героин.
Steel Bones - Vuvuvultures
Голос Чан Мин дрожал, словно веяние холодного ветра в глухом лесу, когда она наконец услышала его. В трубке раздался любимый голос Нам Гю, и её сердце сжалось от радости и волнения. Каждый звук напоминал ей о тепле его объятий и о том, как непередаваемо сладостен этот момент.
— Чан Мин! Где ты? — произнёс он, и в его голосе звучали нежность и настойчивость, как будто он пытался преодолеть все преграды, чтобы быть рядом.
— Я... я в парке, на центральной улице вдоль твоего клуба. — выдохнула она, слова едва звучали через волны эмоций, охватывающих её.
— Подождешь меня? — продолжал он, а в его голосе слышался огонь желания, который разгорался всё сильнее.
Чан Мин, взявшись за сердце, почувствовала, как радость захлестнула её с головой. Она знала, что каждый миг ожидания будет стоить того. Но вдруг, волнение, наполнившее её душу, стало настолько сильным, что, не выдержав, жалобно заскулила.
Слёзы счастья, как ручейки, потекли по её щекам. Каждый капля, очищая её от страха и сомнений, символизировала ту любовь, которая связывала их.
Чан Мин наклонилась, прислонившись к коленям.
— Да... — не стыдясь своих чувств, расплакалась от счастья, сбросив вызов.
Слёзы радости смешивались с улыбкой на её лице, и в сердце зазвучали мечты о встрече с Нам Гю, о том, как они снова будут вместе.
Время словно замерло, и лишь звук её тихих всхлипов напоминал о том, что эта встреча всего лишь на шаг ближе, а мир вокруг был полон чудес и искренних чувств.
Ми На ещё минут десять успокаивала подругу, понимая сколько чувств ее сейчас переполняет.
И вот..спустя ничтожные пятнадцать минуты, которые, казалось, были вечностью для всех, Чан Мин услышала его.
Она обернулась и вдалеке, словно из насыщенных красок её мечтаний, появлялся он. Сердце заколотилось, как будто оно стремилось вырваться из груди, чтобы встретиться с ним.
Он бежал к ней, и каждый шаг его был как ритм старой мелодии, знакомой и любящей. Ветер играл с его волосами, и вдруг, словно в кино, начался теплый дождь. Капли воды шептали о страсти и тоске, о невидимых нитях, что связывали их души. Чан Мин не размышляла, как и в каких обстоятельствах они встретились. Она просто бросила свои вещи — они упали на землю, возле подруги, как незначительные мелочи на фоне этого волнительного момента.
Она побежала навстречу ему, и в этот миг всё вокруг словно замерло. Ураган чувств обрушился на неё, когда он обнял её так крепко, что казалось, их сердца сливаются в одно. Их губы встретились, как давно разлучившиеся поэты, которые наконец нашли свои слова в поцелуе. Тёплые капли дождя падали на их лица, смешиваясь со слезами счастья.
Но в глубине души Чан Мин ощутила вдруг странное беспокойство. Его глаза, сверкающие, но в то же время затуманенные, выдавали что-то, о чем она не могла не догадываться. Он был под наркотиками. Об этом она узнала не сразу, но интуиция не обманула. Эта мысль, как пронзающий холод клин, пробежала по её телу, но восхищение этим мужчиной не покидало её, как и неугасимое пламя их любви.
Она нежно отстранилась, чтобы увидеть его лицо, изучая каждую деталь, каждый штрих, что когда-то источал уверенность и силу. Теперь в нём была какая-то лёгкость, не умещающаяся в привычные рамки чувства. Чан Мин знала, что такую любовь испытывать можно, лишь рискуя всем, но она была готова. Собирая его в объятия вновь, она только одно почувствовала: несмотря на нищету слов и состояние, эта встреча была написана звездами, местью судьбы и богом, дразнящим их разнообразием эмоций. Они вновь слились в поцелуе и смехе, закутавшись в шёпот дождя.
Под дождём, который неумолимо струился с небес, образуя вокруг облако брызг и мокрых теней, стояла пара, заливающая пространство вокруг себя ощущением нежности и безумия. Их смех, как звуки колокольчиков, раздавался среди ритмичного падения капель, смешиваясь с мелодией стучащих капель о асфальт. Каждый поцелуй был словно обещанием, заключённым в сладком моменте, где мир исчезал, оставляя только их.
