Forbidden object

Я проснулась на диване, с лёгкой головной болью. Веки были тяжёлыми, а тело ныло от напряжения прошлой ночи. Я повернулась набок, и мой взгляд упал на сумку, лежавшую рядом на диване.

Я потянулась к ней, подтащила ближе и открыла. Внутри всё было на месте: папка с делом Тома, и мой ноутбук. Я выдохнула, чувствуя, как лёгкое облегчение смывает тревогу. Но тут мой взгляд скользнул по себе, и я замерла. На мне всё ещё была его рубашка — того чокнутого мотоциклиста. Под ней моя футболка и джинсы выглядели грязными, в пятнах от лужи, которой он, идиот, меня окатил. Надо переодеться.

Я сжала рубашку в руках, снимая её с себя. И зачем я вообще не выбросила её сразу? Я аккуратно сложила её и засунула в сумку, решив, что выброшу позже. Положив сумку обратно на диван, я встала, чувствуя, как затёкшие мышцы протестуют, и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок.

В ванной я включила горячую воду, и пар быстро заполнил пространство, запотев зеркало. Я сбросила грязную одежду, оставив её кучей на полу, и шагнула под душ. Горячие струи били по коже, смывая усталость и грязь. Я намылила волосы, чувствуя, как напряжение медленно отступает, и смыла пену, позволяя воде стекать по лицу. Выключив душ, я обмоталась мягким полотенцем Элизабет и вышла, оставляя мокрые следы на плитке.

В комнате Элизабет было тихо, её кровать аккуратно заправлена, а шкаф приоткрыт. Я порылась в нём, выбирая что-то простое: чёрную майку, облегающую, но удобную, и тёмные шорты, которые сидели чуть выше колена. Волосы я высушила полотенцем, растирая их, пока они не стали слегка влажными, и оставила распущенными, расчесав пальцами,  — пусть сохнут сами.

Я вышла из комнаты и направилась к кухне, откуда доносились голоса и запах свежесваренного кофе. Все ребята были там, сидя за обеденным столом. Элизабет помешивала что-то в кастрюле на плите, напевая под нос мелодию. Белла листала ленту на телефоне, время от времени хмыкая над каким-то постом. Энтони, развалившись на стуле, чистил яблоко ножом, отрезая тонкие ломтики и отправляя их в рот. Лео, сидя напротив, склонился над своим ноутбуком, печатая с такой скоростью, будто участвовал в гонке. А Райан выглядел сосредоточенным, постукивая пальцами по столу, его взгляд был прикован к экрану его ноутбука.

— Доброе утро, Сильвия! — весело бросила Элизабет, заметив меня. — Каша или омлет?

— Каша, — ответила я, улыбнувшись её заботливому тону.

— Ну и видок у тебя, Рауш, — поддразнил Энтони, ухмыляясь, не отрываясь от яблока. — Что, скучаешь по своему тайному поклоннику?

— Иди к чёрту, — огрызнулась я, закатывая глаза. — Лучше займись своим яблоком, пока я его тебе в глотку не засунула.

Он рассмеялся, откинувшись на спинку стула, а Белла хмыкнула, не поднимая глаз от телефона.

Райан поднял глаза от экрана, его взгляд был серьёзным.

— Взяла папку с делом Тома? — спросил он, прекратив постукивать пальцами.

— Да, она в сумке, в гостиной, — ответила я, садясь на стул рядом с ним. — Что делаешь? — спросила я, кивая на ноутбук.

Райан повернул экран ко мне, показывая список имен и фотографии.

— Взломал базу данных организаторов боя, — сказал он, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась напряжённость. — Посмотрел, кто будет присутствовать. Там влиятельные шишки: владельцы клубов, букмекеры, пара политиков, которые любят грязные деньги. И, конечно, опасные типы — Винсент, правая рука Тома, и его люди. Нам нужно быть предельно осторожными.

Я слушала внимательно, иногда бросая взгляд на экран, где мелькали лица: суровые, с холодными глазами, некоторые с шрамами, другие с фальшивыми улыбками.

— Ещё решил глянуть, с кем будет драться Том, — продолжил Райан, открывая новую вкладку. — По слухам на дарквебе, Том выйдет на ринг против Люциана Фостера, по прозвищу Змея. Я нашёл инфу на закрытом форуме, где букмекеры обсуждают ставки. Фостер — не новичок, бывший чемпион в среднем весе по кикбоксингу, но после травмы колена ушёл в подпольные бои. Жёсткий, быстрый, но не такой… непобедимый, как Том, — он щёлкнул по файлу, и на экране появилась статья.

Райан начал читать вслух:

— «Если они выйдут — будет бойня. Будто лев сошёлся с волком».

