Не твой крест

Солнце абсолютно всё может превратить в картину эпохи Возрождения, особенно закатное — оранжевый сок разливается по аппарату для снэков, а пухлые фиолетовые облака клубятся за окном позади. Я наблюдаю, как программисты выбирают себе на ужин доширак. Один хочет говяжий, а второй куриный. Даже это выглядит поэтично. Больше в холле никого нет. Квадратики света на полу быстро тлеют, словно свечи. Скоро мы погрузимся во тьму. Нырнём в терпеливое гудение бездушных ламп. Перевожу взгляд на мониторы камер наблюдения — люди готовятся разбегаться. На кухне осталась горстка ребят, которым не нужно спешить домой, чтобы покормить мужа, детей и котов. Скорее всего они останутся здесь допоздна рубиться в бирпонг. Ещё в обед заметила целый блок пива в холодильнике.

Перебираю в руках телефоны — у меня их целых три. Я вижу сообщения от клиентки, но уже нет сил на них ответить. Если только капслоком. Она строчит целый день без остановки. На самом деле, люблю отвечать на вопросы. Чем сложнее, тем интереснее. Просто социальная батарейка села. Так происходит каждую пятницу. Чувствую себя выжатым лимоном. В который раз порываюсь всё отменить на сегодня. Хочу домой — отогреться в горячей ванной, сожрать свой дурацкий диетический ужин и врубить фильм. Сорок восемь часов без необходимости быть милой и отзывчивой буквально родят меня заново.

Отложив телефон моего отдела, берусь за телефон администратора. Быстренько одобряю заявки на бронь переговорных. Всегда поражаюсь, как люди умудряются распланировать неделю заранее. Вопросов ни от кого нет, и слава Богу. Поверить не могу, что, когда устраивалась сюда работать, с завистью поглядывала на место администратора. Меня попросили подежурить сегодня. Не часок посидеть, а прям от рассвета до заката. И я сдулась почти мгновенно. Даже экскурсию не смогла нормально провести. Бегала по нашему коворкингу и выдавала тупые комментарии типа: «а в этой переговорке вы можете подремать, если переутомитесь», «здесь туалет для Больших дел», «на крыше можно курить, но, пожалуйста, не прыгайте оттуда».

На дисплее третьего телефона висят непрочитанные сообщения в чате «горячих кисок» — подружки с нетерпением ждут возможности напиться в честь моего двадцативосьмилетия, которое официально настигло меня во вторник. Очевидно, напиваться во вторник дурной тон. Тем более, когда приближаешься к четвёртому десятку. Я готовилась к этому событию. Например, немного всплакнула в любимой кабинке туалета. Не потому что становлюсь старше, а потому что придётся заставлять себя ещё пару часов быть хорошей девочкой.

— Нико-о-о! — меня окликает долговязый программист — понятия не имею, как его зовут, и да, я работаю здесь уже три года. Он странно машет рукой возле носа. Его приятель протягивает салфетку. По губам стекают тёплые капли. Кровь. Из носа кровь пошла. Ну конечно.

Добегаю до туалета для Больших дел — одиночная кабинка располагает к интиму. Мельком смотрюсь в зеркало, чтобы оценить масштаб трагедии. Всё плохо. И снова только из одной ноздри льётся. Пытаюсь нащупать бумажные полотенца, а там ничего. Наматываю щедрый кусок туалетки. Опускаю крышку на унитазе и плюхаюсь сверху.

В голову ударяет ноющая боль. Воздух вдруг становится вязким. Хватаю его ртом и силой проталкиваю внутрь. Тело тянется вниз. Заставляю его держаться вертикально. Не хватало ещё валяться на обоссанном полу. Лицо горит, а тело содрогается от холода. Кончиком пальца проверяю правый глаз. Он дёргается.

Нужно переждать пару минут.

Бью себя по щекам, чтобы быстрее прийти в чувства.

— Нико? — слышу голос из-за двери. — Тебе принести аптечку?

Грёбаное давление. Магнитные бури. Три телефона. Пятница. Двадцативосьмилетие. Латте с карамельным сиропом. Знала ведь, что не стоит, но всё равно бахнула. Надеялась отделаться лёгонькой панической атакой или бессонницей. Хрен мне.

— Порядок! — впрыскиваю в голос всю бодрость, на которую сейчас способна. Лишь бы зрители разошлись.

Давно такого не было. С осени. А на что в последний раз свалила кровопролитие? Кажется, на переутомление.

Писк в ушах усиливается и тут же сходит на нет. В глазах проясняется. Картинка становится чёткой. В груди задерживается неприятная тяжесть.

Я встаю и ещё раз смотрю на себя в зеркало. Какая ирония. Надпись на голубой толстовке «be positive» заляпана кровью.

