Лампочка | Кирилл Егоров

«Ее улыбкой можно было вскрыть вены на запястьях»
Рэй Бредбери, «Смерть — дело одинокое»

«Все очаровательные люди испорчены, в этом-то и есть секрет их привлекательности»
Оскар Уайльд

«Я пью, чтобы потопить свои демонов, но эти ублюдки умеют плавать»
Чарльз Буковски

***

Кристина Метельская.

— Ну, и где эта овца?

Голос звучит хрипло, сдавленно, будто пропущен через терку. Я пробиваюсь к барной стойке, расчищая путь локтями, не обращая внимания на недовольные взгляды. Кто-то ворчит, кто-то шарахается в сторону — отлично. Пусть боятся.

— Будет весело... Развеешься, твою мать!

По правде говоря, первые семь с половиной минут действительно были неплохи. Редкий момент, когда я почти поверила, что этот вечер может быть просто вечером — без подвоха, без грязных трюков судьбы. Без этого вечного ощущения, что мир то и дело подставляет подножку, ухмыляясь где-то за спиной. Музыка не резала слух, воздух ещё не успел пропитаться потом и дешёвым парфюмом, а в бокале плескалось что-то холодное и отдалённо напоминающее мохито.

А потом — бац! — и я узнаю, что таинственное мероприятие, на которое меня заманила «подруга» в этот закрытый клуб, оказалось вручением бонусов «особо отличившимся» хоккеистам. И половина — повторяю, половина клуба! — проклятые любители погонять с шайбой и чирлидерши, улыбающиеся, как заправские куклы Барби.

А я ненавижу кукол. Особенно тех, что заняли моё место. Когда-то я и сама была одной из них.

В детстве мне казалось, что это — мечта. Яркая, блестящая, как конфетная обёртка. Красивые девчонки в глянцевых сериалах лихо кувыркались под заливистые крики трибун, ловко жонглируя помпонами. И я верила, что стоит только захотеть — и вот она, слава, признание, восторженные взгляды.

Но никто не предупредил, что если ты выше ста семидесяти пяти сантиметров, то половина тренеров будет крутить пальцем у виска, а особо «одарённые» тактично намекнут, что модельные агентства — вон там, а ипподром — чуть левее.

А потом начались тренировки. Бесконечные. Изматывающие. С разбитыми коленями, сведёнными судорогой мышцами и тренерами, которые то и дело крутили пальцем у виска: «Метельская, ты что, лошадь? Чирлидинг — для миниатюрных, а не для дылд!».

Но я прорвалась. Годы тренировок. Годы диет. Годы попыток втиснуться в ложе стандартов: «ты слишком высокая», «слишком угловатая», «слишком резкая». Кубки, медали, победа на Европа-Азии. И почти взятый мировой чемпионат. А потом — провал. Падение. Разорванные связки. И тихий, вежливый намёк: «Крис, может, хватит? Ты уже не та».

Как же это бесит.

— О, Метельская? — раздаётся слащавый голосок сбоку. — Не думала, что ты ещё вылезаешь в свет после того провала.

Обернувшись, вижу Сашку Литвинову — одну из тех, кто размахивает помпонами. Помнится, раньше часто пересекались на соревнованиях. И как её вообще занесло в наше захолустье?

— А я не думала, что ты вообще умеешь говорить, — холодно парирую. — Обычно ты только поддакиваешь и улыбаешься, как тренированный пудель.

— Ой, а ты всё такая же злая, — делает кукольные глазки. — Небось, опять одна?

— Нет, с твоим парнем, — бросаю не глядя. — Он в туалете, если что.

Сашка резко бледнеет и шаркает прочь. Приятно.

В клубе душно, свет стробоскопов режет глаза, а бас бьёт прямо в виски. Идеальный вечер, чтобы забыться. Если бы не одно «но». Только не в такой компании. Сегодня я либо напьюсь до беспамятства, либо устрою тут погром. А может, и то, и другое.

— Зелёную фею! — тыкаю пальцем в барную карту, выбирая самое ядерное, что в ней есть.

