Двое под зонтом
Бывает, люди исчезают прямо у нас из-под носа или вдруг видят нас по-новому, даже если до этого не спускали с нас глаз.
С.Ахерн, «Там, где ты»
Тим
Мерзотная погода за окном не располагала бежать вприпрыжку на занятия в универ, не говоря уже о последних новостях о Лике. Может, пора переводиться на заочку?
Дождь зарядил со вчерашнего вечера и барабанил по алюминиевому подоконнику всю ночь и утром. Быстрее бы уже эту раскисшую грязь сменил снег.
Алекс вызвался подвезти меня на учебу. Сегодня занятия у меня со второй смены, он как раз отоспался. В тачке, заваленной пустыми пластиковыми бутылками и жестяными банками, играет одна песня хуже другой. Диджеи радиостанций сговорились доконать меня? Всё про любовь. Поганое настроение, хуже некуда.
Лика проносится мимо меня, словно я стена или предмет мебели. Она в плаще лазурно-серого цвета и графитовых осенних сапожках, с мокрым белым зонтом с изображением Мерилин Монро. Он у неё ещё со школы.
Сегодня тот самый день икс, в который они с немцем условились встретиться. Я написывал ей всю неделю на мыло, но без ответа. Да и по виду не скажешь, что её хоть чуточку заботят мои душевные муки.
Она особенно красивая, точно согласилась пойти с ним. И накрасилась-то как ярко. Алиса разглядывает Лику, заставляя покрутиться и снять яркий плащ.
Разоделась в пух и прах для него. Черное, слишком облегающее, на мой взгляд, платье, хотя и длиной до колена. Сзади от плеч до лопаток выбиты черные ангельские крылышки, усеянные бусинами такого же цвета. От шейного позвонка до низа платья протянулась золотистая молния. Бегунок, болтающийся у подола, навевает неприличные мысли. И думаю, не у меня одного. В ушах раскачиваются длинные сережки с жемчугом. Я таких у неё ещё не видел. Может, это подарок от её ухажёра?
Не буду лукавить, выглядит она шикарно и притягательно. «Друг по интимной переписке» подавится слюнями. Не сомневаюсь.
Во время пары не выдерживаю и пишу записку, передаю её по рядам:
«Клёво выглядишь сегодня. Можно украсть тебя после пар, чтобы поговорить?»
Разворачивает записку. Ну? Ну-у?
Кладет в ежедневник и даже не оборачивается. И всё? Серьезно?
Я её застукал, а теперь ещё бегать буду? Хорошо, детка, я принимаю твои правила игры. Ты поговоришь со мной.
Жду Лику после окончания последней пары на выходе из аудитории. Нежно останавливаю за руку, накрывая её кисть своими ладонями с обеих сторон.
Как же я соскучился по этому простому прикосновению. Пытаюсь побороть нахлынувшие ощущения, чтобы окончательно не превратиться в размазню.
— Кажется, ты мне весьма доходчиво объяснил, чтобы держалась от тебя подальше. Забыл? — Лика вырывает свою ладонь из мимолетных объятий.
— Почему не ответила ни на одно мое письмо? — так, не отвлекаться, моя цель — отговорить её от чертова свидания.
— Какие письма? — хмурится Лика. Дурочку включила?
— Которые я отправлял тебе каждый Божий день на этой неделе на e-mail.
— Откуда ты знаешь мой e-mail? Хотя неважно. Я тороплюсь, — она обходит меня, вот-вот упущу её, если сейчас же не соображу, как попасть в самое яблочко.
— Лика, я всё знаю, — догоняю и иду рядом.
— Что ты знаешь? — Она дергается и повышает голос, а сам наш разговор уже прилично привлек внимание всяких зевак.
— Я прочел всю твою переписку с Эриком. Прости... — Не знаю, как продолжить этот разговор, потому что не вижу ни капли стыда на её лице. — Как ты могла, Лика? Не верил своим глазам, когда читал. Будто про другого человека, а не про тебя. Меня динамила несколько лет, а с ним всё оказалось так просто и быстро?
Она наконец-то тормозит.
— Что ты знаешь? Ничего ты не знаешь обо мне. Понял? Не смей со мной так разговаривать! — Лика тычет острым ногтем мне в грудь и кричит слишком громко, что никак не вяжется с её изменой. Она смеет ещё орать на меня?
— Не кричи на меня! — ору ещё громче.
