Глава 11. Тонкий лёд
Спустя пару дней мы наконец увиделись с Игнатом. Когда я подходила к месту его работы, у меня зазвонил телефон. Еле-еле нажав на кнопку ответа, услышала мамин голос: – В чём дело? Почему так долго отвечаешь? – Голос у мамы был недовольным.– Телефон глючит. Заеду на днях, возьму один из своих старых телефонов, пока не накоплю на новый.– Хорошо. – А чего звонишь? – поспешно спросила я, потому что была уже совсем близко к Игнату.– Просто узнать, как дела. Скоро учёба начинается, перестанешь приезжать. Ну, ты и так собираешься нас проведать, поэтому будем ждать. Только заранее предупреди, приготовлю чего-нибудь, – голос мамы моментально смягчился, стал более тихим.– Ага, ладно. Тогда давай пока. Позвоню потом.Я повесила трубку и открыла дверь в сервис, где работает Игнат. Внутри царила чистота, играла рок-музыка, на экране телевизора крутилась реклама. За стойкой сидели два парня, один из которых сразу поднял на меня глаза и просиял:– Добрый день! Чем вам помочь?Парень облокотился на стойку и улыбнулся. Выглядел он как представитель мобильного оператора. Белая рубашка, застёгнутая на все пуговицы, уложенные волосы, брюки, подтянутые ремнём. Лицо чисто выбрито, глаза сияли белизной, видимо, он пользуется специальными каплями. Впечатление от него странное.– Добрый! Где мне найти Игната? – спросила я, ответив улыбкой.Парень дёрнул за плечо второго, который сидел практически под стойкой. Вытащив наушники из ушей, он поднял глаза, которые скрывались за очками, сначала посмотрел на парня, который его дёрнул, потом на меня.– Хэй! Привет. Время уже подошло? – Игнат сиял.– Да. Ты скоро? – Минут тридцать. Посидишь тут?Игнат указал рукой на диван у стены.– Хорошо. Усевшись на диван, я уставилась в телефон. Бесконечно листая новости и комментарии, не заметила, как прошло время. Полиция так и не даёт никаких комментариев, конференций, интервью нигде не появляются. Только редкие отписки о том, что они усиленно работают и следят за ситуацией в городе. Люди бесятся, злятся и не понимают, а я ликую.Что я буду делать, когда полиция обратится ко мне? Будет ли это как в сериалах или фильмах про маньяков? Ты получаешь личное обращение от капитана полиции, и вы вступаете в борьбу. Кто кого переиграет? Обращу ли внимание? Сейчас у меня абсолютно нет никакого желания вступать в диалог с полицией или прессой.Игнат подошёл ко мне, уже переоделся и снял очки.– Идём?– Ты взял, что я просила? – задала я вопрос, вставая на ноги.– Да. Держи.Игнат протянул мне сим-карту и трекер. Я убедила его, что сим-карта мне необходима для учёбы, а трекер – для личных целей, установить в машину, но не уточнила, в какую именно. Выйдя на улицу, мы приобняли друг друга, как обычные парочки, и двинули в сторону центра. В планах у нас было прогуляться по парку, посетить какое-нибудь кафе и пойти в квартиру к Игнату, соседи у него уехали на пару дней.Идя по улице, я не переставала обращать внимание на всех людей вокруг. Во мне развивалась паранойя. Теперь уже двое человек за мной приглядывают – Женя и Слава. О последнем пока ничего не слышно. Работает, приезжает домой спать и обратно на работу. Отец находится рядом с ним, поэтому я всегда в курсе о его местонахождении. А вот Женя может быть где угодно, возможно, даже здесь, в парке. Затаившись за углом, рассматривает и отмечает мои действия, а возможно, планирует нападение. Как бы странно и неуютно я себя ни чувствовала, лицо не выдаёт меня. На нём только счастливые и радостные эмоции. Расположившись на лавочке у воды, мы с Игнатом некоторое время молчали, наблюдали за плавающими утками и лёгким колыханием камышей.Спокойствие и тепло.– У меня новость для тебя, – сказал Игнат, повернувшись ко мне. – На следующей неделе я уезжаю на четырнадцать дней. Давно запланированный отпуск. – Ох. Хорошо. Обещаю сильно не плакать. С кем отправляешься? – Я искренне радовалась за него.– С родителями. Второй раз в жизни поедут за границу в отпуск.– Ого. – А где ты бывала? В каких странах? – Игнат гладил меня по плечу, иногда оглядываясь на уток, которые то и дело шумно плескались в воде.– Исландия, Эмираты, Мальдивы. Хочу в Чехию съездить, архитектуру посмотреть. Но случится это не скоро. Родители не хотят туда ехать, а сама накоплю только, когда работать начну, – с толикой грусти произнесла я.– Почему? Им по душе всегда у моря находиться?– Отчасти. Но основная причина — это деньги. Чем больше денег они потратят, тем лучше себя чувствуют. – Игнат поднял брови от удивления. – Они ни в чём себе не отказывают и не прочь похвастаться этим. Чего греха таить, я вела себя так же, как и они. Грубо, расточительно. Могла обслуживающий персонал послать, оскорбить, испортить вещь и кинуть за неё деньги на пол, – с моих губ сорвался нервный смешок. – Прямо сейчас я падаю в твоих глазах.Игнат отодвинулся от меня, посмотрел удивлённо в мои глаза и прижал к себе сильнее.– Я сужу о тебе по поступкам, которые вижу, по словам, которые говоришь. В прошлом у всех есть стыдные деяния, но если человек осознаёт и понимает, что он поступал неправильно, плохо, то он молодец, растёт, развивается и меняется. Ты – молодец. – Спасибо, – произнесла тихо я, сжимая куртку Игната. – В какую страну отправишься?– Эмираты. Возьмём автомобиль в аренду и будем колесить все две недели.– Здорово. Будем созваниваться, иначе я тут одна с ума сойду. Карина вообще перестала видеться со мной. Всё время проводит с Гришей! Ничего плохого, конечно, в этом нет, парень-то хороший, но мне не хватает общения с ней. – Я тебе не дам скучать, – Игнат потрепал меня за щёку и отвернулся к воде. – Я как-то на спор откусил рогоз, – внезапно сказал Игнат.– Чего?– Рогоз. Вон то растение, – он указал рукой на колыхающуюся траву рядом с камышом. А мне помнится это растение совсем не в добром ключе. В возрасте двенадцати лет я загнала своего обидчика в заросли рогоза. В школе из-за моей необщительности он постоянно донимал меня и как-то раз увязался за мной после уроков, а я в свою очередь пошла к обмелевшей речке, где огромным полем разросся рогоз. Когда за его спиной оказалась трава, я оглушила его на несколько секунд, а потом попыталась утопить. Каждый раз, когда его голова оказывалась под водой, меня переполняло чувство власти, тогда я не знала сексуального возбуждения, был просто неимоверный восторг, затмевающий разум. И я его почти убила. Он перестал дышать, и я в панике применила всё, что помнила: искусственная вентиляция лёгких, единичный удар в область сердца, массаж сердца. Этому, как ни странно, научили фильмы, которые любит смотреть папа. Секунды в голове превратились в минуты, я была готова бежать прочь, но он начал дышать. Прокашлялся, с огромными глазами страха пополз прочь от меня и начал лепетать, что никому не расскажет, если я его больше не трону. С той секунды мы как будто друг друга и не знали. В коридоре, проходя мимо, опускали глаза в пол и не упоминали в разговорах имён. – ... и я кашляю, плююсь, а он всё не кончается, выходит изо рта, – часть рассказа я не услышала, настолько глубоко ушла в воспоминание. – Парни ржут, а мне уже не смешно, хоть воду из лужи не пей, чтоб избавиться от него.– Сколько тебе было лет? – игриво спросила я.