Если уж тонуть, то с размахом. Сочетание в одном коктейле абсента, текилы, водки, белого рома и двух ликёров — именно то, что нужно, чтобы либо забыться, либо окончательно сорваться. Зелёная фея? Пусть будет зелёная фея. Пока я не превратилась в чёрную ведьму и не «зафеячила» ту идиотку, которая полчаса назад смылась под ручку с Крепчуком.

— Может, что-то полегче? — бармен, паренек лет двадцати пяти, оценивающе скользит взглядом по моему лицу.

— Ты видишь перед собой человека, которому нужно «полегче»? — отвечаю вопросом на вопрос, приподнимая бровь.

— Ну-у-у... — он задумчиво почесывает щетину. — Если быть точным, вижу человека, который либо хочет забыть этот вечер, либо кого-то убить.

— Варианты не исключают друг друга, — мрачно ухмыляюсь.

— Сразу или поэтапно? — все еще колеблется, держа шейкер в руке.

— Что, думаешь, не вытяну? — чувствую, как натянутая улыбка превращается в оскал.

— Просто предупреждаю, — пожимает плечами. — Последняя, кто заказывал, уснула на ресепшене.

— А я не из пугливых, — отрезаю, постукивая ногтями по стойке. — Давай быстрее, а?

Бармен вздыхает, но принимается за дело, ловко жонглируя бутылками. Лёд в шейкере звучит как кости, перемалываемые в мясорубке. Зелёная жидкость обещает либо забвение, либо катастрофу.

— Дерьмовое настроение? — раздаётся сбоку.

Пиздец, как оригинально. И ни разу не клише.

Поворачиваю голову и вижу пижона с подозрительно знакомой рожей — Егорова, хоккеиста университетской команды. Он развалился на соседнем стуле, потягивая свою претенциозную «Маргариту» с солью на ободке, будто это шедевр миксологии, а не банальный коктейль для тех, кто боится крепкого алкоголя.

И пусть я уже несколько лет не в чирлидинге, не узнать его невозможно — мы же второй год учимся на одном потоке. Да и вообще, когда стартует сезон, весь город сходит с ума. В автобусах, магазинах, даже на парах — везде только и слышно: «А ты видел, как вчера Егоров забил?», «Как там наш состав?», «Мы в плей-офф выходим или опять обосрёмся?».

А уж когда начинаются плей-оффы... Бары забиты до отказа, пиво льётся рекой, а болельщики носят клубные шарфы и шапки, словно доспехи крестоносцев. И все эти крики, толкотня, идиотские песни под гитару... Ненавижу хоккеистов. И у меня на то есть причины — куда более веские, чем просто интуитивная неприязнь.

— Иди нахрен, Егоров.

— О, так ты меня знаешь! — его губы растягиваются в довольной ухмылке, обнажая слишком белые зубы. Дорогой отбеливатель или хороший стоматолог — неважно. Всё равно выглядит фальшиво. — Тогда вообще отлично. Сэкономим время на представлениях.

Он закидывает свою лапищу на спинку моего стула, и я чувствую, как по спине пробегают мурашки — не от удовольствия, а от желания схватить эту руку и выкрутить её в неудобном направлении. Пальцы — длинные, с едва заметными шрамами — видимо, от тренировок или драк, — тепло от них пробирается сквозь тонкую ткань моего платья.

— Руки прибери, Казанова.

— Как скажешь, принцесса, — ухмыляется ещё шире.

— И не называй меня так.

— Как тогда? — поднимает бровь, делая вид, что задумался. — Я интуитивно чувствую, что тебе подходит «раздраженная стерва».

Медленно перевожу взгляд с его лица на его руку, всё ещё лежащую на моём стуле, затем обратно.

— Ты вообще слышал слово «нет»?

— Слышал, — делает глоток, не отрывая глаз. Соль остаётся у него на губе, и это почему-то бесит ещё больше. — Но я его воспринимаю как «попробуй еще раз».

