса, хотя не могу похвастаться навороченной камерой. Да и тусклое подъездное освещение портит цвет кожи. Щелкаюсь и обрезаю фотографию так, чтобы не было видно лица и обстановки. Только я, фикусы и ничего лишнего.

Одергиваю себя в последний момент. О чем я только думала? Пытаюсь доказать непонятно что непонятно кому ценой собственной безопасности?

- На что ты только рассчитывала? - делаю замечание самой себе и толкаю подъездную дверь, но останавливаюсь у лавочки, когда телефон приятно вибрирует в руке.

«Ты чего затихла? Обиделась?»

«Нет.»

«Ох уж эта кричащая немногословность. Не дуйся. Некоторых мужчин возбуждает мозг, а не тело. С умными женщинами даже флирт похож на партию шахмат и азарт берет своё»

«Назови мне хоть одного подобного гроссмейстера»

«Ну... Я. Такой пример тебя удовлетворяет?»

«Буду по ночам скидывать тебе фотографии шахматных фигур для приятной разрядки.»

«Фу. Дура.»

Уверена Он смеется не смотря на сокрушительное поражение. С самых низов, цепляясь за стенки желудка, поднимается радость. Пока шагаю в магазин за подарком, широко размахивая руками, не могу перестать улыбаться. Предвкушение приятно теплиться в груди, вызывая легкое волнение и болтливость.

- Добрый вечер, - выгляжу дружелюбно, даже чересчур, чем вызываю отвращение у усталой продавщицы. Она недовольно морщится. Губы, покрытые толстым слоем коралловой помады, гнутся домиком, а в их углах скопилась белая слюна.

- Паспорт.

- Серьезно? - невольно срывается с губ.

Готова руку поставить на отсечение, что она узнала меня. Каждую пятницу я покупаю бутылочку грушевого сидра, а по праздникам красное полусладкое. В особо тяжелые моменты балуюсь шампанским. Неужели, когда в моих руках образовалась бутылка егермейстера, похожая на сироп от кашля, она опомнилась и решила следовать протоколу? Нет. Из вредности она вновь протянула скрипучим голосом:

- Паспорт, девушка. Или не задерживайте очередь и уходите.

Очередь за спиной начинает ворчать. Я протягиваю документ и прислушиваюсь к звукам магазина, пока продавщица слюнявит страницы. Постукивание колесиков тележек по неровной плитке, хруст упаковок и целлофановых пакетов, писк касс самообслуживаний, скрип дверец холодильников складываются в особую вечернюю симфонию. Продавщица неохотно пробивает алкоголь, и я расплачиваюсь картой. Пакет не беру, несу прямо в руках, хотя путь предстоит не близкий.

********

Вечер воскресенья. Подъезды в новеньком жилом комплексе чистые и пахнут хлоркой после уборки. Смех гостей достигает ушей еще до того, как я успеваю подняться, что свидетельствует о ужасной звукоизоляции в однотипных картонных человейниказ. Большим пальцем давлю на звонок до тех пор, пока дверь не распахивается и на пороге не возникает хозяин квартиры.

- У нас есть полное право шуметь до 22 часов! - яростно восклицает Игнатьев и выпячивает грудь готовый рьяно защищать право веселиться.

Но, обнаружив вместо разъяренных соседей всего лишь меня, его уверенность сдувается как воздушный шар. Он оглядывается по сторонам дабы убедиться, что я пришла самостоятельно и одна.

- Привет... - растеряно протягивает Паша. Из глубины квартиры раздается звон бокалов. Праздник в самом разгаре. - А ты чего...Тут...Ну...

- Ты же сам меня приглашал на свой день рождения. Забыл уже? - добродушно напоминаю я.

- Да, но ты говорила, что будешь заниматься все выходные. И я думал, что ты придешь с Антоном.

- А я сама нашла дорогу. С днём рождения! - с натянутой улыбкой вручаю подарок прямо имениннику в руки с таким энтузиазмом, что он ухает, когда горлышко упирается ему в ребро.

Пока Паша в замешательстве ищет тапочки в прихожей, пользуюсь моментом и бесцеремонно устремляюсь прямо в эпицентр праздника, скидывая кожанку на банкетку.

