пентагон / Нам Гю

тгк: кровь на наших руках

В зале, наполненном яркими огнями и громкой музыкой, Чан Мин стояла рядом со своим мужем, известным репером, которого все знали под сценическим именем. Это был мир, где любовь уступила место маркетинговым стратегиям и общественным ожиданиям.

Когда журналисты и поклонники начали собираться вокруг, на лице Чан Мин возникла тщательно подготовленная улыбка. Внутри нее боролись противоречивые чувства: усталость от постоянного притворства и необходимость поддерживать этот искусственный имидж. Она знала, что это всего лишь игра, но каждый раз, когда она прижималась к нему, чувствуя его холодное дыхание около своего уха, в ней росло ощущение уязвимости.

Лучи вспышек камер ярко освещали их, и в этот момент она понимала, что единственным способом обеспечить себя — это следовать сценарному плану. Она мягко коснулась губами его щеки, словно трепетная птичка, которая пытается укрыться от шторма, и позировала для фотографий, одновременно проклиная себя за это лицемерие.

Все это время Субон, держа ее за плечо, якобы с нежностью смотрел в ее глаза, хотя на самом деле его мысли были далеки от нее — они блуждали среди новых альбомов, гастролей и бесконечных партий. Их отношения были далеки от настоящей страсти; они были лишь шагом на пути к успеху, необходимым для создания идеального образа.

Чан Мин понимала, что эта маска, которую они носили, была единственным способомла сохранить свои позиции в жестоких реалиях шоу-бизнеса. Но глубоко в душе она мечтала о том, чтобы однажды по-настоящему полюбить и быть любимой — не ради фотографий, а ради самой жизни. И именно в этот момент мысли вернули ее к Нам Гю.

Чан Мин стояла на красной дорожке, мелькая в водовороте вспышек фотокамер и восторженных криков фанатов. В голове крутились воспоминания о том незабываемом вечере, когда она встретила Нам Гю. Он был словно вихрь — цыганское пламя, которое разжигало в ней что-то потерянное и забытое.

Огни камер и овации толпы не могли заглушить её внутреннего голоса. Она вспомнила его глаза, полные задора и бескрайних возможностей, и как тот костёр, который они разжигают вместе, казался символом чего-то важного.

Теперь, стоя рядом с мужем, она не могла не думать о том, как там, далеко от этой яркой жизни, обстоят дела у Нам Гю. Какова его жизнь без неё? С кем он делит свои дни? Чан Мин чувствовала лёгкую зависть к тому, что её таинственный вечерний роман, вспоминаемый с дрожью, был оставлен в прошлом. Но в глубине души теплилась надежда, что он не просто прошедший роман.
Неделя прошла с того момента, как они увиделись в последний раз, и все это время она задавалась вопросом — стоит ли снова выйти на связь? Лёт ее мыслей облачался в тоску, и она понимала, что этот вечер на красной дорожке — не более чем очередная игра огней, прячущая её внутреннюю борьбу.

Вечер был усыпан огнями, мерцающими звездами, но атмосфера вокруг супругов Чан Мин и Субона стала ощутимо густой и тягучей. Они возвратились домой после блеска красной дорожки, где каждое движение и каждое слово фиксировалось внимательными взглядами камер и восторженными шепотами зрителей. Но теперь, в их уединенном пространстве, где царила интимная тишина, улыбка Чан Мин, сверкающая на фотографиях, вдруг потухла. Она словно сбросила с себя маску, от которой устала, и в глубине души ощутила лёгкое облегчение — наконец-то не нужно делать вид.

Танос, все еще трепещущий от недавнего успеха и слегка подсевший на алкоголь, напоминал о себе странным неуместным образом. В его взгляде читалась не только веселость, но и некая настойчивость. Придвинувшись ближе, он коснулся её плеча, заставляя её почувствовать тяжесть его руки, но внутри самого себя он был уверен в своей правоте, желая, чтобы их отношения снова наполнились страстью, которой, казалось, не хватало.

— Давно у нас не было настоящего секса. — произнес он с бровями, приподнятыми наигранным удивлением. Эти слова, словно тёмные облака, нависли над их вечерним покоем, оставляя за собой атмосферу напряженности. Чан Мин почувствовала, как её сердце сжалось. Она знала, что на этот раз ему не получится уговорить её с помощью чар его успеха, привлекательности или даже алкогольного опьянения.

Она встретила его взгляд, в котором отражалась не только пьяная блаженность, но и недоумение: как можно желать того, что, по её мнению, исчезло с их взаимоотношений?

— Дорогой, — сказала она, стараясь унять дрожь в голосе, — Не стоит путать свет ночных огней с тем, что происходит между нами. Я... я устала.

