Глава 2. Пепел и осколки.
Зацикливаться на человеке— это как читать одну и ту же книгу снова и снова, пока буквы не сотрутся в память, а страницы не истончатся до прозрачности. Как бродить по одному и тому же сну, где каждый поворот, каждый взгляд, каждое слово уже знакомо до боли, но ты всё равно идешь, потому что другого пути не видишь.
Это — когда его имя становится мантрой, которую шепчешь в такт собственному сердцу. Когда каждая случайная деталь — запах дождя, отзвук смеха, тень на стене — ведёт к нему, как тропинка, протоптанная в сознании до дыр. Ты знаешь, что это бег по кругу, но ноги сами несут тебя по знакомым следам. Ты понимаешь, что время идёт, мир движется, а ты стоишь на месте, прикованный к одной точке во Вселенной — к человеку, который, быть может, уже и не смотрит в твою сторону.
Но разве можно вырваться, когда каждое "хватит" оборачивается новым "а вдруг"? Когда каждая попытка забыть лишь глубже вбивает его в душу, как гвоздь, заржавевший от времени? Зацикливаться на человеке — это верить, что однажды плен станет свободой, а боль — ответом. Это бесконечно переписывать одну и ту же историю, надеясь, что в следующий раз она сложится иначе.
Сегодня мой день начался так же, как и прошлые дни. Встала я в обед, а затем пошла пить кофе на кухню. Дома пахло маминой едой, что заставило меня улыбнуться. Я сделала себе кофе и села за стол на кухне.
— Ветта, — повернулась ко мне мама и посмотрела серьёзно. — Почему ты постоянно работаешь ночью?
Я почти поперхнулась от кофе, закашлялась и посмотрела на мать.
— Ну, смены так ставят, — буркнула я, опустив взгляд на кофе. — Ты же знаешь, что у меня работа с бумагами.
Мама подошла и села напротив меня. Она смотрела с недоверием.
— Ты же мне врёшь, — прошептала она.
Я тяжело вздохнула и подняла на неё взгляд. Задумалась: рассказывать ей или нет? Сколько можно уже врать матери?
— Ладно, — прочистила горло, поставила кружку кофе на стол. — Я работаю стриптизёршей.
Молчание наполнило комнату моментально. Мама побледнела, округлив свои карие глаза.
— Ты что же это... — она замолчала.
— Да. Я танцую за деньги, — нахмурилась и откинулась на спинку стула.
— Ветта! Я же тебя не так воспитывала, — воскликнула мама. — Ты же была такой хорошей девочкой!
Я хотела рассмеяться. Хорошей? Да я пиздец какая хорошая. Просто до ужаса. С виду красота, а внутри гниль.
— Мам, я взрослая девушка, — начала я, но она перебила.
— Да ты же шлюха! — крикнула она.
Я вскочила со стула, уставившись на неё.
— Я не шлюха, — прошипела я.
Мама встала из-за стола и стала идти ко мне, но я отходила от неё, выставив руки перед собой.
— Ветта! Как так можно! Почему ты вообще такой стала! — кричала она.
— Я такая уже около трёх лет, просто вам я открыто врала, — процедила я ей сквозь зубы, взмахивая руками.
В этот момент зашёл отец. Ох, только его тут не хватало. Его взгляд был высокомерным. Заносчивый ублюдок. Ненавижу. Я его уже и видеть не могу. Как вижу, то сразу становлюсь агрессивной. Всё из-за него! Совершенно всё.
— Что происходит у моих девочек? — сказал отец, снимая своё пальто с улыбкой.
Так и хочется плюнуть и дать леща, но я сжала руки в кулаки.
— Наша дочь стала шлюхой, — сказала мама дрожащим голосом.
По отцу видно было, что он хотел рассмеяться, но он держался. Его взгляд переместился с матери на меня.
— Виолетта, что твоя мать только что сказала? — спросил он строгим тоном.
Вот только пусть попробует мне сейчас что-то сказать. Только пусть попробует.
— Я не шлюха! — крикнула я.
Отец в два шага оказался рядом со мной и дал мне пощёчину. Моя голова дёрнулась вбок от удара. Я замерла. Он никогда меня не бил, но это уже не тот человек, который был. Это крыса Варгаса.