Энтони, до этого молчавший, подался вперёд, его глаза загорелись любопытством.

— И кто из них лев? — спросил он, жуя яблоко.

Райан усмехнулся, не отрывая взгляда от экрана.

— Лев — это Том. Он более неудержимый, хладнокровный. Люциан — волк, хитрый, быстрый, но мне кажется, против Тома… шансов мало.

— Да ладно, — хмыкнул Лео, отрываясь от своего ноутбука. — Если этот Змея такой шустрый, может, он уложит Каулитца одним ударом?

— Не смеши, — отрезала Белла, закатывая глаза. — Том не зря Кошмар.

— Всё равно будет интересно, — подытожил Энтони, откидываясь на спинку стула. — Силь, ты готова увидеть эту бойню вживую?

Я пожала плечами, стараясь скрыть, как сильно меня напрягала эта мысль.

— Посмотрим, — пробормотала я, беря кружку с кофе, которую Элизабет поставила передо мной.

───···───

К обеду Райан, Энтони и Лео ушли за машиной Райана, чтобы мы могли поехать к складу на ней. Остальные готовились, превращая нашу миссию в нечто вроде театральной постановки. Элизабет и Белла суетились вокруг меня, будто я собиралась на бал, а не на подпольный бой.

К полуночи напряжение достигло пика. Энтони и Лео занимались Райаном, одевая его так, чтобы он выглядел как влиятельный человек. На нём был тёмно-серый костюм, идеально сидящий на его широких плечах, подчёркивая атлетичную фигуру. Белая рубашка была расстёгнута на верхнюю пуговицу, добавляя лёгкой небрежности. Его тёмные волосы были небрежно уложены, но с лёгким беспорядком, создавая естественный, слегка растрёпанный вид.

Я же снова приняла душ, смывая дневную усталость. После этого Элизабет настояла на том, чтобы обработать и перевязать мои раны, хотя в этом уже не было необходимости — они почти зажили, оставив лишь розовые рубцы. Но её забота, как всегда, вызывала у меня улыбку и тепло в груди. Я была ей благодарна за эту материнскую нежность.

Белла занялась моим макияжем и причёской. Она работала с ловкостью художника: тональный крем лёг на кожу тонким слоем, делая её матовой. Лёгкий бронзер подчеркнул скулы, добавить рельефа, а румянец придал свежести. Брови она оформила, сохранив их естественную форму, а глаза выделила мягкой растушёвкой в тёплых коричневых тонах, чёрной подводкой и тушью, от которой мои ресницы казались ище длиннее. На губы — нюдовая помада с чётким контуром. Волосы Белла сначала выпрямила, а потом завила концы в мягкие, объёмные локоны, слегка взбив их пальцами для воздушности.

Элизабет выбрала мне платье — длинное, атласное, глубокого винного цвета, с тонкими бретелями, драпировкой на груди и высоким разрезом на бедре, который открывал ногу при каждом шаге. К нему она дала чёрные туфли на шпильке, которые делали меня выше и увереннее. Я накинула сверху кожаную куртку Элизабет, и взяла сумку, в которой всё ещё лежала рубашка того мотоциклиста. Сунув туда телефон и папку, я проверила, всё ли на месте.

— Сильвия, ты просто огонь, — сказала Белла, отступая и оценивая свою работу.

— Настоящая роковая женщина, — добавила Элизабет с улыбкой.

— Спасибо, девочки, — ответила я, улыбнувшись.

Мы вышли из комнаты Элизабет, направляясь в коридор, где ждали парни. В гостиной они стояли спиной к нам, рядом с пуфом, на котором лежал ноутбук Райана. Райан, Энтони и Лео держали в руках стаканы с виски, что-то оживлённо обсуждая. Энтони, стоявший лицом к нам, первым заметил меня. Его глаза расширились, брови взлетели вверх, а рот приоткрылся.

— Ебать... — вырвалось у него, и он чуть не пролил виски.

Райан и Лео обернулись.

— Что за цыпа, — сказал Райан, его голос был низким, с лёгкой хрипотцой.

Он шагнул ко мне, его уверенные движения притягивали взгляд. Энтони и Лео двинулись следом.

Лео сделал глоток виски, кивнул и улыбнулся.

— Сильвия, ты выглядишь потрясающе, — сказал он искренне.

Элизабет положила руки мне на плечи и сказала:

— Мы с Беллой постарались, чтобы она выглядела на все сто. Но будьте осторожны и внимательны.

— Всё будет в порядке, — сказала я, обнимая их, и отстранилась.

Райан подошёл ко мне, и слегка наклонился, не сводя взгляда с моих глаз.

— Пошли, Сильвия? — спросил он, протягивая руку ладонью вверх.

