Изломы прошлого

Мне было одиннадцать.

Адриане четыре.

Саверио год.

Когда я переступил порог нашего дома, меня встретил не шум игры и радостный смех, а звук горького плача Рио, звучавшего со второго этажа. Будучи уверенным, что мама уже с ним и пытается успокоить его, я не стал подниматься.

Как обычно после школы мне хотелось пару часов посидеть перед телевизором и ничего не делать. Тем более сегодня отец не мог провести для меня тренировку.

Остаток дня был свободным. Поэтому я сразу пошел в гостиную.

Мог я хоть когда-нибудь, даже спустя много лет, предположить, что меня будет ждать там?

Нет.

Адриана, маленькая и беззащитная, сидела на полу. В ее глазах не было и следа страха, ведь ей еще не приходилось познавать темные тайны этого мира. Она жила в своей собственной сказке, защищенной нашими родителями от всяких бед. И благодаря им в ее маленьком сердце не существовало места для переживаний и беспокойств.

Она совсем не знала этих чувств.

В то время как Адриана не видела вокруг ничего плохого, мне понадобилось пару минут, чтобы осознать, что на самом деле происходило нечто ужасное.

Я с опасением смотрел на нашу маму, неподвижно лежащую на полу.

Ее лицо выглядело неестественно спокойным. Веки не трепетали. Грудь не вздымалась от дыхания. Щеки казались необычайно бледными.

Адри, с невинным сердцем, думая, что она просто спит, укрыла ее пледом, защищая от холода, внезапно проникшего в наш дом. Она переложила ее голову к себе на колени, стремясь дать утешение и заботу, которую мы всегда получали.

Девочка с той нежностью, на которую способна только ее маленькая душа, гладила белокурые пряди мамы, путаясь в них крохотными пальчиками. Она старалась как можно аккуратнее ее разбудить.

Так, как это делала сама мама.

По утрам она заходила сначала ко мне, затем к Адриане, а после нее к Саверио. Уделяла каждому из нас время, гладила по голове, мягко целовала и обнимала, говорила ласковые слова, встречая наши сонные глаза улыбкой.

— Мамочка уснула и не просыпается, — пролепетала она. — А папочка успокаивает наверху Рио, — она указала ручкой в сторону лестницы.

Я присел рядом с ними, смотря в глаза сестры, несознательные к той буре, которая собиралась вокруг нас. К мгновению, которое перевернуло мир в нашем доме.

Мои пальцы дрожащим прикосновением опустились на шею матери. Она показалась не такой теплой, как обычно. Я умел находить пульс, но сейчас искренне надеялся, что не чувствовал его только потому, что делал это неправильно.

Тогда я приложил голову к ее груди.

Я думал, что ее сердце в унисон будет биться с моим, но оно безвозвратно дремало.

Уже через несколько секунд ноги несли меня на второй этаж. Я перескакивал через несколько ступенек, стараясь добраться быстрее.

Мне следовало подумать об Адриане. Убрать ее от тела, но внутри теплилась надежда, что мама очнется от ее прикосновений.

Она не могла вот так взять и оставить нас.

Мои брат и сестра нуждались в ней больше всего. Слишком маленькие, чтобы лишиться ее тепла.

— Папа! Папа! — я бежал к человеку, способному решить любую проблему в этом мире.

К тому, кто никогда не позволял злу проникнуть в наш дом. Делал абсолютно все, обеспечивая нашу безопасность. И каждый день приносил клятву, что всегда будет рядом с нами.

Адриане сразу стоило позвать отца. Он бы все исправил.

Вбегая в комнату Саверио, я обо что-то споткнулся, падая лицом вперед и заставляя тем самым младшего брата плакать еще сильнее.

Он был очень беспокойным ребенком.

Я взглянул на него, сидящего в своей кроватке и протягивающего руки через деревянные прутья. Его покрасневший взгляд смотрел куда-то позади меня.

Обернувшись, я увидел то, что стало причиной моего падения.

Тело.

Тело отца распластавшееся на полу.

В этот раз мои пальцы искали не только стук сердца, но и надежду.

Ее не оказалось.

Она умерла вместе с нашими родителями оставляя нас троих в неизвестности.

Этот момент остановил время.