Игнат замялся, хихикнул и ответил:– Двадцать. Я рассмеялась в голос. Воспоминания улетучились, как утренняя дымка. На лавочке мы просидели ещё около часа, замёрзли и пошли ужинать в кафе неподалёку. Оттуда мы, сев в метро, уехали домой к Игнату. Квартира была на удивление чистой. Вещи убраны по шкафам, на тумбочках не валялись фантики, даже на окнах зеленели цветы. – Как чисто у вас, – изумилась я, пройдя на середину комнаты.– Я удивлён не меньше тебя, – сказал Игнат, проходя мимо меня.Открыв дверь, он махнул мне рукой, приглашая пройти. – Твоя личная комната?– Ага, – с гордостью ответил Игнат, подняв грудь вверх. Стены в комнате светлые, чистые, ничем не завешенные. Немногочисленная мебель, расставленная вдоль стен, задаёт основной тон помещению и описывает своего владельца как чистоплотного парня, который любит яркость. На диване лежит плед броского зелёного цвета. В углу стоит чёрный шкаф с нарисованными языками пламени, рядом располагается компьютерный стол с дорогой техникой и яркой подсветкой, которая загорелась при включении. На окнах также стоят цветы, которые пылают жизнью.– Шкаф похож на детский, – подметила я, усаживаясь на диван.– Он таковым и является. Взял по объявлению, на тот момент он был самым дешёвым.Игнат сел за компьютер, закрыл несколько всплывших окон и повернулся обратно в мою сторону. – Включить фильм или посоревнуемся в гонках? Из игр на двоих у меня только гонки.– Я люблю соревноваться, – с ухмылкой ответила я и взяла протянутый мне джойстик.Практически весь вечер мы с Игнатом играли, когда гонки надоели, он скачал ещё видеоигр, где можно играть вдвоём, и наша борьба продолжилась. Мы не считали количество побед и проигрышей, но отрывались друг на друге, когда побеждали. Попутно открыв пакет карамельного попкорна, избавили себя от необходимости готовить перекус, и когда время подошло к ночи, мы включили фильм, который благополучно не досмотрели.Сквозь сон я услышала уведомление на телефоне, хотя с одиннадцати часов ночи он у меня в беззвучном режиме, но вода его хорошо подпортила. Надо срочно его менять!Протерев глаза, которые начали моментально слезиться от яркого света экрана, разглядела уведомление о голосовом сообщении с номера, ради которого я купила сим-карту. Сердце сбилось с ритма. Сев на край кровати, обернулась на Игната, он продолжал спать. Я тем временем взяла наушники и вышла из комнаты, пересекла гостевую комнату и, закрывшись в ванной, подключила наушники. Пару минут я не могла заставить себя включить сообщение. Прошло не так много времени, чтобы мы опять выходили на связь. Может, что-то случилось? Или ему надоело играть и он пришёл к выводу, что пора сдать меня? Набравшись смелости, я включила сообщение, но звук пошёл не в наушники, а через основной динамик на телефоне. Как на зло громкость была на максимальном уровне.«Здравствуй, Алана!»Только и услышала я. Голос был изменён, добавились металлические нотки. В панике я металась в разные стороны, срывая полотенца с крючков, кидала их на телефон. Приглушённо голос звучал не так грубо, часть информации я всё-таки смогла услышать:«Я всё жду действий с твоей стороны. Ты не соскучилась? Подзатянуть петлю? Бэмби ищет маму, Бэмби окружён пожаром». Что за дичь он только что сказал? Мнит себя философом и героем, который вместо прямой речи использует цитаты и аналогии! Как это понять?! Затянуть петлю? Он хочет спровоцировать меня, лишить «воздуха», кто-то из близких у него на крючке. Нужно срочно с ним связаться, сегодня же днём съезжу домой, возьму один из старых телефонов и позвоню ему, нужно выяснить, чего он хочет. Умывшись и отдышавшись, я вернулась в постель, Игнат по-прежнему спал. Ворочаясь с боку на бок, я откидывала одеяло прочь, потом вновь укрывалась, переворачивала подушку, растирала виски и в итоге смогла уснуть только к рассвету. Во сне ко мне в квартиру пришёл Слава. Его не смущало то, что я стояла по середине комнаты в огромной луже крови. На теле практически не было чистого участка кожи, глаза были заполнены красной тёплой жижей. Слава прошёл через всю комнату, осмотрел меня с головы до ног и указал пальцем вверх. Подняв глаза, я увидела маму, папу, Карину и Игната, они как будто были пригвождены к потолку, руки и ноги свисали вниз, кровь гулко капала на пол, изредка попадала на меня. Я смотрела на них и не ощущала ничего, только интерес, как всё это произошло и кто же автор этой работы. Глаза их были стеклянными, а лица выражали скорбь. По мне ли они грустят?Открыв глаза, я некоторое время смотрела в потолок. Почему я не ощутила ничего, когда увидела близких мне людей убитыми? Стоит ли акцентировать внимание на сне? Он не показатель моих чувств и мироощущения. – Проснулась? – послышался голос Игната.Я опустила глаза. В дверях стоял он, в руках держал кружку и мягко постукивал пальцами по ней. – Это мне? – скрипящим голосом спросила я, перевернувшись на бок.– Нет. Встань и возьми сама на кухне, – ответил Игнат, шумно отхлебнув из кружки. – Вредный, – с наигранной обидой сказала я и уткнулась лицом в подушку.– Как спалось? – голос его оказался совсем близко.Матрас наклонился, значит, Игнат сел рядом.– Нормально, – в подушку ответила я.– Тебе кто-то звонил ночью? Я подняла глаза на Игната и кивнула. Всё-таки он не спал. Слышал ли он голосовое сообщение?– Телефон надо менять. На беззвучный режим перестал переключаться.– Я ненамеренно подслушал, но голос был мужской. Назвал твоё имя, – Игнат замолчал, отпил чая и продолжил: – Больше я ничего не услышал, не подумай дурного. Ты в безопасности? Кто это был? Пора всё-таки ввести меня в курс твоих отношений с этим человеком.– Он перестанет меня беспокоить. Не волнуйся.Я села на край кровати.– Это твой бывший? – Нет! – воскликнула я, подскочив на месте.– Сталкер? – Игнат повернулся всем корпусом в мою сторону. – Он нанёс тебе увечья. Мне стоит вмешаться. Пойдём в полицию!Ох, Игнат, полиция как раз некстати. Возможно, он сам ею и является, а я на крючке, беспомощно болтаюсь. – Давай так. Я сегодня решу всё с ним, если результат будет положительным, то всё хорошо и мы не вспоминаем о нём, а если отрицательный, то пойдём в полицию. – Игнат поджал губы, костяшки пальцев побелели от сжатия кружки. – Мы с ним не встречались. Просто общались какое-то время, он начал переходить границы, и я сейчас пытаюсь выйти из всего этого с меньшими потерями. Я справлюсь, не беспокойся. Если что, я приду к тебе за помощью, – я взяла Игната за руку и посмотрела пристально в глаза, чтобы он мне поверил. Некоторое время он думал, кусал губы и хмурил брови, потом всё-таки ответил:– Хорошо. Позавтракав бутербродами с чаем, я собралась и уехала к родителям в гости. Прослушаю сообщение полностью, когда окажусь у себя в квартире, раз телефон не распознаёт наушники. День разгорался, небо было ясным, а ветер холодным. Через полчаса я оказалась у родителей, изрядно замёрзнув от поездки в метро, решила сразу идти на кухню заваривать чай. Зайдя в дом, встретила сначала маму в гостиной. Расположившись на огромном диване, она смотрела какой-то фильм, увидев меня, подскочила и с широкой улыбкой направилась ко мне, уводя на кухню. – Алана! – воскликнула она, оказавшись совсем рядом.