Глава 2.
Утро ещё не перевалило за десять, но в участке было уже душно. Не от жары — от ощущения надвигающегося чего-то. Конрад Холт стоял у доски, на которую помощник Ричи приколол распечатанные таблицы и схемы. Списки, маршруты, адреса — всё аккуратно, по отделам. А в центре — нарисованный от руки круг с жирным крестом: центр удара предполагаемого урагана. Прямо на Грейнхолл.
Он стоял, буравя эти данные взглядом, будто мог силой мысли развернуть стихию вспять. Щёки втянуты, губы сжаты в линию, подбородок напряжён. Его рука медленно сжалась в кулак.
— Генераторы в школе — не работают, церковь вообще не подключена к резервной сети, — бормотал он сам себе, выхватывая ключевые фразы. — Аптека готова, но запасов хватит максимум на пару дней. Продовольствие — вопрос открытый. Центр эвакуации? Один — и тот в спортзале, крыша которого протекала с весны...
Он подошёл к рации. Попробовал вызвать пожарную станцию — тишина. Потом электриков — ничего. Сигнал срывался, шумел, хрипел, как будто сам воздух начал давать сбои.
— Мы в глухом мешке, — наконец выдохнул он и сел, скинув шляпу на стол. — Если всё действительно так, как говорит Хейвингтон... мы можем остаться без света, без связи, без поставок — на недели. А если будет наводнение...
Он не закончил фразу. Просто закрыл глаза и, впервые за долгое время, почувствовал страх не за себя — а за людей, за город, который пусть и выцветший, но всё ещё был живой.
В комнату вошёл Ричи — со следами усталости на лице и характерной пылью под ногтями, значит, только что вернулся со школы.
— Всё плохо, — сказал он без вступлений, кидая блокнот на стол. — Ларри уже в пути, но даже он сказал, что не уверен, что оживит генераторы быстро. Таня говорит, что подвал школы выдержит, но он вмещает максимум пятьдесят человек. А у нас больше шестисот.
Конрад молча кивнул.
— Надо искать другие укрытия. Холодильники на фермах, склады, пустующие дома. Даже церковь... если укрепим окна.
— И у нас всего два дня, — добавил Ричи. — Если повезёт.
Конрад поднялся и прошёлся вдоль доски.
— Мы объявим сбор по домам. Подготовим добровольцев. Каждая улица — за кем-то закреплена. Нам нужно, чтобы люди начали помогать друг другу до того, как всё начнёт рушиться.
— Мэр даст команду? — спросил Ричи с сомнением.
— Мэр... — Конрад помолчал. — ...пока гадает, спасёт ли его кресло. Поэтому действуем сами.
Он взял в руки рацию, ещё раз попытался вызвать внешнюю частоту. Шипение. Треск. Пауза. Затем... короткий сигнал — пропавший на полуслове голос — и снова тишина.
Конрад опустил рацию.
— Это началось, Ричи, — сказал он тихо. — Уже началось.
Дверь участка распахнулась с громким скрипом, и внутрь словно налетела небольшая буря — Льюис первым, за ним Эли и немного сбивчиво — Аарон. Льюис выглядел сосредоточенным, Эли — взволнованной, а Аарон, как всегда, будто сам не понимал, как оказался втянут в это.
Конрад резко поднял голову, нахмурился.
— Что это, чёрт возьми, за цирк? — бросил он, устало потирая переносицу. — Это полицейский участок, а не клуб юных энтузиастов. Льюис?
— Извините, отец, — быстро сказал Льюис. — Но Эли кое-что предложила. И, думаю, ты захочешь это услышать.
— Это очень важно, шериф! — перебила Эли, подходя ближе. — Послушайте. Кофейня «Кофейная Яма» — у неё есть генератор. Не стационарный, но достаточно мощный. Он питал всё кафе, когда у нас отключали свет зимой. Если его перенести в школу, мы сможем подключить к нему хотя бы освещение и холодильники. А может, и ещё что-то.
Конрад смотрел на неё, не перебивая. А потом Льюис добавил:
— Кроме того, в самой школе есть внутренний спортзал, ты про него не вспомнил. Он почти не используется, окна там маленькие, и стены кирпичные. Там можно разместить людей. Если укрепить двери и расчистить путь, получится довольно безопасное убежище.
— Там даже душевые есть, — вставил Аарон. — И старый бойлер, который можно попытаться реанимировать. Плюс одна кухня в блоке начальных классов — пусть и маленькая.
В комнате повисла пауза. Конрад перевёл взгляд с одного на другого, потом подошёл к столу, выпрямился и упёр руки в край.
— Эли, откуда ты знаешь про генератор в кофейне?
— Я... была там. Часто. В прошлом году, когда они остались без света, Маркус запустил его. Я тогда помогала делать бумажную выкладку меню, помните? Видела всё сама.
Конрад покачал головой, но в глазах мелькнуло одобрение.
— Вы трое... — начал он, но не договорил. Потом резко сказал: — Хорошо. Ларри как раз направляется в школу. Если успеет — может подключить генератор. Но его надо вывезти из кофейни, и как можно быстрее. Льюис — поедешь с Ричи, заберёте его. Аарон, если поможешь — пригодишься.
— Всегда мечтал тащить чужое железо через весь город, — буркнул Аарон.
— А ты, Эли... — Конрад задержал на ней взгляд. — Спасибо за идею. Но если ещё раз ворвёшься в участок без стука — я сам отправлю тебя перебирать отчёты в мэрию.
Эли кивнула с довольной улыбкой.
— Принято, шериф.
Льюис посмотрел на отца.
— Ты правда готов слушать идеи от старшеклассников?
Конрад вздохнул.
— Если они лучше, чем у взрослых — да.
Он повернулся к карте города и начал быстро расставлять метки. Грейнхолл начинал просыпаться. Пока ещё не в страхе — но уже в подготовке.
Конрад включил стационарный терминал — старую, но надёжную систему сообщений, которую ещё не коснулись сбои — и быстро принялся за работу. Пальцы уверенно скользили по клавишам, слова появлялись на экране чётко, без пауз. В голове выстраивался план, пока город ещё не рухнул в хаос.
Первое сообщение — Линде Крейг: Линда, это Конрад. Подтверждена экстренная мобилизация. Прошу перенести критические запасы медикаментов и перевязочных материалов в начальную школу. Централизуем медпомощь там. Подвал и спортзал — временные укрытия. Отправь с Аароном или сама — ориентируйся по обстановке. Отвечай, как только начнёте.
Второе — Тане Брукс: Таня, срочно приступай к подготовке спортзала и подвала. Проверь герметичность окон, доступ к душевым, вентиляции. Подумай, где разместить спящих, где кухню. Ожидаем до 200 человек в случае экстренной эвакуации. Ларри и электрик будут на месте. Сообщи, если нужно помощь с мебелью или техникой.
Третье — электрику, отцу Эли: Имя он ввёл сразу — Томас Вуд, надёжный, хмурый, но исполнительный техник, который знал городскую сеть как свои пять пальцев. Том, школа становится основным пунктом сбора. Надо срочно проверить там проводку. Генератор планируют подвести от кофейни, будет нагрузка. Просьба — всё проверить лично: перегрузки, замыкания, аварийные рубильники. Если понадобится помощь — скажи. Школа — приоритет.
Четвёртое сообщение — Маркусу из «Кофейной Ямы»: Маркус. Нужна твоя помощь. Школа станет укрытием, нужно срочно перевезти все не скоропортящиеся продукты туда — крупы, вода, консервы. Рассчитываем на тебя. Машину пришлём, если нужно. Не тяни — время пошло.
Он нажал «отправить» и, не отрываясь от экрана, хрипло сказал:
— Если этот город и выстоит, то не благодаря власти, а потому что в нём остались люди, способные действовать без приказов.
Ветер за окном вновь усилился. Где-то вдалеке, на востоке, небо стало почти стального цвета. Стихия надвигалась.
Величественные дубовые двери мэрии были закрыты, но внутри царило движение. Не шумное и хаотичное, как в остальной части города, а осторожное, скрытное, будто всё происходящее не касалось тех, кто жил в этих стенах. В просторном кабинете мэра пахло крепким кофе, свежей бумагой и страхом — приглушённым, как всё здесь, но цепким.
Джеймс Уоллис, мэр Грейнхолла, стоял у высокого книжного шкафа и протирал очки. Он делал это уже в третий раз за последние десять минут — не из-за пыли, а от нервов. На столе лежала папка с красным штампом «Экстренный план», которую он впервые открыл не для отчёта, а всерьёз.
— Все ждут, что ты объявишь эвакуацию, — сказала Маргарет, появившись из боковой комнаты в неизменном халате и с бокалом вина в руке. — Но мы ведь оба знаем, что они тебя не послушают.
— Я всё ещё их мэр, — ответил он глухо, не поворачиваясь.
— Формально, да. А по сути? — Она подошла, села на край письменного стола. — Они скорее послушают шерифа Холта. Или, чего доброго, ту девчонку, что вечно болтается рядом с его сыном. Потому что у них хоть какая-то искра есть. А ты — ты стал частью этих стен, Джеймс. Уютной, мягкой мебели. Обивкой, которую хочется сменить.