Будущее повисло в воздухе, тяжелое и непонятное. Я чувствовал себя потерянным. Что-то внутри меня за эти мгновения заржавело, эмоции притупились, не позволяя пролить слезы скорби.

Я достал Саверио из кроватки.

Он истерически забился в моих руках, начав истошно кричать. Дергался, тянул маленькие ладошки к моему лицу, пытаясь ударить.

Это заставило меня начать злиться.

Мне захотелось сильно встряхнуть его, чтобы он успокоился, но вместо этого я поставил его на пол. Зная, что он собирается сделать.

Малыш не устоял на ногах. Он совсем недавно начал делать первые шаги и пока чувствовал себя неуверенно.

Упав, он пополз на четвереньках к телу отца.

Сначала я просто смотрел, но стоило его пальцам потянуться к трупу, как меня передернуло. Я схватил ребенка и вышел из комнаты, не обращая внимания на вновь начавшуюся истерику.

Мне хватало зрелища Адрианы.

Того, как по-обычному она произнесла, что мама спит, как пыталась проявить к ней свою любовь и как совсем не испытывала беспокойства. Сердце рвало от осознания, какой ужасный момент затаился в ее детских действиях.

В ее мире люди никогда не умирали. Она не знала значения этого слова и не сталкивалась с ним.

Наши дедушка и бабушка умерли за пару лет до ее рождения, с разницей в несколько месяцев. Тогда я был в ее возрасте и помнил только то, что поначалу присутствовала тоска, а затем она сменилась теплыми воспоминаниями о них, вытесняя собой все грустное.

Если повезет, то и с Адрианой произойдет так же.

А в мире Саверио и вовсе никогда не будет родителей и их смерти.

Он ничего не вспомнит.

— Адриана! — мой голос показался мне незнакомым.

Девочка вздрогнула, обращая на меня свой взгляд. Она до сих пор сидела рядом с мамой и что-то тихо лепетала ей.

— Посмотри за Саверио, — я не хотел насильно оттаскивать ее от мамы, но и не мог смотреть на то, как она продолжает вести себя рядом с ней, как ни в чем небывало.

— Но мамочке...

— Я сказал, иди и сядь с Саверио! — мне раньше никогда не приходилось повышать на нее голос.

Никому не приходилось делать это.

Ее подбородок задрожал.

Она аккуратно убрала голову матери с колен и подошла к дивану, куда я скинул нашего брата. К этому моменту глаза сестры наполнились слезами. Она быстро-быстро моргала, чтобы не заплакать, не понимая, почему я повел себя грубо по отношению к ней. Это причиняло ее хрупкому сердцу боль.

Ее взгляд метался в сторону матери и осматривался в поисках отца. Она видела мое нервное состояние. В ее глазах стоял явный вопрос. Сомнение в том, что все хорошо начинало подниматься в ней, но не настолько, чтобы она поддалась панике.

Я отошел в сторону.

Позвонил дяде.

И стал ждать.

Так минуты впервые показались часами.

Постепенно наш дом наполняли люди.

Дядя Витторио и тетя Елена появились одними из первых. Елена уже находилась на грани слез и с надеждой смотрела на мужа, когда он приблизился к моей матери. Ему не потребовалось много времени, чтобы вынести вердикт. Он молча покачал головой и замешкался перед тем, как подняться на второй этаж.

Там лежал его родной брат.

И несмотря на множество смертей, свидетелем и причиной которых он стал за все эти годы, он оказался абсолютно не готов к этой одной смерти.

Елена прижимала нас к себе, когда дядя говорил, что сейчас не время для скорби, что нужно разобраться в том, как все произошло. Он был человеком, привыкшим к подобным ситуациям, но я видел в его глазах боль и слышал дрожь в голосе, которую он пытался скрыть.

Он впервые представал передо мной в таком состоянии.

Адри, сопротивляясь объятиям тети, сыпала нескончаемыми вопросами. Она чувствовала окружающую печаль и начинала нервничать, а вместе с тем требовать, чтобы разбудили маму или позвали папу. Рио, к всеобщему облегчению, сразу же успокоился, пристроившись на руках тети, беззаботно хватая ее за волосы и суя их себе в рот.