– Привет. А где папа? – спросила я, поставив чайник на газ.– В кабинете. Сейчас спустится.Мама написала сообщение папе, положила телефон на стол и принялась доставать содержимое холодильника и шкафов. – Я только позавтракала! Не доставай ничего.– Я поставлю на стол, а ты, если захочешь, бери.Мама шустро выставила несколько контейнеров и тарелок на стол и уселась на стул, убавляя телевизор. Родители имеют раздражающую привычку не выключать телевизоры в комнатах, в которых уже не находятся. В кухню зашёл папа, как раз в момент, когда я разливала кипяток по кружкам. Мама рассказывала мне о будничной ерунде, иногда задавала вопросы о предстоящей учёбе и не забывала высказать своё недовольство тем, что я живу отдельно, перебиваясь с копейки на копейку. – Алана!Папа подошёл ко мне и поцеловал в лоб. Взяв две кружки, отнёс их к столу и не садился, пока я не присоединилась к ним. – Как дела дочь? – спросил папа, отпив горячего чая.– Хорошо. Как твоё повышение? Как у Славы дела?– Прекрасно. На днях вступлю в должность. Слава дождаться не может, чтобы разгрузиться немного. Мы с ним практически живём на работе, и в ходе одного откровенного разговора почти в два часа ночи он мне проговорился, что компания в случае чего перейдёт ко мне, миновав сына. – Почему?– Сын его не особо рвётся работать с ним. Он больше в творчество, независимость уходит, а Слава не хочет ему мешать и навязываться.Папа сделал ещё несколько глотков и глянул на маму.– Что? Не мешаю я ей, – возмутилась она, отодвигаясь от папы.– Вот и хорошо, – заключил папа, взяв кусочек мяса.По телевизору начались новости. Ведущая перечислила темы, о которых пойдёт речь в выпуске, как ни странно Скорбящий убийца там тоже есть.– Надоело уже. Обсасывают эту тему постоянно, а ничего нового по факту и нет, – выругалась мама.– О чём ты? – спросила я, прекрасно зная, что она имеет в виду.– Об этом психопате-маньяке. Как и тогда, они ни черта не шевелятся. Папа прочистил горло, мельком глянув на маму.– Вы ведь не думаете, что это он?– Нет, конечно, нет. Столько лет уже прошло, – отозвался папа. – Тем более почерк у него был другой.– Мне рот затыкаешь, а сам про его почерк говоришь?– Стоп! Не начинайте ссору! – Мы не начинаем, – мама отпила чая, вздёрнув брови.– Ага, кому-нибудь другому рассказывай. Хватит избегать этой темы. Я уже не маленькая, не начну биться в истерике от страха.Родители переглянулись, папа, поджав губы, повернулся ко мне и улыбнулся.– Это точно не он, но это не означает, что можно расслабиться и ни о чём не думать. Нужно быть аккуратными. Вас обеих касается, – папа окинул нас с мамой быстрым взглядом.– Он и мужчин тоже убивает. – Я не боюсь этого урода, пусть только попробует, я быстро ему мозги вышибу, одним ударом.Мама хихикнула, глянула на экран телевизора, и с поникшим видом сказала:– Грёбаный психопат. Чтоб он сдох в канаве.– Оу, тебя тоже стоит опасаться, – стрельнув глазами, сказал папа.На экране телевизора показывали кадры с какой-то аварии на дороге. Спустя пару минут началось то, что невольно привлекло меня. Говорили о Скорбящем убийце. Звук хоть и был убавлен, но слышно было прекрасно. В кадре появился подтянутый крупный мужчина в форме, стоявший на фоне стены с огромным количеством грамот и дипломов.– У вас есть подозреваемые? – спросил репортёр. – Сейчас ведутся допросы и следственные мероприятия по делу. – Патрулирование улиц дало результаты? Стоило ли это затраченных денег?– Безусловно, стратегия имеет свои плюсы, убийца совершает ошибки. ДНК, найденная на недавней жертве, совпадает с ДНК, которая была обнаружена на первой жертве. Что даёт нам полную уверенность в их связи, – ответил полицейский, подняв подбородок.ДНК? Какая к чёрту ДНК? Сердце сбилось с ритма, дышать стало тяжело, по телу разлилась паника. Я, сама того не осознавая, подскочила, ударилась ногами о стол и уронила на себя кружку. Отец дёрнулся в мою сторону, встретился с моим взглядом и попытался ухватить за руку.«Новый костюм был залит горячим напитком. Температура была недостаточна, чтобы оставить шрам на теле, но вызвала жуткую боль, от которой я не могла никуда деться. Мама и папа отвлеклись от своей жаркой ссоры, в ходе которой разбивалась посуда. Их взоры источали гнев. Папа двинулся в мою сторону, схватив полотенце со стола, начал скручивать его. Я знала, к чему всё это ведёт, что он собирается делать, и прекрасно знала, что мама мне не поможет. Папа был менее жесток, но его удары обладали огромной силой.Я не хотела снова ощущать боль, как она обжигает тело, сильнее пролитого на костюм чая. Они горячо любят и ненавидят, но никогда не били друг друга, ведь для этого есть я. Маленький человек, который любит их и всё простит.Когда папа оказался совсем близко, его рука потянулась ко мне, а губы дёрнулись от злости, я схватила нож со стола и махнула им перед собой, не целясь. Выкрикнув бессвязные слова, я замерла. На губе отца выступила кровь, глаза его выражали недоумение, тело замерло в шоке. Несколько секунд он не шевелился, кровь стекала по подбородку и капала на пол. Мама позади него негодовала. Когда папа пришёл в себя, приложил полотенце к губе и вышел из кухни. Он накинул куртку, взял ключи от машины и отправился в больницу. Ему наложили несколько швов на верхнюю губу и с огромным отёком отправили домой, где его ждали любящая жена и восьмилетняя дочь, которые привели кухню в порядок, и об инциденте не напоминало ничего, только трясущееся тело дочери, которая долгое время вздрагивала даже от взгляда его карих глаз.»Штаны мои залило горячим чаем. – Блять! – выкрикнула я от досады и боли. – Что с тобой? – спросил папа, взяв меня под руку.– Алана! – недовольно произнесла моё имя мама, которую больше беспокоило, что я выругалась матом.– Выскользнула кружка. Задумалась о чём-то, – начала я оправдываться, отходя от стола. – Пойду помоюсь.– Штаны оставь в корзине, я постираю, потом заберёшь.Пока мылась, меня не покидали мысли о ДНК. Я ведь была осторожна. Всегда в перчатках и в парике, никогда не позволяла себе вольностей. Стоп. А ведь первый парень мне попался совершенно случайно. На мне не было парика, я была без перчаток, может, оставила на нём волос? Потому что кожа была целая, никаких ран на теле у меня не было. А откуда моя ДНК на последней жертве? А кто, по их мнению, последняя жертва? Комментарии полиция не даёт, Мари они не называли моей жертвой, как и мальчика с матерью. Так где же я оставила частичку себя? Приведёт ли эта оплошность ко мне? Слишком много людей, связанных со мной, я убила. Если попадётся толковый следователь, то придёт конец.Выйдя из душа, выбрала себе штаны из оставшейся в шкафу одежды. Села на краю кровати и, достав коробку со старыми телефонами, принялась выбирать, какой будет выполнять роль одноразового. Были бы здесь телефоны хотя бы относительно нового образца, можно было бы заменить мой настоящий, от которого не особо много толку.Пройдясь по комнате, я упала обратно на кровать и уставилась в потолок. Он казался таким далёким и высоким. В дверь постучали.– Да?– Не мешаю? – в дверях оказалась мама.– Заходи, – устало ответила я, продолжая смотреть вверх.– Чего интересного там увидела?