Он обернулся, глядя на неё усталым взглядом.
— Я знаю, что они не примут меня. Знаю, что если я появлюсь в школе — они будут смотреть, как на труса, сбежавшего с верхушки башни в собственный подвал. Поэтому я останусь здесь.
Маргарет хмыкнула.
— В собственном дворце до самого конца?
— Это мой долг. Пока есть здание, пока работает хоть один телефон — я остаюсь. Кто-то должен держать точку. Если кто-то начнёт искать выживших — мэрия будет маяком.
Он открыл сейф, достал карту города, аккуратно разложил её на столе. Карандашом обвёл главные улицы, точки скопления людей, метеоцентр. Отметил мэрию жирной точкой. Потом, тихо, словно себе:
— И если всё это рухнет... то хотя бы не в полном бездействии.
— Тогда хоть сделай это красиво, — вздохнула Маргарет, подходя ближе. — Открой шторы. Пусть ураган видит, кого он пришёл забирать.
Он усмехнулся.
— Как всегда, ты знаешь, как ставить финальные реплики.
А снаружи по стеклу начал стучать первый крупный дождь. Глухо. Уверенно. Как удар в дверь.
Пикап шерифского участка, потрепанный временем, с шумом въехал на задний двор «Кофейной Ямы». Гравий хрустел под колёсами, воздух был влажным, насыщенным предчувствием дождя. Серые тучи нависли над Грейнхоллом, и свет казался приглушённым, будто сквозь грязное стекло.
Льюис первым выскочил из машины, хлопнув дверью. За ним, как всегда сдержанный, — Ричи, поправляя на плече сумку с инструментами. Слух уловил стук кастрюль, голос повара, скрип тележки с продуктами — внутри кафе кипела работа.
Маркус уже ждал у служебного входа, в фартуке, в котором, казалось, он родился. На его лице было всё сразу — злость, тревога, решимость и неизменная ирония, с которой он относился к происходящему.
— Ну наконец-то! — бросил он, глядя на шерифский пикап. — Я уже думал, мне придётся волоком тащить генератор в школу.
— Вперёд мы приехали, — кивнул Ричи. — А теперь покажи, что у тебя есть.
— Генератор в подвале. Старый, но держит мощность. Продукты — вот, — он кивнул на аккуратные коробки у стены: мешки с мукой, крупой, консервы, упаковки воды и даже пара ящиков с кофе. — Не бог весть что, но на несколько дней хватит.
Льюис уже начал поднимать крышку подвала.
— Он подключён?
— Нет, отключил заранее. Только шланг от бака нужно отсоединить, остальное — ваше. Но предупреждаю: тяжёлый, зараза. Помощник шерифа или нет, а надорваться можно.
— Я справлюсь, — буркнул Льюис, скатываясь вниз по ступеням.
Ричи помогал поднимать генератор, и вместе они, с пыхтением и выверенным матом, погрузили его на заднюю часть пикапа. Маркус тем временем аккуратно уложил коробки с провизией, проверяя каждую как по чеклисту.
— Всё? — спросил он, оглядывая загруженный кузов.
— Почти, — сказал Ричи. — Ты не хочешь сам поехать в школу?
Маркус усмехнулся.
— Нет уж. Кто-то должен держать кафе на случай, если городу всё же повезёт. Но если начнётся — я знаю, где вы.
Он похлопал Льюиса по плечу.
— И передай отцу, что я всё ещё помню, как он выгнал меня с выпускного за то, что я поставил автомат с колой в школьной столовой. А теперь, смотри, кто кормит город в кризис.
Льюис хмыкнул.
— Обязательно передам.
— А теперь катитесь отсюда, герои. У вас ещё много чего впереди.
Пикап завёлся, рыкнул мотором, и машина, чуть просевшая от груза, выехала со двора. Грейнхолл готовился — не идеально, но как умел.
Эли мчалась по тротуару, прижимая к груди папку с какими-то распечатками, которые, как она решила, могли пригодиться Тане. Рюкзак на плечах бил по спине, волосы выбились из резинки, но ей было всё равно — впервые за долгое время она чувствовала, что делает что-то по-настоящему важное.
Вокруг город начинал менять лицо: кто-то заколачивал окна, кто-то тащил внутрь двора тяжёлые доски, дети исчезли с улиц, а на крыльце аптеки Линда разговаривала с соседом, держа в руке рацию.
Грейнхолл шевелился.
Школьное здание показалось за поворотом — угловатое, кирпичное, с облупленной вывеской над входом. Несмотря на летние каникулы, внутри горел свет, а у дверей уже стояли два подростка с ящиками. Таня Брукс, учительница младших классов, стояла в проёме, перекладывая какие-то листы в планшете и отдавая распоряжения.
— Мисс Брукс! — крикнула Эли, запыхавшись, — Я пришла помочь!
Таня подняла голову, нахмурившись.
— Эли? А ты как узнала?..
— Льюис... Аарон... Ну, и мой папа... — она махнула рукой, не вдаваясь в детали. — Но я здесь не просто так. Я умею организовывать. Я даже помогала инвентаризировать аптеку Линды однажды!
Таня закатила глаза, но не отмахнулась. Сейчас помощь была нужна любая, а Эли — не худший вариант.
— Хорошо, тогда слушай: спортзал надо расчистить. Всё, что не используется, — выносить в холл. Матрасы — с нижнего склада, ключ вот, — она вручила ей связку, — и пусть кто-то проверит душевые, они год не включались.
— Принято! — Эли вспыхнула от гордости и уже хотела бежать, но Таня добавила:
— Эли... без самодеятельности. Только по инструкции.
— Конечно, мисс Брукс! — крикнула она, юркнув внутрь.
Она мчалась по коридору, ещё не зная, что именно в эти минуты на востоке города ветер начал ломать первые сухие ветки, а где-то за границей округа тучи сжимались в спираль — тяжёлую, глухую, с сердцем из грозы.
Но сейчас для Эли существовала только школа, ключи в кармане и тёплая уверенность, что она делает правильное дело.
Аарон Крейг мчался через половину Грейнхолла, подпрыгивая на тротуарах, перепрыгивая через корни деревьев, что вылезли из земли после долгих лет забвения. Его кеды сбивались с ритма, сердце колотилось как бешеное, но в голове была только одна мысль: мама должна быть уже готова.
Аптека маячила впереди, знакомый фасад с потёртой зелёной вывеской, и с приоткрытой дверью — будто она ждала именно его. Он вбежал внутрь, и воздух с запахом йода и спирта ударил в лицо, сразу успокаивая — как запах дома.
Линда Крейг стояла у стойки, упаковывая последние коробки в большие пластиковые контейнеры. К ней уже подходили двое подростков из волонтёрского отряда, но она жестом остановила их.
— Ты опоздал на целых восемь минут, — бросила она, даже не взглянув на сына.
— Мам, у нас буквально надвигается ураган! — воскликнул Аарон, подхватывая ближайший контейнер. — Можно не начинать с дисциплины?
— Можно, если ты не забудешь, что в этом — ампулы с адреналином. И если уронишь, мы просто не сможем реанимировать человека, — холодно ответила она, подавая ему следом упаковку с перевязочным материалом. — Держи ровно. Никаких героизмов. Мы просто перевозим жизнь из точки А в точку Б.
Он вздохнул, но кивнул.
— Понял.
— Фармакология — это не драма, Аарон. Это точность. — Она надела перчатки и обернулась к волонтёрам. — Джен, Макс, возьмите лёгкие коробки. Остальное мой сын донесёт сам.
— Очень смешно, — буркнул он, подхватывая вторую коробку и направляясь к двери. — А ты?
— Закрою аптеку. Возьму планшет и журнал остатков. Надо будет всё пересчитать уже в школе.
— У тебя есть пять минут, — сказал Аарон, уже шагая наружу. — Я подожду у машины Ричи. Она там будет.
Он вышел под усиливающийся ветер. Небо становилось мутным, тучи медленно ползли вниз, как если бы небо хотело прижаться к земле.
Он обернулся — мать уже запирала дверь, медленно, с тем спокойствием, что появляется у людей, знающих: настоящая буря начинается не с грозы — а с нехватки бинтов, когда они действительно нужны.
— Поехали, — сказала Линда, подходя к нему. — Пока город ещё дышит.
К старому зданию начальной школы, где уже начинала кипеть подготовка, подъехал потрёпанный фургон с логотипом местной электрослужбы, слегка стёртым временем: "GRAINHALL UTILITIES – SINCE 1972". Гудя мотором и распугивая воробьёв у школьной ограды, фургон резко затормозил у бокового входа.
Томас Вуд, отец Эли, вылез из кабины с тем самым видом, как будто собирался чинить провода в аду, а не в школе. В зубах — старая жвачка, в руках — тяжёлая сумка с инструментами и чемодан с тестерами, лампами и изолентой всех цветов радуги.
Он был в плотной рубашке, закатанной до локтей, и с потёртой кепкой, которую не снимал ни в снег, ни в дождь. Его лицо, загорелое и жёсткое, как и его характер, смотрело на школу с тихим недовольством.
— Чёртова система, — пробурчал он себе под нос, — сто лет не обновлялась. Дай бог, чтобы щитки вообще открывались.