Девушка, с распущенными волосами, которые под дождём стали струиться, как черные реки, внимательно оглядывалась по сторонам. В её глазах таилось беспокойство — не дай бог, кто-нибудь из фанатов появится рядом и разрушит этот волшебный момент. Она всегда была внимательной, чувствительная к окружающим звукам, даже когда их губы были прижаты друг к другу, и жар страсти обжигал их сердца.
Нам Гю, с уставшим, но одновременно сияющим взглядом, был словно в трансе. Его слова, порой непонятные, порой полные шуток, сбивались в бессвязный поток, в то время как его рука скользила по её талии.
— Ты даже не представляешь, как я скучал.
Они оба знали, что эта любовь была осенена тенью его зависимости, но в этот миг все вокруг казалось неважным.
— И я. И я по тебе скучала.
Она ловила его взгляд — иногда пронзительный, иногда уставший, но всегда полный надежды и нежности. Он искал в её глазах спасение, будто в этих глубоких, как бездна, глазах можно было увидеть свет, необходимые ему гораздо больше, чем дозы наркотиков. Их душевное единство, полного смеха и мук, образовывало удивительный контраст — два человека, оказавшиеся в ловушке любви, в мире, где так много преград.
В тот миг, под сиянием тёмного неба, они были только друг у друга. И даже дождь, словно пытающийся вмешаться в их мгновение, лишь добавлял сцене романтики, делая это мгновение не просто мгновением, а настоящим произведением искусства, пропитанным чувствами, печалью и всепоглощающей любовью.
Нам Гю стоял в ожидании, его сердце колотилось быстрее обычного. Ему предстояло познакомиться с подругой Чан Мин, и волнение обволакивало его, как призрачный туман. Он знал, что для девушек такой жест очень важен и даже несмотря на то, что Ми На и Нам Гю уже были знакомы, лично они ещё не виделись.
Когда они, наконец, подошли к Ми На, рядом с ней светилась лёгкая аура непредсказуемости — она была жизнерадостной, с беззаботной улыбкой, но в то же время в её глазах проскользнула тень настороженности.
Нам Гю чувствовал, как его щеки начинают гореть от смущения. Он старается держаться уверенно, но в каждом слове поступающего приветствия ощущалась неловкость, как будто они танцевали в воздухе, не зная, какую музыку выбрать. Неловко было, что когда-то он слезно умолял ее дать номер подруги, а сейчас делает из себя слишком важного.
— Так вот ты какой. — хихикнула Ми На и демонстративно постучала ноготками по своему колену, прищуривая глазки, словно оценивая. — А он ничего. — и обе девушки залились смехом.
После нескольких мгновений легкой беседы, Нам Гю звенит в глубине своего сердца, как колокольчик, когда он приобнимает Чан Мин.
— Поехали ко мне? — глаза полны надежды, почти сразу теряют искру.
— Я что-то не так сделал? — с беспокойством спросил Нам Гю.
Она покачала головой, но её голос был полон грусти.
— Мне нужно идти... через 25 минут я должна быть дома. Субон не любит, когда я задерживаюсь, — произнесла она, а слеза скатилась по её щеке, оставив за собой шлейф переживания.
Нам Гю охватила ярость, словно вихрь, который неожиданно нахлынул на штурмующие эмоции. Он почувствовал, как внутри вместо музыки заиграла неожиданная, злая мелодия, словно он прервал что-то хрупкое и дорогое. Наркотики, которыми он злоупотреблял последние месяцы, разожгли в нём пламя, которое отразилось в его глазах волнующими огненными искрами. Вместо того чтобы чувствовать облегчение, он вдруг ощутил холодную горечь предательства. В этот момент мир вокруг начал противостоять его чувствам.
Он сделал шаг вперёд, его рука непроизвольно дернулась в сторону Чан Мин, но он остановился. Мысли его были спутаны, и в их глубине росло беспокойство, которое уже не удавалось сдерживать. На мгновение он потерял себя в её печали, в том, что она должна вернуться в клетку, отгороженную от его мечтаний. И внезапно тишина, накрывшая их, стала громче, чем любые крики разочарования.
Нам Гю потянулся к Чан Мин, его рука нежно, но настойчиво схватила её за запястье, словно пыталась задержать её в этом мире, полном недосказанностей. Чан Мин застыла на месте, её сердце забилось быстрее, когда она встретила его тревожный взгляд. Он был полон заботы и мужского защитного инстинкта, а в его глазах скрывались вопросы, которые она не хотела обсуждать.