Эти слова, казалось, неожиданно были произнесены вслух не только для него, но и для самой себя. Чан Мин понимала, что впереди их ждет трудный разговор. Танос же, услышав её тихий голос, был готов на всё, чтобы не потерять то, что лежало на грани между обычной жизнью и вечным праздником.

Субон лег на постель, обиженно отвернувшись от жены. Его мысли крутились вокруг одной и той же обиды, словно замкнутый круг: отказ, недовольство, безразличие. Ему, казалось, было проще замкнуться в себе, чем попытаться понять ее чувства. Но для начала ему нужно было понять свои чувства.

Чан Мин села на край кровати, чувствуя, как её сердце сжимается от горечи. Она достала альбом со свадьбы от куда-то из-под кровати и открыла его на первой странице, глаза её затуманились от слёз. На фотографиях они выглядели счастливыми и беззаботными, их улыбки светились словно звёзды на ночном небосклоне. Вспоминая яркие моменты, когда они были центром внимания, много говорили о любви и планах на будущее, она не могла сдержать слёз. Полтора года назад они были не только парой, но и настоящим брендом шоу-бизнеса — сами стали символом идеального союза.

Как же быстро всё изменилось. Теперь, когда все вспоминали о них с восхищением, она ощущала лишь холод и недосказанность в отношениях. Субон, казалось, только и знал, что наслаждаться ее телом, забывая о том, что за этим стоит личность, чувства и желания. Она пыталась привлечь его внимание первые два месяца после начала проблем, говорить о важном, но все попытки разбивались о стену равнодушия. И теперь она тоже стала равнодушна.

Тишина в комнате становилась всё более невыносимой. Она опустила взгляд на альбом, касаясь пальцами гладкой бумаги, словно искала утешение в воспоминаниях о прошлом. «Где тот Субон, которого я любила?» — думала она, слушая, как он тихо храпит на кровати. С каждой слезинкой, скатившейся по щеке, её сердце всё глубже погружалось в тоску.

Чан Мин осторожно взглянула на спящего мужа, его лицо было спокойным в темноте комнаты, и она почувствовала легкую грусть, смешанную с волнением. Она знала, что делает нечто запретное, но ее сердце металось в ожидании новой встречи. Тихонько, чтобы не разбудить его, она извлекла из ящика стола лист бумаги и быстро написала записку: «Буду у Ми-На».
Этого было достаточно, чтобы оправдаться, если кто-то заглянет в её мир.

Затем она резко вздохнула, стараясь подавить нарастающее волнение, и надела свой лучший наряд — облегающее красное платье, которое подчеркивало её фигуру и заставляло чувствовать себя уверенно. Чан Мин взглянула в зеркало: её прическа была идеальна, а макияж только подчеркивал естественные черты лица. В этот момент она готова была отправиться навстречу своей тайне.

Выходя из дома, она оглянулась, сердце колотилось в груди. Чан Мин знала, что рискует всем, но желание увидеть его, того парня, с которым она провела волшебную ночь бессонной страсти всего неделю назад, было сильнее страха. Она помчалась к клубу «Пентагон», где должна была встретиться с ним.

Дорога до клуба летела быстро, а её мысли были полны образов той безумной ночи. Она не могла больше ждать — пора было раствориться в атмосфере музыки и танцев.

Прибыв на место, Чан Мин с волнением написала МиНа, которую она попросила прикрыть её, если муж начнет звонить. Погруженная в шумный вечер, она чувствовала, как волнение превращается в нервную радость. Теперь все зависело от того, будет ли он там.

Чан Мин шагнула за решетчатый порог клуба «Пентагон», и холодный вечер заставил её немного поёжиться под черной шубой. Высокомерный взгляд, устремленный по сторонам, выдавал уверенность, но в глубине души она ощущала трепет. Огромные зеркала, плавно отражающие движущиеся тени танцующих, и приглушенные огни окружали её, погружая в атмосферу таинственности и ожидания.

Она направилась к бару, где некогда сидела, вдыхая запахи алкоголя и потных тел. В полумраке она увидела знакомое лицо бармена — тот самый, который наливал ей коктейли со сложными названиями. Чан Мин остановилась и, улыбнувшись, произнесла:
— Как в тот раз.

Бармен широко улыбнулся, его лицо залилось теплом, и в тот же миг она ощутила, как её уверенность распускается, как цветок под утренним солнцем.

Он ловко налил ей коктейль на основе абсента, зелёную жидкость, сверкающую в свете неоновых ламп. Чан Мин взяла бокал, чувствуя крепкий аромат, который обжигал ноздри сладким дуновением. Но несмотря на радость встречи с привычным окружением, её мысли были заполнены ожиданием — классическим ожиданием чего-то, чего нет.