Я посмотрела на его руку, чувствуя, как пульс ускоряется, и медленно вложила свою ладонь в его. Его пальцы мягко сомкнулись вокруг моих, тёплые и сильные.

— Пошли, — сказала я, чувствуя, как решимость нарастает.

Белла посмотрела на часы в гостиной и сказала:

— Уже час ночи, ребят. Не опаздывайте.

Райан кивнул мне.

— Пора, — сказал он, поворачиваясь к остальным. — Увидимся позже.

Мы попрощались с ребятами, обнявшись с Элизабет и Беллой, и вышли из квартиры, направляясь к лифту. В кабине было тихо, только лёгкий гул сопровождал нас вниз. Мы вышли на улицу. Машина Райана — чёрный BMW с тонированными стёклами — была припаркована у подъезда. Он обошёл её, открыл мне дверь, и я села на пассажирское сиденье, поправляя платье.

— Спасибо, — сказала я, когда он сел за руль.

— Не за что, — ответил он, заводя двигатель. Машина мягко тронулась, и мы поехали по ночным улицам Манхэттена.

— План такой, — начал Райан, не отрывая взгляда от дороги.
— Держимся уверенно, но не переигрываем. Никаких лишних разговоров, только лёгкие улыбки и взгляды, будто мы знаем больше, чем говорим. На складе будет куча охраны, так что следи за своими движениями. В VIP-зоне будут Винсент и другие шишки — держись подальше от них, но прислушивайся к разговорам. Когда начнётся бой, я пойду в служебные помещения за сценой, где хранятся документы организаторов. Возможно, найду что-то, связанное с Томом или его людьми. Ты остаёшься с толпой, следишь за боем. Если Том после схватки куда-то пойдёт — сразу звони мне и говори, куда он направился.

Я нахмурилась, чувствуя, как злость закипает.

— Почему я должна просто стоять и смотреть? — возразила я. — Я могу помочь. Почему ты один идёшь искать улики? Это дело Тома — моё расследование, Райан. Я должна быть там, где что-то происходит.

— Сильвия, — начал он, его голос стал жёстче, — ты не понимаешь. Там опасно, и…

— А мне не опасно? — перебила я, поворачиваясь к нему. — Я вчера чуть не погибла из-за какого-то психопата на мотоцикле, а ты думаешь, что я не справлюсь с парой шкафов охраны? Я не собираюсь быть просто наблюдателем.

Райан повернул голову ко мне, его глаза расширились.

— Погоди. Что?! — воскликнул он, его голос был полон изумления. — Ты чуть не погибла из-за мотоциклиста? О чём ты вообще?

Я отмахнулась, понимая, что зря это ляпнула.

— Не важно, — буркнула я, скрестив руки. — Забудь. Я просто хочу быть полезной, а не торчать в толпе, как декорация.

— Нет, Сильвия, это важно, — настаивал он, его тон стал резче. — Что за мотоциклист? Что произошло?

— Я сказала, забудь! — отрезала я, чувствуя, как щёки горят от раздражения. — Мы сейчас говорим о деле, а не о моих приключениях. Я иду с тобой, и точка.

Мы спорили долго, перебивая друг друга, пока я не заметила, как его пальцы сильнее сжали руль. Вдруг он резко ударил по тормозам, и машина остановилась с пронзительным визгом шин. Моё тело рванулось вперёд, ремень безопасности врезался в грудь, и я вскрикнула, упершись ладонями в переднюю панель, чтобы удержать равновесие.

— Райан! — прошипела я, хватаясь за грудь, где пульсировал след от ремня.
— Ты совсем с ума сошёл?!

Он повернулся ко мне, стискивая руль так, что костяшки побелели. Его глаза горели, и он крикнул:

— Послушай меня, мать твою! Я знаю, где искать! Там есть служебные помещения за сценой, где хранятся документы, списки, может, даже что-то о сделках Тома. Я знаю, как обойти охрану, потому что я был на таких боях. Если мы оба пойдём, нас заметят, и всё рухнет. Ты должна остаться с толпой, потому что ты — наши глаза. Понимаешь?!

Я задыхалась от злости, но его слова пробивали мою защиту. Мы молчали, глядя друг на друга, пока напряжение между нами не стало почти осязаемым. Наконец, Райан выдохнул, его плечи расслабились, и он сказал, спокойнее:

— Прости, что накричал. Но, Сильвия, поверь, так будет лучше. Если ты послушаешь, мы найдём что-то, что продвинет твоё дело. Пожалуйста.

Я сжала губы, чувствуя, как злость отступает, но не до конца.

— Хорошо, — сказала я наконец. — Но если что-то пойдёт не так, я не буду просто стоять и ждать.

