Глава 19. Алая нить.
От лица Энтони.
Я хищник, который теперь должен, обязан найти то, что принадлежит мне. Льдинка. Вот что моё. Навсегда и навечно.
Мою грудь распирает ярость, злость, гнев. Я найду её, обязательно найду и заберу. Иначе я сойду с ума из-за болезни.
Когда мы прилетели обратно в Нью-Йорк, мне позвонил Лючио. Я сразу же ответил, потому что ждал информации.
— Да? — сказал я.
— Энтони, — на другой стороне раздался женский голос. — Это я, Кармела.
— Я понял, — пробормотал я. — Что случилось?
Молчание повисло между нами, как густой сироп. Я ждал и сжимал телефон. Не вовремя она звонит, блять.
— Я хочу рассказать кое-что, — прошептала она. — Ты же не знаешь, почему Ветта снова оказалась в нашем мире. Дело в том, что...
Она замолчала, а я стал злиться ещё больше.
— Продолжай, — проворчал я.
— Её мать убили, — она сказала дрожащим голосом. — В тот день в мае я решила, что хочу поехать к ней и проведать её. Хотела пообщаться. Когда мы приехали, то услышали жуткий крик. Будто зверя. А когда забежали, Ветта сидела и обнимала свою мать с перерезанным горлом. Она была так безумна в этот момент. Качала её из стороны в сторону.
Я слушал, а моя рука сжималась ещё сильнее. Конечно! Вот с чего, блять, нужно было искать! Её квартира.
— И я забрала её с собой, — продолжила Кармела. — Я подумала, что это может помочь найти её. Я прошу тебя, Энтони, найди её. Пожалуйста. Иначе я сама поеду её искать.
Я чуть не посмеялся, представляя, как Кармела поедет искать Льдинку.
— Хорошо, — проговорил я и выдохнул. — Спасибо, что рассказала. Это очень поможет мне.
После разговора я почувствовал какое-то облегчение. Потому что сейчас всё пойдёт намного легче. Я собрал людей, и мы двинулись на квартиру Льдинки.
Прошло минут тридцать, и мы уже в её квартире. Стали обыскивать всё, но почти ничего не нашли.
Когда я зашёл в комнату, то сразу понял, что это была комната Льдинки. Я закрыл дверь и стал рассматривать её старые фотографии. Где она маленькая, где уже в школе, а где-то уже взрослая. Везде такая разная — это меня заставило улыбнуться. Я нашёл альбом, стряхнул пыль и открыл его. Там была Льдинка маленькая, лет трёх, с пеной на голове и улыбалась. Затем я продолжил смотреть альбом, нашёл её мать — такая яркая и добрая женщина. Сразу чувствуется, даже через фотографию, что её душа очень светлая. Я почувствовал какую-то злость, что такого человека просто убили самым мерзким способом. Да даже то, что её просто убили...
Затем, после того как я посмотрел весь фотоальбом, пошарился ещё и нашёл фотографии из стриптиз-клуба «Бархат». Там она обнималась с какой-то девушкой. По одежде я понял, что это её коллега. Вот ещё одна зацепка.
Я быстро вышел из комнаты, забрав фотографию, позвал своих людей, и мы вышли из квартиры. Спустились. Я закурил и посмотрел в небо.
— Скоро найду, — прошептал я.
Мы поехали в клуб, и через минут двадцать уже были на месте. Я быстро вышел из машины и зашёл внутрь. Музыка гремела со всех сторон, девушки крутились на пилоне. Но неинтересно. Льдинка лучше. Намного.
Я быстро нашёл менеджера, который стоял за стойкой. Он представился как Майк. Затем я показал ему девушку на фотографии, которая была рядом с Льдинкой.
— А, так вам нужна Лея, — он улыбнулся. — Сейчас позову.
— Я пойду с вами, — твёрдо проговорил я.
