3 глава
Белый, почти прозрачный песок. Ветер, горизонт сливающийся с ясным и чистым небом. Яркий свет слепит глаза. Щурюсь, босыми ногами проникая вглубь песка.
Бегу, оборачиваясь: собачья шерсть, подымается в воздух, когда животное спешит за мной, высунув язык, довольно громко гавкая в спину.
Смеюсь, оборачиваясь, и бегу спиной вперед:
- Уна, теряешь хватку!
Мой отец принес её в дом, когда она была щенком, а я только родилась. Но, у матери была аллергия на шерсть, и оставить ее не могли. Тогда отец отдал щенка смотрителю, живущему у причала. Тот прожил не так долго, поэтому собака практически целыми днями сидела на цепи. Я подросла, и сама решилась ухаживать за ней, ведь, как ни как, она - живое существо.
Кличка Уна пришла мне в голову недавно. Уни стала для меня одной из самых близких. Иногда, у меня такое чувство, будто она меня понимает. Бывает, я начинаю с ней разговаривать, а она так смотрит, прямо в глаза, что становится не по себе.
Уна очень умная, для собаки.
Спотыкаюсь, падая спиной в песок. Смеюсь, когда собака набрасывается сверху, начиная лизать лицо своим шершавым языком.
- Боже, прекрати! - Плююсь. Её хвост щекочет кожу ног. Сажусь, сгибая ноги в коленях, и Уна лезет мне под бок, сильно вжимаясь мордой в подмышку. Смеюсь, и глажу её шерсть.
Кстати, никто уже не живет в домике смотрителя, да и порт не действующий, как и маяк. Не уверена, что кто-то проверял его на работоспособность.
Теперь весь покосившийся домик - будка для Уны. Что ж, она уже старая, так что вряд ли переживет бури без укрытия и тепла, хотя отопления там нет.
Смотрю в сторону горизонта, почесав щеку. Солнце печет, а на небе ни одного облачка. Влажная шерсть Уны покрыта песком. И я отряхиваю её:
- Нужно будет помыть тебя, - она падает на спину, начиная валяться и перекатываться, чтобы я почесала ей пузо, что я и делаю, улыбаясь. - Я купила наш с тобой любимый шампунь, будем пахнуть одинаково, да?
Она тяжело дышит, немного хрипя, и гавкает. Как будто, правда, понимает, что я говорю с ней.
Хмурюсь, когда в кармане шорт начинает вибрировать телефон. Вынимаю, взглянув на экран. Номер мамы. Черт. Сегодня последняя пятница этого месяца, поэтому к нам, по обычаю, приезжают родственники.
Вскакиваю, косясь в бок, ведь теряю равновесие, и начинаю оправдываться перед Уной:
- Да-да, сегодня тот самый день, дорогая, мне нужно уйти пораньше.-
Собака смотрит на меня блестящими глазами, и могу прочитаю в них разочарование, поэтому встряхиваю её мордашку, опускаясь на колени:
- Обещаю, завтра весь день с тобой.-
Она гавкает, вновь высунув свой розовый язык. Я улыбаюсь, пригладив её шерсть на макушке, и поднимаюсь:
-Не гуляй допоздна! - Бегу, хватая свои кеды, и пытаюсь надеть их, не сбавляя скорости. Но подобное не выйдет без жертв: спотыкаюсь, падая на пятую точку, и бурчу под нос, надевая обувь, после чего вновь вскакиваю, не отряхнувшись, и продолжаю подниматься вверх, чтобы выйти к проезжей части. Поправляю легкую темно-фиолетовую накидку, ведь ветер срывает её с загорелых плеч, так же нагло поднимая тонкую, почти прозрачную черную ткань майки на бретельках.
Надеваю очки, которые все это время находились в кармане кофты. Проверяю, ведь могла сломать их, после чего продолжаю идти, потирая большим пальцем кулон на шее.
Невольно поворачиваю голову, смотря сторону горизонта. Мне нравится это место. Оно на краю города, но там пустеет, ведь здесь за пляжем никто не следит. Все идут отдыхать туда, где есть спасатели, смотрители и грузовик с мороженым. Возможно, это хорошо, ведь, с некоторых пор, я начала считать, что это мое место, хоть и прихожу сюда не одна, а с друзьями.
Но все равно, это место принадлежит даже не мне. Оно только Уны.