Навстречу ему выбежала Эли, всё ещё с расстёгнутой курткой, растрёпанной, но с сияющими глазами.
— Пап! Наконец-то! Всё внутри, Тане нужно знать, что можно включать, а что — нет. И мы нашли генератор, Льюис и Ричи уже везут!
— Успокойся, Элизабет, — отрезал он, поднимаясь по ступенькам. — Не забывай, кто в городе восстанавливал электричество после обвала в 2008.
— Я тогда была в садике, — усмехнулась она, догоняя его.
— Вот именно. Так что теперь стой сбоку и не лезь под напряжение.
Они вошли внутрь. Пахло пылью, застарелой краской и тем особенным школьным воздухом, который не меняется десятилетиями. Таня как раз расписывала что-то на доске, когда услышала тяжёлые шаги Томаса.
— Господин Вуд! Спасибо, что так быстро. Щитовая в подвале, как вы и знаете, но...
— Мне не нужны экскурсии, мисс Брукс. Я знаю эту школу лучше, чем все, кто в ней учил. Ведите к распределительному щиту, и пусть никто туда не лезет, пока я не скажу. И... — он бросил взгляд на дочь. — Ты — тоже.
— Даже если будет искра вдохновения? — с невинной улыбкой спросила Эли.
— Даже если будет пожар, — буркнул Томас.
Он пошёл к подвалу с видом солдата, которому поручили удерживать мост.
В его руках была тишина, свет и надежда на то, что школа не погрузится в темноту, когда это станет критически важно.
В участке было тихо, как в подводной лодке перед всплытием.
Конрад Холт сидел за своим столом, уставившись на экран старого монитора, на котором одна за другой всплывали короткие сообщения. Он знал — каждая строчка на экране приближает их к моменту, когда придётся нажать кнопку тревоги для всего города.
Первым пришёл сигнал от Ричи: Генератор доставлен. Ларри на месте, подключает. Мощности, по словам Ларри, хватит на спортзал и подвал. Проверяем цепи.
Конрад чуть расслабился. Он знал, что если Ларри Стэнтон сказал "хватит" — значит, хватит.
Следом всплыло сообщение от Маркуса: Запасы доставлены. Вода, консервы, крупа, немного кофе. Сам поеду в школу, как только подготовлю кафе. Закрываю окна, убираю технику. Не могу бросить место — оно может понадобиться после.
Холт кивнул про себя. Он знал — «Кофейная Яма» была для города почти священна, как ратуша или церковь. Поступок Маркуса — не про кофе, а про уважение к месту, где каждый переживал что-то важное.
Через минуту — новое уведомление: Линда Крейг. Медикаменты погружены. Выезжаем с Аароном. Буду в школе через 10 минут. Нужна комната под медпункт — желательно ближе к выходу и без окон. Там будет безопаснее.
Холт быстро ответил: Спрашивай Таню. У неё на плане здание.
Он посмотрел на часы. В голове уже выстраивалась структура эвакуационного объявления. Но всё ещё не было ответа от Тани и Томаса.
Он встал, прошёлся по кабинету, глядя в окно. Небо заволокло, как подкрашенное маслом стекло. Ветки деревьев виляли, как змеи в воде.
Он не мог ждать вечно.
— Таня, Томас, давайте же, — пробормотал он, — вы — последняя линия, до того как город услышит сирену.
На экране всплыло очередное короткое, но обнадёживающее сообщение:
Томас Вуд: Проводка проверена. Замыканий нет. Генератор подключен верно, изоляция — в порядке. Остаюсь в школе. Если что — исправлю на месте. Надеюсь, всё зря.
Конрад молча прочитал сообщение дважды. Отцовская суровая надёжность ощущалась даже через текст. Он знал: если Томас говорит «всё нормально» — можно положиться.
Осталась одна. Таня Брукс. Холт сделал вдох, посмотрел на часы. Время таяло. Ветер уже не гулял — он толкал. Город нужно было предупреждать. Он уже потянулся к рации, как вдруг — короткое пиликание.
Таня Брукс: Спортзал расчищен. Матрасы на месте, запасные одеяла из склада принесли. Душевые отключены, замки проверены. Подвал закрыт, но готов к открытию — вентиляция работает. Готовы принимать людей.
Вот и всё. Конрад опустил голову, сжал руки в замок. Несколько секунд он просто сидел — не потому, что не знал, что делать, а потому, что понимал: это точка невозврата.
После этой минуты Грейнхолл уже не будет прежним. Даже если всё пройдёт.
А особенно — если нет. Он встал, подошёл к рации, нажал кнопку и коротко сказал:
— Всем службам. Это Холт. Готовность полная. Запускаем план эвакуации. Школа — центральный пункт сбора. Сообщите жителям. Работайте спокойно. Берегите людей.
Затем взял старую сирену на экстренный вызов — ржавую, но рабочую, и включил её вручную.
Гул разнесся по городу. Медленно, как первая капля шторма. И с каждым его витком улицы Грейнхолла начинали жить по-новому. Началась эвакуация.
По всему Грейнхоллу прокатилась длинная, глухая волна сирены. Она не была пугающей, не как в фильмах-катастрофах — скорее усталой, хриплой, как будто город сам пытался сказать: «Вставай. Пора».
Двери домов стали открываться. Люди выходили на крыльцо, кто с термосом, кто с рюкзаком, кто просто в пледе поверх футболки. Они переглядывались с соседями, сдержанно кивали, как будто признавая: да, это действительно происходит.
Улицы заполнились шагами и тихими голосами. Никто не кричал. В этом было что-то... почти церемониальное.
Город просыпался в лице своих жителей — не от рутины, а от необходимости стать единым организмом.
У школы уже стояли волонтёры. Аарон и Эли таскали коробки, Льюис направлял людей к спортзалу, Ричи и Ларри проверяли освещение.
Везде чувствовалось напряжение, но и чёткий порядок — как будто Грейнхолл этим занимался не впервые. Но были и те, кто не вышел. В доме у конца улицы, мистер Морган, бывший ветеран, закрыл шторы и запер двери.
— Мой дом простоял в 1968, простоит и сейчас, — буркнул он, вставляя дробовик обратно в шкаф.
— Я никуда не пойду.
А семья Лопесов, живущая возле старой церкви, просто не ответила ни на один вызов. Жена сказала, что у них свои запасы, свой генератор, и школа — слишком рискованно.
Некоторые оставались по глупости. Другие — из страха. А третьи — просто из привычки быть не как все. Но город знал их.
И люди вроде Конрада, Льюиса, Тани, Томаса — тоже знали. Знали, что придётся вернуться. Придётся уговаривать, стучать, звать по именам, вытаскивать.
Пока же — город двигался. Грейнхолл выдыхал пыль десятилетий и делал шаг навстречу буре.
Когда первые жители Грейнхолла начали подходить к школе, неся с собой одеяла, сумки с едой, детей и домашних животных, воздух уже был другим. Тяжёлым. Липким. Настороженным. Он словно сжимался над головами, как перед тем, как что-то рухнет.
И тут это случилось — резкий, рваный порыв ветра, ударивший по улицам, как открытая ладонь. У кого-то сорвало с головы кепку, у другой женщины — вывернуло зонт, который она зачем-то несла. Шум деревьев стал громче, злее. Тонкие ветви скрипели, как жалобы стариков.
— Быстрее! — крикнул Льюис, выбегая из школы навстречу группе пожилых людей, которые шли медленно, сдержанно. Он подхватил одну из сумок, помог бабушке с тростью.
Сзади, вдалеке, кто-то вскрикнул — от порыва упал мусорный бак, ударившись о фонарный столб. Звук эхом разнёсся по округе, обострив и без того натянутые нервы.
Аарон и Эли уже стояли у входа, направляя людей внутрь спортзала.
— Внутрь! По лестнице, налево, маты уже разложены! — кричала Эли, показывая путь.
— Что это?! — испуганно спросила девочка лет пяти, прижавшись к отцу, когда второй удар ветра согнул дерево у тротуара.
— Это просто воздух играет, малышка, — улыбнулся ей Томас, стоящий у входа, но в его глазах уже не было легкости.
Небо больше не было серым — оно стало свинцово-чёрным, в глубине которого вспыхивало что-то электрическое, неестественное. Школа дрожала, как организм, чувствуя приближение беды.
Конрад вышел на крыльцо, прикрыв глаза от ветра. Он знал: это не буря пришла. Это она только подала голос.
Последним, с натужным скрипом тормозов, к школе подъехал Конрад Холт. Его внедорожник взвизгнул, когда тот резко встал у главного входа, где в дверях уже стояли Льюис и Томас, пытаясь удержать створки от рывков усиливающегося ветра.
Конрад вылез, прижимая к себе папку с картами и схемой эвакуации, и молча зашёл внутрь, с порога сдёргивая с себя плащ, насквозь мокрый от начинающегося дождя.
В холле, среди запаха пыли, кофе, человеческой тревоги и йода, он наткнулся на Ричи, который тут же подошёл с рацией в руке:
— Всё, кто хотели — уже здесь. По спискам — около восьмидесяти человек. Те, кто отказались, остались у себя.
— Кто именно? — тихо спросил Конрад, бросив взгляд на часы.