— Договорились, — кивнул он, его голос был мягче. — Главное — будь осторожна.

Мы снова поехали, и молчание в машине было уже не таким тяжёлым.

───···───

Через тридцать минут мы приехали к складу — огромному, мрачному зданию. Его ржавые металлические стены возвышались на три этажа, с облупленной краской и граффити, покрывающими нижнюю часть. Узкие окна под крышей были заколочены, а вокруг пахло сыростью и мазутом.

У входа стояли два джипа с тонированными стёклами, а рядом — несколько мотоциклов, один из которых показался мне подозрительно знакомым. Я прогнала эту мысль, списав на паранойю.

Райан припарковался неподалёку, вышел из машины и обошёл её, открыв мне дверь. Я вышла, поправляя платье, чувствуя, как прохладный ночной воздух касается кожи через разрез на бедре. Райан положил руки мне на плечи, его пальцы были тёплыми, но хватка — твёрдой. Он наклонился к моему уху, его дыхание коснулось шеи, вызвав лёгкую дрожь.

— Следуй плану, Нора Уинтерс, — прошептал он. — Вживись в роль. Не давай никому повода усомниться.

Я встретила его взгляд, чувствуя, как адреналин начинает пульсировать в венах. Он отстранился, слегка кивнул. Я кивнула в ответ, но одна мысль не давала покоя.

— Но ты хотя бы придумал себе имя и фамилию? — спросила я, поправляя сумку на плече. — Ты ведь тоже «модель» и «мой друг».

— Матео Тальваро, — сказал он с испанским акцентом, его губы растянулись в лёгкой ухмылке. Он выпрямился, слегка откинув голову, будто уже вживался в роль.

— Решил стать испанцем? — подколола я, приподняв бровь, стараясь скрыть, как его уверенность меня задевает.

— Siempre quise (Давно хотел), — произнёс он, наклоняясь ко мне чуть ближе, его голос стал глубже, с игривой ноткой. Заметив моё удивление, он усмехнулся, выпрямляясь. — В нашей средней школе преподавали испанский, — добавил он, будто предугадал мой вопрос.

— Не знала, что ты такой многосторонний, — хмыкнула я, скрестив руки, чтобы скрыть лёгкое смущение.

— Ещё много чего не знаешь, Нора, — подмигнул он, его тон был лёгким, но в глазах мелькнула серьёзность.
— Пора идти. Держись рядом, смотри по сторонам, но не пялься.

— Поняла, Матео, — ответила я, входя в роль, и выпрямила спину, добавив походке чуть больше уверенности.

Мы направились к складу. Чем ближе мы подходили, тем сильнее чувствовалось напряжение, исходящее от этого места.

У входа стояли два охранника, здоровенные, с лицами, будто высеченными из гранита. Один, с татуировкой змеи, обвивающей шею, шагнул вперёд, его глаза пробежались по нам, оценивая. Его напарник, с лысой головой и шрамом через губу, держал руку на рации, готовый поднять тревогу.

— Код, — буркнул первый, его голос был низким, как рычание.

— Кровавая луна, — ответил Райан, его тон был спокойным, уверенным, как будто он произносил это сотни раз.

Охранник кивнул, не сводя с нас глаз, и второй толкнул тяжёлую металлическую дверь, которая открылась с протяжным скрипом. Мы вошли, и шум обрушился на нас. Склад был огромным, с высокими потолками, поддерживаемыми ржавыми стальными балками, покрытыми пятнами коррозии.

В центре стоял ринг, залитый резким светом прожекторов, которые выхватывали из тьмы канаты и потёртый мат. Вокруг толпились люди: мужчины в дорогих костюмах с сигарами, женщины в блестящих платьях, букмекеры, выкрикивающие ставки, и угрюмые типы. Воздух был густым от запаха пота, алкоголя и напряжения.

VIP-зона, огороженная красными бархатными канатами, находилась ближе к рингу. Там сидели люди, от которых веяло властью и опасностью. Я заметила Винсента — высокого, с коротко стриженными волосами и шрамом через бровь, — он стоял у канатов, держа сигару и о чём-то говоря с мужчиной в чёрном пиджаке. Его глаза пробежались по толпе, и на секунду мне показалось, что он посмотрел на меня. Я отвела взгляд, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Мы с Райаном переглянулись, и он кивнул в сторону бара — импровизированной стойки из ящиков, покрытых чёрной тканью, где бармен в грязной рубашке разливал виски и пиво в пластиковые стаканы. Мы направились туда, протискиваясь через толпу, стараясь не привлекать внимания.

Я чувствовала взгляды, скользящие по мне — любопытные, оценивающие, некоторые откровенно наглые. Я держала голову выше, изображая холодную уверенность.