— А то что? Ещё больнее мне сделаешь? — она закашляла с непривычки так надрывать голос, ноздри раздуваются, по щекам побежали красные пятна, вены на шее вздулись.
Приплыли. Выглядим, как парочка людей, которые прожили десяток лет в браке и ненавидят друг друга.
— Я не смогу простить, что ты переспала с ним, — говорю так, будто она просила этого моего прощения. Нифига подобного.
— Да что ты знаешь обо мне? Тебя никогда не сыскать днем с огнем, когда нужен. Нельзя положиться: подводишь, опаздываешь, не берешь трубку, хоть пусть меня насилуют. Помощи не дождешься. Конченый эгоист.
Насилуют?
— Это не даёт тебе права спать с первым попавшимся типом, даже не поставив точку в наших отношениях! — нестерпимо хочется развернуться и уйти, потому что бетонную ограду в её башке фиг проломишь.
— Ты, ты её поставил. И тебе даже неведомо, что случилось вечером того злосчастного дня. Я наглоталась снотворного и встретилась лицом к лицу с исчадиями ада. Мне нужна была помощь, я умирала, но тебя, как всегда, не оказалось дома, когда я звонила. Постоянно где-то и с кем-то шляешься. И тогда приехал Эрик, прошел через всю агонию вместе со мной, не сомкнул глаз в течение шестнадцати часов. Это он, а не ты, гладил меня по голове и молился, чтобы отпустило. Это он, а не ты, обтирал меня холодным мокрым полотенцем, потому что я буквально сгорала. Эрик провел со мной целый день, приготовил завтрак и просто по-человечески поговорил, отвлекая от ужасов той ночи. До сих пор не могу избавиться от увиденных картинок и засыпаю со светом. — Лика расплескала на меня кипяток шокирующих новостей. В её глазах только ярость. Она меня ненавидит.
Дыхание перехватило от мысли, что чуть не потерял её навсегда в то время, когда, как последний идиот, напивался в клубе. Осознал, что совершил непоправимую ошибку. Прикусил язык, потому что не смог подобрать слов, уставился в ужасе на Лику, не успеваю за скоростью своих мыслей, за скоростью её признаний.
— А известно тебе о дыре в моем сердце? Нет, конечно! И это вовсе не метафора. У меня врожденный порок сердца. И с ним можно дожить до пятидесяти, а можно откинуться в двадцать, — она говорила иначе, чем раньше, жёстко, с напором. — Это уж как повезет. Вот почему я не блещу спортивными подвигами. Вот почему мне разрешают ходить по стадиону, а не бегать со всеми. И не думаю, что димедроловый передоз, по твоей милости, продлил мне жизнь. В четырнадцать лет я падала в обморок от простого перегрева на солнце. Лежала в кровати с синими губами после гипертонического криза, переволновавшись на контрольной работе. Конечно же, тебе неизвестны такие подробности из моей жизни. Потому что тебе просто плевать на меня. Тебе есть дело только до собственных беспощадных игр и удовольствий.
— Лика, пожалуйста, прости меня. Прошу... Детка? — Тянусь к её рукам, но она тут же прячет их за спиной. — Это меня не оправдывает, но я и не подозревал, до какого отчаяния довёл тебя. Мы же и раньше ссорились... Не думал, что... Это не должно так закончиться... — Разглядываю её гневный профиль, Лика не хочет смотреть мне в глаза. — Не ходи к нему сегодня. Пожалуйста... Я люблю тебя. Ты меня тоже любишь. Я знаю.
Она прерывает мою тираду, будто не верит ни единому слову:
— Нет, Тим. Я пойду. Пойду, потому что сегодня у тебя такое любвеобильное и ревнивое настроение, а завтра, стоит тебя нечаянно поцарапать или в чем-то отказать — сожжешь все мосты дотла, не обернувшись. Эрик не капризничает. Он искренне и по-мужски заботится обо мне. И я хочу дать нам, ему и себе, шанс.
— Боже, что мне сделать, чтобы ты не пошла? Ну прошу тебя, не будь такой настырной, — ещё эта её Алиса стоит поодаль и мотает мне головой, мол, прекращай.
— Знаешь, может, мне именно этого и хочется вместо всего сумасшедшего драматизма между нами, — Лика говорит уже совершенно спокойно, без эмоций, и я понимаю, что не назло мне, она на самом деле всё решила.
Лика уходит, её перехватывает Алиса, приобнимает за плечи, защищая от дальнейших моих попыток.
