5. Операция
❝ Как и почти любое отчаяние, всё началось с видимого благополучия. ❞
Маркус Зусак
— Давай вызовем скорую прямо сейчас! — Нина вскочила с кровати, телефон уже дрожал в её руке. Экран светился синим — ровно три палочки связи. Но когда она набрала "03", в трубке раздались только короткие гудки, будто где-то оборвали провод.
— Что, прямо так? — Инга сжала кулаки, наблюдая, как Нина трясёт аппарат.
— А чего ждать? Ты и так слишком долго там была. — Нина сунула телефон в карман, не признаваясь, что только что видела полную шкалу сигнала.
Инга достала свой — старую "раскладушку" с потёртыми кнопками. Набрала номер одним движением, будто делала это каждый день.
— Здравствуйте, нам нужна помощь... — её голос звучал неестественно ровно, как будто она читала по бумажке.
Пока Инга говорила, Нина выглянула в коридор. Длинный, пустой, освещённый одной мигающей лампой. Но на полу — мокрые следы, будто кто-то недавно прошёл босиком.
— Они выехали, — прошептала Инга, закрывая телефон. В её глазах вспыхнуло что-то дикое — не надежда, а скорее отчаянная решимость. Она вдруг обняла Нину так крепко, что та почувствовала кости подруги острые, как у птицы. Они бежали во двор, к воротам, где уже сгущались сумерки.
_________________________________________________________________
В лиминальном пространстве Учёный методично раскладывал инструменты на ржавом подносе.
— Началось. Готовь места. — его пальцы скользнули по скальпелю, оставляя на металле чёрные полосы.
Комната, почти идентичная той, через которую девушки перемещались между мирами, но пустая. Стены покрыты плесенью, пол усыпан осколками чего-то, что когда-то было стеклом. Миша, его мокрое лицо растянуто в ухмылке, волок две железные кровати с пристёгнутыми ремнями.
— Стой... — Инга резко остановилась, едва не вырвав руку из Нины. — Что-то не так.
— Что? Нас никто не видел!
— Нет... почему он ничего не делает? Он знает. Он всегда знает... — Её пальцы полезли к шраму на боку, будто пытаясь нащупать жужжащий внутри механизм.
В этот момент за воротами затормозила машина с красным крестом.
— Всё хорошо, смотри, — Нина сжала её руку. — Они здесь. Он ничего не сможет сделать.
Двое врачей вышли из машины, щурясь на девочек.
— Это мы вызывали! — Нина выступила вперёд. — Ей нужно срочное обследование. В теле... там что-то есть.
— Если вызов ложный, вашим воспитателям достанется, — старший врач, лысый, с жёлтыми от никотина пальцами, вздохнул.
Инга закатила рубашку, обнажив шрам — багровый, с неровными краями, будто кожу не резали, а рвали. Врач нажал пальцами — и вдруг поморщился:
— Ничего нет. — он отстранился.
— Но она чувствует, как это шевелится! — Нина вцепилась в рукав халата.
Второй врач, помоложе, провёл рукой снова — дольше, тщательнее. Потом покачал головой:
— Приведите кого-то из взрослых.
Нина почувствовала, как в голове что-то переворачивается. Ведь она сама видела, как под кожей Инги двигается... или ей только казалось? Инга стояла, глядя в землю. Её пальцы теребили край юбки, вытягивая нитку.
— Пойдём за мамой, — прошептала она, но в голосе уже не было прежней уверенности и замечая, как пальцы Инги начинают царапать собственный бок, будто пытаясь вырвать невидимый чип.
— Куда идти-то? Где она?! — Нина оглядывалась вокруг, пытаясь ориентироваться в незнакомом здании. Инга резко остановилась, её пальцы впились в виски, оставляя красные полумесяцы на бледной коже. Её зрачки сузились в точки — Учёный снова был в её голове. Голос лился как густой сироп, знакомый до мурашек:
"Ты ведь знаешь, где твоё место, девочка. В той комнате."
Глаза закатились, обнажив мокрые белки.
— Нет-нет-нет...
Нина схватила её за плечи — тело под руками было напряжено, как струна.
— Он не может тебя достать здесь! — Нина трясла её, но та вырвалась с нечеловеческой силой.
Внезапно Инга развернулась и бросилась бежать - не к выходу, а обратно, вглубь коридоров. Её бег был неровным, спотыкающимся, будто кто-то дёргал за невидимые нити.
— СТОЙ! — Нина вцепилась в её рубашку, ткань натянулась с треском. На секунду их глаза встретились - в её плавала паника дикого зверка, загнанного в угол.
— Ты ничего не понимаешь! Мне НУЖНО туда! — Её голос сорвался на визг. Она рванула вперёд, буквально потащив Нину за собой.
Они даже не успели сделать шаг — пространство вокруг вздыбилось, стены поплыли, как в жарком мареве. Пол ушёл из-под ног, и через мгновение они уже лежали на холодных металлических столах.
Комната. Та самая, но теперь освещённая слепящими лампами.
Миша схватил Нину, его чёрная слюна капнула ей на руку. Она оцепенела от ужаса — тело отказалось двигаться.
— Инга! Инга! — Нина дёрнулась, и тут Миша вонзил иглу ей в шею. Жидкость горела, как расплавленный металл. Веки стали свинцовыми. Инга рванулась к выходу, но дверь исчезла. Вместо неё — гладкая стена.