– Потолок. Мама прошла по комнате, выглянула в окно, хмыкнула себе под нос и повернулась в мою сторону. Её вечная полуулыбка меня иногда раздражала, но не сейчас. Может, дело не только в ней, но и в глазах? В уголках образовались морщинки, веко немного опущено, взгляд выражал радость, а не обычное презрение, с которым мама часто смотрит на людей. – Соскучилась по своей комнате? – спросила мама мягко.– Да, – я ответила коротко, но искренне.Я действительно скучаю по своей комнате. По своей кровати, которая скрипит, когда встаёшь с неё. По окну, которое выходит во внутренний двор и каждый вечер можно наблюдать прекрасные закаты. По шкафу, который достался мне от бабушки, и всякий раз, открывая его дверцы, ты ощущаешь прекрасный древесный запах. – Может, тогда...– Нет, – прервала я маму.Прекрасно понимая, к чему она ведёт, я сразу решила пресечь все её попытки вернуть меня домой.– Почему ты такая? – Мы обсуждали это тысячу раз, не начинай заново!Я села на край кровати и раздражённо уставилась на маму.Она в ответ подняла руки, повернув ладонями ко мне, и собралась выйти из комнаты, но остановилась в паре шагов от двери. Я приготовилась к продолжению противостояния.– Ой. Я возьму твою рубашку розовую? – спросила мама, направившись к шкафу.– Она тебе подойдёт? – Сейчас посмотрим, – пролепетала мама, снимая рубашку с плечиков.Скинув свою домашнюю футболку, мама быстро накинула рубашку на себя и принялась застёгивать пуговицы. Размер ей подошёл.– Ты похудела? – изумилась я.– А ты думаешь, чем я занимаюсь вечерами? Хожу на зумбу, – ответила мама, вертясь перед зеркалом. Несколько раз расстегнув и застегнув верхние пуговицы, она принялась за рукава.– Это что? Ох, шоколад что ли ела? Что за пятно? Мама подошла ко мне, указывая пальцем на коричневую кляксу. Это кровь! Когда я стирала рубашку, расправила рукава и не заметила пятно внутри. Интересно, его можно отстирать по прошествии стольких месяцев?– Похоже, да, – ответила я, натянув улыбку. – Давай заберу, постираю! – Да ну! Я просто опущу рукава и всё, – мама опустила манжеты и застегнула пуговицы. – Вот! И ничего не видно, пятно внутри.– Хорошо, – кусая губу, согласилась я с ней. Ошибки. Грёбаные ошибки! Не постирала рукав должным образом, не составила план, прежде чем убить, не изучила местность перед нападением. В любой момент я могу попасться из-за ошибок прошлого. Как же тупо.Мама вышла из комнаты, забрав с собой рубашку. Я осталась сидеть на кровати, смотря на шкаф. Резные вставки и блестящие ручки в разное время всегда выглядят по-разному. На что способны свет и тень!Спустя пару часов я отправилась к себе домой. Солнце скрывалось за зданиями, опускаясь всё ниже к горизонту. Людей на улице становилось больше, пробки на дорогах набирали объём. У меня появилась привычка разглядывать людей и машины, хотя раньше я могла пройти мимо знакомых, которые в итоге окликали меня или хватали за руку для привлечения внимания. Но среди лиц я не находила человека, которого искала, среди машин я не наблюдала знакомые очертания.Зайдя в квартиру, я сразу проверила социальные сети и почту, кроме спама я ничего не обнаружила. Набрав полную грудь воздуха, я включила аудиосообщение, которое получила ночью.«Здравствуй, Алана! Как расточительно ты тратишь моё время. Столько дней прошло, а ты так и не обзавелась телефоном? Тебе совсем не интересно?Я всё жду действий с твоей стороны. Ты не соскучилась? Подзатянуть петлю? Бэмби ищет маму, Бэмби окружён пожаром.» Я выдохнула. Сердце моё, наверно, трепетало бы, не будь голос изменён. По факту прошло всего лишь два дня, а он уже весь на взводе, что я не рвусь общаться с ним. Может ли он ощущать что-то типа «голода», который ощущают парочки, когда начинают встречаться? Ему не терпится увидеться со мной? Или это всё блеф? Очередная попытка ввести меня в заблуждение, обмануть. Ждать правды от него очень опрометчиво. Достав из сумки телефон, я вставила симку и стала ждать, пока он включится. Что же ему сказать? Привет? Тебе, парниша, не хватает терпения!Когда телефон нашёл сеть и полностью запустился, я набрала номер и, затаив дыхание, нажала на кнопку вызова. После пяти гудков я была готова нажать на кнопку сброса, но гудки прекратились, в трубке послышался шум. – Здравствуй! – голос его был спокоен, как всегда.– Здравствуй, – ответила я.Ладони мои вспотели, сердце забилось чаще. Я волновалась. На фоне был шум, смех и разговоры, значит он находится на улице.– На этот номер я могу звонить?– Да, – после паузы я продолжила: – Соскучился? – А ты нет?– Ты не ответил на вопрос.Дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос. В трубке послышался смешок.– Мне доставляет удовольствие находиться с тобой.– Хах! – воскликнула я, не ожидая от самой себя. – Калечить и мучить меня ты горазд!– Это же приятно. – Объяснишь смысл своего сообщения? – голос мой приобрёл снисходительный тон.– Там всё предельно ясно.На фоне стали отчётливо слышны голоса. Дети! Подростки!– Не смей трогать близких мне людей!– Не беспокойся. Фраза брошена для красного словца и устрашения, – голос его стал выше.После небольшой паузы я заговорила:– Завтра мы можем увидеться? – слова прозвучали виновато.Чёрт! Опять смешок.– Конечно. Подходи в девять часов вечера в парк «Потухающее солнце». К мосту, где ты лишила жизни парня своей подруги.– Хорошо. В трубке послышался странный звук, продолжительный и трескучий. Я всё пыталась вслушаться и понять его источник, но Женя завершил звонок.***Вчера весь вечер и половину ночи я занималась подготовкой к встрече с Женей. Подключала трекер к ноутбуку, проверяла уровень заряда, а оставшееся время потратила на изучение убийств, совершённых восемнадцать лет назад. Три убийства подходят Жене. Первое: убита девушка, задушена, изнасилована, тело подвешено на дереве у реки. Попытка выдать за самоубийство, значит, совершили на эмоциях, без плана. Второе: убита семейная пара в собственном доме. Муж застрелен, жена задушена, вокруг постели были расставлены зажжённые свечи. Примечательно, что они попадали в новостную ленту, когда попали в аварию, за пару лет до смерти.Третье: убита девочка-подросток, изнасилована и задушена. Убийство произошло зимой, тело нашли только в середине весны. В ладонях был зажат букет цветов и записка, с признанием в любви к девочке, но сам текст записки я не смогла найти.Может, он влюбился в девушку, но она ему всё отказывала, и в какой-то день он решил взять её во что бы то ни стало? Первая девушка была в возрасте двадцати лет, училась в институте и вряд ли могла пересекаться с пятнадцатилетним школьником, но могла жить по соседству.Вот вторая девочка больше подходит на роль первой жертвы Жени. Один возраст, последовательность убийства ему по душе. Сначала пытать, насиловать, потом убить. Но девочку нашли в лесу зимой. Есть вероятность, что её туда привезли и выкинули.И наконец семейная пара. Тела их нашли только на следующий день. Сын был в лагере. Ритуал, который сопровождал убийство, нигде не повторялся. Значит, это не серийный убийца либо только начало его пути. Возможно, он жил рядом с ними, завидовал их семье и, дождавшись, когда сын, с которым он, возможно, дружил, уедет в лагерь, пробрался в дом и убил. Может, ему не хватало семейного тепла? Или друг так сильно обидел, что лишил его самых дорогих людей.