Хорошенько умывшись, разгоняю программистов и иду на ресепшн. Где-то там в закромах хранятся корпоративные свитшоты. Утащу один на выходные, постираю и верну. Никто не заметит. Группа компаний заботливо одевала нас — то в футболки, то в кепки, то в носки. Чему я бесконечно радовалась. У меня, видимо, какой-то бзик на командный дух. В студенчестве душу могла продать за бесплатную футболку с какого-нибудь форума. Двенадцатичасовая смена на ногах и без обеда за кривую надпись «Лидер XXI века» на икс эльке? Легко. У меня таких целая коллекция.

Может, я реально продала душу и не заметила. Уже давно торчу в аду: хожу на работу, а затем отхожу от работы, чтобы снова на неё пойти. Хотя, если бы высшие силы хотели меня наказать, то оставили бы методисткой в техникуме или консультанткой в банке. Здесь чуть ли не рай.

Переобувшись в зимние ботинки и основательно запаковав себя в пуховик, шарф и шапку, сажусь в лифт. Ни с кем не прощаюсь. Помещения проверила по камерам. Голова не болит. Только переносица. Будто бусины туда пихала. Клонит в сон. Прекрасно знаю — это обманчивое желание. Стоит мне лечь, буду пялиться в потолок ещё часа два. В лучшем случае. Я вообще не умею спать. Пыталась ходить на специальную йогу. Нас там вроде вводили в транс мантрами, учили расслаблять мышцы. Звучит, конечно, хорошо, а по факту мы просто лежали на полу и платили за это неприличные деньги.

Дорога к метро проходит незаметно. Зато, спускаясь на эскалаторе, сразу оживляюсь. Обожаю метро. Это как кататься на аттракционах. Мне плевать на час пик, толкучку, раздражённые лица. Слушаю гул колёс в туннелях, смешной голос, объявляющий остановки, обрывки разговоров. От тяжёлого запаха машинного масла трудно дышать. Но он мне так нравится.

Соблазн остаться в вагоне велик. Ещё несколько остановок, пересадка, и я дома. Волевым усилием выталкиваю себя наружу. Озираюсь по сторонам, словно туристка. Морозный воздух моментально сжимает в тисках. Ветер злобно шлёпает то в спину, то по лицу. Зима едва откупорилась, но свято верю, что скоро она должна пойти на убыль. Иначе не переживу её. Кожа ноет от одежды. Глаза слезятся. Руки коченеют даже в перчатках. Ноги устало скользят по плитке, а затем по стоптанному в лёд снегу. Тёмно-серое небо убаюкивает. Вытерпеть бы это. Сматывайте гирлянды, забирайте ёлки, увозите конфеты по акции из магазинов — пожалуйста, включите весну.

Спускаюсь в подвал — в неприметную сидерию. Тут шумно и людно. Замечаю, что кругом сплошная молодёжь. Их одежда и словечки кричат о том, насколько я безнадёжно отстала от жизни. Нахожу подруг за столиком в дальнем углу. Приятно, что они не опоздали.

— За углом вешалка! — Яна пытается перекричать гул голосов.

Сбрасываю одежду на спинку стула. Не понимаю, как в подобном месте вообще можно оставлять что-то без присмотра.

Помимо Яны — моей университетской подруги, здесь Оля из банка. Без слов спрашиваю, а где все остальные.

— Ты чат вообще не читаешь? — возмущается Оля.

— Вы настрочили сообщений триста! — мне всё равно, будет ли кто-то ещё, но признаться в этом не могу.

— У Даши с Мишей сын слёг с ветрянкой, так что... — Яна проявляет милосердие.

Никак не могу привыкнуть, что у кого-то уже есть дети. Они болеют. Ходят в сад. У них выпадают зубы. Все эти новости будто из параллельной вселенной, где работают другие законы. Мой взгляд случайно падает на руку Оли, вернее, на её обручальное кольцо. Летом была на её свадьбе. А такое ощущение, что просто посмотрела об этом фильм.

— Триста сообщений о ветрянке? — я удивляюсь.

— Не совсем, — Оля недовольно поджимает губы. Начинаю судорожно бегать глазами по переписке.

— Кхм. Макс женится, — тяжело вздыхает Яна.

— Круто! — раздражённо откладываю телефон — я-то думала, что пропустила смерть чьего-то любимого дедушки. — Что будем пить? Сегодня всё за мой счёт.

— Ты как?.. — осторожно интересуется Яна. Она управляющая в фитнес-клубе, и любая фраза из её уст кажется командой перенести пятьдесят килограмм железа на второй этаж. Поэтому сочувственный тон выбивает меня из колеи.

