17
Глаза Похитителя ничего не выражали, его лицо стало грубым и Джули поняла, что он в бешенстве.
Похититель больше ничего не сказал, схватил Джули за ногу и потащил из ванной по полу в сторону подвала.
Она увидела, что дверь из ванной комнаты находилась за диваном, находящимся в гостиной, прямо напротив находилась входная дверь. Справа от ванной комнаты находилась кухня, отделённая от гостиной барной стойкой, сбоку от кухни, ближе к входу, находилась лестница на второй этаж.
Но не хватило ей времени на построение карты дома, когда он открыл дверь в подвал, находящуюся в просторной, но тёмной кладовой, и потащил её вниз по лестнице за ногу, причиняя боль и без того страдающей девушке.
- Ай, ай!.. Постой!..
Старательно поднимая голову, чтобы ей не удариться, Джули получала болезненные вывихи и удары рук и ног.
Когда они сошли с загнутой буквой “Г” лестницы, Похититель потащил её по шершавому, залитому бетоном, полу, оставляя царапины и стёсы на её спине и конечностях.
- Больно, пожалуйста, отпусти!..
Он закинул её на кровать, привязав её руки и ноги верёвками, схваченными по дороге в кладовке, к спинкам кровати, и ушёл куда-то наверх.
Царапины и стёсы начали щипеть, а синяки, ссадины и вывихи предательски гудели, отдавая боль во всё тело.
"Боже, я сейчас умру..."
- Ха-а...
Она пыталась дышать глубже и задерживать дыхание как можно дольше, чтобы потерять сознание, как она это уже делала раньше. Но не успела она это сделать, ведь боль мешала провалиться в небытие, как Похититель пришёл обратно, неся с собой в руке какую-то сумку.
"Он что, убивать меня собрался?.."
- Так ты любишь, когда тебя бьют, да?
Он достал из сумки кожаную розгу, и та со свистом опустилась на ноги Джули.
- А-ай!.. М-мм!..
- Что же ты кричишь, ты же сама просишь себя избивать!
“Х-тыщ!”
- А-а!
Следующий удар прошёдся по мягким тканям плеч, оставляя горячий след на них.
- Да что ты знаешь о настоящей боли, дура!?
“Х-тыщ, х-тыщ, х-тыщ!!”
- М-М-М! А-а-ай!!
От боли её вновь затошнило, руки затекли и онемели, чувствовались лишь горячие следы, оставленные розгами.
- Когда я попал в армию надо мной издевались, меня били старшие по званию, потому что я был слаб!!!
“Х-тыщ!”
- А-А!
Он старательно избегал зон живота, покрывая её тело толстенной розгой.
- Но я не произнёс ни визга, не проронил не слезы боли, я знал, я понимал, что слаб, поэтому я должен был подчиняться сильным, пока не стану сильнее!
“Х-ТЫЩ, Х-ТЫЩ, Х-ТЫЩ, Х-ТЫЩ!”
- А-А!.. Как же больно, пожалуйста, отпусти, прекрати, пожалуйста!!!
- Ещё рано!
Он перевернул её на бок продолжал бить её по спине, пока вся её кожа не покрылась красными полосами, покрывшимися сукровицей.
Он внимательно изучил удары, затем положил в сумку плеть, достав оттуда розгу потоньше, которая была твёрдой, но достаточно упругой, чтобы причинять боль.
“Фьють-Тыщ!”
- А-а-а!!!
Он ударял её по животу и рукам, кожа покрывалась кровавыми полосами, бил по груди, шее и даже попал по лицу, из получившихся ранений полилась кровь, которая текла по телу струйками и пачкала всю кровать, включая руки самого Похитителя.
- А-а... Пощади, пожалуйста...
Её голос осип от крика и она могла лишь шептать.
- Да... Вот, чего я хочу... Я заслужил это, я стал достаточно сильным, чтобы повелевать слабыми...
Он проводил руками по её щёкам, не обращая внимания на кровь, идущую из одной из них.
- Умница, ты даёшь мне то, что я хочу, в отличие от этого слизнака, он терпит до самого конца, молчит пока не потеряет сознание... Я даже вижу себя в нём, вот только я по-настоящему сильный, а он лишь жалкий слизняк, что верит, что сможет летать...
- Мне кажется, что я психопат.
Он сел на пол спиной к ней, когда Джули от боли еле дышала, а в ушах звенело, она едва ли могла расслышать его.
- Я не ощущаю никаких чувств, кроме жажды мести с тех самых пор, как появился. Всё мои решения руководятся только тем, что может мне навредить, а что нет. Для меня «хорошо» и «плохо» не существует, я не чувствую ни угрызений совести, ни сожалений, всё, что руководит моими действиями это выученные моральные качества, которыми руководятся обычные люди.
- Кха-кха...
- Ни одна душа не в курсе, что я ничего не чувствую, я научился идеально играть все эмоции, идеально имитировать человеческую реакцию на те или иные ситуации, ведь все эти годы я был главным, только иногда Коднер брал контроль на себя, когда мне это было нужно.
"Значит, он вёл «нормальную» жизнь всё это время..."
- Я нашёл работу, став военным хирургом, нашёл друзей и девушку... В какой-то момент мне показалось, что моя месть угасла, но нет. Это чувство было мои единственным топливом, тем, что вело меня вперёд, та детская обида на школьницу с симпатичным личиком привела меня сюда... Но знаешь, я ни о чём не жалею... Почти ни о чём.
Он встал, отвязал её руки от спинок кровати и как ни в чём не бывало пошёл прочь из подвала, мыча мелодию себе под нос.