Он лишь посмотрел на меня и кивнул, затем повёл в гримёрку. Девушки сразу вскрикнули, когда вместе с Майком вошёл я. Майк подошёл к девушке, которая сидела за столиком, и что-то ей сказал. Та повернулась ко мне, посмотрела, затем встала и подошла. Я почти в лицо тыкнул ей фотографию.
— Её знаешь? — спросил я прямо.
— Знаю. Что случилось? — она закусила губу и скрестила руки на груди.
— Мне нужно, чтобы ты рассказала, что было необычного в мае в клубе.
Она задумалась и стала вспоминать.
— В мае её заказали на приватный танец, — начала она. — В богатую комнату. Она пошла, а там не прошло и часа, как она вернулась со словами, что клиент просто ушёл.
Я слушал её, затем посмотрел на Майка.
— У вас остались записи с камер или имена тех, кто бронировал танец? — спросил я холодно. Но не в душе. Я найду её. Уже скоро.
— Прошло почти два месяца. Память у камер — месяц, потому нет. Но кто бронировал — осталось, — Майк вышел из гримёрки.
Я остался стоять и ждать. Не смотрел на девушек, а смотрел в пол. И думал. Очень много думал.
Майк наконец вернулся с документами и протянул мне. Я взял, быстро изучил, отформатировал месяц май и отдал обратно.
— Можно осмотреть комнату, в которой танцевала Виолетта? — спросил я, глядя на Майка.
— Там сейчас танцуют, — сказал он. — Да и не думаю, что спустя два месяца что-то осталось.
Я кивнул и вышел из гримёрки. Скинул своим людям, оставшимся в особняке, документы, чтобы они их изучили. Затем сел в машину с другими своими людьми и ждал.
Через полчаса мне позвонил Шон. Я быстро взял трубку.
— Босс, — твёрдо сказал он. — Мы изучили информацию. По таким данным есть около пяти людей. Они за пределами страны.
— Отлично, — я улыбнулся. — Продолжайте изучать этих людей. Найдите всю информацию.
— Будет сделано, — он повесил трубку.
А мы с людьми поехали в аэропорт на мой частный самолёт, чтобы вылететь за границу. Как же я ликовал в душе, что спустя больше недели нашёл следы, которые приведут меня к Льдинке.
Когда мы сели в самолёт, и он взлетел, я почувствовал словно какую-то нить, которая тянула меня. Она была красной и горячей. Она тянула меня именно за границу. Именно туда. Мои глаза вспыхнули предвкушением, а эта нить усилилась ещё больше, когда мы пролетели границу США.
Алая нить. Она жгла. Не просто тянула — впивалась в рёбра, обвивала позвоночник, прожигала плоть раскалённой проволокой. Каждый метр высоты, каждый километр над океаном затягивал этот невидимый узел туже. Я чувствовал её вкус — медный, как кровь на языке, когда прикусываешь щёку от ярости.
Это не метафора. Это нить судьбы, сплетённая из её страха, моего бешенства и миллионов оборванных между нами секунд. Она пульсировала в такт двигателям — то ослабевая, будто давая передышку, то вдруг дёргаясь вниз, как будто Льдинка там, внизу, под облаками, случайно коснулась её оголённого нерва.
Я закрыл глаза — и увидел её:
Кроваво-красная паутина, растянутая над континентами. Её нити дрожали, как струны, по которым бежали капли — её пот, её слёзы. А в центре, туда, куда вели все пути — маленькая заноза. Синяя. Дрожащая. Моя.
— Босс, вам плохо? — голос пробился сквозь гул.
Я разжал кулаки. Вонзил ногти в подлокотники.
— Тише, — прошептал я.
Они не слышали. Не чувствовали, как эта адская нить поёт. Как она режет мне печень на каждом вираже, как верёвка висельника — всё туже, всё неумолимее.
Самолёт провалился в воздушную яму. Нить взвыла. Я засмеялся.
Она близко.