— Я рада, что подарила вам неисчерпаемый колодец сплетен, — огрызаюсь и тут же сожалею об этом. — Уф, простите.

— Принесу тебе клубничный сидр, — Яна назначает лечение.

Оле неловко оставаться со мной наедине. Из нашей компании только я «хожу в девках», даже не кручу секс-роман для здоровья. Иными словами, страдаю по полной. Разница между опасениями подруги и моей реальностью заключается в небольшом нюансе: выйдя из отношений, наконец, почувствовала себя лучше. И чтобы дотащить мою разваливающуюся личность к этому моменту, пришлось пиздец как постараться. Два года с разрыва не пронеслись по щелку пальцев.

Напитки разбавляют напряжение. Я разворачиваю подарки. К счастью, ничего дорогого.

— Ох, подловили-подловили! — достав из огромного блестящего пакета тонюсенькую книгу, даю спутницам насладиться их шуткой. На обложке красуется надпись: «Как разговаривать с кем угодно, когда угодно, где угодно». Вот что бывает, когда игнорируешь тусовки, если у тебя нет болеющих ветрянкой детей.

Пока крошечными глотками опустошаю мой бокал, закусывая сыром, Яна и Оля успевают осушить три таких же. Смотрю на их разрумянившиеся щёки и слушаю взрывы хохота по поводу и без. Капельку завидую подругам. Хочу напиться. Чтобы прям качаться на воображаемых волнах, смеяться до потери пульса. И чтобы ничего мне за это не было.

Муж Оли предлагает развести всех по домам. На самом деле, он до противного ревнив. Его предложение — завуалированный повод проверить, с мужиками ли мы. Дурачок думает, что жена не может изменять ему с кем-то из нас, да хоть со всеми разом. Я вот прекрасно усвоила урок. Мой бывший превратил меня в невероятно разностороннюю личность.

Макс женится. С ума сойти. Должна ли я найти его невесту и предупредить. О чём её предупреждать? Может, у них там любовь до гроба. От сравнения по телу пробегают мурашки. Отгоняю мысли о гробах куда подальше. Пусть занимаются, чем им вздумается. Меня это не касается. Больше в моей жизни не будет ни секунды драмы.

— Ник, ты вообще с нами сегодня? — Оля машет у меня перед носом.

— Я пьяна, — легко вру. Подругам известно: моя резистентность к алкоголю стремится к нулю.

— Ох, малыш, послушай, будет и на твоей улице праздник, — срывается с языка Оли.

Ошарашенно смотрю на неё. Неужели она думает, будто я до сих пор неровно дышу к человеку, который... Даже слов подобрать не могу, чтобы самой себе объяснить, что он со мной сделал.

Яна успевает лишь раскрыть рот.

— Виталя уже здесь, — Оля будто нарочно не замечает воцарившееся между нами молчание. — Поехали?

— Езжайте, — отмахиваюсь. — Хочу ещё в туалет на дорожку, а это явно надолго.

Очередь в туалет пересекает весь зал. Состоит она исключительно из женщин. Нетрудно догадаться, как выкручиваются мужчины.

— Да брось! Ты будешь дома раньше, чем эта толпа рассосётся, — фыркает Яна.

Что верно, то верно.

— Давай поспорим? — ничто так не успокаивает людей вокруг, как стэнд-ап, пусть даже самый посредственный.

— Не настолько ты пьяна...

Оля перебивает Яну.

— Виталя ждёт!

— Так вперёд! — мне не терпится попрощаться. Мышцы лица сводит от лучшей из моих фальшивых улыбок. По вискам барабанит пульс.

— Уверена? — тихонько шепчет Яна. Им с Олей в один район, а мне в другой.

— Уведи её, я тебя умоляю, — молю то ли шутку, то ли всерьёз.

Обнимаю их на прощание. Накинув шубу, Оля торопится к выходу. За ней нехотя следует Яна. Знаю, ей неловко оставлять меня одну после того, как улей растревожили.

Сгребаю вещи в охапку и пристраиваюсь в хвост туалетной очереди. Прикрываю глаза. Считаю вдохи и выдохи. Отпугиваю нарастающее сердцебиение сосредоточенностью. Представляю, будто плыву в бассейне. Восемь ударов ногами по воде для выдоха и один хороший вдох. Повторить. Ох, чтобы ещё раз начала день с кофе. Заплатила двести рублей за паническую атаку. Какая я молодец.

— Кто тут последний?

Оборачиваюсь на хриплый женский голос.

Первое, что вижу — ядерно-рыжие волосы. Затем дедовскую красную рубашку, расчерченную на широкие квадраты. До боли знакомая вещица.

Не сразу, но всё-таки узнаю в девушке Шафер.