Перед глазами всплывают картинки: как я швыряю в него бокалом, как он захлёбывается своей дурацкой «Маргаритой», как все вокруг замирают... Но вместо этого лишь приподнимаю бровь. Думаю, этого должно хватить, чтобы от меня отвалили. Мне хочется закутаться в старый плед и долго жалеть несчастную себя. Но жду пока подруга наконец появится в сети и свой коктейль. И пока Егоров свалит.

— Даже не знаешь, что теряешь, — он делает очередной глоток из своего бокала, не отрывая от меня глаз.

— Знаю. Целое... нихрена, — бросаю, отворачиваясь.

А может, пусть и не сваливает. Хорошая ссора — именно то, что мне нужно сейчас. Выпустить пар. Сбросить напряжение. Поставить нахала на место. И если он продолжит в том же духе — он её получит. А потом, глядишь, и настроение улучшится.

— Хочешь, угадаю всё, что ты сейчас спросишь?

Егоров заинтересовано вздергивает бровь и криво ухмыляется.

— Удиви.

— Спросишь одна-ли я тут, — начинаю, прищурившись. — Я скажу, что с подругой. Уточнишь про парня, хотя, тебя это не волнует. Я скажу, что его нет. Ты придумаешь какой-нибудь идиотский тост вроде «за случайные встречи», и пока будешь допивать свой очередной пижонский коктейль, будешь прикидывать, сколько тебе придётся вложиться в моё угощение, прежде чем я дойду до кондиции, когда соглашусь переспать с тобой в ближайшей гостинице.

В воздухе повисает пауза. Бармен на секунду замирает, будто ожидая драки. Егоров сначала каменеет, затем медленно откидывается на спинку стула, и его смех звучит искренне — низкий, хрипловатый, будто он действительно получил удовольствие от моего монолога.

— А, не в гостинице ты бы согласилась? — делает паузу, притворно задумываясь. — Может, под мостом романтичнее?

— Вау. Оригинально, — закатываю глаза. — Давай ещё предложи снять порно на катке во время перерыва между периодами.

Несмотря на мою язвительность, хоккеист не теряет уверенности. Его улыбка лишь становится шире.

Откидываюсь на спинку стула, внимательно рассматривая нового «знакомого». Темно-серые глаза, будто выточенные из мокрого гранита. Тонкая полоска шрама на левой брови — видимо, не все шайбы летели мимо — хороший, брутальный, явно не из салона. На правой мочке уха, отбрасывая блики от стробоскопов, — маленькая серёжка-гвоздик. Короткая модная стрижка с выбритыми висками — так аккуратно уложенна, что мне вдруг захотелось запустить пальцы и растрепать этот идеальный образ до неузнаваемости. Такой парень мог запросто присосаться к стойке любого бара и к концу вечера увести с собой кого угодно.

Красивый. Правда, красивый — я же не слепая. Но именно это и бесит больше всего.

— У тебя в голове случайно не сборник плохих пикап-фраз? — спрашиваю, чувствуя, как уголки губ сами собой поднимаются, несмотря на все попытки сохранить каменное лицо.

— Тысяча и одна, как в сказке, — без тени смущения признаётся, делая глоток из своего коктейля. Соль снова остаётся на его нижней губе, и он ловко слизывает её кончиком языка. — Так что, согласна на продолжение?

— Ну, разумеется, — фыркаю, с преувеличенным энтузиазмом разблокируя телефон. — Ещё три коктейля — и я уже с красным кляпом во рту и наручниками на запястьях.

Думаю, парнишка не глупый и должен смекнуть, что в его обществе на сегодняшний вечер я вовсе не нуждаюсь.

— Мне уже бежать за кляпом?

— Можешь его даже примерить, — не отрываюсь от экрана, набирая подруге: «Савельева, где ты?! Я уже предсказываю будущее первому встречному». — Серьёзно? Это твой коронный номер? «Ой, какая ты острая на язычок, давай переспим»?

— Работает? — он поднимает бокал в мою сторону в немом тосте, и свет стробоскопа скользит по стеклу, оставляя на его скулах зелёные блики.

— Нет.

Егоров снова смеётся — громко, заразительно, будто мы старые приятели, а не случайные знакомые в баре.