На работе меня весь день клонило в сон, посетителей было мало, работы, следовательно, тоже. Большую часть времени посвятила изучению статей, которые описывали причины сексуальных преступлений. Также прочитала несколько интервью с насильниками, как они отвечают, что говорят и как ведут себя при интервьюировании. Я чувствовала себя более уверенно, подкованно. Надеюсь, у меня получится разговорить Женю, узнать что-нибудь личное, возможно, детали из детства. В восемь часов закончилась моя смена. Переодевшись, я быстро ретировалась с работы, чтобы не попасться никому, а то у многих есть особенность болтать с теми, чья смена уже окончена.На метро я ехала опять за наличные, прикрывала лицо капюшоном и старалась не приближаться ни к кому. Когда я поднялась наверх, то обнаружила, что солнце уже почти село. Фонари зажигались, вывески включались, а толпы людей на улице редели. С каждым пройденным метром я просыпалась, тело окатывало энергией и волнением. Конечно, я не забыла взять с собой инструменты: нож, перчатки, цепь, спирт и свечу с зажигалкой.Когда проходила по парку, мне редко попадались люди, по факту только влюблённая парочка и бегун. Выйдя на мост, долго смотрела на водоём, с каждой минутой он становился всё чернее из-за тени, совсем рядом плескалась пара уток, которые вскоре уплыли прочь. Слева я почувствовала чьё-то присутствие, повернувшись, увидела Женю. Одет он был в тёмную одежду, джинсы, кроссовки и кожаную куртку. Руки держал в карманах. Встретил мой взгляд, и уголок его рта дёрнулся, кивнув головой, указал путь, куда нам нужно идти. Подойдя совсем близко, я заговорила:– Безлюдный парк вызывает во мне больше опасения, чем глухая машина. – Это правильно, – с улыбкой произнёс он.Пройдя по тропинке, мы ушли в глубь парка, позади уже не было видно моста и воды, только деревья. – Не звони мне на личный номер. Твои звонки могут вызвать вопросы, – негромко произнесла я.– Сейчас у тебя появилась симка, поэтому мне нет нужды названивать тебе. Ты выяснила, каким было моё первое убийство?– У меня есть три на примете, но пока я не буду их оглашать. – Хорошо. Как дела с твоей человечностью? – голос Жени не менялся, был спокойным и монотонным.Как ему удаётся говорить таким образом?– С ней всё прекрасно. Избавляться не собираюсь. Если я лишусь её, то в убийствах не будет смысла. – А сейчас он есть?– Насыщение. Если я лишусь эмоций, то пропадёт острота, – ответив, я глубоко вдохнула холодный воздух.– В твоих доводах есть правда, но абстрагироваться от убийств всё-таки полезно. – Женя повернулся и пошёл спиной вперёд, я отстала от него на пару шагов.– Может, это придёт с опытом? – сказала я улыбнувшись. – Как медики, многие во время учёбы не переносят вид крови, а по истечении нескольких лет их пульс не учащается, даже когда они смотрят на оторванные конечности.– Ага. Нужно задать этот вопрос, Алана. От него не скрыться.– Твоё лицо поменялось, – сказал Женя, наклонив голову на бок.– Ты полицейский? Брови Жени дёрнулись вверх, губы обнажили зубы, он был готов рассмеяться.– С чего ты взяла?– Убийство женщины и мальчика... ты упомянул детали, которые знают только я и полиция, – меня немного потряхивало.– Может, ты не там искала?– Ответь на вопрос! – Я начинала злиться.– Нет. Я не полицейский.Женя улыбался.– Тогда откуда ты знаешь детали? – Я могу быть судмедэкспертом. Или назойливым журналистом, или даже иметь в друзьях полицейского, с которым мы вечерами пьём пиво и болтаем о работе. Так много вариантов.– И какой из перечисленных твой?В ответ Женя пожал плечами. Позади я услышала шорох, обернувшись, увидела девушку-бегуна, которая не обращала на нас внимания. – Профдеформация, кстати, полезная штука. Ты начинаешь видеть мир немного по-другому, замечать изъяны и грехи. – И что же замечаешь ты? Девушка пробежала мимо меня, из её наушников я уловила музыку, дыхание было ровным, не сбивчивым. Когда она собралась оббежать Женю, он рванул в её сторону. На его руках я заметила кожаные чёрные перчатки, в тени блеснуло лезвие.– Я замечаю слабых людей, – голос его не изменился!Одной рукой он схватил её за подбородок, поднял лицо вверх, второй рукой полоснул по горлу, откуда хлынул фонтан крови. Девушка подняла руки, обхватила свою рану, пытаясь остановить кровотечение, но всё было тщетно. Хрипы, доносящиеся из её рта, прекратились из-за того, что Женя закрыл его своей ладонью.Всё произошло за две секунды, как будто в замедленной съёмке. Когда я поняла, что он сделал, то осознала, что я закрываю свой рот ладонями, на глазах выступили слёзы. Я следила за происходящим не шевелясь. Женя потащил девушку в сторону леса, тело её было бездыханным. Слишком быстро она потеряла сознание, даже не успела толком побороться за собственную жизнь. Когда он скрылся из поля моего зрения, до меня дошло, что стоит осмотреться по сторонам, вдруг кто-нибудь нас заметил, но вокруг не было ни одной души. Через минуту Женя вышел из-за деревьев с самодовольной ухмылкой. На нём не было ни капли крови.– Зачем? – вымолвила я, опустив руки вниз.– Ты бы смогла её убить, если б я сказал? – он убрал руки в карманы и кивнул в сторону тропы.– Вряд ли. – А я могу. Мы двинулись вверх по тропе, к выходу из парка.– Это повод для гордости?! – голос мой сорвался.– Чёрт возьми, да! – тон голоса Жени немного поменялся. – Мне плевать на чью-либо жизнь, поэтому я всё ещё здесь, а не в земле или за решёткой. Если из-за угла выйдет полицейский, то моё сердце не дрогнет, лицо не поменяется из-за эмоций, а ты... – Но мне всё равно не понятно, зачем тебе убивать людей, если ты ничего не чувствуешь?– Нет-нет. Как раз-таки в момент убийства я ощущаю жизнь. Её краски и переливы, она просачивается через мои пальцы, я вижу её, – голос Жени подрагивал, звучал выше. Вот оно! Вот что заставляет его трепетать и голос меняться – смерть. Больше ничего. Я молчала. Я пыталась осознать услышанное и увиденное, мои шестерёнки крутились с бешеной скоростью. Во мне начали бороться отвращение и восхищение. Он просто так убил девушку, которая не успела ничего осознать, но скорость и беспристрастность, с которыми он это сделал, меня поразили и привели в восторг. Пытаясь уличить его в мерзких поступках и доказать, насколько он ужасен, я забыла о себе. Ведь моим действиям в отношении людей тоже нет оправдания. Смерть может настигнуть любого, кто мне не понравится, не важно, кем он является, богатым или бедным, мизантропом или филантропом. Картина, которую я сейчас наблюдала, является отражением, как бы я ни старалась это отрицать. Мы приближались к выходу, виднелись редкие фонари и лавочки, людей не было совсем. – Опять идём в машину? – спросила я, выйдя из раздумий.– Да, – голос Жени опять стал спокойным.– А потом? – Съездим к реке. Поболтаем. Может, себе кого-нибудь найдёшь. Ничего не ответив, я продолжила идти рядом с ним. Подойдя к машине на пустой парковке, оглянулась по сторонам, людей не было. Подойдя к двери, я специально выронила телефон, выругалась и опустилась поднять его. Быстро сняв ленту с клейкой основы трекера, прикрепила его ко дну машины, взяла телефон, встала на ноги и принялась разглядывать экран и нажимать кнопки.