I
Какие-то дома пролетают за окном автомобиля. Много деревьев. Похоже на сельскую местность. Куда мы едем?
Я обернулась, чтобы взглянуть на водителя. Его облик мне очень знаком. Какой приятный молодой человек. Может, это мой парень? Хотя, уж очень его черты схожи с моими. Брат?..
Ах да – это мой сын. Его зовут... Зовут... Я назвала его в честь того смешливого мальчика из "Оно", хотя и все родственники и знакомые отговаривали давать такое непривычное иностранное имя.
– Ричи?
– Да, мама? – обернулся он. Не ошиблась. Облегчённо перевела дух.
– Мама, ты в порядке?
– Конечно, – улыбнулась я, добавив про себя: "если не считать, что я только что едва вспомнила, кто ты, и до сих пор без понятия, куда мы направляемся".
Жидкие куриные мозги. Несколько минут спустя я оставила тщетные попытки и спросила:
– Куда мы едем, Ричи?
Его напряжение выдали только пальцы, с силой вцепившиеся в руль. Жаль, я не хотела расстраивать его лишний раз.
- Ты забыла? Ты сама просила отвезти тебя на дачу. Говорила, что поживёшь там.
- Разве?..
- Да, ещё до инсульта ты говорила об этом, а после, когда ещё не совсем пришла в себя, всё просила и просила...
- Спасибо, сынок, теперь я и вправду припоминаю, - солгала я.
За окном бор перешёл в смешанный лес. Здания больше не встречались.
- Я договорился с соседями, чтобы они каждый день заходили тебя проведать, - произнёс он, а затем, после нескольких минут молчания, внезапно спросил:
- Кстати, давно хотел узнать, почему ты всё-таки запрещала мне гулять в этом лесу в одиночку?
- Х-м-м... - "чтоб я помнила, чтоб я помнила!", - боялась, что ты заблудишься. Топографический кретинизм у тебя от меня, Ричи.
- Понятно, я так и думал, - он натянуто улыбнулся. Вроде неплохо выкрутилась, - гляди-ка, они наконец-то поставили указатель!
Мы проехали мимо обвитой плющом таблички "Новая Чушь, 5 км", и уже через несколько минут въехали в поселение. Моё сердце забилось немного чаще, пропылённые городом лёгкие чуть расправились, впитывая терпкий запах влажных листьев и дух близкого озера. Удивительно, не смотря на туман, царящий в воспоминаниях последних месяцев, здесь я помнила каждый валун, каждый поворот, каждый дом городской части и домишко сельской. Даже если я не вспомню, зачем так хотела попасть сюда, я рада, что проведу это лето здесь.
Войдя в дом, я была неприятно удивлена и дезориентирована.
- Ты разве не помнишь, что мы сделали ремонт? Второго этажа он не коснулся.
- Хорошо. Надо бы затопить печку - ночи ещё холодные.
- Кхм... У нас теперь паровой котёл. Кто будет отапливать дом печью в 20**ом году? Давай я научу тебя им пользоваться. Хотя один раз я уже делал это, - в его голосе сквозило невольное раздражение.
Он помог мне устроиться и заторопился уезжать.
- Даже не переночуешь? - расстроенно спросила я.
- Нет. Ты же знаешь. Работа. Если что - звони, - коротко и по деловому ответил он, после чего почти сразу уехал. Неужели это я вырастила его таким... Скучным?
Наверху я почувствовала себя комфортнее - здесь всё было фактически таким же, как во времена моего детства и подросткового возраста. Я специально старалась ничего не менять, вернувшись сюда, когда стала хозяйкой дома.
С трудом заставив согнуться старые суставы (не драматизируй, крошка, не такая уж ты и древняя, просто надо было уделять больше времени зарядке), я залезла на низкий чердак. Изгрызенные мышами свитера, банки с соленьями, гвоздями и просто законсервированным воздухом, бумажные книги - почти редкость в наше время. Игрушки, купленные мною для внучки. Они ей почти не понадобились: даже плюшевый мишка теперь - всего лишь приложение в смартфоне. Но кое в чём она всё же оказалась весьма старомодной: под грудой книг я нашла бережно спрятанную толстую тетрадь, на первой странице которой тускло поблёскивала витиеватая надпись: "Моё последнее лето".
Подростки склонны давать своим дневникам драматические названия. Сейчас она уже взрослая скучная двадцатилетняя женщина (как бы парадоксально это ни звучало, в её случае это действительно так), так что вряд ли ей есть дело до того, кто прочтёт её записи. Наверняка она и сама забыла, что вела этот дневник.
Обложка так потускнела, что я с трудом поняла, что она была когда-то стилизована под клетчатую ткань. Страницы сильно пожелтели. Какую некачественную нынче стали делать бумагу!..
Прочитав первый абзац, я опустила тетрадь на колени, растерянно уставившись в обшитую вагонкой стену своими близорукими глазами.
Побледневшая надпись гласила: " Как люди обычно начинают такие хрени? Что ж, привет, будущая я. Мне 18 лет, я только что закончила одиннадцатый класс и сдала финальные экзамены. Так что сейчас у меня есть немного времени, чтобы перевести дух. Я знаю, что в универе каникулы будут короче: будут летние сессии, возможно даже подработки. Так что можно сказать, это моё последнее лето. Лето две тысячи **его".
Что меня смутило в этом наборе фраз? Только дата. До рождения моей внучки оставалось тридцать два года.
Тогда кто? Кто из моих ровесников мог побывать здесь в то время? Неужели... Нет. Однозначно. Я никогда не имела склонности писать дневники. Зачем описывать этот унылый мир, когда можно придумать свой! Ладно-ладно, никто не мешает мне прочитать это и самой во всём разобраться. Может, хотя бы это даст мне подсказку, почему я так рвалась вновь оказаться здесь.