— Мэр и его жена — заперлись в ратуше. Мистер Морган — ветеран, даже слушать не стал. Отец Натан остался в церкви. Говорит, «Господь укажет путь». И пара человек из частного сектора. Остальные здесь. Все, кого смогли убедить.
— Это... конец. — Конрад выдохнул, опершись на стену. — Значит, работаем с тем, что есть.
Он на секунду прикрыл глаза, будто ставя в голове точку. Потом резко развернулся к двери:
— Закрываем всё.
— Закупировать? — переспросил Томас.
— Да. — Конрад поднял голос, глядя в глаза каждому:
— Закрыть все входы. Заколотить деревянные, усилить металлические.
— Спортзал, подвал, лестницы. Поставьте заслоны.
— Никто не выходит. До окончания шторма — школа становится крепостью.
— Это наш город теперь — вот он. Эти стены.
Команда мигом разошлась по местам. Гул за окнами становился всё ниже, тяжелее — как дыхание зверя, подступающего к двери. Над школой начали плясать первые вспышки молний. Грейнхолл закрылся. И ждал.
В спортзале было на удивление тихо. Люди шептались, дети укладывались на матрасы, кто-то подшучивал, кто-то в растерянности теребил телефон, который уже давно показывал "нет сигнала". Слабое гудение генератора проникало сквозь пол и стены, напоминая, что пока ещё есть свет. Пока ещё.
Аарон пробрался сквозь ряды людей, неся с собой термос с тёплым какао, который ему передала Линда. Он заметил Эли — она сидела, прислонившись к стене, обняв колени, укутанная в куртку, которой явно не хватало тепла. Смотрела в пол. Молча. Непривычно молча.
Он присел рядом, поставил термос между ними, подумал — и отдал ей первым.
— На, горячий. Мама сварила. Не кофе, но... — он замолчал, наблюдая, как она медленно берёт его, прижимая к ладоням.
— Спасибо, — прошептала Эли, глядя в чашку, как будто там можно было прочитать, когда всё это закончится.
— Как ты? — спросил Аарон наконец, почти шёпотом. — Не «в целом», не «нормально». Просто... как?
Эли помолчала. Потом чуть усмехнулась. Улыбка была усталой, но живой.
— Странно. Как будто я в фильме. Но не в главной роли.
— А ты всегда хотела быть главной? — спросил он с лёгкой иронией.
— Нет... — она покачала головой. — Я всегда хотела помогать. Просто... быть полезной. Чтобы кто-то сказал: «Если бы не ты — было бы хуже».
Она замолчала на мгновение, а потом добавила:
— А сейчас... страшно. И не за себя. А за них. За тех, кто остался. За папу. За... Льюиса.
Аарон кивнул. Без ревности. Без обиды. Просто с пониманием.
— Знаешь, — сказал он, глядя вперёд, куда ветер за окном швырял в стены капли, как камни, — я думаю, ты уже сделала больше, чем думаешь. Ты не убежала. Ты не отвернулась. И ты не одна.
Она посмотрела на него. И впервые за весь вечер — улыбнулась по-настоящему.
— Спасибо, Аарон.
Он слегка пожал плечами, опёрся на стену рядом с ней, прикрыв глаза.
— Спокойной ночи, героиня второго плана.
— Спокойной ночи, мой саркастичный бариста.
Школа вздрогнула. Сначала — едва заметно, как будто кто-то прошёл по крыше. Но через мгновение это стало гулом, низким, ползущим, как землетрясение, только сверху. Воздух в зале сделался плотным, влажным, и будто исчезло время между ударами сердца.
Порыв ветра обрушился на здание, как тараном. Окна задрожали, стекло издало тонкий визг, стены скрипнули, словно стонали под напором стихии. Люди подняли головы. Кто-то вскрикнул.
За окнами была уже не ночь — а движущаяся серая масса, как будто сама природа стала жидкой и пыталась стереть здание с лица земли.
Молния ударила где-то совсем рядом — настолько близко, что свет пробежал по полу спортзала, как призрачная змея, и погас на лицах людей. Почти сразу последовал удар грома, от которого задребезжали металлические шкафы в раздевалках.
Ветер усилился. Теперь он завывал, не просто шумел — ревел, как древний зверь, разъярённый и голодный. Школа стала звучать, как корабль в шторме: гудение, стон, скрежет.
Дождь хлестал в стены с такой силой, будто пытался пробить их насквозь. Каждая капля была словно камешек, стучащий в окна и крыши с пугающей частотой.
На потолке спортзала заскрипели балки. Пыль осыпалась с вентиляции.
Вдалеке, где-то в городе, завыла сигнализация, потом — резкий скрежет ломающегося металла. Возможно, снесло вывеску, антенну или крышу — никто не знал. И никто не хотел знать.
Томас прибежал из подвала, громко крикнув Ларри, чтобы проверил распределение нагрузки генератора. Электричество мигнуло.
Мигнуло — и выстояло. Но это был знак: ураган только начал.
Дети начали плакать. Кто-то пытался их успокоить, кто-то шептал молитвы. Эли схватила Аарона за руку. Он не выдернул — наоборот, сжал в ответ.
Все сидели на матрасах, и было ощущение, что этот зал — единственное, что ещё держит форму, пока весь остальной мир разлетается на куски.
За окнами что-то прошлось с грохотом — то ли дерево, то ли кусок крыши. Свет снова моргнул. Потолок застонал. И в этот момент стало понятно — ураган пришёл всерьёз.
Это было не просто непогода. Это был экзамен. На стойкость. На веру. На человечность. И он только начинался.
С каждой минутой ураган становился не просто сильнее — он будто жил своей собственной злобной жизнью, наращивая мощь, как хищник, набирающий темп перед финальным броском.
Ветер ревел в ушах, гулом пробираясь сквозь стены, просачиваясь в каждую щель, заставляя двери дрожать в петлях, будто они тоже боялись.
Крыша скрипела. То натужно, то резко, словно где-то над ними огромная железная рука пыталась сорвать её целиком.
Каждый порыв ветра сопровождался грохотом, как будто что-то тяжёлое падало с неба, ломалось, рушилось — и где-то в глубине души каждый сидящий в спортзале надеялся, что это не чья-то стена. Не чей-то дом.
Свет начал мигать чаще. Генератор работал на пределе.
Ларри, стоящий рядом с распределительным щитом, держал руку на рычаге, будто надеясь своим прикосновением удержать систему.
— Если он сгорит — всё, — сказал он, не оборачиваясь. — У нас будет только темнота и ветер.
Дождь превратился в поток. Он не просто стучал по крыше — он бил, с такой силой, будто небо решило избавиться от всего, что копилось столетиями.
Вода уже сочилась по стенам на втором этаже. Томас бежал с тряпками и вёдрами, чтобы хотя бы замедлить просачивание. Его руки тряслись, лицо было напряжено, как у хирурга в операционной.
Снаружи уже невозможно было что-либо разглядеть. Никаких улиц, фонарей, машин. Только вращающаяся тьма, серо-чёрная воронка, в которой что-то двигалось, носилось, ломалось, кричало.
Да — у ветра теперь был голос. Высокий, плачущий, свистящий. Он звучал как вопль того, что не должно было проснуться.
Малыши плакали. Один из мальчиков — лет семи — прижался к матери и спросил:
— А это конец света?
Никто не знал, что ответить. Потому что даже взрослым казалось, что стены вот-вот не выдержат. Что школа станет не убежищем, а могилой. И в этот момент — свет погас. Разом. Без предупреждения.
Как будто кто-то выключил саму реальность. На секунду все замерли. В темноте — только дыхание, всхлипы, шорохи и гул снаружи, который теперь казался вдвое громче.
А потом где-то в зале вспыхнул фонарик. Один. За ним — второй, третий. Люди доставали телефоны, батарейки, свечи.
И этот тусклый, неуверенный свет стал символом того, что они ещё держатся.
Что буря может ломать стены, но не дух. А ураган всё усиливался. Он ломал заборы, срывал крыши, разрывал провода, вздымал волны с реки, стаскивая деревья, выворачивая почву, круша историю этого города, чтобы написать её заново. И он ещё не достиг пика.
Буря выла, как зверь, загнанный в угол, но готовый крушить всё на своём пути. Школа скрипела в каждом гвозде, в каждом кирпиче, будто в агонии. Стены дрожали, пол под ногами жил своей жизнью — иногда казалось, что сам фундамент под ними сдвигается, едва ощутимо, но неизбежно.
Генератор захрипел. Сначала едва слышно — тихий металлический скрежет, похожий на старый кашель. Затем — сбой в напряжении: лампы на стенах мигнули, заискрили и погасли. Темнота накрыла зал, как волна. Глухая, осязаемая, полная страха.
— Генератор сдох, — выдохнул кто-то в темноте. — Всё.
На несколько секунд повисла мёртвая тишина, и только внешний грохот урагана служил напоминанием, что кошмар снаружи всё ещё рядом.
Где-то завизжало стекло. Где-то рухнуло что-то тяжёлое, от чего пол в зале дрогнул, и у кого-то сорвался вскрик. Эли сидела рядом с Аароном, её плечи вздрагивали при каждом громовом ударе.
Она дышала неровно. Ладони прижаты к лицу, как будто только так можно было сохранить себя от паники.