– Чёрт! Этого не хватало! – прорычала я, садясь на сиденье.– Что случилось? – спросил Женя, заводя мотор. – Телефон на днях искупала, он начал глючить, теперь ещё и трещина появилась. Придётся у родителей просить деньги на новый.– Я уверен, они тебе не откажут. Пока мы ехали к реке, в машине стояла тишина. Полностью погрузившись в свои мысли, я потеряла счёт времени и очнулась только при остановке мотора. – Приехали? – спросила я.– Да. Красиво. Так ведь? – Женя смотрел вперёд, оглядывал берег, попутно вытащил ключи из зажигания. Я достала из сумки свечу с зажигалкой, корпусом повернулась к Жене и принялась кусать щёку от волнения. Когда его глаза остановились на мне, я зажгла свечу, внимательно вглядываясь в его лицо.Глаза Жени открылись шире, рот дёрнулся, такого выражения на его лице я ещё не видела и идентифицировать эмоцию не смогла.– Нравится? – тихо произнесла я.Когда его взгляд вернулся обратно ко мне, выражение лица опять поменялось, на губах начала появляться улыбка.– Романтик? – с издёвкой произнёс он.Пытается защититься. Значит, моя догадка верна. – Восемнадцать лет назад ты убил семейную пару, в то время как их сын находился в летнем лагере. Я предполагаю, что ты жил по соседству, возможно, дружил с их сыном. И вы поссорились в один из дней. В отместку ты убил дорогих ему людей, – максимально спокойным тоном произнесла я.– Умница, – спустя несколько секунд произнёс он.– Какое вознаграждение? – с нескрываемым предвкушением сказала я, задувая свечу.– Я расскажу немного о себе. – Это и есть моя награда? – Да. В твоей догадке есть огрехи, – Женя сел удобней, положив голову на свою согнутую руку. – Я не был соседом той семейной пары. Я был их сыном. – Ого! – воскликнула я.Женя шире улыбнулся и продолжил:– Они не были мне родными. Усыновив в возрасте десяти лет, они увезли меня далеко от родного дома, обеспечивали всеми хотелками, старались корректировать моё поведение, но им это удавалось плохо.– Я вижу. За что ты их убил?– Из мести. В тринадцать лет они хотели меня сжечь живьём.– Чего? – я искренне не поверила его словам.– Их можно понять. – Ты сказал, что они пытались корректировать твоё поведение. Что ты делал? Женя посмотрел пристально мне в глаза, будто решал, говорить ли мне правду.– Спустя месяц после усыновления они стали замечать моё пристрастие к убийствам. Я мучительно убивал животных. И каждый раз, когда меня ловили на этом, слёзно обещал, что не повторится такое никогда, но я лгал, всегда. – Это не причина.– Да, ты права. Потом я начал драться в школе. Раздевал девочек, с которыми играл во дворе, родители тщательно это скрывали и откупались от других родителей, приглашая постоянно на ужины и праздники, где я играл роль максимально добродушного и приветливого мальчика.– И? Главная причина какая? Должно было случиться что-то настолько непростительное, что они решили избавиться от тебя.Женя потёр подбородок, отвёл глаза и несколько секунд отсутствующим взглядом смотрел в окно. Будучи поглощённым воспоминаниями, он мельком улыбнулся, видимо, наслаждался.– К нам на лето приехала племянница моего отца. Моя двоюродная сестрёнка Ева. Мы с ней прекрасно проводили время под присмотром родителей, но в один день они уехали в магазин, нужно было накупить много продуктов. И я предложил Еве поиграть во взрослые игры. Она отказалась. Женя опять сделал паузу, скрипнул зубами и продолжил:– Тебе с подробностями?– Да, – ответила я, вскинув руками.– А ты отчаянная. В общем, я ударил её вазой, привязал к спинке кровати и раздел. Она была идеальна. Нежная фарфоровая кожа, тонкие пальчики и светлые волосы цвета пшеницы. Когда она дёргалась, пытаясь высвободиться, меня это разжигало ещё больше, во мне всё кипело. Она стала моей первой в плане секса. И, как оказалось, я у неё тоже. Чтобы соседи не слышали криков, я прижал сначала к её голове подушку, но не видеть её лица мне не нравилось, поэтому, просто прикрыв ей рот рукой, я продолжил. Я чувствовал, что поступаю неправильно, но останавливаться не стал. Абстрагировался от моральной дилеммы и просто ловил кайф. – В этот момент пришли родители?Во мне плясал интерес. Всё, что он говорил, не устрашало меня.– Почти. Они появились дома, когда я уже всё сделал. В тот момент, когда я застёгивал джинсы, в комнату вошёл отец. Я не отвязал Еву от кровати, просчитался, потерял счёт времени. – Как отреагировал он?– Налетел на меня, ударил несколько раз, но мне было плевать. Я чувствовал себя хорошо, как под наркотой.Женя опять потёр подбородок, зубы его скрипели громче.– Продолжай. Как отреагировали родители Евы?– Они не знают, что произошло в тот день. Мама очень долго разговаривала с Евой, возила её по магазинам, задаривала подарками, а отец в свою очередь отправил меня за город, к бабушке. Когда я вернулся домой, то узнал, что Ева не рассказала ничего своим родителям, и вообще про тот день все решили забыть, кроме меня. – Сколько тебе было лет?– Тринадцать. И предвижу следующий твой вопрос, на который сразу дам ответ, Еве было двенадцать. – Двенадцать? – вскрикнула я.– Я сам был ребёнком, поэтому педофилом не считаюсь. Тем более сейчас меня привлекают совершеннолетние девушки, дети мне не интересны. Я, конечно, могу их убить, но насиловать их не возникает желания, даже есть некое отвращение. Я затихла. Такое откровение меня поразило и впечатлило. Как много он сегодня мне расскажет?– А когда они решили тебя сжечь?– Мы ехали в соседний город, к друзьям родителей, отмечать Новый год. Трасса обледенела, нас занесло, и мы улетели в кювет. Родители были в крови, но быстро выбрались из машины, она начала гореть, а я не мог отстегнуть ремень безопасности, – Женя хихикнул и продолжил: – Они стояли и пристально смотрели, как огонь подбирается ко мне. А я кричал, просил помощи, тогда я действительно поверил, что умру и не повидаю мир. Но они вдруг начали сами кричать, мама заплакала, а кофта на мне уже горела. Потом меня потушили из огнетушителя, отстегнули и вытащили. Оказалось, нашу машину заметили и пришли помочь. Если б эта компашка парней не остановилась, то я мог сгореть под пристальным взглядом людей, которых любил.– Вау. А ты действительно их довёл.– В их понимании я монстр, но они такие же, раз решили таким способом избавиться от меня. – И ты ждал два года, чтобы отомстить? Как вы вообще под одной крышей потом жили?– Я хороший актёр. Уверил их, что простил, зла не держу и вообще готов исправиться. Но как ты уже знаешь – это не так. Когда меня в очередной раз отправили в лагерь, я всё решил. Одной девочке я там нравился сильно, она стала моим алиби. Для всех мы всю ночь сидели на речке и занимались романтичной ерундой, а на самом деле я, угнав мопед одного из работников, уехал домой. Найдя пистолет в кабинете отца, застрелил его во сне, а вот маму я долго задушить не мог. Она была сильной, желала жить. Я, конечно, в свои пятнадцать уже был довольно высоким и спортивным, но с ней мне было сложно справиться. – А свечи зачем?– Огонь, в котором они меня оставили. Я надеялся, что такое количество свечей приведёт к пожару, но нет. К моменту, как их нашли, они потухли, только и всего.