Я повернула голову обратно, подняла руку и дала леща ему.
— Не смей меня бить, — прошипела я.
Мама встала между нами с испуганным взглядом, а отец выпрямился и улыбнулся.
— Сматывайся из дома. Тут не место шлюхам, — сказал он.
Я испытала злость, огромную агрессию к отцу. А к матери — обиду. Она идёт за отцом — будто хвост собаки. Она дура и ещё какая. От него несёт духами женскими, но она списывает это на работу. Ведь он сейчас много зарабатывает, а значит, и коллег больше. Что за тупое мышление. Она не маленькая, а ведёт себя так, словно родилась вчера. Как можно быть настолько глупой? Хотя... О чём я говорю? В мире мафии я была самая тупая из всех. А сейчас просто строю из себя умную. Или нет? Но всё равно. Как мама может так просто верить в такую херню. Про коллег. Про всех. Я вижу, как мама угасает, вижу, как её лицо всё реже и реже озаряется улыбкой. Мне больно. Больно за то, что она становится серой мышкой. Больно за то, что она назвала меня шлюхой.
Мама молчала. Я хотела просто расхохотаться. Но вместо этого вернулась в свою комнату, оделась и без слов вышла из квартиры. Сегодня же бар с Леей, хоть что-то обрадует.
Вечером мы с Леей поехали в «Бар-Кабаре». Мы сели за столик, который оформили при входе, и заказали себе напитки.
— Так ты так и не рассказывала. Где ты пропадала больше полугода? — поинтересовалась Лея, мну салфетку.
— Уезжала просто из города, — соврала я, но она поверила.
Вечер в баре проходил хорошо. Мы смеялись, делились историями, пили коктейли. Обсуждали наших коллег, которых мы считаем сучками. Так же Лея жаловалась мне на своего мужчину, с которым у них какая-то интрижка. Я её внимательно слушала, кивала и что-то говорила ей.
Её интриги, которые она мне рассказывала, совершенно простые.
Алкоголь ударил в голову, когда мы пошли на танцпол потанцевать. Бедра двигались в такт музыке, кожаные шорты облегали мои ягодицы, а топ чуть задирался. Совершенно насрать мне, как сейчас я выгляжу. Мне хорошо? Хорошо. Я свободна и буду делать то, что хочу. Как хочу и зачем хочу. Никто мне не указ.
Очередной парень со мной в танце, его руки тёплые, но противные. Я танцевала в цветах бара, отрываясь от этого мира и уходя в свой. Снова мерещится этот Энтони. Его руки на моих бёдрах, талии, которые прижимают ближе. Глаза, которые заставляют тонуть в голубизне. Губы, которые шепчут слова владения и власти. Грубость, которая так приелась. Загадки, которые он подкидывал мне. Интригу, которую он давал мне.
Всё это испарилось, когда Лея вывела меня из бара на улицу, чтобы покурить. Мы стояли около лавочки и курили. Смеялись, она уже мне рассказала о парне, который к ней подкатывает в этом баре. Я улыбалась и смотрела на огонёк сигареты. Тлеет медленно, плавно, когда ты не делаешь затяжку. Но стоит сделать — она вспыхивает и сгорает быстрее, оставляя за собой больше пепла.
Всё было отлично, когда я затушила сигарету и вернулась снова в мир реальности из своего мира. Я почувствовала какую-то опасность, которая тянула меня за ниточку. Повернулась вокруг своей оси, осмотрела на небольшом расстоянии местность, но ничего не нашла и не увидела.
Самовнушение, когда ты ищешь что-то похожее из мира мафии, делает своё дело. Это сводит с ума, но заставляет жить.
Как там Кармела? Скучаю по ней. Надеюсь, что у неё всё хорошо. Хотя что у неё может быть не так? Проблемы с Лючио? Не думаю, что у них проблемы. У них же всё хорошо всегда было.
А Риккардо как там? Наверное, нашёл себе девушку. Работает на Лючио. Выполняет его задания. Он же наследник семьи Манфреди.
Кстати, я никогда не спрашивала у Кармелы: есть ли ещё наследники помимо Риккардо? Определённо должны ведь быть. Потому что Лючио явно имел много женщин.