Райан взял два стакана виски, протянул один мне, и мы встали у стойки, наблюдая за залом.

Я сделала глоток, чувствуя, как обжигающая жидкость согревает горло, и оглядела толпу. Люди кричали, смеялись, кто-то спорил о ставках, размахивая пачками денег. У ринга уже собирались зрители, толкаясь за лучшие места.

Райан вытащил телефон из кармана внутреннего пиджака, выключил его и посмотрел на время, его лицо было напряжённым, но собранным.

— До начала боя десять минут, — сказал он, его голос был едва слышен за гулом толпы. Он наклонился ближе, чтобы я расслышала. — Смотри по сторонам, запоминай лица. Если увидишь Винсента или его людей, держись подальше, но слушай, о чём они говорят.

— Поняла, — ответила я, сжимая стакан сильнее. — А ты? Когда пойдёшь?

— Как только бой начнётся, — сказал он, его глаза пробежались по залу, выискивая что-то. — Толпа будет отвлечена, охрана расслабится. Это мой шанс проскользнуть в служебные помещения. Запомни. Ты остаёшься здесь, следишь за Томом. Если он после боя куда-то двинет, звони мне сразу.

Я кивнула, но внутри всё кипело. Просто стоять и смотреть? Я сделала ещё глоток виски, чувствуя, как он обжигает язык, и заставила себя сосредоточиться на зале. Напряжение росло с каждой минутой, люди толкались, выкрикивали ставки, кто-то пролил пиво, ругаясь, а в VIP-зоне Винсент всё ещё говорил с тем мужчиной.

Ровно через десять минут прожекторы вспыхнули, и толпа взорвалась криками. Мы с Райаном двинулись ближе к рингу, протискиваясь через толпу, его рука ненавязчиво лежала на моей пояснице, направляя меня.

Зрители толкали друг друга, пытаясь занять места поближе, и я почувствовала, как чья-то рука задела мою сумку.

Я резко обернулась, но это был просто пьяный тип, размахивающий стаканом. Райан сжал моё плечо, будто говоря "спокойно", и мы остановились в нескольких метрах от ринга, где толпа была чуть реже.

Ведущий — здоровый мужик в стильном чёрном костюме, с сединой в висках и харизмой, вышел на ринг, размахивая микрофоном. Его голос прогремел, перекрикивая шум:

— Леди и господа! Добро пожаловать на арену, где рождаются легенды и умирают надежды! Сегодня вы станете свидетелями настоящей войны на ринге! Готовы увидеть кровь, ярость и хаос?!

Толпа взревела, топая ногами, свистя и крича. Я скрестила руки, чувствуя, как сердце бьётся быстрее. Ведущий поднял руку, требуя тишины, и продолжил:

— В одном углу ринга — Люциан “Змея” Фостер, чьи удары быстрее молнии! А в другом — человек, чьё имя стало синонимом страха… Том “Кошмар” Каулитц!

— КОШМАР! КОШМАР! — скандировала толпа, и я замерла, когда он вышел из туннеля. Впервые я видела его вживую, и это было… ошеломляюще. Райан, стоявший рядом, взглянул на меня, заметив, как я застыла.

Том был гораздо высоким, широким, как шкаф, его мускулистое тело выглядело как оружие, выкованное для разрушения. Чёрные боксёрские шорты сидели низко на бёдрах, подчёркивая рельефный пресс. Его кулаки были забинтованы, один из бинтов — в пятнах крови, будто он уже кого-то избил до нашего прихода. Чёрные брейды, заплетённые туго, качались в такт его шагам, а бандана, низко надвинута на лоб, делая его взгляд ещё более зловещим. Пирсинг в нижней губе блестел под светом прожекторов. Он не смотрел на толпу, не играл на публику, как другие бойцы. Его взгляд был холодным, сосредоточенным, как у хищника, который уже знает, что добыча не уйдёт.

Когда он взбирался на ринг, я не могла отвести глаз. Его лицо было суровым, с резкими скулами, но моё внимание притягивало его тело, покрытое шрамами. Некоторые были старыми, побелевшими, другие — свежими, розовыми. Мои глаза метнулись к его жилистым предплечьям, где виднелись грубые шрамы и старые ожоги.

Сердце пропустило удар — они были пугающе похожи на те, что я видела на руках того мотоциклиста. Не может быть. Бред полный. Это совпадение, правда?

Мои мысли прервали громкие крики за спиной.

— Раздави его, Кошмар! — заорал кто-то над моим ухом, и я чуть отшатнулась, обернувшись.

— Ломай! — хрипел другой, выплёвывая зубочистку на пол.

Я повернулась обратно к рингу, чувствуя, как толпа сжимает меня со всех сторон. Гонг прозвучал, и бой начался.

