И покажет ночь

Громоздкий автомобиль спешно несся по заснеженной дороге, наплевав на всевозможные правила движения. Он резко маневрировал, бесцеремонно въезжал в скользкие повороты, чем сильно пугал меня. Зато водитель авто был совершенно спокоен. Натянув на себя бесцветное настроение, он упрямо мчался к назначенной цели. И хотя я каждый раз взвизгивала, когда машина отчаянно летела навстречу опасности, человека за рулем это особенно не смущало.

— Прекрати так гнать, — вновь проскулила я, приоткрыв окно, в надежде, что прохладный воздух остудит горячее напряжение в автомобиле.

Морозный поток быстро наполнил машину прохладой — в нем до сих пор витал свежий запах метели.

— Закрой окно, мелюзга, — приказным тоном отрезал Кристиан, снова бестактно проигнорировав мои слова.

— Боишься простудиться? — Съязвила я, но просьбу выполнила. Не хотелось вновь пререкаться, но и подчиняться тоже особого желания не было.

— За меня не переживай, — хмуро отозвался мужчина.

— Больно надо, — буркнула я и скрестила руки на груди, — куда ты так спешишь? Человек там все равно уже мертвый.

— Ты-то это знаешь наверняка, — хмыкнул Кристиан, шаря по карманам пальто в поисках чего-то. Не отрываясь от дороги, мужчина вынул пачку сигарет и спешно закурил.

— Снова намекаешь на то, что я убийца? — Недовольно процедила я, вцепившись взглядом в Кристиана, — не стоит курить за рулем, это опасно.

В ответ на мои переживания детектив лишь едва заметно улыбнулся, в этот момент получая больше удовольствия от моих жалких попыток достучаться до него, нежели чем от сигарет.

— Жизнь вообще крайне опасная штука, мелюзга, — отшутился мужчина.

По сравнению с сигаретами, конечно, сейчас было намного опаснее то, чем мы занимались. Мы ведь пытались найти убийцу из моих кошмаров, по крупицам собирая несчастные доказательства.

— Очень остроумно, Кристиан, — передразнила я, копируя равнодушный тон мужчины. Тот заметно напрягся в ответ на мои колкости, но ничего не сказал. Возможно, он и хотел сказать что-то грубое и неприятное, как делал всегда, но в этот раз он деланно молчал и это молчание неуловимо витало в воздухе еще долгое время. До тех самых пор, пока громадный джип не притормозил рядом с массивным пятиэтажным домом.

— Я все еще надеюсь, что ты останешься в машине и не попрешься на место преступления, — пробормотал Кристиан, заглушая мотор.

— Не дождешься, — упрямо процедила я, отстегивая ремень безопасности.

Выскочив из внедорожника, я резво помчалась за Кристианом. Тот быстро проследовал в сторону здания, и я едва поспевала за ним.

Мокрый снег неприятно хрустел под массивными ботинками детектива, но я совершенно не обращала на это внимания. В голове грохотала мысль, что с минуты на минуту я увижу жертву из своих кошмаров и это одновременно пугало и влекло меня.

Возле пятиэтажки столпилась толпа зевак, а также несколько патрульных машин. Видимо, новости об убийствах расползаются довольно быстро, потому что куча любопытных горожан настолько оккупировала вход в подвал, что сотрудникам правоохранительных органов приходилось чуть ли не отбиваться от них.

Миновав недовольную толпу, мы все же проскользнули к нужному нам помещению. Перед лестницей, хмуро беседуя с зеваками, стоял мой, уже изрядно вымотанный, брат.

Коннор был серьезен, упрям, чем весьма удивлял меня: при мне брат всегда вел себя так, словно ему все еще было пятнадцать лет. А сейчас он предстал передо мной совершенно другим. Спокойным, сдержанным... И взрослым.

Надо сказать, с Коннором мы только и делали, что с детства задирались и пререкались, устраивали разборки и жаловались маме, обвиняя во вселенских проблемах друг дружку. Правда, уже в чуть более старшем возрасте, когда Коннор всерьез начал увлекаться борьбой, ему часто приходилось защищать меня от местных хулиганов, которые, чуть что, сразу доставали меня.

Хоть сейчас и прошло уже много лет и наши детские перепалки остались в далеком прошлом, а общение стало редкой роскошью, между нами все равно сохранилась особенная родственная связь, которая была крепче многих.

— Детектив, — уже, было начал брат, как вдруг его взгляд внимательных глаз зацепился за меня. В них отразилось непонимание, беспокойство и беспощадная тревога, такая, которую не выразить ни одним словом в мире.

— Капитан, почему посторонние на месте преступления? — Недовольно прервал Коннора детектив.

— Пытались разогнать — бесполезно.

Кристиан окинул любопытную толпу равнодушным взглядом, а затем вернулся к брату.

— Черт с ними, — буркнул мужчина, теперь уже глядя на меня, — за мной, мелюзга, а то затопчут.

Хотелось что-то бросить в ответ, такое же едкое и колкое, но Кристиан уже стремительно зашагал вниз по лестнице, ведущей в подвал. Медлить не хотелось, поэтому, проигнорировав нападки мужчины, я двинулась вслед за ним.

Далеко уйти не получилось. Проходя мимо Коннора, тот резво ухватил меня за локоть и рывком остановил.

— Что ты тут делаешь, черт возьми? Забыла, о чем я тебя предупреждал? — Сердито накинулся с вопросами на меня брат. В его глазах царил страх — не за себя, за меня.

— Коннор, пожалуйста, — протянула я, — я должна быть здесь.

Спорить было бесполезно, мое упрямство взяло свое. Коннор обиженно одернул руку, больше не смотря на меня, и устало уставился на неугомонную толпу.