В детстве на день рождения стены украшали гирляндой из разноцветных флажков и надували такое количество шаров, что ты не мог разглядеть пол под ногами. На стол ставили торт из кондитерской на первом этаже. Обычно он был похож на цветочную клумбу и привкус маргарина в креме затмевал вкус начинки. Повзрослев же, вместо праздничного ужина пицца и роллы из доставки, а в качестве украшения стол усыпан блестящими бутылками. Разноцветные, разной формы, с этикетками, похожими на открытки с разных уголков Земли, они похожи на блестящие шары с новогодней елки.

При моем появлении гости затихают и начинают переглядываться. Я как тот самый знакомый именинника, от присутствия которого всем сразу становится неловко. Неизвестно же, из какого пластилина сделан человек! Мягкого или твердого? И сколько он позволит отщипнуть до того, как поймет, что его обглодали до костей?

Я сразу же забираюсь на диван, перешагивая через громоздкие диванные подушки и устраиваясь между двумя девушками. Чтобы снять напряжение, кто-то хватает глубокую миску и накладывает мне салат в чужую тарелку. Внезапно в руках появляется бокал, стенки которого покрыты отпечатками пальцев, и мне небрежно подливают вино. Бордовые капли стекают по запястью, оставляя липкие дорожки. Все затаили дыхание и замирают в ожидании. Не смотря на брезгливость, делаю два глотка. Кажется, в тот момент я слышу всеобщий выдох облегчения.

Праздник продолжается как ни в чем не бывало. Каждый начинает болтать с соседом несерьезно о серьезном, сплетни стекаются со всех сторон пока вилки противно царапают дно тарелок. Я перегибаюсь через стол и беру из пропитанной жиром коробки кусочек пиццы. Жадно откусываю, оттягивая лакомство в сторону чтобы насладиться видом растягивающегося сыра. Мягкое тесто, покрытое нежным беконом и моцареллой вызывает эйфорию. Масло стекает по пальцам, но не беспокоясь за фигуру я тянусь за вторым куском.

- Приятного аппетита, - раздается над головой.

- Ага, - единственное, что успеваю ответить я прежде, чем вновь отправиться оргазмическое приключение вкусов.

- Ты сегодня очень красивая.

Корка идет не туда, и я кашляю, чувствуя, как сухие кусочки царапают горло. Кто-то хлопает меня по спине, не отрываясь от бурного обсуждения. Во главе этой тайной вечери восседает Антон. В его голубых глазах бушует море и волны разбиваются о скалы-зрачки. Он отодвигает стул, ножки оставляют белые царапины на черном паркете. Антон встает из-за стола и скрывается на кухне. Все провожают его взглядом, не решаясь сдвинуться с места, кроме единственной гостьи. Низкорослая блондинка облизывает пальцы и спешит следом, на ходу поправляя рифленое обтягивающее платья цвета кобальта. Её лицо кажется мне знакомым, но я не могу припомнить, где могла её увидеть.

Праздник продолжается, и я плыву по теченью веселья, растворяясь в теплых водах. Мы играем в популярную «Правда или Действие». Задаем провокационные вопросы и загадываем невинные шалости в наказание. Мальчишки демонстрируют необыкновенную гибкость, играя в Твистер. Ближе к полуночи Паша срывает с одного из подарков глянцевую упаковку, швыряя ее прямо на пол, и из коробки достает переносное караоке. Маленькие микрофоны пускают по кругу, и я кричу с девчонками песни группы «Серебро» до хрипоты. Делаем фотографии с дурацкими и ненатуральными фильтрами, шутим, смеемся до коликов в животе, сидим в обнимку.