— Он не обижает тебя? — тихо спросил Нам Гю, словно эти слова могли нарушить тонкий баланс между их чувствами и реальностью. Чан Мин ощутила, как холодная волна страха накрывает её, но она быстро собрала волю в кулак, подавляя растущее внутри неё беспокойство.
— Да... Всё нормально, — произнесла она, зная, что врет, и сердце её сжалось от ощущения лжи. Её голос звучал неуверенно, а внутри нарастала горечь. Она знала, что это не правда, но как объяснить ему, что её мир, построенный на мечтах и надежде, начинает рушиться под давлением тёмных туч недовольства и злобы?
Рядом сидела её подруга Ми На. Она внимательно слушала их разговор, её проницательные глаза смотрели на Чан Мин с сочувствием. Ми На знала больше, чем могла бы сказать, и её молчание было как печать, закрывающая доступ к чему-то глубоко личному. Они с Чан Мин делили не только радости и смех, но и секреты, которые могли бы разорвать их дружбу, если бы когда-нибудь вышли наружу.
Но мы не должны забывать о том, что жизнь продолжается, и иногда ложь становится единственным способом выживания. Чан Мин понимала, что это всего лишь маленькая ложь, чтобы не разорвать хрупкую нить, связывающую её с Нам Гю, и, возможно, с самой собой. Она почувствовала, как внутри разрывается что-то важное, когда он снова посмотрел на неё, полный надежды, и Чан Мин прокляла ситуацию, в которой оказалась.
Она тихо улыбнулась, но в этой улыбке, украшенной слезами, было больше сокрытой боли, чем радости. Нам Гю не мог увидеть правду, когда он смотрел на неё, полную любви и заботы. Он не знал, что за этой маской довольно часто скрывается тень, которую она не могла позволить себе освободить.
И эта атмосфера плавно перетекла в диалог, когда Ми На крепко обняв подругу, посчитала нужным уйти.
Нам Гю выглядел уставшим, но его глаза всё еще искрились, выдавая желание бороться с жизненными трудностями. Чан Мин знала, что его клуб испытывает финансовые трудности: посетителей было всё меньше, вечеринки теряли свою искру, а уставшие лица клиентов медленно исчезали из зала, как тени, оставляя только мрачное эхо. Но несмотря на это, он продолжал говорить о своих планах, о том, как ему нужно поднимать атмосферу, как он мечтает о том, чтобы вернуть клубу былую славу.
— Я еще не сдался, — говорил Нам Гю с лёгкой улыбкой, когда его пальцы касались собственных волос, словно искали поддержку в его холодной поверхности. — Просто нужно больше креатива, больше идей. У нас всё ещё есть идеи.
Чан Мин кивала, слушая его, и в глубине души ощущала тепло от его устремленности. Но недоумение и беспокойство вскоре наполнили её сердце, когда она заметила, как его рука чуть дрожит. И, несмотря на его оптимизм, где-то внутри неё возникала тревога: она чувствовала, что Нам Гю всё чаще и глубже погружается в мир наркотиков, тёмного и сладостного, который, в отличие от его клубной жизни, уже отнимал у него искры жизни. И в голове щелкануло: если бы он сейчас был трезв - никогда бы не прибежал сюда. Он не тот человек, ни с тем характером и она знает только Нам Гю
Наркомана..но какой он настоящий?
Внезапно разговор переключился на неё. Нам Гю, остановив взгляд на Чан Мин, с интересом поинтересовался, как у неё дела после скандала в клубе. В ответ девушка чуть усмехнулась, но её улыбка была неискренней.
— Мы снова начали выходить в свет, — произнесла она с легким сожалением в голосе, играя с серыми бусинами на браслете, рассматривая их с такой же тщательностью, с какой обычно думала о своих чувствах.
При этих словах Чан Мин невольно поежилась, от мысли о том, что вновь оказалась на распутье. Она уже не могла игнорировать свои эмоции, которые, казалось, вырывались наружу, требуя внимания. Она любила Нам Гю, его страсть, которую никогда не могли дать ей её законные супружеские узы. Но общественные нормы и обязательства не отпускали её, и она знала, что этот выбор будет стоить ей многого.