— Ладно, — вздыхаю, не отрываясь от телефона, будто он внезапно стал самым интересным предметом в радиусе километра. — Допустим, ты правда решил убить время. Но почему не с ними? — киваю в сторону толпы хоккеистов, где кто-то уже размахивает бутылкой шампанского, обрызгивая всех в радиусе трёх метров.

— Потому что там — скучно.

— О-о-о, — растягиваю губы в ядовитой улыбке. — Неужели ты выпал из обоймы?

— В этом сезоне походу я — скамейка, — бросает, и в глазах — сталь. Тон голоса не изменился, но внезапная жёсткость в словах заставляет меня на секунду оторваться от экрана.

— Ой, бедненький, — делаю фальшивое «грустное» лицо, прижимая ладонь к груди. — Не дали медальку?

— Да хуй с ней, с медалью, — неожиданно бросает, и в голосе прорывается злость. — Просто... забей.

Бармен ставит передо мной коктейль. Я хватаю бокал и делаю большой глоток.

— Осторожнее, это не лимонад, — предупреждает он.

— Тем лучше, — кашляю. Зелёная гадость обжигает горло, оставляя горьковато-сладкий шлейф абсента и чего-то ещё, от чего в висках сразу стучит.

Я не из тех, кто прячется. Но сейчас готова продать душу, чтобы появилась Ксюха с дурацкой отмазкой про невыключенный утюг. Телефон вибрирует:

«С Игорем уехали. Не скучай.»

Ну конечно. Золушка сбежала на тыкве, оставив меня с этим...

— ...предложение?

Недоуменно перевожу взгляд с экрана мобильного на лицо хоккеиста и хмурю брови.

— Что, прости?

Слишком увлеклась, сочиняя ответ — три абзаца мата с поэтическими сравнениями.

— Если предложу что-то серьезное?

— В клубах не ищут того, с кем можно поговорить на серьёзные темы, — начала предельно вежливо, но как только заметила, что его ладонь тянется к моему лицу, тут же дёрнулась в сторону меняя тон: — И, если не желаешь прогуляться до великой китайской горы Кху Ям, просто отвали.

— Всегда такая колючая? — ловко подцепляет вишенку из моего бокала длинными пальцами. Его ухмылка становится шире, когда я невольно слежу за тем, как он медленно кладёт ягоду в рот. — Или только с теми, кто тебе нравится?

Нет, ну это уже ту мач. И я не про злосчастную засахаренную вишню для украшения.

Интересно, как часто этому придурку прилетало клюшкой по голове?

— О, боже. Ты ещё и в нарциссизме замечен, — делаю глоток коктейля, намеренно громко чмокая. — Ну что ж, поздравляю — ты первый парень за вечер, который умудрился разозлить меня ещё до того, как предложил купить мне выпить.

— О, так ты еще и статистику ведешь? — наклоняется ближе, и я чувствую, как его дыхание, пахнущее лаймом и текилой, касается моей щеки. — Сколько уже неудачников сегодня пытались тебя уболтать?

— Ты пока лидируешь в номинации «Самый назойливый», — отодвигаюсь, но он тут же сокращает дистанцию с упрямством танка.

— А в номинации «Самый красивый»?

— В той ты даже не прошел квалификацию, — бросаю, но он только смеется, будто мои слова его только развлекают.

— Ладно, ладно, — поднимает руки в мнимой капитуляции, но глаза все еще сверкают азартом. — Тогда давай по-честному. Один вопрос. Если ответишь — отстану.

Закатываю глаза, но киваю — просто чтобы он наконец заткнулся.

— Почему ты так ненавидишь хоккеистов?

Вопрос застает врасплох. Я замираю с бокалом у губ, чувствуя, как горький вкус абсента вдруг становится еще острее.

— Кто сказал, что я ненавижу хоккеистов? — пытаюсь сыграть в непонимание, но голос звучит слишком резко.

— Ты. С каждой секундой, — указывает на мое лицо. — Вот эта вот гримаса. Как будто тебя заставили лизать клюшку.