Аарон смотрел на неё в полумраке — единственным светом оставались слабые отблески от редких, случайных фонариков и пульсирующих молний, проникающих сквозь узкие оконные проёмы.
Она казалась маленькой. Хрупкой. Совершенно не той Эли, которую он знал. И он вдруг, не думая, просто... обнял её. Осторожно. Медленно. Без слов. Сначала она вздрогнула, но не отстранилась. Наоборот — прижалась сильнее, спрятав лицо у него на плече, как будто только там сейчас было безопасно.
— Всё будет хорошо, — прошептал Аарон, сам не веря до конца, но зная, что ей нужно было это услышать. — Мы выберемся.
Где-то в здании снова завыло. Длинно, глухо. Будто ветер нашёл вход, и теперь искал, где слабое место.
— Ты не обязан быть сильным, — прошептала Эли, не отрываясь от него.
— Знаю. — Аарон выдохнул, обняв её крепче. — Но если я сломаюсь — ты испугаешься ещё больше. А мне не хочется видеть тебя такой.
В этот момент они стали ближе, чем когда-либо. Не через мечты, не через флирт. А через тьму. Через страх. Через бурю. Снаружи ураган достиг апогея. Грохот, крики металла, вой — всё слилось в единую симфонию разрушения. И в этом кошмаре двое оставались рядом, тише самого грома, крепче самых сильных стен.
И тут... небо взорвалось.
Ослепительная молния ударила так близко, что на секунду весь спортзал залило ярким, мертвенно-белым светом. Люди зажмурились, кто-то вскрикнул, кто-то инстинктивно прижал детей крепче. Секунда — и удар грома, такой силы, что дрогнула сама школа, и с потолка посыпалась пыль и куски штукатурки.
Гроза достигла апогея. Земля затряслась. Или это только казалось — но под ногами чувствовалась вибрация, как будто город сам содрогался от ярости стихии.
Окна в коридорах лопались со звоном, один за другим, как стеклянные нервы. За стенами здания бушевал настоящий ад: деревья выворачивались с корнями, водосточные трубы вырывались из креплений, мусор, ветки, куски крыш летели, как снаряды.
Один из таких с грохотом врезался в спортивную стенку — и все вздрогнули, думая, что сейчас она не выдержит. Порывы ветра стали рваными, беспорядочными, как удары. Школа скрипела под их натиском, словно старалась выстоять из последних сил. Где-то на втором этаже хлопнула дверь, распахнувшись от перепада давления. Где-то застонал металл, согнувшись в дугу.
В подвале, где стояли склады, вода уже начала просачиваться сквозь стены. Томас, держащий в руках фонарь, побледнел — он понимал, что если так пойдёт дальше, подвал может начать затапливать. Он ринулся наверх, чтобы предупредить Конрада.
Тем временем в спортзале люди сидели в полной темноте, слыша только собственное дыхание и яростное бешенство природы. Гроза рвала небо на части. Молнии вспыхивали каждые несколько секунд, рисуя на потолке хищные тени.
И в эти краткие всполохи видно было многое: Женщину, читающую молитву шепотом. Подростка, прижимающего к себе младшую сестру. Конрада, стоящего у стены с рацией, которая молчит. И Аарона с Эли, неподвижных, но связанных чем-то невидимым — тихой, упрямой человечностью посреди бури.
И тогда загрохотало по-настоящему. Один из дальних фасадов здания содрогнулся. Кто-то побледнел, услышав, как рухнул кусок водостока, срезав часть стены в кладовке.
Но школа устояла. Ещё один удар — и снова выстояла. Она держалась. Потому что внутри — держались люди. И потому что где-то в самой сердцевине этой ночи, в эпицентре страха, зажигалось нечто другое. Что-то, что не могла затушить никакая буря. Надежда.
Томас вбежал в спортзал весь в пыли и влажных пятнах — с мокрой рубашкой, фонарём в руке и тревогой на лице. Он выглядел так, словно видел, как трещит сама земля.
— Конрад! — крикнул он, перекрывая рёв стихии снаружи. — Нам нужна вода... вернее, нам НЕ нужна вода. Подвал — течёт!
Конрад оторвался от стены, на которой всё это время пытался дозвониться хоть до кого-то по аварийной линии.
— Где? С какой стороны?
— С задней стены, у старого архивного входа, — выдохнул Томас. — Кажется, сорвало кусок внешней обшивки. Давление воды растёт — если так и дальше, к утру нас просто затопит снизу.
Конрад чертыхнулся.
— Ты можешь что-то сделать?
— Закрыть дыру — нет. Но я могу временно преградить поток, если кто-то поможет мне укрепить проход к спортзалу. Там нужны маты, шкафчики, даже парты — что угодно.
Нужно задержать воду, пока не станет хуже. Конрад обернулся.
— Льюис! Ричи! Поднимите парней, нужны руки. Немедленно.
Он посмотрел на людей в спортзале, глаза которых уже следили за ним — испуганно, но с доверием.
— Никто не пострадает. Мы сдержим это.
Льюис, наскоро натягивая куртку, подбежал к двери:
— Сэр, сколько у нас времени?
Томас взглянул на капающий с карниза фонаря рукав.
— Если ураган не ослабнет — меньше часа. Если ослабнет — может, два. Но не больше.
Аарон встал, отпустив руку Эли.
— Я с вами. У меня руки есть.
Эли потянулась было к нему, но вместо того, чтобы остановить, только кивнула — и тоже поднялась.
— И я. Вода не спросит, кто здесь парень, а кто нет.
Конрад не стал спорить. Он только бросил короткое:
— Тогда пошли.
И команда из нескольких человек — Томас, Льюис, Аарон, Эли, Ричи и ещё двое подростков — бросились вглубь школы, пробираясь к задней части подвала, туда, где тьма дышала сыростью, а вода уже слышно бежала по плитке. Они шли — навстречу холоду, сырости и напору стихии, которая и не думала останавливаться.
Они дошли до подвала почти вслепую. Фонари дрожали в руках, бетон под ногами был влажный, и от стен тянуло ледяной сыростью. Где-то вдалеке слышался плеск — не просто капли, а настоящий поток, пробивающийся внутрь.
— Вон там! — указал Томас, подбегая к разрушенному участку стены, где когда-то был запасной выход. Теперь — чёрная дыра, из которой рвалась внутрь струя мутной воды, разбрызгивая грязь и осколки по полу.
— Быстрее! — скомандовал Конрад. — Всё, что нашли — сюда. Закладываем по максимуму!
Ричи и Льюис начали тащить складные столы, наклоняя их под углом, чтобы закрыть дыру хотя бы частично. Аарон помогал Томасу подпирать всё это металлическими трубами и обломками шкафчиков. Эли притащила коврик, маты и один из пластиковых ящиков с припасами. Все работали на автомате — быстро, слаженно, как на пожаре.
Брызги били в лицо. Гул урагана становился всё громче, и вдруг... Раздался новый удар. Глухой, как выстрел. Вспышка молнии прошила тьму, осветив всё вокруг на мгновение. И в это мгновение кусок фасадной облицовки, сорванный ветром, сорвался сверху. С грохотом он пролетел сквозь оставшуюся часть рамы — и рухнул вниз.
— ЭЛИ! — закричал Аарон, когда краем глаза увидел, как тяжёлая металлическая плита летит прямо на девушку.
Глухой звук удара. Она упала, как подкошенная, сбитая на пол, придавленная куском ржавой стали.
— Нет-нет-нет! — Аарон бросился к ней, на коленях, в грязной воде, отбрасывая обломки, пока Льюис с Ричи подхватывали плиту и убирали в сторону.
— Эли! Эли, слышишь меня?!
Она лежала неподвижно, её волосы прилипли к лбу, губы бледные, на левой руке — кровь, порез от края металла, но главное — она была в сознании.
— Я в порядке... я... просто глупо получилось, — прошептала она, морщась от боли, пытаясь приподняться, но вздрогнула, схватившись за плечо.
— Не в порядке. — Аарон сжал её ладонь. — Но ты жива. И это главное.
Томас подбежал, присел рядом, осматривая:
— Повреждена ключица, возможно — сломана. Надо срочно в спортзал. Там шина, бинты. Я справлюсь.
Аарон подхватил её на руки. Она попыталась возразить, но он только тихо сказал:
— Просто держись. Остальное — потом.
Льюис повернулся к Конраду:
— Что делать с проломом?
— Продолжаем. — Конрад смотрел туда, где вода уже достигала порога. — Мы не позволим ей добраться до спортзала. Держим оборону.
И в то время как Аарон нёс Эли вверх по лестнице, прижимая её к себе крепче, чем когда-либо, остальные оставались в темном, влажном подвале, на линии фронта, где бой шёл не с человеком, а с самой природой. И они не собирались проигрывать.
Аарон едва успел переступить порог спортзала, как в полумраке лампочки, подключённой к генератору, на него устремилась фигура.
— Эли?! — закричала Линда, увидев кровь на рубашке дочери электрика и сына, державшего её на руках. — Что случилось?!
— Облицовка, — выдохнул Аарон, тяжело дыша. — Обвал, в подвале. Её прижало, плечо.