Я смотрел на малышей, чувствуя бесконечную злость и обиду за них. И пока совсем не ощущая боль потери.

Родители обещали всегда защищать, быть рядом, а в итоге покинули своих детей, находясь бок о бок с ними. За это время могло произойти что угодно, и тогда я бы вернулся в дом полный трупов.

Мне хотелось кричать, подняться наверх, ударить отца, привести его в чувства, заставить встать и сдержать все свои обещания.

Вместо этого, я сел в стороне, позволяя Елене отдать все свое внимание детям, не нуждаясь в ее успокаивающих словах и сочувствующем взгляде.

Мир вокруг погрузился в пустоту.

И она еще долгое время после преследовала меня.

Даже спустя четырнадцать лет я помнил того себя — ребенка, жаждущего почувствовать глубокое дыхание жизни в страшном безмолвии тишины. Ребенка, которого быстро похоронил, не имея возможности оставаться им, потому что мои брат и сестра нуждались в старшем брате.

После произошедшего я решил, что им больше не придется полагаться на кого-то, они не будут беззащитными.

Я никогда не обещал, что всегда буду рядом с ними для того, чтобы обезопасить, потому что тогда допустил бы ошибку своих родителей, но я сделал все для того, чтобы они могли защищаться самостоятельно.

Для Саверио, как для солдата Семьи, владение различными видами оружия и боя было прямой обязанностью. А для Адрианы стало моим личным требованием, единственным и чрезвычайно важным. Хотя многие мужчины в наших кругах, особенно традиционалисты, выступали против этого, уверенные, что сами способны обеспечить защиту своим женщинам.

Они, видимо, забывали о том, в каком непредсказуемом мире мы жили.

— Не бойся действовать жестче, — я ударил руками по клетке, привлекая внимания солдата, которого вывел на ринг против своей сестры.

Обычно с ней тренировался Ромео, но поскольку он отсутствовал, приходилось привлекать другую силу.

Сегодняшний солдат был осторожен и явно недооценивал мою сестру. Находясь под моим пристальным наблюдением, он переживал, как бы не сделать чего-то не так. Следил за своими действиями, беспокоясь, что что-то в них может показаться непозволительным.

Адриана уклонилась от его прямого удара, который бы достиг цели, не будь таким неуверенным, и нанесла ответный, целясь парню в солнечное сплетение. Он отшатнулся, но быстро оправился и схватил ее за запястье, заломив руку за спину, но настолько слабо, что ей без труда удалось вывернуть ее из захвата и двинуть ему локтем в челюсть.

Солдат пошатнулся, и она воспользовалась моментом, чтобы нанести серию быстрых ударов. Он блокировал ее атаки, но Адри действовала быстро и проворно. Она умела пользоваться своими преимуществами.

Дверь позади, ведущая в другой зал, с грохотом открылась.

В проеме показался Саверио.

Высокий и стройный, он представлял чистое переплетение мышц, достигнутое в результате изнурительных тренировок. Его светлые волосы спадали на лоб, завиваясь на концах, намного светлее моих, но и не такой блонд, как у нашей сестры. Голубые глаза с карими вкраплениями светились возбуждением от прошедшего боя, о котором весьма красноречиво свидетельствовало разбитое лицо. Я уже не помнил, когда последний раз видел своего брата без ранений или травм. Одни не успевали заживать, как на смену им появлялись новые.

Его шаги сопровождались ругательствами и кровью, стекающей из носа на обнаженную грудь, которую он вытирал рукой, размазывая тем самым алые полосы по телу.

Я взял с ближайшей скамейки полотенце и бутылку воды, бросая ему. Белая махровая ткань почти сразу же окрасилась в красный.

Будучи младшим солдатом, он пока не выполнял особо важных поручений, но я знал, еще пару лет, и он будет незаменимым для Семьи. Саверио никогда не щадил себя до посвящения и тем более не делал этого сейчас. Он всегда выбирал соперников в разы сильнее себя, тех, кто действительно мог сломать его. Это вызывало уважение.

Он не боялся травм, грубой силы и боли. Наоборот, это пробуждало в нем азарт, заставляло сражаться лучше.

— Эти две неженки стоят друг друга, — выплюнул Рио останавливаясь перед клеткой, он смерил потемневшим взглядом сестру и солдата.