Впервые я почувствовала себя частью группы «человек-нормальный». Чувство всеобщего товарищества и близости настолько вскружило мне голову, что я забыла о продуманных кознях. Проявляю инициативу в уборке настольных игр пока большинство вышли на балкон на перекур и отношу коробки в детскую комнату. Аккуратно задвигаю их в свободные ячейки на нижней полке, стараясь уместить всё. Детское пристрастие к тетрису помогает удачно справиться с задачей, и я довольно потираю руки. На глаза попадается ковер, на котором раскинулся узорчатый городок с незамысловатой системой дорог. В детском садике по такому ковру мальчики катали машинки и устраивали гонки. А если кто-то выдумывал жульничать, то жулика пытались завернуть в ковровую тюрьму. Задерживаюсь и в чувстве ностальгии веду пальцем от небоскребов к полицейскому участку, останавливаясь на перекрестке перед светофором. Хлопает входная дверь и ледяной ветер пробирается через щель между полом. Я тянусь к ручке, но в последний момент останавливаюсь и прислушиваюсь к голосам:

- А что это за девушка вокруг которой он все вьётся? - спросил мелодичный голосок спутницы Антона. - Которая еще во всем чёрном пришла, как на похороны.

- А, она! - Игнатьев выделил интонацией так, словно речь шла о прокаженном, о котором судачил весь город. - Да ничего особенного. Просто его одногруппница. Переживаешь, что Антошка к ней убежит?

- Нет, конечно, - фыркнула девушка. - Просто жутковатая какая-то. Молчит и смотрит так... Даже не знаю, как описать. Странная она.

- Мы тоже удивились, когда заметили, что Тоша на нее слюни пускает. Любовь зла полюбишь и козла. Или занудную козу.

Стук обуви. Смех возвращается на праздник, где ему и место, а я так и стою напротив двери и не могу пошевелиться. Меня словно водой окотили. Вот она моя реальность. Дурнушка, которая даже не может посоперничать за парня. Навязчивая занудная одногруппница. Вспоминаю зачем я здесь на самом деле. Впервые вместо слез на лице расплывается самодовольная ухмылка. Возвращаюсь в гостиную и протискиваюсь между целующейся парочкой, что недовольно кричит в след. Антон стоит у окна со стаканом апельсинового сока, но я уверена, что в составе есть рюмка водки. Блондинка крутится вокруг него, как волчонок, но он безучастно кивает на любой её вопрос.

Без лишних промедлений я дернула его за воротник рубашки, сокращая расстояние между губами в напористом, неумелом поцелуе. Сердце колотится от волнения, но отступать нельзя и я крепко зажмуриваю глаза. Антон пытается поставить стакан на подоконник, не разрывая поцелуя, но в итоге бросает его на пол и наконец хватает меня за талию. Я чувствую, как давно он этого хотел по тому, как крепко он прижимает меня к себе.

- Ты ахуела?! - я отрываюсь от губ одногруппника. Безымянная спутница визжит как свиноматка, топая ногой, привлекая внимание остальных.

Какое же удовольствие мне приносит её перекосившаяся от злости разукрашенная рожа.

Антон тянется за продолжением, но я жмурюсь и останавливаю его, когда меня ослепляет вспышка камеры. Люди сбежались со всех уголков квартиры, когда почувствовали, что дело пахнет жаренным.

- Готка недоделанная, да я тебе все патлы повыдираю!

- Антон, мы можем поговорить наедине? - я стараюсь перекричать девушку, но она не замолкает.

- Не видела, что он занят? Не могла себе здесь найти другой член раз так приспичило?!

- Я не могу выбросить из головы тот вечер. После травмпункта.

- Ты уже упустила свой шанс! Поезд уехал и нельзя запрыгнуть в последний вагон! А ну убрала от него свой руки!

- Пожалуйста, - я смотрю на него также, как и он на меня в тот вечер. Чужая слабость опьяняет. И я окончательно разбиваю его защиту. - Я не могу перестать думать о тебе.

Дальше все происходит так быстро, что похоже на перемотку фильма. Блондинка и правда попытается схватить меня за волосы, но в последний момент её остановят подружки. Парень покрепче попробует унести её на кухню, чтобы она успокоилась, но она начнет так яростно сопротивляться, что подол платья задерется и все увидят красные стринги, разрезающие задницу на две части. Никто не успеет даже среагировать, когда она схватит вазу с серванта и швырнет в нашу сторону. Ба-бах! Семейная любимица разлетится на десятки кусочков, и Игнатьев сорвется на бедняжку с выражениями, до которых бы я никогда не додумалась. Все засуетятся: кто-то бросится жалеть блондинку, кто-то успокаивать бедняжку, кто-то решит убрать осколки пока никто не поранился, а кто-то ретироваться на улицу под предлогом «покурить». Во всеобщей суматохе Антон схватит меня за запястье и потянет в сторону спальни, но я успею среагировать и затолкать в соседнюю комнату - рабочий кабинет Игнатьева старшего.