— Положи её сюда! — Линда указала на мат у стены, где уже были разложены перевязочные материалы и её большой аптечный сундук, затянутый ремнями.
Она уже разрезала перчатками остатки рукава Эли и аккуратно ощупывала зону плеча.
— Вывих или перелом. Возможно — ключица. Кровь поверхностная, от пореза. Ей повезло.
Голос Линды был резким, врачебно собранным, но лицо выдало страх.
— Эли, ты в сознании?
— Я... нормально... чуть дышать трудно... — прошептала та, глядя в потолок, дрожащими губами. — Просто... больно.
Аарон сел рядом, не отпуская её ладонь.
— Она не падала. Просто сбило — мы быстро отреагировали.
Линда кивнула, не глядя на него. Уже накладывала бинты, успокаивающе приговаривая:
— Сейчас наложу повязку. Потом дадим обезболивающее. Ты молодец, Эли. Умница.
На заднем фоне раздавались шаги, гул голосов, где-то упал инвентарь — спортзал постепенно наполнялся гулом тревоги, и Эли дрожала не только от боли, но и от всего, что творилось снаружи.
Аарон тихо сказал:
— Я не знал, что так боюсь потерять тебя. Даже не понимал, насколько...
Линда, сделав повязку, перевела на него взгляд. На секунду — мать, не фармацевт.
— Сынок... потом. Сейчас — главное, что она жива.
Он кивнул.
— Знаю.
Эли посмотрела на него, глаза всё ещё затуманены, но губы изогнулись в слабую улыбку.
— Я... я тоже рада, что ты был рядом.
— Я всегда рядом. — Его голос был почти шёпотом.
И в этот момент стены спортзала вздрогнули от нового удара стихии. Ураган не утихал. Он только начал. И хотя в этом зале царила боль, страх и тревога, в круге света, на старом мате, была мгновенная тишина — между тремя людьми, объединёнными заботой, страхом и чем-то ещё — пока нераскрытым, но настоящим.
Внизу, в подвале, воздух был густой и влажный, пахло бетоном, сыростью и ржавчиной. Свет от налобных фонарей плясал по стенам, выхватывая лица с напряжёнными челюстями и мокрыми от пота висками. Вода уже дошла до уровня щиколоток, лилась внутрь тонкой, но настойчивой струёй, как будто земля сама решила вздохнуть внутрь здания.
— Держи! — прокричал Ричи, бросая в руки Льюису ещё один металлический лист, который они нашли в старой кладовке —, обломок шкафчика, искривлённый, но достаточно широкий.
— Подожми с этой стороны! Я сейчас прижму вот так — давай, помогай!
— Если он соскользнёт — хана! — отозвался Льюис, уже подгибая колени и прижимая лист к стене. Вода сочилась снизу и сбоку, но темп потока стал меняться. — Почти! Почти...
Томас подошёл с новым тюбиком герметика.
— Держите ровно! Это последний! Если не сработает — придётся звать Бога на помощь.
— Думаешь, Он в списке аварийной службы? — хмыкнул Ларри, стоящий с другой стороны, держа кувалду, как монтировку.
— Вряд ли, — буркнул Ричи, — но если что, Пастор рядом, он передаст.
Все засмеялись — тяжело, на выдохе, с отчаянием, но искренне. Смех нужен был как воздух.
Томас резко вскрыл герметик, намазывая швы между листами, а Ричи и Льюис прижимали их изо всех сил. Пальцы дрожали. Капли скатывались по лбу.
Спустя пару минут поток замедлился. Ещё немного — и он почти исчез.
— Сработало. — Томас отступил назад, выпрямляясь.
— Сработало! — повторил Льюис, с недоверием глядя, как вода больше не вырывается внутрь.
— Держится. — подтвердил Ларри. — Я бы укрепил ещё... но это уже после.
Ричи вытер лоб рукавом.
— Господи, ну хоть что-то у нас вышло.
Он хлопнул Льюиса по плечу. — Молодец, напарник. Ты не просто школьник, ты уже почти один из нас.
Льюис хмыкнул, но внутри всё сжалось — от гордости.
— Думаете, наверху всё в порядке? — спросил Томас.
— Надеюсь, — ответил Ричи. — Но теперь мы точно можем туда вернуться. И доложить Конраду, что подвал — спасён.
Издалека вновь донёсся гул стихии, но здесь, в глубине школы, казалось, будто они победили в маленькой войне. Они переглянулись — и отправились наверх, где уже ждали остальные.
Линда только-только закончила перевязку Эли, когда с противоположного конца спортзала раздался пронзительный вскрик. Сквозь гул за окном, среди гулких шагов и голосов, он резанул по ушам.
— Помогите! Ей плохо! — закричала женщина в свитере, подбежав к медпункту.
Линда вскинулась, посмотрела на Эли — та уже дышала ровно, лежала, крепко сжимая руку Аарона.
— Ты с ней, — бросила Линда сыну и побежала прочь.
Аарон остался с Эли, вжавшись в мат. Пальцы её всё ещё были холодны, но хватка крепкая. Он обернулся, услышав знакомые шаги: к ним быстро подошли Ричи, Льюис и Томас, покрытые пылью, с мокрыми подолами брюк и потными висками.
— Жива? — первым спросил Томас, взгляд сразу упал на дочь.
Аарон кивнул. — Ушиб, вывих, мама всё сделала. Она в порядке... насколько можно быть в порядке.
Томас присел на корточки рядом с Эли, бережно провёл рукой по её волосам.
— Глупая... Ты же знаешь, как я волнуюсь.
— Прости... — прошептала она слабо, глаза блестели. — Просто хотела быть полезной.
Льюис стоял чуть поодаль, наблюдая за сценой, и на мгновение почувствовал себя лишним. Ричи, словно почувствовав его состояние, хлопнул его по плечу.
— Молодец, напарник. Мы затыкали дыру, как проклятые, но теперь подвал сух. Удержим до утра.
— А потом? — спросил Льюис глухо.
— А потом будем разбирать, кто и как спас этот чёртов город.
Аарон обернулся к ним:
— Спасибо, что были там. Без вас... я не знаю.
— Все на месте? — спросил Ричи, оглядывая зал. — Все целы?
— Пока да. Но вот у той женщины — кажется, паническая атака или сердце, — кивнул Аарон в сторону, где Линда уже суетилась у старушки, подложив под голову свёрнутое полотенце и расстегнув ворот свитера.
Томас поднялся.
— Надо держаться рядом. В такие моменты даже не ветер опасен, а страх.
Льюис кивнул и сел рядом с Аароном, скрестив ноги.
— Ей хорошо с тобой, — сказал он тихо. — Она смотрит на тебя, как на героя.
— Я не герой, — ответил Аарон. — Я просто оказался рядом, когда нужно было держать её за руку.
— Иногда это и есть самое важное.
В этот момент ветер снова налетел с такой силой, что зазвенели окна спортзала, и все на мгновение замерли, вжимаясь в пол, стены, друг в друга. Но внутри, в этом оранжевом свете генератора, среди матов и шёпотов, люди становились ближе.
Громыхнуло так, что пол дрогнул. Свет в зале на секунду мигнул, и тонкий визг напряжения пронёсся по потолочным проводам. Люди замерли. Кто-то вскрикнул. В следующую секунду резко запахло горелой изоляцией.
— Замыкание! — крикнул Томас, уже вскакивая. Его глаза метнулись к дальней стене спортзала, откуда появился слабый дымок, а из-за двери, ведущей к старым классам, показались проблески красноватого света.
Конрад, который только что разговаривал с группой стариков у задней стены, рванул к ним.
— Отойти от стены! Всем на центр! Быстро!
Паника зашевелилась среди людей. Кто-то подхватил ребёнка, кто-то пытался успокоить пожилую женщину.
Томас обернулся:
— Я туда! Кто со мной?!
— Я! — не раздумывая, крикнул Ларри, который только что вернулся из подвала. — У меня инструменты с собой.
— Я тоже! — подхватил Льюис. — Показывай дорогу!
— Нет, ты с Ричи! — отрезал Томас. — Если с нами что-то случится — ты главный на электрощит.
Томас и Ларри метнулись через зал, открывая дверь к коридору. За ней уже стоял удушливый жар, словно чья-то гигантская ладонь начала медленно давить воздух.
— Это в учительской! — крикнул Томас. — Там старый распределитель. Мы его в прошлом году не трогали!
Пробегая по коридору, они увидели, как искры сыплются из потолочного кабеля, зигзагообразно бьющего током по металлическому шкафу. Розетки на стенах плавились, воздух дрожал от перегрева.
— Отключай подачу! — крикнул Томас, уже направляясь к щитку.
Ларри рванул рубильник вниз — треск прекратился, но в учительской загорелись бумаги, пламя охватило угол.
— Воды не лить! Там остаточный ток! — крикнул Томас. — Одеяла, тряпки — всё, что можно!
Вбежал Ричи с двумя подростками и сброшенными с матов покрывалами.
— Держите! Накидывайте!
Вчетвером они стали гасить пламя, душа его тканью, задыхаясь от дыма, кашляя и работая в яростном ритме. Через несколько минут огонь стал затухать.
Томас тяжело опустился на колени.
— Всё... держится.
Он посмотрел на руки — в ссадинах, грязи и саже. Ричи подошёл к нему и пожал руку.