Она вновь и вновь прокручивала в голове моменты незабываемой встречи с тем самым красивым парнем, с которым ещё на той неделе у неё завязалась жаркая беседа. Его улыбка, его взгляд — всё это словно мозаика, которую она пыталась восстановить, сидя у края бара. С каждой каплей коктейля на языке эта мозаика становилась всё ярче, и Чан Мин, замерев, ожидала его появления, словно в свете фонарей в тупике замирает мир.

Нам Гю сидел в своем кабинете, который располагался в сыром, полутёмном подвале клуба. Запах старого дерева и легкий налет пыли издавна осели здесь, а тусклый свет настольной лампы лишь подчеркивал атмосферу уединения и тоски. Мысли бурлили. Он не мог спрятаться от злости, которая преследовала его. Как же можно было переспать с женой человека, который когда-то был ему братом?

Каждое мгновение всплывались картины недавней ночи — громкий смех, обманчивое волнение, глаза, полные страсти. Но одна мысль причиняла ему особенно жгучую боль: он не знал, что Чан Мин — жена его бывшего друга. Этот факт словно камень в его душе, и чем дольше он об этом размышлял, тем живее становился внутренний конфликт. Как можно было предать, даже не осознавая этого? Нам Гю почувствовал, как над головой образовалась тёмная туча, заволновавшаяся в его сознании, готовая разразиться дождем сожалений.

Он уткнулся лицом в ладони, пытаясь найти в себе какое-то оправдание или объяснение. Но сердце подсказывало, что все это неправильно. Чан Мин, с ее хитрой улыбкой и фланирующими движениями, заставила его забыть о моральных границах.

В груди его бушевали противоречивые чувства: смятение, стыд и слабо ощущаемое злорадство.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним вставало лицо Чан Мин. Но под этой женской невинностью пряталась такая же тёмная история, как и у него самого.

В голове Нам Гю всплывали воспоминания о прошлых обидах. Он помнил, как Субон когда-то предал его, словно ножом, вонзившимся в самое сердце. Их дружба была полна доверия и братских уз, но один злодейский поступок расколол всё на мелкие кусочки. Стремление отомстить гнездилось в душе Нам Гю несколько лет, и, несмотря на гнусность своих действий, он почувствовал, что немалые дары действуют против него.

С каждой секундой, проведённой в этом болезненном раздумье, он становился всё более уверенным, что именно такова судьба предателей — на протяжении всей жизни сталкиваться с горькой расплатой. Так, не осознавая этого, он принял участие в игре, чьи правила были написаны кровью и обидами, не ведая, что когда-то ему был уготован более изощрённый поворот судьбы.

Нам Гю задержал дыхание, когда пересек порог своего кабинета и, словно будто бы под действием невидимого магнита, направился к клубу. Внутренний гул музыкальных ритмов манил его, заставляя сердце биться быстрее, но ощущение неуверенности; что-то внутри подсказывало, что этот вечер может быть особенным.

Когда он поднялся по ступеням, клубная атмосфера захватила его — свет мигал, а толпа людей кружилась в вихре веселья. Но всё это меркло перед тем, что он вдруг заметил. В центре внимания, в обрамлении ярких огней, сидела она — Чан Мин. Ее шикарное красное платье, обтягивающее фигуру, излучало уверенность и притяжение. Она была как огонь — яркая, опасная и невероятно привлекательная.

Воспоминания о той неделе, о том мгновении, когда их губы встретились, вспыхнули в его сознании с новой силой. Она была женой его бывшего товарища, сейчас известного рэпера, но это лишь подогревало его желание. Животное стремление завладеть ею, забрать ее у мужа, охватило Нам Гю, заставляя его шаги становиться более уверенными, а сердце — быстрее биться. Он знал, что это рискованно, но в данный момент это его не беспокоило. Взгляд Чан Мин, её удивлённое выражение лица, когда она заметила его, предвещали бурю, и Нам Гю был готов к играм.

Чан Мин сидела за барной стойкой, внимательно потирая стакан с коктейлем, когда к ней подошел парень. Его уверенные шаги резонировали с ритмом её сердца, которое уже предвкушало встречу. Это был Нам Гю — тот самый, с которым она готова была рисковать всем ради мгновения страсти. Она ждала его, как огненное полотно ждет прикосновения художника.