Вдоль стен стоят стеллажи до потолка из темного дуба. Полки заставлены папками с документами и книгами о бизнес-стратегиях и манипуляциях. Посередине - массивный стол на заказ, где нет ничего лишнего. Настольная лампа, компьютер и шариковая ручка с гравировкой. Паша не раз хвастался кабинетом отца-бизнесмена, особенно системой «умный дом», которая стоила для семейства Игнатьевых, как моя скромная квартирка на окраине города. Мне нужно только запустить компьютер, вставить флешку и загрузить программу. Остальное сделает Друг. Казалось бы, простая задача, но не когда с тобой несостоявшийся любовник.

Я не успеваю сдвинуться с места, как Антон подхватывает меня на руки и усаживает на торс. До ужаса боюсь высоты, поэтому ногами обхватываю его талию, пока его пальцы впиваются в мои ягодицы.

- Так что ты хотела сказать?

- Что я хотела сказать? - спрашиваю я сама у себя. Думай. Нужно добраться до стола. - Может посадишь меня? Я немного волнуюсь, а эта поза... - строю из себя недотрогу и пальчиком указываю на нужное место. - Можно прямо туда.

Антон беспрекословно выполняет команду. И вот я сижу на краю стола отца одногруппника, между моими ногами устроился воздыхатель, а к поясу колготок прикреплена флешка с вирусом. Чувствую себя героиней второсортного боевика-драмы.

- Ну? - нетерпеливо подгоняет Антон.

Я дурачусь и одной рукой начинаю расстегивать прозрачные пуговицы рубашки, начиная с груди, а второй добираюсь до клавиатуры и нажимаю на пробел.

- Я тогда прогнала тебя, но не могла уснуть всю ночь. То, как ты на меня смотрел. То, с какой нежностью касался, - я поворачиваю голову якобы смущена так, что не могу смотреть ему в глаза. А сама краем глаза замечаю экран блокировки и строчку для ввода пароля. Ругаюсь про себя.

Антон кладет ладонь на щеку и вынуждает повернуться к нему. На его лице застыло предвкушение с оттенками страха и надежды. В голове вспыхивает идея.

- Так.

- Так я все мучаюсь от вопроса. Я тебе нравлюсь? - Антон втягивает воздух через нос. Его ноздри раздуваются.

Я вижу, как он колеблется и размышляет стоит ли игра свечей. Если он струсит, то план провалиться. Поэтому делаю десять шагов навстречу и один лишний, не давая шанса на побег.

Напряжение сжалось между нами и мы столкнулись в электризующем поцелуе. Дрожащими руками я тянусь, чтобы обхватить его затылок. Пальцы зарываются в светлые, слегка жесткие от частой покраски пряди. Его язык метнулся навстречу моему, и я невольно промычала, что он воспринял как зеленый свет. Мне это только на руку. Он будет целовать меня до одурения, до тошноты, пока Я не заполню все пространство в его голове.

- Стой, стой. Погоди, - я отстраняюсь, когда голова кружится от нехватки кислорода. Антон тяжело дышит, губы приняли оттенок моей помады. - Ты не мог бы включить музыку?

- Зачем? - Антон хочет отступить в недоумении, но я хватаюсь за его ремень.

- Мне так больше нравится. Помогает...Меньше волноваться.

Глаза одногруппника округляются и дрожь пробегают по всему телу.

- Ты же не шутишь? Скажи мне, что ты не шутишь, - он заикается и слова его затихают в шепоте мольбы.

Я качаю головой и откидываюсь на стол, в приглашении слегка приподнимая подол платья. Слегка морщусь, когда ручка упирается в левую лопатку. Голова как раз напротив монитора и краем уха слышу, как гудит процессор под столом. Перехожу к запасному плану. Точнее к его "отсутствию". Руки Антона скользят по клетчатым бедрам вверх. Его внимание прикованы только ко мне, а прикосновения обжигают неумолимым жаром, который грозит поглотить целиком. Когда его руки скрываются под темной тканью, у него перехватывает дыхание. Я чувствую, как пальцами он пытается нащупать нижнюю часть комплекта белья, и сама заливаюсь краской, словно не знала об этом. Не каждый день мне приходится играть роль соблазнительницы.