Учёный прижал Ингу к стене. Его бинты размотались, обнажая жёлтые, гноящиеся швы там, где должно быть лицо.
Инга отбивалась.
Она царапала бинты Учёного, но под тканью не было кожи — только холод, как от металлического стола.
— Я же не касаюсь тебя, — он нарочно копировал интонации, голос маслянистый, ласковый. — Ты ведь сама просила, помнишь?
Её кулак пролетел сквозь него, будто сквозь дым.
— Не надо... этих слов... — хрипела Инга, сползая по стене.
— Тссс, моя хорошая... — Он ловко зафиксировал её голову, пальцы впились в челюсть. В другой руке появился инструмент - нечто среднее между скальпелем и вязальной спицей. Инга завыла, отчаянно дёргаясь, когда его пальцы сжали её голову.
— Инга... милая... — Его голос раскалывался на десяток тонов — то вкрадчивый шёпот, то скрип несмазанного механизма. — Повернись ко мне, девочка, ты ведь делаешь мне приятно.
Миша, до этого молча наблюдавший, вдруг положил лапу на плечо Учёного. Тот дёрнулся, как марионетка, мгновенно "собрался" обратно — бинты натянулись, рот сжался в ниточку.
— Смотри, ничего страшного, — он повернул её голову к Нине. Та лежала неподвижно, глаза закатились, из уголка рта стекала слюна. Миша аккуратно поправил ей воротник, как заботливый отец.
Игла вошла в веко с мокрым хрустом. Инга завизжала, но он крепко держал её голову. В глазах взорвалось кровавое пятно, а вместе с ним и воспоминания, хлынувшие как прорванная плотина. Тот же запах лекарств. Тот же шёпот. Тот же ужас.
— Вот и всё. Молодец, — он вкручивал крошечный металлический цилиндрик, будто ввинчивал лампочку.
Когда он наконец отпустил её, Инга рухнула на пол, давясь собственными рыданиями. Из глаза струилась слеза, смешанная с кровью. Учёный уже склонился над Ниной, его бинты тянулись к её неподвижному телу.
— Всё готово. Можем начинать. — Учёный кивнул Мише, его голос звучал почти медицински-бесстрастно. Тот ловко перевернул Нину на живот. Его пальцы, липкие от чёрной слюны, раздвинули края старого шрама-укуса.
Инга прижала ладонь к горящему веку, сквозь пальцы наблюдая, как они склоняются над Ниной. Лезвие блеснуло - аккуратный разрез вдоль старого шрама-укуса. Что-то блестящее и мелкое исчезло под кожей подруги, нить скользнула, затягивая рану. Игла входила в плоть с мокрым хрустом — точь-в-точь как тогда, в ванной, когда она...
— Сиди тихо, — Учёный повернул к ней пустые глазницы, — или вернёшься в жёлтую комнату.
Она съёжилась в углу, вжав голову в плечи. Губы беззвучно шевелились - то ли молитва, то ли детский стишок, который когда-то спасал от страха. Каждый вдох обжигал лёгкие — пахло спиртом и чем-то прогорклым, как испорченное масло.
Когда всё закончилось, Учёный бережно поднял Нину, как спящего ребёнка. Его пальцы оставили на её руке грязно-зелёные разводы. Миша схватил Ингу за запястье — его ладонь была липкой и тёплой, как свежее мясо.
Инга очнулась на холодном полу своей комнаты. Голова гудела, как после долгого угара, а левый глаз пылал адским огнём. Она подползла к зеркалу, цепляясь за край стола, и застыла.
Отражение смотрело на неё пустым правым глазом, а левое веко было исколото, будто её пытались проткнуть тупой иглой несколько раз. Кровь запеклась полосами по щеке, смешавшись со слезами. Но хуже всего был сам «пирсинг» — криво вставленный металлический штырёк, торчащий из века. Будто его вкручивали дрожащими руками.
Зеркало запотело от её прерывистого дыхания. Инга накрыла лицо полотенцем — ткань мгновенно пропиталась розоватой жидкостью.
На кровати, под одеялом, она сжалась в комок. Если закрыть глаза очень крепко, может, всё исчезнет? Может, она проснётся и это окажется просто очередным кошмаром?
Но нет... Учёный был реальным. Она чувствовала его пальцы, сжимающие её голову. Слышала его дыхание.
Она зарылась лицом в одеяло. "Нет, это не я. Это он заставил. Это не я."
Но под ногтями всё ещё виднелись засохшие следы крови.
Нина очнулась от щемящей боли в боку. Рядом сидел Миша, перебирая свою ложку. Она потрогала бок — шрам болел, но выглядел... почти нормально. Только глубже.
— Домой, — прошипел Миша, подталкивая Нину к двери. Его пальцы оставили на её плече жирные пятна.
Нина молча поднялась. В душе — ни страха, ни даже недоумения. Только странная пустота, будто кто-то вынул часть воспоминаний. Не проверяла шрам — боялась увидеть что-то новое. Просто легла в кровать и закрыла глаза, мысленно повторяя имя Инги, как мантру.
_________________________________________________________________
Неделю спустя:
Хранители не появлялись.
Нина ходила на занятия, ела, даже смеялась с одноклассницами — но по ночам вставала перед зеркалом, вглядываясь в шрам. Проверяла дверь (заперта? точно?). Прислушивалась к тишине, иногда ей казалось, что шрам... жужжит. Иногда ей казалось, что под кожей что-то шевелится. Даже сны были пустыми, как выбеленные кости.