Но когда Нам Гю, усевшись рядом, произнес её фамилию, широкая улыбка на её лице потухла, как свеча в порывистый ветер.
— Значит, Чхве Чан Мин. — произнес он с подчеркнутой ясностью. В его голосе слышалась не только любопытство, но и легкая ирония, будто весь мир знал её тайны, а она сама оказалась в ловушке собственного выбора.

Скромно опустив взгляд, Чан Мин почувствовала, как внутри нарастает холодок. Она понимала, что этот вечер может стать не просто романтичным свиданием, а искушением, сулящим много больше, чем она готова была отдать. Все её мысли о том, как скрыть своё тайное влечение, исчезли, когда она поняла: он знает, кто её муж — извечный рэпер Танос, человек, чье имя вызывает у всех лишь восхищение и неподдельную зависть.
Но это было странно, ее лицо красуется на светских мероприятиях, было бы странно, если правда никогда бы не стала явью.

Диалог, который завязался между ними, оказался далеко не приятным. Нам Гю, сначала пытавшийся сохранить лёгкость беседы, вскоре не удержался: его глаза, полные искр, становились всё более холодными.

— Я то думал, где я тебя раньше видел и почему ты так знакома мне, — произнес он с настойчивостью, которая выдавала его внутреннюю борьбу.

— Я знаю, как это выглядит.. — ответила Чан Мин, пытаясь сохранить достоинство. — но это не значит, что я не имею права на свои чувства.

— Чувства? А что насчёт твоего мужа? — его вопрос прозвучал как вызов.

Чан Мин почувствовала, как зреет напряжение. Она знала, что играет с огнём, но желание вырваться из рамок привычной жизни становилось все сильнее. Разговор переместился в другую плоскость, где каждое слово словно острая стрелка попадало в её душу.

— Мы друг другу не подходим и не любим. Это было лишь следствием одиночества и сценический образ. — попыталась она объясниться, но в словах Нам Гю не было ни капли понимания, только гнев и разочарование.

Дальше беседа превращалась в перепалку, полную упреков и недопонимания. Чан Мин осознавала, как хрупок её идеальный мир, который она сама же и разрушала, и в глазах Нам Гю увидела отражение своего страха потерять всё. Но слишком много было на кону, чтобы уйти, слишком многое изменилось, чтобы сделать шаг назад.

В этот момент, между землей и небом, в баре с тусклым светом, они оба знали, что впереди их ждет нечто большее, чем просто чувства. Трансформация, тяжелый выбор и неизбежная расплата.

Нам Гю сидел напротив, в уголках его уст скрывалась ироничная усмешка, но в глазах пылал гнев, чуть приунывший под напором воспоминаний. Перед ним сидела она — жена его бывшего друга. Она, казалось, была сама собой — невинная, озорная, таинственная, но под этим фасадом он теперь видел лишь рефлексию своей мести.

— Почему ты так зол, Нам Гю? — спросила она, игриво наклонившись к нему через стол. В её голосе звучала нотка невинности, как будто она не понимала, какого масштаба волна несчастий поднялась на поверхности их общих жизней.

— Я не зол, — отрезал он, его голос был холоден, как утренний воздух, когда солнце еще не успело прогреть землю. На самом деле его гнев не знал границ. В голове тихо гремела буря, напоминая о том, как сильно его предал Субон. Как брат, с которым они вместе росли, с которым делил радости и горести, выбрал его собственный разрыв, их дружбу, чтобы запятнать подлостью и лицемерием.

Нам Гю вспоминал, как все началось: смех, обмениваемые взгляды, короткие встречи, которые незаметно привели к этой одной единственной ночи. Это было мгновение растерянности и томления, когда он пробудил в себе жажду, для которой не было оправдания. Тогда он думал, что это просто игра, но теперь, когда он знал правду, все это разом обрушилось, как карточный домик, оставив его в руинах.

Он глубоко вздохнул, отвернувшись. В голове мелькали образы предательства, наносящие новые раны. Субон, стоящий у него за спиной с той самой улыбкой, которая еще недавно казалась ему искренней. Каждый из них остался с кусочком боли внутри, словно раны, которые никогда не затянутся. В этот момент Нам Гю осознал: предательство — это не только острая боль, которое испытываешь, но и тень, которая преследует тебя в твоих самых темных мыслях.

Нам Гю нахмурил брови, едва уловимо поджав губы. Цвета клубного света игриво отражались в его глазах, но в душе разгоралась ярость. Он махнул рукой в сторону девушки, словно хотел сбросить с себя лишнюю нагрузку, и, пробиваясь сквозь ритмично танцующих людей, направился к своему кабинету. Музыка гремела вокруг, будто пыталась его отвлечь, но внутри все бурлило.