— Нам Гю, — начала она, вдруг ощущая, как слова подступают к горлу, — Ты все время говоришь, что у тебя всё хорошо, но...
Нам Гю, будто прочитывая её мысли, прервал её, — Знаю, я просто пытаюсь не удариться в отчаяние.
Его голос стал тише, так, словно он боялся, что кто-то из прохожих услышит их разговор. В его глазах сверкнула искорка слабости, и это было одновременно страшно и поразительно.
Чан Мин осмотрела на часы в телефоне. Десять минут. Булькание тревоги в груди становилось всё заметнее. В этот миг ей уже не важно было, насколько прекрасно прошло время, потраченный час на страсть и нежность. Она знала, что в ожидании ее ужина сидит муж, у которого в глазах искрится недовольство.
Она резко встала, поднимая взгляд, встретилась с глазами своего любовника — мгновение, которое, казалось, длилось целую вечность. В его взгляде мелькала неуверенность, смешанная с гневом от усталости и не совсем понятного ожидания, что вот только что была отменена его мечта о том, чтобы она осталась. Но она не могла позволить себе задерживаться. Долг повседневной жизни притягивал Чан Мин, словно магнит.
— Я должна... — начала она, и тут ее голос сорвался, как если бы сама перспектива обмана вызвала у нее внутренний облом. Вместо искренних слов она выдала неуверенные объяснения, которые не имели ничего общего с реальностью. Все то, что она выдавала за правду, оказалось лишь обманчивым блеском, завернутым в эмоциональную упаковку.
Тем не менее, их взгляды встретились в этот судорожный момент, и между ними вспыхнула искра — она почувствовала его дыхание, обжигающее её щеки. Проклятая страсть вновь всплыла на поверхность, заполнив пространство здравого смысла; и вот они уже сливаются в жарком поцелуе, который заполняет все мысли, вплетая в их памяти каждый мгновение. Этот поцелуй был почти болезненно сладким, напоминанием о том, что чувства могут быть на грани.
— Не провожай меня, — прошептала она, отрываясь от его губ, как если бы их разделяло невидимое расстояние. Чан Мин опять встретилась с его взглядом, в котором смешивались нежность и горечь, и знала, что каждый его шаг за ней будет одновременно и мягким, и разрушающим.
Решая дойти до дома и встать на привычную тропу жизни, она ускорила шаг, будто эта спешка могла смыть все утраченные минуты. На последок, осознав, что убежать от собственных чувств невозможно, она обернулась и крикнула через плечо:
— Напиши мне!
Ее голос раздался среди вечернего гомона города, но в сердце Чан Мин осталось лишь эхо, отголосок той жизни, которую она оставила позади, и несбывшаяся мечта, унесенная в неизвестность.
***
Воспоминания:
Субон и Нам Гю сидели на затерянной крыше старого дома в самом сердце города. Вечерний воздух был наполнен ароматами жаркого лета и звуками далёкой суеты — гудением машин и смехом прохожих. Они часто проводили так время, ведь крыша для них стала своеобразным убежищем от будней, в которых не хватало ярких моментов и неожиданных встреч.
Вспевший закат окрасил небо в золотистые и розоватые оттенки, а вдали виднелся силуэт городских силуэтов — висели небоскрёбы, словно гигантские тени, ищущие место под солнцем. Субон, с короткой стрижкой и лёгкой щетиной, курил сигарету, поглядывая на своего друга. Нам Гю, с вьющимися волосами и озорным выражением лица, жевал чипсы, запивая их колой, и, казалось, был полон планов на ближайшее будущее.
— Знаешь, — начал Субон, откинув голову назад, — Я устал от того, что мы просто так просиживаем вечера. Нам нужно что-то поменять.
— Чтоб провести больше времени на крыше? — усмехнулся Нам Гю, радуясь тому, что окружающий пейзаж придаёт их разговорам особую магию.
— Нет, — сказал Субон, отмахиваясь от шутки. — Я говорю о девчонках. Надо найти себе девушек! Хватит болтать и мечтать.
Нам Гю посмотрел на него с искоркой интереса в глазах. Эти беседы о девушках были для них постоянной темой, своего рода детской игрой: обсуждать, кто более привлекательный и как бы они покорили своё сердце.
— Ну, у нас же нет денег, — вздохнул Нам Гю, но его голос звучал не так уныло. — Всегда мечутся, а настоящие проблемы остаются: как насчёт мотивации?