Я стискиваю зубы.

— Может, потому что вы все одинаковые? — выпаливаю. — Приходите, улыбаетесь своими улыбочками, думаете, что все девушки должны падать к вашим ногам только потому, что вы умеете кататься на коньках и махать палкой.

Егоров неожиданно серьезнеет.

— Ага. То есть тебя однажды трахнул хоккеист и бросил, и теперь ты решила, что мы все козлы?

Ледяная волна ярости накрывает с головой.

— О, вау! Поздравляю, ты только что установил новый рекорд по скорости превращения в мусорное ведро!

— Ладно, ладно, сорян, — ловит меня за запястье, когда собираюсь встать. — Просто... Ты реально классно выглядишь, когда злишься.

— Это комплимент?

— Ну... Да?

— Отстойный, — вырываю руку.

— Слушай, у меня правда нет времени на долгую прелюдию, мне нужно, чтобы ты подыграла. Притворишься моей девушкой пару часов, а потом уйдешь с приличной суммой. Десять тысяч за час.

Судя по всему, нужный эффект достигнут и вопрос попадает точно в цель, заставляя меня поперхнуться своей «газировкой».

— Чего?!

Кидаю придирчивый взгляд на свой коктейль, который в свете ультрафиолета, больше походит на кислотный трип. В голове проносится шальная мысль, что меня как-то слишком ушатало с пары глотков, раз мне мерещится Егоров, предлагающий за бабки сыграть его девушку.

— Оке-е-ей, — доносится ироничное, а у меня уже практически печет от желания долбануть этого придурка по голове. — Пятнадцать за час. Мило поулыбаешься, покиваешь в нужных местах, а после забудем друг о друге, и разойдёмся, как в море корабли.

Да кто вообще подкатывает к рандомной девушке в клубе с таким предложением?! Окей, я действительно работаю моделью в одном... специфическом агентстве, и порой предоставляю услуги «подобного рода». Но откуда этот пижон может об этом знать?! У меня что, на лбу неоновая вывеска «эскортница»? Или он специально выбрал меня из всех девушек в клубе для этого идиотского предложения? Совпадение?

— Я — прямо сейчас пойду налево, а ты — нафиг со своим «серьезным предложением».

Егоров снова ухмыляется. Замечает, как я собираюсь встать, и пресекает эту попытку, закидывая руку на спинку моего стула, наклоняясь так близко, что я автоматически вжимаюсь в барную стойку. Но не отступаю — спина ровная, взгляд холодный. Не собираюсь показывать страх перед этим придурком.

— Личное пространство, слышал о таком? — бросаю сквозь зубы.

— Расскажешь?

Господи, половина девочек продала бы душу за такие глаза — тёмно-серые, с золотистыми искорками, и эти длинные ресницы — непозволительно длинные для мужчины. Но ему идут.

— Боишься не сдержаться? Не переживай, детка, я не буду брать с тебя денег за секс.

От Егорова пахнет парфюмом — соль, бергамот, что-то древесное. Аромат забивает рецепторы, сбивая с мысли. Я теряю нить достойного ответа, пока его взгляд буквально прожигает меня насквозь.

— А ты не... — задыхаюсь от его наглости, а он наклоняется ещё ближе. Теперь между нами сантиметры. Могу разглядеть микро-веснушки на его носу, едва заметную царапину на подбородке. — Отвали, не буду я с тобой спать.

— Конечно не будешь, — усмехается. — Раз тусуешься с депутатами, куда я со своей пятнашкой. Наверняка, берёшь тридцатку за час, да? Сотку за ночь?

— О, значит ты еще и шпионил за мной? — впиваясь в него взглядом. — Или просто решил, что раз высокая блондинка в клубе — значит точно проститутка? Хорошая логика. Прям хоккейный уровень интеллекта.

Он хмыкает, лениво вертя бокал в пальцах.

— Ну, если блондинка сидит одна, злобно пялится в телефон и заказывает коктейль под названием «Зеленая фея» — это как минимум подозрительно.

