19
Уилл положил трубку и развернулся к Майку.
М — Я заждался твоего обещания, — сказал он, глядя на него с лёгким румянцем. Две бутылки, что он благополучно заглушил, делали своё дело: в глазах мягко блестело, движения стали чуть ленивее, а слова — откровеннее.
Уилл усмехнулся.
У — Пойдём, — потянул его за собой.
Они зашли в комнату и, как только дверь закрылась, Майк сразу прижался к его губам. А потом к нему самому — всем телом, как будто хотел раствориться рядом.
М — Ну, Уилл, ну ты такой мягкий, хорошенький, миленький... ну просто самый лучший. Если бы я тогда оставил тебя с ним — я бы себе этого никогда не простил.
У — Мааайк, мы уже это обсудили.
М — Знаю. Просто хочу, чтобы ты не забывал. Ты у меня самый-самый.
Уилл не стал спорить — просто поцеловал его в ответ.
М — Уилл, мне слишком нравятся твои губы. Они такие упругие... нежные... мягкие...
У — Знаешь, я даже рад, что ты выпил, — смеясь.
М — Эй! На меня это не действует.
Уилл: — Конечно, конечно. Я вижу твои стеклянные глазки.
М — Неправда. Я — как всегда.
У — Ладно, пусть будет по-твоему.
Они снова поцеловались. Несколько раз, мягко и с тихим смехом между ними, уже сидя на кровати.
М — Уилл, это так приятно. Давай целоваться вечно, до самой старости.
У — Тогда у меня уже не будет таких губ, что тебе нравятся. И вообще, я сам уже не буду такой, как тебе нравится.
М — Ты всегда будешь мне нравиться, в любом виде, и я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что.
У — Всё, Майк, это уже слишком серьёзные слова. Ты пьян и не понимаешь, что говоришь.
М — Всё я понимаю! И говорю, что чувствую. Может, ты однажды и уйдёшь к какому-нибудь Ченсу... Но я всё равно буду тебя любить.
Уилл замолчал. В его взгляде что-то потухло. Он снова услышал в этих словах неуверенность. Недоверие. И это кольнуло.
М — Уилл, я...
У — Майк, ты правда дурак, — спокойно сказал он и лёг на кровать, отвернувшись к стене.
Майк, сидя, подвинулся ближе.
М — Уилл, прости. Пожалуйста. Я просто... ты не ответил на мою глупую фразу про поцелуи до старости, и я испугался. Мне показалось, что ты передумал... Но я не думаю так на самом деле. Я просто глупо испугался.
У — Майк, ложись спать.
М — Уилл, я... я каждый вечер перед тем, как заснуть, представляю наше счастливое будущее. Нас. Вместе. Мы живём в маленьком домике где-нибудь у подножия больших, красивых гор. У нас есть пёсик и котик. И они очень любят друг друга. Не так, как мы, конечно... но всё равно. Они ласковые, всегда лезут под руки, чтобы их погладили.
Где-то внутри у Уилла защемило.
М — А ещё... мы целуемся, обнимаемся, всегда делаем всё вместе. Я готовлю тебе завтрак в постель, хотя чаще он получается немного подгорелый, но ты всё равно улыбаешься. Мы часто ходим на разные фильмы, кроме ужастиков, конечно. А потом вместе ждём продолжения.
Глаза Уилла начали наполняться слезами.
М — У тебя там есть целая комната, только твоя. Ты рисуешь. Картины. Когда всё готово, я сначала любуюсь тобой, а потом уже — твоим искусством. И... Уилл... Мы очень любим друг друга. Ты — прощаешь мои глупости. Потому что ты добрый. Потому что ты любишь меня... так же сильно, как и я тебя.
Слёзы уже текли по щекам Уилла — и он не пытался их сдерживать. Они были не от боли. От счастья. От этой фантазии, в которой он вдруг узнал всё то, о чём сам мечтал годами.
Майк наконец услышал сдавленное шмыгание и медленно повернул Уилла к себе.
М — Эй, ты чего? Ты чего плачешь?..
Он аккуратно посадил его и начал вытирать слёзы с его лица — чуть дрожащими руками.
У — Майк... я... я очень рад... — всхлипывая сказал он и, крепко обняв его, уткнулся лицом в его плечо. — Очень сильно... — произнёс уже сквозь слёзы и тихий смех, после чего сжал кусочек его майки.
Майку уже начало казаться, что у Уилла истерика, его дыхание полностью сбито, он трясётся, смеётся, слёзы не оставляются.
М — Уилл... всё хорошо. Тебе не стоит так нервничать. Я тут. Я с тобой. Всё в порядке. — аккуратно поглаживая его по голове, стараясь быть как можно нежнее.
У — Про... сти, — выговорил он дрожащим голосом.
М — Просто дыши, не думай ни о чём. Тебе не за что извиняться. Это твои эмоции... и ты имеешь полное право их чувствовать.
Он продолжал тихо укачивать его, почти как ребёнка, давая понять: он рядом, он не осудит, не отпустит.
М — Уилл, я наоборот рад, что ты ничего не скрываешь. Даже если это слёзы, даже если страх. Мне всё равно, я люблю тебя, любого.
Уилл наконец начал дышать ровнее. Его пальцы всё ещё сжимали край футболки Майка, но уже не в отчаянии — скорее как способ остаться на месте, в этом тёплом, защищённом пространстве.