Люциан Фостер, Змея, был уже на ринге, он ниже Тома, но жилистый, быстрый, с кошачьей грацией. Он начал с атаки, метнув ногу в висок Тома, но тот блокировал удар предплечьем, даже не моргнув. Люциан бросился вперёд, нанося серию быстрых ударов в корпус, но Том принял их на локти.

Затем он ответил — хук в челюсть, такой мощный, что голова Люциана откинулась назад, а кровь брызнула из разбитой губы. Толпа взревела, требуя ещё. Люциан пошатнулся, но не упал, его глаза вспыхнули злостью.

Он попытался контратаковать, метнув лоу-кик в бедро Тома, но тот перехватил его ногу рукой, рванул на себя и ударил локтем в висок. Хруст был таким громким, что я вздрогнула, а Люциан рухнул на колени, его лицо исказилось от боли.

Том не дал ему встать. Он схватил Люциана за волосы, притянул к себе и нанёс колено в лицо — раз, другой, третий. Кровь хлынула из носа Змеи, пачкая ринг, а толпа орала, как безумная.

Люциан хрипел, его движения становились медленнее, но он всё ещё пытался подняться, цепляясь за канаты. Том смотрел на него сверху вниз, его глаза были пустыми, без тени жалости. Он шагнул вперёд, поднял кулак, и я подумала, что сейчас всё закончится.

Но Люциан, собрав последние силы, метнулся вперёд, нанося удар в челюсть Тома. Удар был слабым, но неожиданным, и Том слегка качнулся. Люциан воспользовался моментом, вскочив и нанеся серию ударов в корпус. Том принял их, его лицо оставалось бесстрастным, но я видела, как его мышцы напряглись, готовясь к ответу.

Том перехватил руку Люциана, вывернул её с такой силой, что тот вскрикнул, и нанёс апперкот в подбородок, от которого голова Змеи запрокинулась. Кровь брызнула на канаты, а Люциан пошатнулся, его колени подкосились. Но он не сдавался, бросившись вперёд, пытаясь схватить Тома за шею. Том отшвырнул его, как тряпку, и ударил ногой в рёбра — звук был такой, будто сломалась ветка.

Люциан рухнул на ринг, хрипя, но всё ещё пытался ползти, его лицо было покрыто кровью, один глаз заплыл. Том наклонился над ним, его кулак снова поднялся, и я почувствовала, как мурашки бегут по коже. Он бил безжалостно: хук в скулу, прямой в нос, колено в живот. Люциан уже не сопротивлялся, его тело дёргалось от каждого удара, кровь текла по рингу, смешиваясь с потом.

Райан наклонился к моему уху, его голос был едва слышен за рёвом толпы.

— Пора, — сказал он.

Я слегка наклонила голову, чтобы расслышать.

— Я иду в служебные помещения за сценой, — продолжил он. — Оставайся здесь, и следи за Томом.

Я кивнула, но внутри всё протестовало. Райан протиснулся через толпу, его серая спина мелькнула среди зрителей, и он исчез в тёмном коридоре за рингом. Я повернулась к рингу, где Том продолжал избивать Люциана.

Змея уже не вставал, его тело было неподвижным, но Том не останавливался. Он нанёс ещё один удар в челюсть, и я услышала хруст, от которого желудок сжался. Кровь стекала по лицу Люциана, его голова моталась из стороны в сторону, как у сломанной куклы.

Судья ринга кричал что-то, пытаясь вмешаться, но Том оттолкнул его плечом, не сводя глаз с противника. Толпа ревела, требуя добить, и я почувствовала, как холод пробирает до костей.

Я не могла просто стоять и смотреть. Райан ищет улики, а я что? Моя голова работала на пределе, и вдруг меня осенило: у бойцов должны быть вещи в раздевалке. Там может быть шкаф Тома, и, возможно, что-то, что поможет делу. Я протиснулась через толпу, стараясь не привлекать внимания.

Последний раз взглянув на ринг, я увидела, как Том поднял Люциана за шею, его кулак врезался в висок, и Змея рухнул, его тело обмякло, кровь хлынула изо рта. Толпа взорвалась криками, а я отвернулась, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу.

Я свернула в тёмный коридор, узкий, с облупленными стенами, покрытыми трещинами и пятнами сырости. Тусклые лампы, висящие на голых проводах, мигали над головой, отбрасывая неровные тени. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом сырости, пота и чего-то едкого, похожего на старую краску. Мои шаги гулко отдавались от бетонного пола, покрытого грязью и мелким мусором — окурками, обрывками бумаги, пустыми бутылками. Я шла быстро, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что никто не следует за мной.