— О боже, ты еще и знаток женской психологии! — закатываю глаза. — Давай угадаю — курс «Как соблазнять за 24 часа» прошел? Или просто насмотрелся подкастов токсичных альфачей?

Толкаю парня в плечо, заставляя отодвинуться. Неприятное чувство скребется в груди, словно меня только что смешали с грязью.

Нихрена не совпадение.

— Ты реально думаешь, что я настолько отчаянная, что соглашусь на твои жалкие пятнадцать тысяч? — фыркаю, закидывая ногу на ногу так, что шпилька моего каблука оказывается в опасной близости от его голени.

— А сколько тебе надо, принцесса? — приподнимает бровь, делая вид, будто действительно заинтересован в ответе.

— Миллион. Наличными, — бросаю, глядя ему прямо в глаза. — И чтобы ты исчез.

— Ого, — свистит, притворно впечатлённый. — Дорого себя ценишь.

— А ты дешёвый, — пожимаю плечами, специально оглядывая его с ног до головы. — Даже для хоккеиста.

Егоров закатывает глаза, но ухмыляется.

— Ну что, договорились?

— Да. Договорились, что ты отвалишь.

— Упрямая, — вздыхает, как будто имеет дело с капризным ребёнком. — Ладно, двадцать. Но это моя последняя цена.

— Серьёзно? — фыркаю, перекидывая волосы через плечо. — Ты что, в дешёвом сериале играешь?

— В дорогом, — поправляет. — Про хоккей. Главная роль.

— Тогда ищи себе подружку по сценарию.

— Я нашёл, — наклоняется ближе. — Просто она ещё не сказала «да».

— Зато уже сказала «пошёл нахрен», — отодвигаюсь, считая на пальцах. — Раз, два, три раза, — наклоняюсь к нему, имитируя его позу. — Или у хоккеистов с арифметикой плохо?

— У нас всё хорошо, особенно с упорством.

— Упорство — это когда тебе клюшкой по зубам дают, а ты всё равно лезешь?

— Примерно так, — смеётся. — Но обычно клюшка в моих руках.

— Вот и иди поиграй, клоун.

— О, теперь ещё и клоун! — радостно восклицает. — Кажется, наши отношения уже развиваются.

— Наши «отношения» закончатся ровно через тридцать секунд, — бросаю взгляд на электронные часы. — Когда ты все-таки пойдёшь нахрен.

— Ты когда-нибудь просто говорила «да»? — настаивает, и в его голосе вдруг проскальзывает искреннее любопытство.

— Да, — бросаю, разворачиваясь к бармену. — Когда мне предлагали что-то стоящее.

Бармен молча поднимает бровь, будто спрашивает: «Нужна помощь?». Я отрицательно качаю головой — справлюсь сама. А Егоров.. Егоров всё ещё сидит на своём месте. И всё ещё ухмыляется.

***

«Никто не понимает, каково это —быть злой женщиной с добрым сердцем...»
Фёдор Достоевский
(нет, не он, но звучит убедительно).

ОТ АВТОРА.

НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОСТАВИТЬ ЗВЕЗДОЧКУ, ЧТОБЫ БОЛЬШЕ ЛЮДЕЙ МОГЛИ РАЗДЕЛИТЬ ВАШИ ЭМОЦИИ! ЗАРАНЕЕ СПАСИБО! ❤️

ВАЖНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, ЧТОБЫ НЕ СОЗДАВАТЬ ПУСТЫЕ ПРОСМОТРЫ, С КОТОРЫХ АВТОР ВПАДАЕТ В ТИЛЬТ — В 27 ГЛАВЕ ЛАМПОЧКИ ОТКРЫТЫЙ ФИНАЛ! НО! ЕСТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ, КОТОРОЕ НА ДАННЫЙ МОМЕНТ НАХОДИТСЯ В ПРОЦЕССЕ НАПИСАНИЯ — ОСКОЛКИ СВЕТА (И УЖЕ ТАМ ДЛЯ НАШИХ ГЕРОЕВ ПЛАНИРУЕТСЯ ЗАСЛУЖЕННЫЙ ХЭ!)