Ему не нравилось, что кто-то заменял Ромео, который всегда очень четко чувствовал грани девушки и обладал достаточной благосклонностью, чтобы позволить ему находиться рядом с ней даже наедине.

Адриана, растрепанная и раскрасневшаяся, услышав его реплику, резко повернула голову в нашу сторону. Во взгляде ярко-голубых глаз мелькнула смесь вызова и раздражения.

— Если что-то не нравится, зайди сюда и покажи, как надо! — она легко отвлекалась, особенно когда в дело вступал наш младший брат.

— Чтобы потом выслушивать твое нытье? Ни за что, pulcino (от итал. «цыпленок»)! — он отбросил полотенце в сторону скамьи, промахнувшись, — для этого нужно терпение святого. В нашей семье таких нет.

В свои пятнадцать, к всеобщему облегчению, Саверио пропустил фазу, когда подростки вели себя как маленькие похотливые засранцы. Тем не менее, он не представлял собой образец адекватности и благоразумия. Все было как раз таки наоборот. Но он бы ни за что и ни при каких обстоятельствах не позволил себе или кому-нибудь причинить боль Адриане.

Именно поэтому он никогда не выходил с ней на ринг и искренне переживал, что ей могут нанести вред. Это беспокойство, впрочем, не мешало ему провоцировать и преуменьшать ее способности.

Я знал, что если Саверио увидит, что солдат представляет опасность, то не станет стоять в стороне. Он превращался в настоящего безумца, замечая в чем-нибудь угрозу для близких ему людей.

Единственное, что Рио допускал по отношению к Адри — это катание по полу в борьбе за пульт от телевизора, которая длилась с того момента, как он научился ходить.

Несмотря на разногласия, в серьезных ситуациях они могли действовать вместе. Хоть я и надеялся, что им никогда не придется справляться с чем-то без меня, но все могло сложиться самым неожиданным образом.

Телефон во внутреннем кармане пиджака пару раз завибрировал, отвлекая меня от наблюдений за сестрой и разрывая цепочку мрачных мыслей.

Я достал его.

На загоревшемся экране мелькнуло уведомление от Ромео. Он отправил вложение в формате видео и подписал его:

«Не залей слюнями телефон. Клянусь, снимал с закрытыми глазами».

Мой палец скользнул по дисплею, открывая запись. На ней была запечатлена Джина.

Ее собранные волосы открывали вид на изящную тонкую шею. Бронзовая кожа сияла в лучах солнца, когда она на несколько секунд остановилась на крыльце дома, подставляя под него лицо, чтобы насладиться приятным теплом.

Легкое шелковое платье цвета слоновой кости трепетало, поддаваясь ветру и обрисовывая силуэт ее хрупкой фигуры. Его длина целомудренно доходила до середины икр. Пышные рукава заканчивались на предплечьях аккуратными оборками. Прямоугольный вырез подчеркивал соблазнительную линию ключиц, давая больше обзора на нежную кожу.

Неожиданно сильный порыв ветра подхватил подол, на пару мгновений обнажая гладкие стройные ноги и часть бедер. Джина тут же инстинктивно опустила руку, пытаясь удержать два края неглубокого, но подведшего ее именно в этот момент разреза от дальнейшего парения.

Она нахмурилась, однако ее лицо от этого не потеряло мягкости. Щеки окрасились смущением, несмотря на то, что рядом никого не было, чтобы заметить этот неловкий для нее момент, за исключением Ромео. Но она не могла знать, что он следит за ней. Никому, кроме меня, не было известно об этом.

Ее движения оставались женственными, пока она то и дело поправляла платье, скрывая то, что ветер все еще пытался выставить напоказ. Я не отрывал глаз, любуясь идеальной фигурой и загорелой кожей.

Уверен, окружающие считали мою невесту не просто красивой, а притягательной и желанной. С трудом верилось, что ее обворожительный и одновременно смущенный вид оставлял хоть кого-то равнодушным.

Даже если вдруг этот брак окажется утомительным, то он хотя бы мог принести визуальное наслаждение, что, несомненно, радовало.

ОБЯЗАТЕЛЬНО поддержи автора ⭐️ (осталось немного до 100) или оставь 💬. Это важно. Спасибо!