— Спасибо. Без тебя всё бы сгорело к чёртовой матери.
Томас вытер лоб.
— Это только начало. Если молния ударит ещё раз — всё может повториться.
Ричи кивнул.
— Но мы уже знаем, как действовать.
Он оглянулся на обгоревшую стену и добавил:
— И если школа выдержала это — она выдержит всё.
За окнами по-прежнему выл ветер, но теперь он звучал не как разъярённый зверь, а скорее как уставший волк, что с каждым выдохом теряет силы. Буря не исчезла, но словно начала отступать, выдохшись в своём гневе.
Дождь всё ещё барабанил по крыше, но не с прежней яростью, а скорее — ритмично, будто сердце стихии билось всё тише. Внутри спортзала царила странная, почти болезненная тишина. Многие, измученные тревогой, усталостью и шумом, уже спали, свернувшись на матах, кто с одеялом, кто — просто в куртке, обнявшись с детьми или прислонившись к стене.
Некоторые сидели в полусне, тупо глядя в потолок, не в силах ни думать, ни говорить — как будто всё, что внутри, выгорело, как тот угол в учительской, где недавно бушевал огонь.
Эли спала, лёжа на боку, её рука всё ещё покоилась в ладони Аарона. Он сидел рядом, прислонившись к стене, глядя на её лицо. Рядом — Льюис, молчаливый, задумчивый, с локтями на коленях. Они не говорили ни слова, но в этом молчании не было отчуждения — только понимание, выстраданная близость людей, переживших вместе больше, чем за всю свою прошлую жизнь.
На другом конце зала, Конрад медленно шагал вдоль стены, что-то помечая себе в блокноте, который он всё ещё держал, несмотря ни на что. Каждый шаг — взгляд по сторонам. Он не командовал, не говорил громко — просто наблюдал, держал под контролем то, что можно было удержать.
Рядом с ним шёл Томас, с усталым, но всё ещё собранным лицом. Он то и дело смотрел вверх — проверяя вентиляцию, стены, углы потолка, даже швы на стенах.
— Всё пока держится, — хрипло сказал он. — Вода не идёт, проводка молчит.
— «Пока» — ключевое слово, — отозвался Конрад.
— Ну, — Томас пожал плечами, — по крайней мере, не хуже, чем вчера.
— Вчера был ещё свет.
— И тишина, — мрачно добавил Томас.
Рядом, у противоположной стены, Ричи уже развалился на мате, без сил, накинутой кепкой прикрыл лицо, только нос и подбородок виднелись из-под поля. Его грудь медленно поднималась — он не спал, но и не бодрствовал. Это было состояние людей, которым больше нечего сказать — и которые сказали бы всё снова, если нужно. Время тянулось вязко, будто сама ночь стала густой и тяжёлой. Снаружи ураган ещё жил, но шум от него теперь казался далёким, как эхо чужой истории. И в этой странной тишине, наполненной дыханием, скрипами матов и сдавленными шорохами, Грейнхолл — пусть и ненадолго — впервые ощутил себя в безопасности. И даже если это была иллюзия, сейчас она была необходимой.
Прошло уже больше десяти часов с того момента, как буря охватила Грейнхолл. Но в зале никто бы этого не сказал. Время размылось, превратилось в бессмысленный поток — ночь или день, утро или полдень, — всё слилось в один бесконечный час выживания.
Небо всё ещё было густым, как заброшенный подвал, затянутое серыми, зловещими тучами. Свет почти не проникал внутрь, и всё здание, несмотря на генератор, оставалось полупогружённым в серо-жёлтый сумрак. Люди потеряли ощущение времени. Кто-то задремал, кто-то продолжал молча сидеть, вжавшись в стену. Дети спали, обняв плюшевых мишек, взрослые — свои страхи.
Томас и Конрад в последний раз прошли периметр, убедившись, что всё держится. Они переглянулись.
— Кажется... она отступает, — сказал Томас.
— Тише, — Конрад поднял палец. — Не спугни.
И словно в ответ на эту фразу, природа зарычала в последний раз. Удар. Не гром. Глухой, чудовищный удар. Словно небеса выстрелили из пушки.
Дерево, вырванное с корнем, рухнуло на крышу школы, пробив одну из балок где-то ближе к северному крылу. Рёв раздался такой, что стены задрожали, и вся школа словно села на корточки, пытаясь удержаться.
Стук. Скрежет. Грохот. Пыль посыпалась сверху. Свет замигал.
Дети завизжали, кто-то громко заплакал, кто-то вскочил и побежал в панике, хватая родственников.
— Папа!
— Что происходит?!
— Мама, я боюсь!
Конрад резко взметнулся с места:
— Спокойно! Все остаются на местах! Это только крыша! Здание держится! Паники нет!
Линда, уже проснувшаяся, метнулась к ближайшей семье с тремя детьми, обняв младшую девочку, которая дрожала всем телом.
— Всё хорошо, милая. Мы в безопасности. Мы всё держим под контролем.
Ричи сорвал кепку с лица, вскочил, уже бегом направляясь к выходу в коридор:
— Я гляну, насколько сильно задело!
— Не один! — крикнул Ларри, уже на ходу надевая куртку.
— Я с вами! — добавил Томас, и втроём они скрылись за дверью.
Аарон поднялся, обернулся к Эли — она тоже проснулась от грохота, глаза полны страха.
— Всё хорошо, — прошептал он, присаживаясь рядом, беря её за руку. — Мы тут. Всё ещё держимся.
— Это был конец? — спросила она.
— Или финальный аккорд, — хрипло усмехнулся Льюис, присаживаясь напротив. — Уж очень театрально буря решила уйти.
И в этом вздрагивающем от эха спортзале, полном запаха пыли и электричества, люди начали медленно приходить в себя, вспоминая, что после шторма всегда наступает утро. Даже если оно пока не видно.
Дверь распахнулась с глухим скрипом, и в спортзал вернулись Ричи, Ларри и Томас — уставшие, покрытые пылью, но, кажется, спокойные. На их лицах не было паники, только тяжёлая, выдохнутая сосредоточенность, которая редко появляется у людей, побывавших вблизи беды и вышедших из неё живыми.
Конрад, заметив их, сразу поднялся.
— Что там?
Ричи первым заговорил:
— Уцелели. Дерево врезалось в старую секцию — над библиотекой. Кровлю пробило, но не насквозь.
— Основание держится, — добавил Ларри. — Пару балок повело, но это не критично.
Томас кивнул, стряхивая с рук остатки штукатурки.
— Если бы удар пришёлся чуть левее, могло снести часть коридора. Повезло.
Конрад выдохнул и опустился на мат.
— Значит, живём.
— Пока что, — пробормотал Ларри и добавил, уже громче: — Но выходить рано. Ветер не стих, просто сменил силу. Может, ураган уходит, а может — затаился перед последним вздохом.
Томас посмотрел на потолок.
— Шум от ветра стал выше, пронзительнее. Это значит, что основная масса уходит, но края всё ещё опасны. Порывы могут быть хуже, чем сам центр. Надо выждать.
Конрад поднялся, посмотрел на людей в зале: кто-то снова засыпал, прижав детей к себе, кто-то сидел с пустым взглядом, уставший бояться. Он обвёл всех взглядом, задержался на Аароне и Эли — та уже снова дремала, прижавшись к сыну Линды.
— Тогда ждём. Ещё немного. Пока не станем уверены.
— Мы выдержим, — кивнул Томас. — Мы уже почти прошли сквозь это.
Ричи взъерошил волосы, снова накинул кепку и бросился на матрас рядом:
— Только разбудите, когда конец света решит свернуть. А то прозевать не хочется.
Над залом скользнула нервная, но усталая улыбка. Паника отступала, как и ураган. Люди снова начали дышать чуть свободнее. Грейнхолл выстоял. Пока что.
Когда шум стих, а последние капли дождя начали звучать скорее как воспоминание, чем угроза, дверь спортзала приоткрылась, и в проёме показался Маркус, с неизменной поварской косынкой, сползшей набок, и уставшей, но искренней улыбкой на лице.
— Ну что, — проговорил он, чуть повысив голос, — если это не конец света, значит, самое время перекусить.
Он хлопнул ладонями и добавил с игривой серьёзностью:
— Только не толпитесь, еды хватит всем. Даже тем, кто вечно говорит, что "не голоден", но потом съедает два бутерброда.
Сначала было молчание. А потом — движение.
Дети, ещё со следами слёз на лицах, вскинули головы. Один из мальчиков повернулся к матери и спросил почти шёпотом:
— Мам, а можно?
Та кивнула — и это было как сигнал к жизни.
Люди поднялись с матов, медленно, неуверенно — будто только сейчас поняли, насколько проголодались. Кто-то даже впервые за долгие часы улыбнулся, и в этом моменте было что-то по-настоящему человеческое.
Маркус подошёл к импровизированному столику, собранному из сдвинутых парт и ящиков, где уже лежали заранее подготовленные сэндвичи, сухофрукты, яблоки, крекеры и несколько термосов с горячим шоколадом и чаем.
— Подаём по очереди, — сказал он. — Первыми — дети и пожилые.