- С ума сойти, - выдыхает Антон. 

- Музыка, - напоминаю я.

- Да-да. Конечно.

К счастью, он достаточно близок с Павлом, чтобы тот разболтал ему пароль от отцовского компьютера. Пока Антон возится с выбором песни, я выуживаю из-под юбки флешку и прячу под головой. Из колонок раздаются приглушенное перебирание гитарных струн.

Антон нависает надо мной и впервые я замечаю, насколько нам обоим страшно. Он боится ошибиться, оступиться и спугнуть. Я переживаю, что меня поймают с поличным на месте преступления. Или потому, что его поцелуи посылают искры, которые по венам достигают самого сердца?

Бедра одногруппника дернулись напротив моих, когда он наклонился и принялся целовать открытые участки кожи. Кончик носа щекочет шею, но, подавив смешок, я  дотягиваюсь до гнезда и вставляю флешку. Я ойкаю, когда компьютер издает звук соединения, но Антон не обращает внимания и круговыми движениями принимается массировать чувствительный бугорок. Собственное тело жадно отвечает, бедра двигаются вперед, а губы вытягиваются в протяжном стоне. Движения разожгли желание и тело охватило не только возбуждение, но и паника, что я больше его не контролирую. Язык, скользящий по ложбинке между грудью, зажгло крошечное солнце на коже. Нужно запустить установку!

- Так неудобно, - я переворачиваюсь на живот и свешиваю ноги. Думаю, что так удобнее взаимодействовать с клавиатурой.  Но, клянусь, я слышу, как Антон рычит от скопившегося внизу возбуждения.

И тогда мне становится так страшно, что все тело сковывает неконтролируемая дрожь. Мне становится мерзко от самой себя, словно я что-то грязное, что-то противное. Если я не остановлюсь сейчас,  то...

- Что с тобой? Ты в порядке? - Антон попытался посмотреть мне в лицо, но я отворачиваюсь и поправляю одежду, слезая на пол.

- Выйди.

- Я сделал что-то не так?

- Выйди! - срываюсь я и если бы под рукой было хоть что-то, то наверняка бы вонзила это ему прямо в сердце.

Но разве он в чем то виноват? Нет. Только я и мои амбиции. Антон пятится к двери и я хочу протянуть руку, остановить и объясниться. Но молчу и перед тем, как выйти, одногруппник шепчет извинения. Я обхватываю лицо двумя руками, когда погружаюсь в кожаное офисное кресло. Какая же я дура! Готова была воспользоваться чувствами человека ради собственной выгоды. Позволила бы сделать всё, что ему захочется, ради отмщения. Готова была заплатить болью за чужую боль. Запускаю установку программы.

«Почти готово. Осталось только установить и запустить.»

«Я уже думал, что ты передумала. Как всё прошло?»

Установлено 23%

«Пришлось прибегнуть к хитростям. Чувствую себя мерзко, но такова цена мести, я думаю»

«Мерзко? Переживаешь, что обидела того паренька?»

Установлено 58%

«Нет, вовсе нет. Он переживет. Найдет себе новую игрушку для плотских утех и забудет.»

«Погоди. Что ты имеешь ввиду? Он домогался тебя?»

Установлено 81%

«Нет, что ты. Я бы себя в обиду не дала. Просто пришлось подыграть его фантазия чтобы добраться до компьютера.»

«Если он обидел тебя, то только скажи. Я отрежу ему руки, которыми он посмел тебя облапать»

Установлено 99%

«А ты способен руки-ноги отрывать? Это же не кукла, обратно не приделаешь»

«Я - нет. Но я знаю кто сможет»

Установка завершена.

- Господи, - я закрываю рот двумя руками, издавая сдавленный крик осознания. 

Я выбегаю на лестничную площадку босиком, держа обувь в руках. Бабушка во дворе перекрещивается, когда я вываливаюсь из подъезда и падаю на колени. Лужа окрашивается оттенками красного, но не смотря на разбитые колени я бегу вдоль улицы.

Что же я наделала?! Что же я наделала?!