Субон скрестил руки на груди, глядя на горизонт.
— Смотри, не обязательно быть богатым. Главное - быть уверенным в себе и знать, что сказать. Мы можем привлечь внимание не только деньгами, но и характером.
— Легко говорить, — проворчал Нам Гю. — Ты знаешь, как тяжело подойти к девушке в клубе или даже в кафе?
Субон поднял брови.
— Но именно это и делает нас настоящими мужчинами! Нужно рисковать. Давай решим, что сделать. Может, начнём с простого, найдем хотя бы кого-то?
Нам Гю покачал головой,
— Может, нахер?
—Нет..— сказал Субон, с лёгким восторгом. — А как насчёт того, чтобы создать аккаунт в соцсетях, где будем выкладывать наши фотки? Это привлечёт внимание, и мы будем хвастаться друг другу успехами.
Слова Субона наполнили воздух энергией. Они оба начали представлять, как легко могут стать популярными, как с гордостью будут рассказывать друг другу о своих маленьких победах в этом большом непростом мире отношений.
И, сидя на крыше с беззаботной мечтой о любви и приключениях, Субон и Нам Гю пообещали друг другу, что как бы ни обстояли дела, они всегда будут вместе — поддерживая, подбадривая и смеясь над своими неудачами. Впереди их ждала жизнь, полная неожиданностей, а на этой крыше под вечерним небом начинались самые светлые их грёзы о будущем.
***
Она пела - Beliy
Чан Мин, с трудом открывая тяжелую дверь квартиры, ощутила, как в лицо ей ударил знакомый запах — смесь перегара и затхлости, которая тут же проникла в её ноздри, заставляя сердце сжиматься. Споткнувшись о разбросанные по полу вещи, она шагнула внутрь и остановилась, не в силах верить собственным глазам. Квартира, когда-то обустроенная с любовью, сейчас напоминала поле боя: диван завернут в пустые бутылки, а на полу валялись остатки еды и пустые упаковки от наркотиков.
Её муж лежал на ковре, который до недавнего времени был мягким и уютным. Теперь же он выглядел как японский сад, засыпанный непорядком. Смеясь в голос, он поднимался и опускался, словно пытался танцевать, но вместо этого лишь кувыркался, не замечая, что его движения крушат все вокруг. Время от времени его рука заскальзывала по полу, как будто она искала поддержку у самого воздуха.
Чан Мин сжала кулаки и глубоко вздохнула, чтобы сдержать нарастающее чувство безысходности. Она сделала шаг к нему, но на лицо падал полумрак, размывающий её мысли. Подойдя ближе, она заметила, что в его глазах горел безумный огонь, полный веселья и безразличия.
— Привет, дорогая! — пролепетал он, поднимаясь на плечах, как неуклюжая кукла, — Ты пришла поиграть?
Он подошёл ближе и, схватив её за плечи, неожиданно притянул к себе. Чан Мин ощутила его губы на своих — они были влажными и холодными, как утренний туман. Внутри неё вспыхнула горечь, и она непроизвольно скривила лицо, стараясь отвернуться, но это движение только разозлило Субона. Его глаза сузились, и в них заблестело призрачное недовольство.
— Что такое? Ты не рада меня видеть? — усмехнулся он, его голос звучал как провокация, полная пьяного шёпота. Чан Мин испытала прилив тошноты, когда он продолжил:
— Ты всегда такая скучная! Почему ты не можешь просто расслабиться? Где ты была?
Она почувствовала, как комок предательства встает в горле. Она знала, что этот человек, который валяется перед ней, когда-то был тем, кто обещал любить её и беречь. Но сейчас он превратился в тень, убивающую её надежды. Она медленно отстранилась, и в тот момент Танос, как будто потерявшись, отразил её жест.
— Да не будь ты такой! Я веселюсь, а ты... ты просто стоишь! — выпалил он, его слова были полны бессмысленной ярости. Но она понимала, что за каждым выговором скрывался страх — страх утраты, страх не справиться.
На глаза Чан Мин навернулись слёзы, но она сдержалась, не желая показывать уязвимость этому вниманию, которое она больше не могла обуздать.
— Дорогой, пожалуйста, это не то, что нужно..., — еле произнесла она, её голос задрожал.