Ричи встал, потянулся и вяло пробормотал:
— Вот теперь я понимаю, зачем тебя сюда позвали.
— Меня вообще-то не звали, — фыркнул Маркус, — я сам пришёл. А теперь бери кружку, герой.
Льюис помог подойти двум старушкам, которым было тяжело передвигаться. Аарон нёс пару бутербродов к Эли, которая всё ещё лежала, приподнявшись на локте.
— Не геройская еда, — заметил он, передавая ей. — Но, думаю, ты заслужила.
— Если бы ты знал, как сильно я сейчас хочу просто тёплого тоста, — пробормотала Эли с слабой улыбкой. — Это уже почти из области фантастики.
Даже Конрад не отказался — сел у стены с чашкой чая и бутербродом, наблюдая, как люди едят, разговаривают шёпотом, делятся кусками, а кто-то даже тихо смеётся.
Впервые с начала бури, в спортзале раздался живой шум — не тревожный и не громкий. Простой человеческий гул, будто город начал вспоминать, что он — живой. А где-то за стенами, в мокрой тишине, ветер окончательно сдался.
Когда последний порыв ветра прошелся по оконным рамам, как прощальный вздох, и тишина наконец наступила по-настоящему, почти все в зале это ощутили. Воздух изменился — будто стал легче, спокойнее, даже чище. Буря ушла. Окончательно.
Конрад, стоявший у двери спортзала, долго смотрел в мутное окно, где за слоями пыли и влаги начал проступать блеклый свет рассвета. Он вслушивался — но не было ни воя, ни скрежета, ни свиста. Только молчание, впервые за долгие часы.
Он повернулся к залу.
— Ветер утих, — громко сказал он. — Думаю, пришло время узнать, что осталось от Грейнхолла.
Его голос был спокойным, но в нём чувствовалось напряжение — не от страха, а от необходимости взглянуть в лицо последствиям. Несколько человек сразу подняли головы. Ричи встал первым, уже натягивая куртку:
— Я с тобой.
Томас оторвался от стены, где стоял последние полчаса:
— Я тоже. Надо осмотреть провода. Узнать, где что оборвало.
Ларри, мрачно кивнув, добавил:
— И машины. У нас точно будут блокировки на дорогах. Без расчистки не обойтись.
— Возьмите лопаты, топоры, — сказал Конрад. — Всё, что есть. И рации. Если заработают — хорошо. Если нет — назначим точки сбора.
Маркус подошёл ближе, вытирая руки о фартук:
— Могу пойти. Оставлю еду на подогреве, а кухню закрою. Если дорога к моей кофейне цела, проверьте, там запасов много осталось.
Конрад кивнул:
— Только поосторожнее. Мы не знаем, где может быть опасно.
Он обвёл взглядом собравшихся:
— Кто ещё хочет выйти? Осмотрим периметр, доберёмся до мэрии, проверим дома. Посмотрим, кого можно вызволить. Это добровольно. Никого не заставляю.
Несколько рук поднялись, робко, но с решимостью. Это были те, кто не мог сидеть на месте, кто чувствовал, что время действий — сейчас. Конрад кивнул.
— Хорошо. Десять минут. Кто идёт — собираемся в холле. Остальные — остаются внутри.
Он посмотрел на Линду.
— Ты за главную. Если что — начинай эвакуацию по второму маршруту.
— Принято, — коротко сказала она, проверяя содержимое аптечки.
Льюис повернулся к отцу:
— Мне тоже идти?
Конрад на секунду задумался... а затем отрицательно покачал головой.
— Нет. Будь здесь. Защищай тех, кто остался.
Льюис хотел возразить, но сдержался.
— Как скажешь.
В спортзале снова стало тише. Люди смотрели на собравшихся, провожая их глазами. Кто-то шептал «удачи», кто-то — просто кивал. И в этой тишине впервые прозвучал звук, которого не было всю ночь: лёгкий скрип двери, открывшейся наружу. Они выходили в город. И никто не знал, что именно они там увидят.
Дверь с громким щелчком открылась наружу. Первый шаг сделал Конрад — и остановился как вкопанный, едва выйдя за порог. Остальные, один за другим, вышли следом... и все они замерли. Даже Ричи, обычно насмешливый и невозмутимый, потерял дар речи.
Перед ними был не город. Перед ними был осколок кошмара, затянутый серым рассветным светом, где прошлое и настоящее сплелись в хаос.
Асфальт на главной улице был вздут и изломан, как старая карта войны. Половина дорожных знаков согнута или вырвана с корнем. Электрические провода болтались, как порванные жилы. Деревья, что когда-то гордо тянулись вдоль дороги, были вывернуты с корнями, как будто кто-то выдрал их из земли с яростью.
Здание мэрии было наполовину обвалено — целый угол, тот самый, где находился кабинет, выглядел так, словно его проглотила воронка. Крыши некоторых домов отсутствовали вообще — словно их сорвали, как крышки с консервных банок.
Где-то впереди догорал пожар — багрово-оранжевое пламя лизало останки старой автомастерской. Дым струился в небо, но не поднимался — тяжёлый, упрямый, вязкий, будто сам ураган оставил его в заложниках. Конрад с трудом выдохнул.
— Господи...
Ларри молчал. Просто молчал. Его взгляд был прикован к тому месту, где раньше стоял дом его младшего брата. От него остался только фундамент и лестница в никуда. Маркус шагнул вперёд, едва удерживаясь на ногах.
— Это...
Он замолчал, не найдя слов. Почти всё было разрушено или повреждено. Грейнхолл, каким они его знали, больше не существовал. Остались только очертания улиц, выцветшие вывески, сломанные качели, разбитые фонари. Тишина вокруг была такой, что слышно было, как стекает вода с вырванной крыши старого магазина.
— Мы... мы пережили это, — всё, что смог выдавить Ричи.
Конрад медленно поднял взгляд на горизонт. Небо прояснялось, и сквозь облака проступали первые тёплые лучи солнца — почти издевательски яркие. Над этой разрухой, над этим мёртвым пейзажем. Он обернулся к своим людям.
— Это уже не Грейнхолл, — тихо сказал он. — Но если мы ещё здесь — значит, у нас есть шанс его вернуть.
Молча, никто не споря, они начали двигаться вперёд. Сквозь руины. Сквозь пепел. Сквозь то, что осталось от их дома. И впереди, несмотря ни на что, всегда будет рассвет.
Они пошли медленно, будто каждый шаг по земле, напитанной бурей, мог провалиться под ногами.
Конрад шёл первым, не спеша, внимательно глядя по сторонам. За ним следом Ричи, Ларри, Маркус и Томас.
Воздух был насыщен сыростью, пеплом и чем-то ещё... металлическим, как после взрыва. На углу Первой улицы они прошли мимо библиотеки — крыша частично обрушена, окна выбиты, книги валялись на земле, как павшие солдаты. Но стены ещё стояли.
— Можно будет восстановить, — пробормотал Томас, приложив ладонь к кирпичу.
— Если не промокнут до корки, — мрачно добавил Ларри, глядя на раскрытый том, прилипший к ветке дерева.
Они свернули к мэрии, или точнее — к тому, что от неё осталось. Южная стена стояла, но вся западная сторона — рухнула, открывая внутренности здания.
— Он был там, — сказал Ричи, имея в виду мэра. — И жена его тоже.
Конрад молча кивнул.
— Проверим потом. Сейчас главное — найти уцелевшее.
У старого гаража механика они нашли рабочий инструмент — плотно закрытый ящик чудом не унесло.
— Это пригодится, — сказал Маркус, перетаскивая его к обочине.
Они прошли мимо дома миссис Холлоуэй — пенсионерки, которая всегда ругалась на детей, сбивавших цветы на её клумбе. Сейчас цветов не было, зато её дверь каким-то чудом устояла, хотя вся крыша съехала, как сползшая шляпа.
— Дверь крепче всего дома, — удивился Томас. — Символично.
Когда они подошли к кофейне Маркуса, всё замерли. Здание было почти нетронуто. Разбиты окна, кое-где покосился козырёк, но стены, крыша, дверь — целы. Маркус молча подошёл, вставил ключ в замок. Повернул. Скрип. Дверь открылась.
Внутри было прохладно, темно, но запах... всё ещё пахло кофе. Немного пыли, несколько опрокинутых стульев, но генератор не сгорел, запасы — на месте.
— Мы можем отсюда снова начать, — произнёс он, как будто не себе, а городу. — Здесь — наш первый очаг.
— Больше, чем просто кафе, — согласился Конрад.
Они свернули дальше. Список выживших и мест для восстановления формировался прямо в голове. Школа — цела. Аптека — частично. Кофейня — работает. Библиотека — под вопросом. Мэрия — разрушена. Полицейский участок — на осмотр позже. Мост к южной дороге — подмыт. Магазин — в руинах.
— Мы сможем, — сказал Томас, останавливаясь у трещины в асфальте. — Если соберём всех и начнём шаг за шагом.
Конрад посмотрел на него. В глазах усталость, боль, но и — сталь.
— Сначала — убедимся, что живы все, кто остался.
Он обернулся к остальным.
— Потом — будем строить. Сначала заново — потом выше.
И они пошли дальше. По знакомому, но чужому городу. Искать остатки надежды в обломках прошлого.