К концу рассказа Женя немного поменялся в лице, появилась грусть, но она означала скорей всего обиду из-за отсутствия пожара в родительском доме. – Я поражена, – на выдохе произнесла я.– Вижу, – съязвил Женя. – Про это ты и говорил, что удивлён, как тебя не поймали? – Ага.Женя откинулся на сиденье, с его лица не сходила улыбка, а ширинка опять привлекала внимание. Такой картине я уже перестала удивляться.– А ты расскажешь что-нибудь о себе?– А тебе так хочется? – изумилась я и тоже откинулась на спинку сиденья. – Мне интересно слушать про насилие.– А вдруг я из приличной семьи и не знала, что такое насилие?– Пф! Расскажи, что привело тебя сюда?Женя опять повернулся в мою сторону.– Сложно рассказать о чём-то одном, – я затихла.Перебирая в голове события из детства, я внутренне съёживалась. Как можно выбрать что-то одно из такого огромного потока насилия? Как можно одно поставить выше другого, приписать статут важности? – С какого возраста ты помнишь? Когда всё началось?Женя опять положил голову на свою руку и следил за моим лицом.– Лет с четырёх, наверное, помню. Я взяла с маминого стола что-то из косметики, помаду, вроде, и уронила на пол. Футляр был хрупким, из стекла или фарфора, точно не помню, но когда мама это увидела, то взяла стек, кстати, только в подростковом возрасте до меня дошло, что это стек для секса! Ха! В общем... она нанесла несколько сильных ударов по моим ладоням и отправила в комнату сидеть на стуле и не шевелиться, – я подняла ладони вверх и почти сразу опустила их.– Не дурно. Был ли момент, когда ты была близка к смерти? – Глаза Жени загорелись.– Ты знаешь, да! Когда с тобой встретилась, – язвительно ответила я и широко улыбнулась.В ответ Женя только наклонил голову на бок и продолжал ожидать ответа.– Вообще-то нет. Родители были хоть и жестокими, но осторожными, – голос мой стал тише. – Хм. Какая неинтересная у тебя жизнь. О! А когда ты начала проявлять жестокость? Ты избивала кого-нибудь? – Женя не успокаивался.– Было дело. В двенадцать лет я чуть не утопила в речке пацана, который донимал меня в школе. Он пошёл за мной, обзывался, мелкими камнями кидался, и я завела его к речке, которая уже обмелела, ударила и начала топить. Кстати, он перестал дышать, пришлось искусственную вентиляцию лёгких делать, – с гордостью произнесла я.– Ещё! – В шестнадцать я споила девчонку и позволила парням её изнасиловать.– Позволила? – игриво произнёс Женя.– Мы собрались компанией школьной, пошли пить на старый стадион. И одна девчонка меня жутко бесила, из-за чего я её споила, подмешав таблетки, и настроила трёх парней ею воспользоваться. Я умею убеждать, – в голове промелькнули воспоминания так ярко, что я на несколько секунд отключилась от реальности. – Всем подросткам нравится томный сексуальный голос, который я прекрасно имитировала. Я нависала над ухом каждого из этой тройки, говорила, что им нужно сделать, описывала, как они будут смотреться со стороны. И они без колебаний выполнили. Помню, когда она пришла в себя, просила помощи, а я просто смотрела в её глаза и улыбалась.– Ты прекрасна в своей мерзкой натуре, – с улыбкой произнёс Женя и скрипнул зубами.– Я знаю, – с благодарной улыбкой сказала я.– У вас не было проблем с ней? Она не заявила в полицию?– Нет. Она в тот же день покончила с собой.А ведь я скучаю по тем временам. Когда я могла заставить кого-нибудь сотворить такое, о чём человек до этого даже подумать боялся. Видеть кровь на чьих-то руках мне было достаточно для удовлетворения внутреннего «я». Смотреть на боль и страдания людей, не прикладывая физических усилий. Всего этого мне было достаточно, а сейчас не хватает.– Ты всегда действовала чужими руками? Боялась запятнать себя?– Единственный раз, когда я сама что-то сделала человеку, это был тот пацан, которого я топила в реке. А в остальном, да, я всегда смотрела со стороны и направляла других людей творить что-либо.– Но сейчас тебе этого мало, ты ощутила вес чужой жизни в руках, – с оскалом произнёс Женя.В ответ я, закусив губу, улыбнулась и закатила глаза от подступающего чувства удовольствия. Как мало мне нужно, чтоб тело наполнило предвкушение и жар. Хоть нож и был у меня готов идти в бой в любую секунду, я не чувствовала опасность или напряжённость. Наоборот, из-за услышанных откровений ритм сердца успокоился и под черепом у меня не зудело. – Знаешь... – начала я говорить. – После первого убийства я была в такой жуткой панике. Ревела, корила себя, абсолютно позабыв, что я до этого тоже причиняла боль людям, только не своими руками. Для меня это настолько разные вещи.– Так и есть. Это абсолютно не похожие вещи, поэтому и ощущаются иначе, – заключил Женя, сняв куртку, под ней оказалась цветная футболка.Я насторожилась. – У меня есть одно желание, – вполголоса произнесла я.– Я же не джин, – Женя кинул куртку на заднее сиденье. Открыв в телефоне страницу Трофимовой Н., которая была зарегистрирована под ником Надюшка_Трюфель, я подняла экран на уровень Жениных глаз и ждала, когда он обратит внимание.– Я хочу её. Хочу, чтоб она оказалась в подвале.– Личные счёты? – Женя разглядывал страницу Трофимовой несколько секунд, потом обратил взгляд на меня.– Отчасти. Несколько раз с ней пересекались. Любит мучить и издеваться. – Как ты. – Я хуже, – с ухмылкой произнесла я, убирая телефон в карман. – Тебе нужны её подробные данные? – Нет. Я найду её. – Только есть условие, – на выдохе произнесла я. – Хочу оставить её в живых. Чтобы она жила с этим, мучилась и страдала.– А если покончит с собой, как та девчонка? – Голос Жени был спокоен, даже ноток игривости не было.– Её выбор, – пожав плечами, ответила я.Женя потёр подбородок и улыбнулся.– Хорошо. Только ты должна понимать, что охота может растянуться на несколько недель. Не жди слишком быстрого результата.– Ок. Я терпелива.Женя осмотрел берег, вокруг никого не оказалось, только одинокие деревья, которые слегка покачивались.– Ты всё ещё в отношениях с тем парнем? – внезапно нарушил Женя тишину.– Да. Он цокнул языком и сморщил нос, убирая одну руку в карман, второй поглаживал свою ногу. – У тебя для этого есть жена, – язвительным голосом сказала я, отодвигаясь.Нащупав в кармане нож, я приготовилась обороняться.– Ты же знаешь, мне интересно насилие, – монотонно ответил Женя.Он достал из кармана ленту, перекрутил её между пальцами, натянул до скрипа, ослабил, потом снова натянул. Я старалась не показывать никаких эмоций. Если покажу страх и беспокойство, то он, наверняка, нападёт, если проявлю интерес, тогда это не закончится никогда.– Пытаешься напугать меня? – спокойным голосом спросила я.– Немного, – опять сморщив нос, ответил Женя. Свернув ленту, он убрал её обратно в карман, закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Никогда не понять, что у человека в голове. О чём думает, что планирует, говорит ли правду, даже глядя в глаза? Стоит ли ожидать от него нападения, если я расслаблюсь? У нас был уговор, что он предупредит, если захочет что-то со мной сделать, но вдруг решит нарушить его? Ему ни за что не стоит доверять. В его словах и действиях абсолютно всегда стоит сомневаться.– Отвези меня домой. Я устала. – Ладно, – ответил Женя.