Она, хоть и знала себе цену, кинулась за ним, движимая невыносимым любопытством. Почему он так зол? Она никогда не уставала исследовать его мир, и сейчас это было особенно притягательно.

Когда Нам Гю зашел в кабинет, за ним следовала она. Он не прогнал ее, но и не приветствовал. Их взгляды встретились на мгновение — в одном были молчаливые вопросы, в другом — подавленная ярость. Он уселся, его руки почти машинально затянули вену жгутом, который всегда лежал на столе, и он вколол себе наркотик, взял шприц будто из неоткуда, только потом Чан Мин поняла, что героин всегда лежит у него в кармане. Резкая боль, которая на мгновение сжала его в тиски, была лишь признаком того, что он знал, как забыть о своих переживаниях.

Чан Мин, встревоженно подбежав к Нам Гю, вскрикнул:
— Ты что, с ума сошел? Два блядских наркомана. И почему меня так тянет к вам!

— Два? Тянет? Значит Субон все еще важен тебе? — его голос отразил бешенство, которое нарастало в комнате. Ситуация, казалось, висела на волоске, накаленная напряжением и неясностью.

Нам Гю стоял, глядя на девушку в красном платье, которое обвивалось вокруг её тонкой фигуры, словно второй кожей. Злоба кипела в его венах, но несмотря на это, он не мог отвести взгляд. Она была искушением, которое невозможно игнорировать.

С каждым шагом к ней его сердце колотилось всё быстрее. Когда он, наконец, притянул её к себе, её губы встретились с его, и это страстное объятие поглотило его большинство эмоций. Он жадно впился в её губы, слизывая блеск, его желание вспыхнуло, как огонь, разгорающийся в темной ночи.

Нам Гю не оставил ей шанса на сопротивление, его руки начали скользить по её телу, чувствуя мягкость её кожи, когда он стремительно инициировал процесс раздевания. Каждый движением он пытался забыть свою ярость, заменяя её на что-то совсем другое — на страсть, которая заполняла пространство между ними.

Девушка в красном стонала ему в губы, и этот звук только усиливал его желание. Их дыхания сливались в одно, и с каждым мгновением он всё больше терял контроль. Он направился к двери, чтобы запереть их в этом маленьком раю, где ничто больше не имело значения, кроме них самих.

Сжимая грудь девушки одной рукой, второй он осторожно отодвинул ее нижее белье и просунул туда руку. Его рука была холодной, а её лоно горячим, этот контраст заставил девушку вздрогнуть. Нам Гю медленно прошелся рукой, вызвав новую волну дрожи. Затем еще медленнее он провел пальцами по нижним губам, уже ноющим от возбуждения. Чан Мин попыталась что-то сказать, но он неожиданно вошел в нее двумя пальцами. Слова застряли в горле, и вместо них наружу вырвался тихий стон.

Нам Гю вытащил пальцы и, пройдя с девушкой пару шагов вперед, надавил на её спину, вынуждая прижаться грудью к столу

– Осторожнее, – засмеялась Чан Мин, аккуратно опираясь руками на прохладное дерево.

Нам Гю быстро расстегнул свои брюки и нежно провел пальцами вновь, затем не быстро, выжидая секунды вошел сразу на всю длину.

Чан Мин засопела, а парень был напористым, это чувствовалось в его движении. Он, утробно зарычав, начал двигаться.

Сперва он двигался ровно, но когда Чан Мин прошептала: «Да... Да... Да!..»,  он стал двигаться рвано, то быстрее, то замедляясь, внимательно следя за её реакцией.

Несколько быстрых толчков спустя какое-то время , и Нам Гю резко остановился, громко зарычав.

Девушка почувствовала сокращения его мышц, что говорило о том, что он кончил и их маленькая игра закончилась.
Парень осторожно сделал шаг назад и натянул брюки. Чан Мин, тяжело дыша, стояла в прежней позе. 

Нам Гю медленно прижал ее к себе, его руки, крепко обнявшие ее талию, излучали уверенность и тепло. Он ласково прижимал губы к ее спине, оставляя на ней нежные поцелуи, будто стараясь запомнить каждую линию ее тела.
— Ты моя, только моя. — прошептал он с горячим шепотом, заставляя ее сердце замирать от волнения.

Она стояла, опираясь на стол, и волнение захватывало ее. Каждый поцелуй, каждое прикосновение вызывали дрожь, которая пробегала по телу. Она чувствовала, как тепло его дыхания обжигает кожу. В этом моменте времени они были одни, и весь мир исчез — остались только они, проникновение нежности и страсти, перемешанные с ощущением полной принадлежности друг другу.

жду всех в тгк, там всякие арты и плейлисты к главам