Муха

Микки почувствовала, как по спине прокатилась волна холода — неожиданная, почти физическая — несмотря на удушающую жару в этой крохотной каморке без окон. Воздух стоял густой, как пар в душной ванной, но липкий страх пробежался по коже холодными пальцами. Она сильнее вцепилась в мусорный пакет дрожащими руками — будто за что-то, что ещё могло удержать её в реальности.
Скрип — тихий, растянутый, словно сама тишина решила подать голос — донёсся снаружи. Где-то за пределами её обзора. И сердце тут же сорвалось в бешеный галоп, будто стремилось вырваться наружу, разбить грудную клетку изнутри, ломая рёбра. Этот звук... он был не просто пугающим — он был личным. Знакомым. Предостерегающим.
Она слышала дыхание за спиной. Слышала, как кто-то стоит — рядом, слишком близко. Он наслаждается её страхом. Он — причина её безумия. Тот, кто месяцами шёл по пятам, вынюхивая её, как полицейская собака, разрушал её жизнь с хирургической точностью, оставляя следы, которые замечала только она.
Пакет скользит с её пальцев и с глухим хлопком падает на пол. Этот звук выдёргивает её из транса. Микки замирает — на секунду. Закрывает глаза. Кажется, даже перестаёт дышать. А потом резко разворачивается — будто способна встретить то, чего боится. Но в комнате никого нет.
Только пыльные, серые, почти омертвевшие стены. Одиноко покачивающаяся лампочка под потолком. Ржавые вёдра. Давно пустой пост охранника — даже стул исчез. Какая-то старая игрушечная собачка с качающейся головой на пыльной полке — нелепая, как память о нормальной жизни. И она — одна, всё ещё дрожащая, с бешено колотящимся сердцем, внутри бесконечного ночного кошмара без возможности проснуться.
Микки стояла, вслушиваясь в тишину. В голове шумело, будто мир внутри черепной коробки начал плавиться — от страха, усталости, недосыпа. Виски пульсировали, а пространство будто застыло, отгородившись от времени.
Она закрыла глаза и села на пол, поджав ноги — как в детстве, когда пряталась в шкафу от грозы. Дышать стало чуть легче, но паника не отпускала. Где-то глубоко внутри сердце знало: за этим ощущением стоит нечто большее, чем просто стресс. Что-то, что запустило цепную реакцию. Что-то, что не отпускает.
И всё же было время, когда она чувствовала себя... живой. Не загнанной в угол.
— До сих пор не могу поверить, что это была я, — прошептала почти беззвучно.
И память, как сорвавшийся с катушки проектор, снова включилась.

Год назад.

Микки входила в офис босиком. Каблуки она сняла ещё в лифте — не потому что болели ноги, а потому что ей так хотелось. Это был её способ чувствовать, что она дома.
На ней — тёмный свитер и простые джинсы. Волосы, уложенные в спешке, падали на плечи мягкими локонами. Она опоздала на сорок минут, и всё равно ей это прощали. Потому что Миккейла Делано была кем-то, кого ждали. Пахло кофе и пластиком. Солнечный свет ложился на рабочие станции. Кто-то уже ругался в наушники, кто-то дремал, прижавшись лбом к клавиатуре.
Так пахла моя жизнь. Так звучал мой успех.
И тогда она ещё не знала, что это утро станет началом конца её спокойствия.

Переговорная была прохладной — спасением после духоты общего зала. В ней не пахло ничем: стерильно и вылизано, как в операционной. Кондиционер гудел где-то в углу.
Микки села ближе к середине стола, рядом с геймдизайнерами и арт-директором, бросив быстрый взгляд на экран: логотип проекта ещё был в разработке, стоял в презентации просто как белая надпись на чёрном фоне: "PROJECT K."
— Значит, так, — начал директор высоким, чуть театральным голосом. — Мы ведём переговоры с тремя потенциальными инвесторами. И все трое заинтересованы в продукте ещё до релиза демо. Один из них — азиатский стриминговый гигант, второй — игровая платформа, третий... ну, скажем, человек с очень большим влиянием на фан-базу и кошельком на сотни миллионов.
Микки заметила, как кто-то хмыкнул. Кое-кто даже заёрзал от возбуждения. Такие контракты — не просто редкость, они почти миф.
— Нам нужен человек, который станет лицом визуального кода проекта. Кто-то, кто не просто нарисует красиво, а задаст стиль, по которому этот мир потом будут узнавать.
Он сделал паузу, перевёл взгляд через весь стол:
— Миккейла. Это ты.
Она сначала даже не поняла, что речь про неё. На секунду в комнате стало тихо, будто воздух исчез. Затем кто-то похлопал — вяло, но с одобрением.
Она широко улыбнулась, чуть покраснела, но внутри — всё горело, переливалось красками, как праздничный фейерверк. Это был её шанс. Даже не шанс — прыжок.
После совещания она шла по офису как по подиуму. Мир вокруг будто стал ярче, воздух — чище. Всё внутри пело. Она заслужила. Выстрадала. Часами внося правки, доводя до идеала каждую деталь, совершенствуясь, перерабатывая, не спя ночами. И теперь всё должно было начаться по-настоящему.
На её рабочем столе что-то лежало.
Тонкий, плотный белый конверт с золотистым кантом. Он будто манил, поблёскивая на солнце, пробивавшемся сквозь жалюзи.
Микки на секунду замерла, затем улыбнулась.
Наверное, поздравление от кого-то из команды. Или просто приятный сюрприз.
Она ещё не знала, что именно эта деталь расколет её жизнь на «до» и «после».
Прощупав конверт, девушка поняла, что там скорее всего открытка из плотного картона и в нетерпении распечатала его. Непримечатетмельная и блеклая картинка с которой ей улыбалась нарисованная муха, особо не произвела на Миккейлу впечатления и та со скучающим видом перевернула открытку, на развороте— красивым, практически каллиграфическим почерком — было выведено всего одно предложение , но этого было достаточно чтобы руки покрылись мурашками и вместо удовольствия от надвигающегося успеха, в сердце поселилось предчувствие беды.

"Что отличает тебя от мухи, Марта?"