Коннор считал, что по-прежнему ответственен за меня несмотря на то, что я была уже достаточно взрослой, и продолжал меня своеобразно опекать (хотя я назвала бы это «допекать»), не упуская возможности лишний раз уберечь меня от каких-либо напастей. Он называл это заботой и беспокойством за меня, но сам того не замечая, сильно перегибал палку. Проявилось это еще в юношестве, когда брат начал угрожать моим первым воздыхателям, говоря, что им будет очень несладко, если те хоть пальцем меня тронут.

И все же, иногда его своеобразные проявления заботы я считала довольно милыми. С моей стороны это выглядело довольно необычно: взрослый, темноволосый парень, с широким разворотом плеч отчаянно беспокоился за свою младшую сестру и был готов пойти на все, чтобы ее защитить.

— Ну, где ты там, мелюзга? — Раздался басовитый голос детектива из недр подвала, — Здесь есть, на что посмотреть.

Больше не задерживаясь, я поскакала по короткой лестнице в подвал. Пути назад не было. Сейчас мне вновь предстоит увидеть то, что повергнет меня в ужас.

Не успев зайти в крохотное помещение, в ноздри тут же ужарил отвратный металлический запах, от которых необратимо защемило сердце. Оно сжалось от невыносимой тоски и горечи, а наглая рука страха стремглав охватила мое горло.

Я медленно шла по небольшой комнате, боясь наконец встретиться лицом к лицу с несчастной жертвой. Страх, смешанный с необъяснимой тягой к погибшему, поглощали меня шаг за шагом, пока мой взгляд не встретил стеклянные серые глаза.

На полу растянулся в неестественной позе молодой парень, лет семнадцати, с устремленными глазами в потолок. Его взгляд был полон печали, а тонкая молодая кожа на шее была обезображена страшным порезом.

Я быстро закашлялась, давя сухой позыв тошноты. Мысленно поблагодарила себя за то, что отказалась накануне есть.

В подвале стоял едкий запах крови и боли. Я буквально ощущала это на себе. Металлический привкус тут же наполнил мой рот, а рука необратимо потянулась к тонкой коже на моей шее. Я касалась ее и, хоть там и не было того безобразного пореза, что украшал жертву перед моими глазами, я в отчаянных попытках шарила пальцами по коже. Пока между лопаток не зазудело, как бывает от чужого пристального взгляда.

Обернувшись, я столкнулась глазами с детективом. В лице того привычное безразличие сменилось на легкую тревогу. Мужчина двинулся ко мне, а затем аккуратным движением руки коснулся моего подбородка.

Темные глаза были взволнованны, хоть и блестяще скрывали это. В них было странное, непривычное желание увести меня отсюда, уберечь. Однако, то, что отражалось в чернеющих безднах, зачастую было обманчивым.

В какой-то момент я осознала, что по щекам катятся слезы. Смущенно отведя взгляд, я едва заметным движением руки смахнула те, стараясь вернуть себе прежнее спокойствие и это давалось мне тяжелее всего.

В помещении бродили несколько людей, то и дело все изучая и фотографируя на массивные фотоаппараты. До них мне не было совершенно никакого дела, пока один из них не подошел к Кристиану.

— Детектив Уайтт, — начал мужчина, — вам уже сообщили о имеющихся уликах?

— Мне известно только то, что жертва имеет некое сходство с предыдущими, — бесцветным тоном произнес Кристиан, то и дело переводя взгляд то на меня, то на труп.

— Да, все верно, — подтвердил слова детектива криминалист, — У нашей жертвы стерта и содрана кожа на спине, присутствуют характерные следы волочения. Смерть наступила предположительно от глубокого пореза в области горла. Обескровлен посмертно.

Криминалист зачитывал имеющиеся улики, как данность, словно читал новости в местной газете. Возможно, это своеобразная профессиональная деформация в их работе, но для меня это выглядело совершенно дико. Так и хотелось закричать: «Вы что, черт возьми, не видите? Тут лежит труп, самый настоящий!»

— Хорошо, что-нибудь еще? — Так же безразлично отозвался на его слова Кристиан. Видимо, тот тоже достаточно повидал, потому что его реакция была абсолютно спокойной, сдержанной. В отличии от меня. Я в свою очередь боролась с горькими слезами и, подступившей к горлу, тошнотой.

— Да, есть еще кое-что, — мужчина вынул откуда-то прозрачный пакетик с чем-то металлическим на дне, — на месте преступления нашли флешку, пока не проверяли. Думаю, лучше отдать вам.

Быстро кивнув в ответ, детектив схватил пакет и сунул в карман пальто, так же не проявив никакой реакции. Казалось, все происходящее для него было совершенно неинтересно. Он лишь сухо изучал факты, бродя по месту преступления и лишь изредка интересовался деталями найденных улик у криминалистов.

Наконец, вдоволь насмотревшись и изучив все, что только возможно, он двинулся ко мне.

— Ну что, мелюзга, ты довольна?

— Я знаю еще кое-что, — проигнорировав его риторический вопрос, сквозь ком горечи прошептала я.

— Насчет жертвы? Что еще не нашли? — Деланно оживился Кристиан.

— После смерти над жертвой надругались, — выдавила из себя я, борясь с приближающейся истерикой.

— Ты имеешь в виду... — начал было детектив, но я не хотела, чтобы он произнес это вслух. Ведь во время этого внутри была я. И все это произошло со мной.

— Да, — отрезала я и уже в этот момент я не сдержалась. Незваные слезы хлынули, словно всемирный потоп, а все тело несчастно задрожало.

— Черт возьми, — мужчина сразу понял, что к чему. Он мягко привлек меня за руку к себе и, едва касаясь, приобнял. Было видно, что эмоции проявлять детектив совсем не умеет, но в эту секунду того, что он сделал, было более, чем достаточно.