Он открыл глаза, вставил ключи, и мы двинулись прочь с берега. Под колёсами шуршала влажная чёрная трава, иногда попадалась галька, которая гулко отскакивала от днища машины. Меня беспокоило крепление трекера. Вдруг он отвалится, даже не показав ни одного маршрута, по которому ездит Женя? А если он его найдёт? Каковы будут его действия? Через некоторое время машина остановилась в квартале от моего двора. Женя повернулся и, наклонив голову на бок, заговорил:– Ну, что ж, до встречи. Я позвоню, когда твой заказ будет готов. – Хах! Ладно. Она не должна нас видеть и слышать, помни об этом. Полиция не должна понять, что нас двое и уж тем более, что я девушка. – Не беспокойся, всё будет сделано, – сказал Женя подмигнув.Я вышла из машины, проводила его взглядом и двинулась в сторону дома, когда он скрылся из виду. Холодный ветер снял усталость и сон, небо было абсолютно чистым и чёрным, из-за домов виднелась яркая луна.Послезавтра уже начинается учёба, свободного времени будет меньше, велика вероятность, что мне придётся снизить нашу с Женей совместную активность. Почему же я не подумала раньше, что с началом учебного года полиция заметит уменьшение количества жертв. Это так глупо. Зайдя в квартиру, я скинула одежду и сразу села за ноутбук, включив программу для отслеживания маршрута. Она работает! Женя ехал в сторону микрорайона с частными домами. Там я не бывала, вот и прекрасная возможность посмотреть такую часть города.Отметка остановилась, и, приблизив карту, я увидела, что он оставил машину где-то за пределами дворов, как будто на пустыре. На карте это место обозначилось обычным прямоугольником без подписей. Завтра после работы наведаюсь туда и посмотрю, где же он живёт.***Как же плохо без нормального телефона! Сейчас я в абсолютном неведении, где находится Женя. Последний раз я заглянула в программу рано утром, перед работой, и машина стояла на месте. Когда приеду домой, смогу посмотреть историю передвижений, возможно, удастся уловить ещё какой-нибудь маршрут. Например: где работает его жена либо он сам, или в каком продуктовом отоваривается. Поднявшись из метро, я направилась в нужный мне район. Идти пешком необходимо около трёх кварталов, после будет что-то типа рощи вдоль дороги, и наконец я достигну нужного мне места. Роща оказалась довольно густой, состоит из берёз, густых елей и низких кустарников, которые плодоносят яркими ягодами. Пришлось сойти с дороги, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И наконец когда я дошла, то поняла, что за прямоугольник был на карте — это своеобразная парковка, огороженная низким забором без ворот, но с видеонаблюдением, которое висит на фонарных столбах. Машин стояло около пятнадцати штук, и среди них я нашла автомобиль Жени. Метрах в десяти стоял первый дом, выложенный из красного кирпича в два этажа, с маленьким двориком перед окнами и высоченным забором вокруг остального участка. Дальше по улице стояли самые разнообразные дома, все выложенные из кирпича, разной этажности, но с сохранением одного стиля.И как мне определить, в каком доме живёт Женя? Если я буду просто прогуливаться здесь по улице, то привлеку ненужное внимание. Как вариант, можно спрятаться среди кустарников рощи, потом перебраться к зоне сбора мусора, которая тоже огорожена забором, и оттуда уже наблюдать, к какому дому Женя направится. Только есть небольшая проблема, состоящая в том, что конец улицы не просматривается с этого места, где я планирую устроить наблюдательный пункт. Не страшно!Просидев у мусорных баков около получаса, я направилась обратно к метро. Время было уже почти десять часов вечера. Мама, наверняка, не спит ещё, стоит ей позвонить и попросить телефон. В подарок! Завтра же начало учебного года.Прослушав три гудка, я услышала мамин голос, он бодр и весел:– Алло!– Мам, привет! Чем занимаешься?– На работе сижу, со всякой ерундой разбираюсь. Как дела? – в трубке был слышен шорох бумаг и щёлканье клавиатуры.– Хорошо. Иду домой, после работы решила прогуляться.– Ох, будь осторожна, – голос мамы был безразличен.– Да-да. Знаю. Хм, – я затихла. – Да? – Шум в трубке стих.– Купите мне телефон. Пожалуйста. Я не потяну покупку нового. – Ах! – раздражённо вздохнула мама. – Ну, вот. Мы с папой уже купили тебе телефон. Хотели завтра подарить...В ответ я рассмеялась. Да как же я могла так недооценить их, стоило один раз упомянуть, что у меня глючит телефон.– Спасибо.– Не получилось сюрприза. Пожалуйста, – голос мамы был наигранно строг.– Завтра заеду после учёбы? Будете дома? – Нет. Я сама заеду к тебе в институт, отдам телефон и отправлюсь на работу. – Хорошо. Спасибо. Отвлекаю тебя? – спросила я, выходя из рощи.– Да, есть такое. Давай домой быстрей! – Ага. Пока. – Пока, – ответила мама и завершила звонок. Город окутала ночь. Фонари светили тёплым светом, машины ослепляли фарами, а людей, как всегда, было мало. Завтра начинается учебный год, все готовятся и ложатся пораньше, чтобы выспаться.***Перед институтом народу была тьма. Зачем собирать всех на дурацкую линейку? Мы же не школьники! После пылкой речи некоторых преподавателей, стыдного выступления с танцем и пением студентов и заключительных поздравлений ректора нас отпустили на пары. У меня были мысли сбежать, но осекла себя, чтобы не портить отношения с преподавателями с самого начала учебного года. Хорошие отношения мне ещё пригодятся. – Алана! – услышала я позади себя.Обернувшись, увидела маму, которая активно махала мне, подзывая к себе. Подбежав к ней ближе, я заметила коробку в её руках.– Привет! – поприветствовала я её, обняв.– Звонка ещё не было? – спросила мама, протягивая мне коробку. – Держи! С началом учебного года! – Спасибо огромное! – поблагодарила я маму ещё раз, заключив в объятия. – Нет. Звонка ещё не было. – Хорошо. Я побегу. Работы много. Увидимся на неделе, – сказала мама, уходя к машине.– Ага, – ответила ей в след и принялась доставать телефон из коробки. Быстро установив сим-карту и запустив телефон, я первым делом набрала номер Карины.– Алло! – воскликнула Карина. В трубке был слышен шум, смесь десятков голосов.– А у кого, интересно, Самсунг самой новой модели? Кто бы это мог быть? – наигранно произнесла я, ожидая реакции.– Ого-го! А откуда у такого бомжа появились деньги? – с издёвкой произнесла Карина.– Подарили! – Не насосала, а подарили? Шум в трубке усилился.– Ха-ха! Спасибо родителям. Уф. На такую модель мне пришлось бы несколько месяцев откладывать деньги. – Харэ хвастаться! Увидимся сегодня? – Да, конечно. Я до трёх на учёбе буду, а ты?Я начала подниматься по лестнице, людей в коридорах было уже намного меньше, все разбрелись по кабинетам.– Так же. Встретимся на набережной? Там какая-то группа выступать будет.Выйдя в коридор, я направилась к кабинету, где будет проходить первая пара. Зазвонил звонок, обозначающий начало занятий. Когда он перестал трещать, я ответила Карине:– Да, давай там встретимся. В трубке я услышала трескучий продолжительный звук, длился он несколько секунд. Что-то он мне напомнил... Подняла глаза на звонок, и меня осенило! Когда мы с Женей разговаривали, в трубке я услышала чёртов звонок! Учитывая его возраст, я поняла: он работает в каком-то учебном заведении. Серийный убийца является преподавателем. Вот так новость!