***
Мне снился довольно странный сон. Бушующая стихия, темное небо. И я прекращаю различать цвета. Вокруг лишь серый песок, мокрые камни и покрывающие мое тело волны морской воды. Я тону. Я ощущала все на коже, не могла вздохнуть, ведь в глотку забилась соленая вода.
И меня унесло. Куда-то. Так глубоко, что глаза прекратили что-либо различать.
А ведь у меня был выбор. Я чувствовала это, но почему-то выбрала этот путь. Не другой.
"А был ли у меня шанс?" - я проснулась, отчетливо помня эти слова, пронесшиеся во сне. В поту, мокрая настолько, будто я принимала душ.
Это был тревожный сон. Что-то похожее на паническую атаку, правда одышка прекратилась, как только я поняла, что могу дышать, а вокруг нет этого пугающего моря и грозного воющего ветра.
Я проснулась. И это главное.
- - -
Под вечер я устаю от общества, даже, несмотря на то, что они мои родные. Когда мать и отец, наконец, провожают за дверь последнего гостя, я возвращаюсь в свою комнату, снимая с плеч кофту. Бросаю ее на спинку стула, хватая гитару, стоящую у стены. Забираюсь в кресло, удобнее располагаясь B нем, и откашливаюсь, готовясь к игре.
Мне нравится музыка. Стоит мне услышать чью-то игру, или начать играть самой, как кожа покрывается мурашками. Это приятно.
Приятно, что ты сам являешься создателем чего-то своего. Собственной музыки, собственной мелодии и собственной песни.
Собственного мира.
Пальцы плавно скользят по струнам, и я уже готова прикрыть глаза, чтобы исчезнуть, но резкий и громкий смех сестры отдается в ушах эхом, заставляя сильно оттянуть струну, сжав губы.
Смех повторился.
Встаю на ноги, сжимая гитару в одной руке, и иду к двери.
Не понимаю, как у неё, после такого вечера, остаются силы на общение с кем-то?
Внезапно мнусь, понимая, что там может быть Доминик. Во второй раз, мне не особо хочется лицезреть этот концерт.
Выхожу в коридор, сворачивая к ее двери, и стучу. Долго и громко, отчего смех обрывается, после чего слышны шаги.
Таисия открывает дверь, и я вздыхаю, видя, что за её спиной стоит Стен - парень номер... Ох, все равно. Я сбилась со счету, когда она была еще восьмиклассницей.
- В чем дело? - сестра улыбается.
Я смотрю на неё, прося:
-Не могла бы ты сбавить громкость своего смеха?
Парень поправляет футболку, идеально, даже слишком, облегающую его мускулы:
- Прости, ты уже спишь?
Он шутит? Сейчас только девять.
- Нет, - поднимаю гитару, чтобы он увидел. - Я занимаюсь, и прошу быть тише, вновь смотрю на Таисию. - А желательно вообще заткнуться, - натягиваю улыбку, подобно ей.
Девушка резко захлопнула дверь перед моим лицом. Я подняла брови, опустив руки.
Поворачиваясь обратно к своей двери. Торможу, уставившись на Доминика, который явно любит появляться неожиданно. Его взгляд скользит от меня к гитаре. Щурится, когда я развожу руки, интересуясь:
- Чего опять?
Парень держит в руках свою зубную щетку. К слову, все свои вещи он держит в комнате. Это доказывает тот факт, что он не чувствует себя, как дома.
Изогнул бровь:
- Не знал, что ты умеешь играть.
Я открываю рот, пуская смешок:
- Ты живешь в этом доме почти шесть лет, и ни разу не слышал, как я играю?- иду к комнате. Парень задумался, подняв глаза в потолок:
- В этом нет ничего удивительного,- двигается с места, тоже идя навстречу.- Иногда я забываю, как тебя зовут, Элли.
Я резко торможу у своей двери, взявшись свободной рукой за ручку. Сжимаю губы в тонкую полоску, когда Доминик спокойно проходит мимо.
Поворачиваю голову, плюя в спину:
– Нелли, - и добавляю чуть тише. - Кретин.
Слышу смешок, но парень не оборачивается, поэтому вхожу в комнату.
Элли? Да он смеется надо мной!
Бросаю гитару на кресло, а сама падаю на кровать, лицом в подушку.
«Ты ничего с этого не теряешь», сказала Таисия, но тогда, почему я стала слишком часто обращать на них внимание?