Пока я бегу ветер хлестает по лицу, задеваю плечами прохожих, пятки болят от вонзившихся камушков, но я не останавливаюсь пока боль в боку не сбивает с ног. Я падаю на краю подмостка на набережной и меня тошнит прямо в воду. Сначала выходит весь ужин, потом желчь. Никто не спешит на помощь, приняв за наркоманку или пьяную старшеклассницу. Только дворник ставит рядом бутылку с водой, но после каждого глотка я пополняю резервуар реки. Только теперь вода выходит не только через рот, но и нос. Когда сил совершенно не остается, я падаю на землю и переворачиваюсь на спину.

Дзынь.

Друг прислал ссылку. Живот скручивает, но внутри ничего не осталось. Кликаю и молюсь всем известным богам, чтобы обошлось.

Друг Игнатьева выложил сторисы из двора дома. Все гости теперь сидела на бордюре, как голуби на проводах. Игнатьев носится взад-вперед, ругаясь с отцом по телефону. В стороне стоят машины с мигалками - скорая помощь, пожарная машина и неизвестная мне компания охраны. Из нее вылезает человек в форме, похожей на ОМОН, сбоку на ремне у него висит оружие. Он забирает телефон у Паши дабы продолжить диалог с настоящим владельцем квартиры. Вторая сторис уже с лицом владельца аккаунта. Он потирает заднюю сторону шеи, но смеется:

«Ребята, это про пиздец. Умный дом запустил пустой электрочайник. В нем чё-то задымилось и сработала пожарная сигнализация. Пока мы пытались разобраться чё происходит сработала сигналка против воров. Тут приехали и пожарные, и скорая и какие-то мужики с дубинками. Вот это убойная пати»

Вторая ссылка. Я нажимаю и на экране медленно прогружается снимок с камеры видеонаблюдения в коридоре квартиры. На ней отчетливо видно лицо Игнатьева, который с пьяни натягивает чужой кроссовок. На лбу выступил холодный пот.

«Это он?»

- Нет, нет, нет... - в истерике я начинаю заикаться. Пальцы дрожат, и я не могу попасть по буквам.

«Нкт, это не лн. Пжлуйства, нк нвдо никоо нпказывать»

«Я подумаю. Не люблю наглецов.»

Я кричу так истошно, что в высь взмывает стая голубей. Я сжимаю телефон, как первобытное оружие, и начинают бить им по кладке набережной, словно разбитый девайс исправит происходящее. 

Оказывается, кому-то все же не безразлична судьба незнакомцев и неизвестный герой вызвал скорую помощь.  Санитары в синих куртках подхватывают меня под руки, пытаясь остановить.  Сквозь несвязную речь, похожую больше на завывания зверя, они пытаются узнать личные данные, но после пару неудач в итоге мне вкалывают успокоительное и везут в больницу. Когда я лежу на каталке внутри кареты медленно проваливаюсь в сон под стук аппаратов. В глубине души я надеюсь не проснуться утром. Не умереть, а просто не проснуться. Как медведь. Проспать тяжелые времена и проснуться, когда взойдет солнце и начнется белая полоса. 

*********

Я всматриваюсь в каждое лицо, что появляется в поле зрения камеры. Останавливаю запись на 04:43:56. Около симпатичной девушки в черном платье какой-то белобрысый урод стоит так непростительно близко. Проматываю чуть вперед. 04:44:44*. У нее такие большие, напуганные глаза. И сама она напоминает аппетитного кролика, который всем своим видом кричит «Меня! Распотрошите сегодня на ужин меня!». Откидываюсь на спинку стула. Я думал её обидчики какие-нибудь отпетые бандиты, а не мои непутевые студенты. Игнатьев Павел. Третьяковский Антон. Алиса... Интересно, если мы встретимся лицом к лицу, ты будешь такая же смелая?Или вся твоя харизма и смелость ограничиваются анонимностью в интернете?

*Цифра 4 в китайском языке созвучна со словом "смерть"

Плейлист:

Ghosted ft. Kamille - Get some (сцена в ванной)

In Unison - Sorry (сцена в рабочем кабинете)

Aurora - Runaway

Спасибо за прочтение. Приветствуется конструктивная критика в мягкой форме.