I
Слабый огонек сигареты освещает белое, как будто неживое, лицо. Усталые глаза с черными зрачками, которые напоминают две черные дыры, глядят куда-то вниз: на дорогу внизу, на погони машин и звук сирен со всех сторон. Шум города не позволяет тишине ни на секунду поглотить мир. Никогда не позволит. Не в этот раз, не сейчас. Уже никогда мир не будет прежним. Уже никогда ни одна душа не сумеет найти здесь покоя. Это место стало настоящей смертоносной ловушкой.
«Бесплатный сыр только в мышеловке» – раз за разом повторяют белые уста с безразличием смотря на человека, умоляющего о спасении. Спасении, которое она не в силах дать. Она не может спасти даже себя. Смешно.
Она могущественное существо, созданное за подобием Бога. Но при этом она настолько жалкая, что единственное что несёт за собой – это разруху.
Сколько раз она пыталась создать «идеальный мир» – неизвестно. Но с каждой попыткой райские города, с прекрасными пейзажами превращались в адские котлы, разрушенные панельные дома и разбомбленные детские площадки, пропитанные кровью.
(я не желала им этого)
Не желала? Ха-ха-ха. Смешно. Кто же тогда создал ужасные болезни? Кто же открыл этот «ящик Пандоры» и выпустил наружу мировое зло просто ради того, что бы узнать что будет дальше, как божие создания справляться с этим?
(мне просто было интересно!)
Ну как, теперь то тебе полегчало? Только взгляни вот что ты превратила этот мир! Разруха, хаос! Сколько жизней ты погубила? Даже не тысячи, а миллионы!
(заткнись)
И вновь та надоедливая сирена, к звуку которой все уже давно должны были привыкнуть или хотя бы не паниковать, слыша ее. Но нет. Как стадо испуганных овец, которые услышали вой волка, люди побежали в укрытия. Да и не только. Они бежали куда угодно, лишь бы спасти свою шкуру.
Девушка наклонила голову на бок, все с тем же безразличием глядя на них. Она струсила пепел из сигареты и то место, куда она упала, словно послужило меткой для оккупантов. Одно мгновение и туча черной пыли поднялась в воздух, поднося вверх с собой запах свежей крови. Предсмертный крик застрял в горле граждан и вдруг зазвучал прямо в ушах белого создания, что так же, не шелохнувшись, стояло на балконе панельного дома и глядело на них из высока.
Этот крик раздражал её. Он был противен ей, невыносим, ужасен. Девушка одной рукой натянула на уши большие наушники. Приятная тихая музыка эпохи возрождения ласкала ее уши, от чего она слабо улыбнулась и затянулась сигаретой. Табачный дым мог бы отравлять ее лёгкие или вызывать кашель, но этого не случалось. Обычные сигареты, как и необычные снайперские винтовки, не брали её. Она не была человеком, что и помогало ей из разу в раз. Хотя иногда и угнетало. Она не чувствовала человеческих эмоций; не чувствовала холода, голода, тепла. В ее душе всегда царило спокойствие и пустота. Иногда она колебалась, думая жива ли она вообще. Быть может она лишь дух, ранее эмоционального и чувствительного человека. Но увы это не было правдой. Сколько не живи, девушка знала что или кто она такое. Беспомощный режиссер чёрно-белого фильма, который обречён вечно видеть свои ошибки – вот что. Казалось что весь мир издеваться над ней и повторяет одно и то же: «Посмотри вокруг, милая, посмотри к чему ты довела весь этот мир. Подумай, дорогая, этого ли хотел тот, кто все видит. Этого?
(нет, не этого)
Тогда зачем, зачем ты продолжаешь эту игру? Почему не вмешаешся и не прекратишь все это?
(потому что НЕ МОГУ! Разве это не понятно?!)
Нет. Не понятно»
И голос мира замолкает. Замолкает, дабы шум новой волны войны перекрыл его и оглушил её. Но тщетно. Она уже ничего не слышит, кроме успокаивающей игры на фортепиано. Фортепиано, клавиши которого вот-вот прогнуться под натиском почерневших дьявольских пальцев, а корпус с крышкой вспыхнут красно-фиолетовым огнем.
«помнишь это?» - вновь спрашивает мир.
(конечно же. Как ТАКОЕ можно забыть?)
Как же жаль, что это правда. В глубине пустой души монохромная хотела забыть ЭТО, этого демона, это воплощение зла, которое она создала ради «гармонии между добром и злом». Но что получила в итоге. Столь могущественное добро, имеющее в соперниках такое же могущественное зло, потеряло свою искру.
Гармония пошатнулась, а вскоре и вовсе обрушилась. Обе стороны стали преследовать одну и ту же цель, но просто разными способами. Они были как две стороны одной медали; как ин и ян.
Девушка вновь затянулась и выпустила ртом кольцо серого дыма. Теперь взгляд был прикован к небу. Такому же серому и тусклому, как и все вокруг. Хотя что она ещё ожидала увидеть? Яркую разноцветную радугу и солнце? Ха, мечтай дальше. Чёрно-белый мир – это ее проклятье. Она никогда не видела всех красок и вряд-ли вообще увидит. Девушка словно застряла в старом чёрно-белом фильме и вынуждена страдать в нем до скончания веков, пока тот кто все видит не скажет «хватит» и не освободит ее из этого ярма.
Но она то знала, что это всего лишь её глупые мечты. Мечта... интересное слово. Она никогда ранее не понимала его сути, а теперь так открыто говорила что у нее она есть. Такая банальная, глупая мечта свободы.
В последний раз сделав вдох кислотного дыма, она кинула окурок вниз и пошагала в почти разрушенное помещение панельного дома. Переступая через разорванные на куски человеческие тела и обломки потолка, она подошла к закрытой двери и открыла ее. Место выхода там был черный дым с несчитанным количеством жёлтых звёзд. Он напоминал безграничный космос в котором, среди тысяч созвездий, была и планета, на которой жизнь боролась со смертью, эта планета, где сейчас монохромная.
На этот космос в дверном проёме можно было смотреть вечно, но для существа с черными глазами это было привычным зрелищем и она, без доли колебаний сделала шаг навстречу ему, где дым медленно поглощал ее, пока не исчезла в нем полностью. О нет, она не растворилась в мире. И близко нет. Сейчас она была уже далеко-далеко отсюда. Возможно в теплом пляжном домике, возможно посреди перестрелки мафии в доме банка, а возможно в очередном панельном сером доме. Кто знает куда судьба занесет ее в этот раз.
Дверь захлопнулась сама по себе, закрывая за собой вход в неизведанный мир.
«Никто больше не пройдет» – прорыпела дверь мальчишке, который лежал в лужице собственной крови и беспомощно тянул руку, хрипя о спасении.
Глупо просить спасение у того, кто себя спасти не способен...
Сигарета упала на разбитый асфальт. Секунда. Всего одна секунда и в ушах зазвенело. Под этот звон, тот самый многоэтажный дом рухнул. Рухнул так же неожиданно, как и жизни нескольких десятков людей.