Сердце колотилось в груди, каждый шорох заставлял вздрагивать — то ли крыса пробежала в углу, то ли лампа треснула, готовясь перегореть. Коридор казался бесконечным, уводя всё глубже в недра склада, где шум толпы становился тише, заглушённый толстыми стенами.

Впереди показалась ржавая металлическая дверь, резко выделявшаяся среди других — тяжёлая, с облупленной зелёной краской, местами покрытой ржавчиной.

На ней едва читалась выцветшая надпись "Клетка ожидания", буквы стёрлись от времени, оставив лишь бледные контуры. Ручка была холодной и липкой, будто её не мыли годами.

Я остановилась, прислушиваясь. Из-за двери не доносилось ни звука, только далёкий гул толпы и редкие крики, прорывающиеся сквозь стены. Это должна быть раздевалка.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как воздух царапает горло, и толкнула дверь.

Она поддалась с трудом, издав протяжный, душераздирающий скрип, от которого у меня волосы встали дыбом. Петли застонали, и я поморщилась, надеясь, что никто не услышал.

Войдя, я аккуратно закрыла дверь за собой, придерживая её, чтобы не хлопнула. Тьма обступила меня, я нащупала выключатель на стене, и щёлкнула им. Одна из ламп под потолком зажглась, но с перебоями, мигая и потрескивая, заливая комнату тусклым желтоватым светом.

Раздевалка была тесной, с низким потолком, от которого веяло клаустрофобией. Стены были покрыты потрескавшейся штукатуркой, местами осыпавшейся, обнажая ржавые металлические балки. Пол был бетонным, с тёмными пятнами, которые могли быть чем угодно — от пролитого пива до крови.

Вдоль одной стены тянулся ряд металлических шкафчиков, ржавых, с облупленной краской, некоторые дверцы были погнуты, будто их били кулаками.

Напротив стояла деревянная скамейка, потемневшая от времени, с вырезанными на ней грубыми надписями и инициалами.

На скамейке валялась потная футболка, пропитанная запахом пота, рядом — пара использованных бинтов, скрученных в комок, и пустая бутылка из-под воды.

В углу громоздилась куча старых спортивных сумок, покрытых пылью. Воздух был спёртым, с тяжёлым запахом пота, смешанного с дешёвой дезинфекцией и сыростью, от которого першило в горле.

Я подошла к шкафчикам, мои шаги звучали слишком громко в тишине, и я старалась ступать мягче. Я начала осматривать шкафчики, проводя пальцами по холодному металлу. На некоторых были нацарапаны инициалы, вырезанные, будто гвоздём, — грубые, неровные буквы, местами залитые ржавчиной.

Я пропускала их, сердце билось всё быстрее, пока мой взгляд не остановился на одном шкафчике. Я провела пальцами по его поверхности — холодной, ржавой, с облупленной краской, которая осыпалась под ногти. На дверце были нацарапаны буквы: T.K. Том Каулитц.

Моё дыхание сбилось. Я замерла, прислушиваясь к тишине, но услышала только своё сердце, гулко бьющееся в ушах. Пальцы дрожали, когда я потянула дверцу.

Она открылась с лёгким скрипом, от которого я стиснула зубы, молясь, чтобы звук не разнёсся по коридору. Внутри было темно, свет лампы едва проникал в шкафчик, но я разглядела содержимое: потная майка, скомканная и брошенная на дно, с тёмными пятнами засохшей крови, которые казались почти чёрными в полумраке.

Рядом лежала пара бинтов, тоже в пятнах, их края были изорваны, будто Том рвал их зубами. На дне валялись несколько пустых шприцов.

Шприцы? Для чего? Наркотики? Стероиды? Или что-то хуже?

Я подняла взгляд на верхнюю полку, где лежала небольшая чёрная папка, потрёпанная, с потёртыми углами и сломанной застёжкой, которая болталась, готовая отвалиться. Я потянулась, встав на цыпочки, чувствуя, как платье натянулось на бёдрах, и сняла её, стараясь не задеть ничего внутри шкафчика.

Папка была тяжёлой, пахла старой кожей и чем-то химическим, как чернила. Я открыла её, и страницы зашуршали, ломкие от времени. Внутри были записи — списки имен, написанные от руки, с суммами денег напротив, адресами складов, кодовыми словами и датами. Некоторые страницы были испещрены зачёркнутыми строками.

Это было похоже на досье, но явно для грязных дел — контрабанда, сделки, может, даже заказы на что-то похуже.

Я сунула руку в сумку, нащупала телефон и вытащила его, чувствуя, как пальцы дрожат от напряжения. Включив камеру, я начала фотографировать страницы, стараясь держать руки ровно, чтобы снимки не смазались. Свет лампы мигал, и я щурилась, пытаясь поймать фокус.