Как же меня всегда бесили недалёкие парни в фильмах, которые молча смотрели, как их любимая девушка уходит к другому. С дивана я кричал им: «Беги за ней. Скажи это, скажи то. А-а, слюнтяй!» Они казались тормозами или бесчувственными. А теперь сам не могу двух слов связать, пока Лика уходит всё дальше и дальше.
Лика
Выхожу из учебного корпуса и спускаюсь по лестнице, у основания которой ждет Эрик. Он после рабочего дня в деловом костюме, под огромным зонтом и с букетом цветов. Конечно, алые розы — банально и избито, но Тим мне и таких ни разу не дарил. Мы уходим из студенческого городка под руку в сторону автомагистрали. Звук капель дождя, ударяющихся о зонт, напоминает мне один из дней, проведенный среди стопок книг на даче Тима, что уже никогда не вернуть назад. Тим, как троянский вирус, залез в каждую, каждую клетку памяти, так что не осталось чистых, неиспорченных и несвязанных с ним ассоциаций.
***
Сидя в роскошном, просто великанском кресле цвета глубокого озера, обитом дорогим велюром, хочется утонуть в добрых глазах Эрика, наклонившегося вперед ко мне. Но никак не получается, несмотря на все переговоры с самой собой.
— Ты какая-то грустная. Что-то случилось сегодня? Плохой день? Хотя глупые вопросы, не от хорошей же жизни люди глотают упаковку димедрола. После такого не скоро приходишь в норму. Прости, пожалуйста, что сую нос не в своё дело, — голос Эрика такой спокойный, уверенный, но во взгляде читается тревога и сопереживание.
— Спасибо тебе. Здесь просто чудесно. И кофе действительно потрясающий, — не хочу показаться неблагодарной, Эрик так старается ради меня.
— Я тебе уже говорил на пикнике, но повторю ещё раз. Ты мне понравилась с того самого дня, когда навещала в больнице. Ты тогда проявила заботу обо мне, а я хочу позаботиться о тебе. Если позволишь. Когда увидел тебя в лагере, так растерялся. Помнишь, каким я тогда был отмороженным? — Эрик отводит от меня взгляд в сторону и смущенно улыбается. — Просто не ожидал провести рядом с тобой целых десять дней. Ох, не думал, что этот разговор будет таким непростым... Вроде бы и не пятнадцать уже... — Эрик замер всем телом, а потом придвинулся ещё ближе к столу, пригладил свои золотисто-медные волнистые волосы и очень серьёзно посмотрел на меня своими усталыми глазами. — Знаю, что для признаний прошло слишком мало времени. Но я увидел достаточно, чтобы понять, какая ты не просто привлекательная девушка, но и с особой душой, — Эрик сделал паузу и после глубокого вздоха продолжил, положив свои руки на стол опасно близко к моим. — Хочу, чтобы ты знала, что я уже не мальчишка, который бегает за девочкой только ради забавы. Не знаю, кто тебе Тим и что между вами, мне это глубоко безразлично, если есть шанс, что ты сможешь стать счастливой со мной. — Он остановился, не прерывая зрительного контакта, и предоставил мне возможность ответить, но я промолчала. — Я сделаю всё... Лика, абсолютно всё, чтобы кошмарные мысли больше никогда тебя не посещали, — закончив предложение, Эрик легонько коснулся моей правой руки и ласково улыбнулся, поджав губы.
Как могу я в такой волнительный момент сказать что-то обидное такому милому парню?
— Давай просто пообщаемся какое-то время. Хорошо? — Копирую его улыбку с поджатыми губами.
Эрик мне подмигивает и убирает свою руку от моей ладони. Какой же он тактичный и понимающий. Мы продолжаем пить кофе вприкуску с вишневым штруделем и шоколадным чизкейком, воруя друг у друга по кусочку десерта.
На выходе Эрик забирает с собой коробку пирожных, гостинец для Ани, Олежки и родителей, и провожает меня на такси до дома. Дома чаепитие продолжается без Эрика под град любопытных вопросов. И кажется, родители впервые по-настоящему рады, что я ходила на свидание с парнем. На туалетном столике в вазе стоит букет, который мне не нужно прятать, как было с подарками от Тима.
А настолько ли важна сумасшедшая любовь на грани тахикардии между мужчиной и женщиной, чтобы им было хорошовместе? Мнесегодня было хорошо. По-спокойному хорошо.