Пролог
— Какое же ты чудовище...
Перевела взгляд на ремень, зажатый в его ладони и снова на бледное лицо Джоэла. С трудом сглотнула подкативший к горлу горький комок. Чувствую, как дрожат мои губы.
Его пылающий взгляд вновь спустился по моему разодранному платью, обжигая голые ноги.
— Отруби пальцы хоть всей планете, это не изменит того факта, что я взрослая и свободная. А знаешь что? Лучше отруби себе голову за то, что не позволяешь себе сделать то, что очень хочешь.
В темных глазах вспыхнула угроза — жгучая, свирепая, едва сдерживаемая.
— Повтори.
Он сделал шаг ко мне, медленный, выверенный, и я хотела отступить, но спина уже упёрлась в стену.
В висках запульсировало, какой-то внутренний инстинкт кричал мне остановиться и не распалять его. Но я не послушала. Потому что по своей неопытности, я понятия не имела, ЧТО тяну наружу из него в этот момент.
— Я сказала, отруби себе голову, — выдохнула я. — За то, что запрещаешь себе сделать то, чего хочешь больше всего.
— И чего же я хочу?
Я разжигала его, пусть и на своих сорванных эмоциях, но всё же осознанно. Дразнила, заставляя вырваться Дьявола из-под спокойной сдержанной личины и разворотить мою жизнь, разорвать её на куски. И отступать уже поздно.
— Того, от чего отказался сам! Ты хочешь меня!
Он застыл. На секунду. Миг. Лёгкое подёргивание мускулов под кожей, движение кадыка, напрягшиеся желваки.
— То, что тебе не принадлежит и принадлежать отказывается. Потому что мне надоело! Понял?! Всё! Больше не светит! Не мечтай! Иди к Кэтти и вырывай ремень перед ней! А я от тебя ухожу!
Сделал шаг ко мне, и я замерла.
— Чёрта с два. Не уйдешь. Не позволю.
Он тяжело дышит, как зверь, загнанный в клетку. Мне казалось, я знала, на что он способен. Он уже убивал на моих глазах. За меня. Но я даже представления не имела, каков этот мужчина в настоящем гневе.
В этот момент он пытался сдержать то самое адское, чёрное, что рвалось наружу. То, с чем я ещё не сталкивалась. И я не знаю, как он будет выглядеть. Как для меня это всё обернётся? Мне кажется, он сам этого не знает.
— Ты не вправе распоряжаться моей жизнью! И я уйду от тебя! Сегодня же! Вернусь в дом моего отца! Туда, где и должна находиться! Я человек и сама решаю, что мне делать! Потому что Я! НЕ! ТВОЯ! СОБСТВЕННОСТЬ!
Его рот скривился. Рука сжимает ремень так, что кажется, у него жгуты вен сейчас трещать по швам начнут.
— Моя... — прошептал он с леденящей яростью.
— НЕТ!
— ДААА!
Свист ремня пронзил воздух. Я вздрогнула. Осознание удара пришло не сразу, но острая боль пронзила кожу, разрывая её до крови. Я опустила взгляд на руку — тонкая, рваная линия, из которой начала струиться алая кровь, стекая по пальцам, пачкая белое кружево. А мне кажется, она растекается внутри моего тела.
Обвожу рубец на плече дрожащими пальцами, а затем подношу руку к губам, касаясь ранки языком, пробуя на вкус его ревность. Вкус моей боли. Моего восторга. Заколдованно смотрю на алый след, пока не осознаю, что он уже рядом. Склонился надо мной, ремень брошен на пол, а в руках — покрывало.
— Иди ко мне...
Быстро укутал меня, осторожно избегая раны, и, прежде чем я успела вырваться, подхватил на руки, не оставляя шансов. Я брыкалась, но он держал так крепко, каждое мое движение отдавало болью в руке, и я быстро выбилась из сил.
Он сел на диван, удерживая меня на коленях, как ребёнка. Я закрыла глаза, изнеможённо вдыхая его запах, запоминая, врезая в память, чтобы потом смаковать в одиночестве, вспоминая каждую ноту.
— Девочка моя... — сипло шепчет, аккуратно прикладывая к ране белое полотенце.
Но даже когда рубец пульсирует адской болью, я думаю о другом. О том, что я хочу быть ЕГО девочкой в другом понимании.
Горячие пальцы скользят по моей руке, вызывая тысячи электрических разрядов, пробегающих по телу. Но я едва их ощущаю — всё затмевает одно-единственное прикосновение. Когда его губы касаются раны, сердце замирает. Оно просто перестаёт биться. Замерло в растерянности, в страхе, в невыносимом ожидании.
Я бы предпочла кровавыми струпьями по всему телу обрасти, лишь бы он продолжал держать меня на руках и не прекращал целовать. Я прикрыла глаза от всепоглощающего блаженства.
Понимаю, что это ненормально. Что-то не так — со мной, с ним, со всем, что между нами. Мы оба ненормальные.