Если я заберу папку, Том заметит пропажу, но снимки — это доказательства, которые могут перевернуть дело. Я перелистывала страницы, стараясь не порвать их, и фотографировала всё: имена, суммы, адреса, коды.

Я дошла до последней страницы, когда телефон вдруг завибрировал, и я чуть не выронила его.

На экране высветилось имя Райана. Чёрт. Я прижала телефон к уху, одной рукой держа папку, и снова посмотрела на записи, мои глаза пробегали по строчкам, словно пытаясь выхватить что-то ещё.

— Сильвия, где ты, чёрт возьми?! — кричал Райан, его голос был хриплым, перебиваемым шумом толпы. — Я же сказал тебе оставаться на месте!

— Успокойся, — ответила я, стараясь говорить тихо, но уверенно, хотя внутри всё сжималось. — Я в раздевалке бойцов. Нашла шкаф Тома и его папку с записями. Это может быть связано с его сделками, Райан. Я фотографирую всё.

— Ты спятила?! — рявкнул он, его голос сорвался, и я услышала, как он толкает кого-то, пробираясь через толпу.
— Немедленно выбирайся оттуда! Бой закончился, и Каулитц с Винсентом идут прямо сейчас в ту сторону!

— Чёрт, серьёзно? — выдохнула я, чувствуя, как паника сжимает горло. — Почему именно сейчас? Я почти закончила!

— Сейчас же уходи! — приказал он, его тон был таким, что не терпел возражений. — Я уже иду к тебе, но ты должна двигаться!

— Хорошо, я иду, — сказала я, стараясь не сорваться, и отключилась, сунув телефон обратно в сумку.

Пальцы дрожали, когда я аккуратно закрыла папку, стараясь не издать ни звука. Я положила её на полку, выровняв так, чтобы она лежала точно, как раньше. Если Том заметит хоть малейшее изменение, мне конец.

Но в этот момент за дверью раздался голос — громкий, хриплый, с ноткой восхищения, который пробил тишину:

— Каулитц, ты был как дьявол на ринге! — похоже, это был Винсент. Его слова звучали почти торжествующе.
— Эта Змея не стоила твоего времени. Если б судья не вмешался, ты бы его в могилу загнал! Я серьёзно, брат, ещё пара ударов, и его бы выносили в мешке!

Я замерла, прижавшись спиной к шкафчикам, их холодный металл обжёг кожу через тонкую ткань платья. Голос Винсента был чётким. Я ждала ответа Тома, но его не было — только тишина.

Почему он молчит? Его шаги едва слышно отдавались в коридоре, но они приближались, вместе с голосом Винсента, который становился всё громче, всё ближе. Я чувствовала, как пот стекает по виску, несмотря на холод в комнате.

Папка уже была на полке, но я ещё раз проверила, не сдвинулась ли она. Мои пальцы скользнули по её краю, выравнивая, стараясь не задеть ничего внутри шкафчика.

Я закрыла дверцу, медленно, сжимая зубы, чтобы подавить скрип, но металл всё равно издал еле слышный стон. Я застыла, прислушиваясь, но голос Винсента не прервался — он всё ещё говорил, теперь о ставках, которые они сорвали, и о том, как кто-то в VIP-зоне пытался спорить с ним.

— …и этот идиот думал, что может меня переубедить! — хохотнул Винсент, его голос был ближе, всего в нескольких шагах от двери. — Но ты, Каулитц, ты сделал шоу. Все теперь будут говорить только о Кошмаре.

Как мне выйти? Я огляделась, но раздевалка была ловушкой: ни окон, ни второго выхода, только эта проклятая дверь, за которой Винсент и Том уже почти дошли.

Свет лампы мигнул снова, и я почувствовала, как паника сжимает грудь, мешая дышать. Выход один — через коридор, где они стоят, и если они откроют дверь, мне некуда бежать.

Я прижалась к шкафчикам сильнее, стараясь слиться с тенью, но мои каблуки в руке — я сняла их, чтобы двигаться тише — казались предательством, как будто их стук уже выдал меня. Сумка висела на плече, тяжёлая от папки, рубашки и телефона, и я молилась, чтобы она не соскользнула.

Шаги остановились прямо у двери. Я перестала дышать, чувствуя, как кровь стучит в висках. Ручка дрогнула, или мне показалось? Винсент всё ещё говорил, но теперь его тон был тише, почти заговорщический, как будто он наклонился к Тому.

Я ждала, что скажет Том, но тишина была оглушительной. Его молчание пугало больше, чем если бы он заговорил. Он уже здесь, всего в шаге, и я была в его логове, с его вещами, с его секретами, которые я только что украла.