Он шагнул к ней, истерически смеясь, и даже не заметил, как его собственные слова ставят её в затруднительное положение. Она знала, что сегодня должна быть крепкой, но чувство опустошения вновь накрыло её с головой.
Его руки тут же легли на бока девушки. Она ощутила их, как тиски, как горячие клешни. Она чувствовала каждый его палец. Чан Мин вцепилась в его руки и пыталась оторвать их от себя, но ничего не получалось. Силы были не равны. Не успела она опомниться, как он развернул ее к себе лицом, и пошло впился в губы в очередной раз. Таких поцелуев не увидеть в мелодрамах – это не романтичное или страстное прикосновение. Это грубое животное нападение, когда его язык, без согласия, насилует рот и ползает по губам и подбородку. Не думая, она влепила ему пощечину со всего маху.
И знаете..это было ее главной ошибкой.
— Ты сейчас серьезно, тварь?
Субон почти сразу, заломив ей руки за спину, впился прямо в шею, быстро оставив влажные следы с засосами от самого уха до ключиц.
— Субон, пусти меня. Прошу пусти, тебе надо протрезветь! Ты сильно пьян!
Но он смотрел на нее с загадочной полуулыбкой и молчал, плавно гуляя ладонями по лопаткам.
— Знаешь за что я тебя люблю? За твой характер. Ты как собака : тебе страшно, но ты продолжаешь лаять.
Чан Мин уже охватила паника. Его лицо словно скинуло маску. Теперь на нем были ярость и необузданность.
Уже через мгновение топ бесшумно приземлился на ковровое покрытие, а грудь в бюстгальтере предстала перед ним.
— Ты всегда такая красивая. Каждый раз убеждаюсь в том, что не зря выбрал тебя. — он подмигнул и улыбнулся самой широкой своей улыбкой.
Чан Мин испустила писк, но Субон дернул ее, задрав голову и заткнул рот своим.
Через минуту девушка была уже голой...
***
Утро медленно пробуждало мир. Сквозь занавеси, едва пропускающие первые лучи солнца, в комнату проникал мягкий, холодный свет. Чан Мин лежала на холодной простыне, её сердце стучало в унисон с каплями дождя, которые неслышно стучали по подоконнику. Её глаза были воспалены от бессонницы, и когда она пыталась моргнуть, слёзы вновь выходили наружу, смешиваясь с сухими следами горечи на щеках.
Всё тело отзывалось на каждое движение, как будто кости были раскрошены от внутренней боли. Чан Мин чувствовала себя опустошённой. Каждая минута, проведённая рядом с мужем, казалась ей вечностью. Она старалась не думать о том, что произошло ночью, о том, как он брал её против её воли, его прикосновения жгли кожу, оставляя незаживаемые раны в душе.
Рядом с ней лежал он, безмятежный и беспечный, как будто ничего не произошло. Его дыхание было тихим, ритмичным, в то время как её собственное кажется гремело в ушах. Чан Мин не могла понять, как можно быть таким безразличным, как можно спать, не замечая слёз её страха и боли.
Она медленно подняла руку, чтобы разбудить его, но замерла в этом жесте, понимая, что вряд ли что-то изменится. Она была пленницей в собственном горьком молчании, заключённая между тем, чем она была раньше, и тем, кем она стала. Тело болело, буквально жгло изнутри в тех местах, где это не нормально.
Чан Мин отвернулась к стене, и её мысли стали запутываться в клубках. Как можно дальше жить и носить в себе этот тяжёлый груз? Что происходит с её жизнью, когда ночь превращается в кошмар, а утро лишает надежд? Ее буквально изнасиловал собственный муж. Нет..это сон..он бы никогда не смог.
Свет становился ярче, но в её душе продолжала сгущаться тень. Ей казалось, что завтрашнее утро будет таким же, если не хуже, и в этом мрачном предчувствии она потянулась к своим ушедшим мечтам, стараясь их удержать, но они, как вода, ускользали сквозь пальцы. Все, что у неё осталось — это одиночество, которое сжимало сердце, и ощущение, что утро больше никогда не сможет быть прекрасным.
Но все было так просто, как отнять конфетку у ребенка..
Повернувшись к Субону снова, она увидела на его руке след, такой маленький, но уже знакомый от другого человека. След от шприца...
Субон никогда до этого не принимал внутривенно, это все он так подействовал. Героин.
очень тяжелая морально для меня глава, извините, что не могла описать красочнее. И так очень тяжело было