КАННИБАЛЫ

Мэри покорно шла по лестнице за Биллом. Запястье правой руки, казалось, превратилось в безжизненную куриную лапу. Без всяких сомнений он держал ее так, что любой способ освободиться – окажется провальным. Но она и не пыталась. В глубине сознания, она надеялась, умоляла вселенную, чтобы Билл прислушался к сказанному ей пятью минутами ранее. Пусть я умру, пусть со мной случится все, что угодно, - она сглотнула слюну. Но дети останутся живы и здоровы.

Сзади кричали Сюзи и Дэвид. Мозг упорно прогрызали червы страха, по большей части из-за детей. Когда он направил револьвер на Сюзи, у Мэри все поплыло перед глазами. Такого ужаса ей не доводилось испытывать никогда. Даже сидя вчера в машине и понимая, что за рулем уже не тот относительно добрый мужчина, который терпеливо отвечал на ее вопросы.

Билл, не отпуская ее, одной рукой нащупал выступ, отодвинул шкаф. Хватка его, конечно, ослабла, но вскоре рука начала пульсировать от боли. Он вывел ее в коридор, по которому вчера они вместе шли.

-Куда вы меня ведете? – спросила Мэри, когда они пересекли гостиную с портретом. Дальше Билл свернул в другую сторону, насколько помнила Мэри, в противоположную от выхода на улицу. Очередной коридор с четырьмя комнатами. В одной из них горел свет, и доносились голоса. Но не настоящие. Похоже, кто-то смотрит телевизор, - подумала она, вспоминая того самого парня с кровавым глазом, что закрыл за ними ворота. Ее глаза щурились от непривычного яркого света, пробирающегося через полуоткрытую дверь и окон.

Поначалу Мэри даже порадовалась, что водитель не убил ее и не изнасиловал. Она испытала облегчение, когда, идя по новому коридору, не видела предыдущих жертв (как показывают во всех малобюджетных фильмов ужасов). Билл ускорил шаг. От неожиданности Мэри споткнулась и повалилась на ковер. Он не дал ей время подняться, просто потащил извивающуюся, пытающую вырвать руку из его железных пальцев Мэри.

-Отпусти! Дай подняться!

Внезапно у женщины возникло ощущение, что вот-вот наступит конец света. И начнется все с того, - что она упадет в обморок. Представить сложно, что она, Мэри Паттерсон, окончившая школу на хорошо и отлично, в двадцать один год, устроившаяся на хорошую работу, на которой и повстречала Уильяма, сейчас лежит на полу, и ее тянет за собой маньяк-убийца. Затаскивает в потаенное место, чтобы сделать с ней что-то ужасное.

Свободной рукой она пыталась схватиться за Билла, как минимум поцарапать и как максимум – ударить. Прежде чем ее пальцы коснулись кожи, он рывком поставил ее на ноги.

-Пожалуйста, не убивайте меня и детей. Если хотите, мы будем молчать о случившемся. – Мэри не узнавала свой дрожащий, безвольный голос. — Это останется, между нами. Только отпустите, дайте уйти.

Билл не ответил. Он остановился у последней двери, открывая ее. За ней оказалась кухня. Воспользовавшись его заминкой, Мэри с силой, которая у нее еще осталась, пнула его в лодыжку. Насколько она могла доверять журналам по биологии, которые приходили ей каждый месяц, эту кость было легче всего сломать. В голове мимолетно пронеслось; Билл охает от боли и сам того не понимая, разжимает руку, а она, воспользовавшись моментом побежит к выходу. Оказавшись на улице, если ей повезет, она увидит машину, в противном случае, Билл убьет ее медленно и мучительно.

Но голод и усталость дали о себе знать. Она промахнулась и ударила чуть выше. Удар не слабый, синяк она ему оставила уж точно.

-Я ведь могу нарушить наш договор и убить твоих детей. А ты будешь до конца жизни корчиться в подвале без еды и воды.

Мэри смиренно кивнула.

Они прошли через кухню и остановились у очередной двери. Стало быть, кладовкой.

-Пожалуйста, - прошептала она. - Пожалуйста, просто скажите, чего вы хотите.

Билл завел ее в кладовую, довольно вместительную, для обычной кладовой. На полках стояли различные консервы, банки с вареньем или овощами. Запах тут стоял отвратительный, Мэри могла его сравнить с запахом протухшего мяса.

-Если вы хотите меня убить, сделайте это быстро. – Голос ее дрожал все сильнее. - Пожалуйста, не причиняйте ни мне, ни детям боли. Обещайте хотя бы это.

Но сгорбленная фигура в дверях кладовки ничего ей не пообещала. Он отпустил Мэри, и только она собралась что-либо сказать, ударил кулаком в затылок. Поначалу боли она не почувствовала, просто что-то большое коснулось ее головы. Мгновением позже белый свет взорвался перед глазами, боль волнами прокатилась по всему телу. Она потеряла сознание. Глаза за закрытыми веками помутнели. Здравый разум ушел, на его месте осталась только пустота.

Билл подхватил ее прежде, чем она свалилась на полки. Ее легкое тело болталось в руках. С первого взгляда, брошенного на Мэри, можно было подумать, что она умерла. Но он ударил ее еще, на этот раз в висок. Теперь, женщина ушла туда, где царит вечная ночь. Билл это знал также хорошо, как и то, что «договор» он сдерживать не будет.

Он положил пистолет на полку, пообещав, что чуть позже за ним вернется. Из виска Мэри тонкой струйкой потекла кровь. Он стер ее указательным пальцем и облизал.

-Такие как она должны умирать, - изрек водитель. - Верующие должны умереть.

Биллу Фостеру ненавистно было ее присутствие. Все равно, что крохотная рыбья кость, застрявшая в горле! Недостаточно большая кость, чтобы подавиться, но поминутно колет и мешает.

Аккуратно, возможно, даже слишком аккуратно Билл спустил Мэри на пол. Ее рука выгнулась под неестественным углом. Выйдя из кладовки, он услышал тяжелые шаги в коридоре. Дверца на кухню открылась. Появилась одна нога, потом вторая. Фигура, перепоясанная широким вельветовым ремнем, вошла внутрь. Та самая сутулая женщина с вечно недовольным взглядом, которую Сюзи увидела на картине, приняла за жену Билла. И оказалась права.

-Надеюсь, ты не повредил мясо?

-Я постарался убить ее аккуратно. – Билл рассмеялся – в самом деле, рассмеялся. Когда они только начали, есть людское мясо, он по неопытности убивал их пулями. Но от этого портился мозг – неотъемлемое блюдо в рационе каннибала. От удара по голове такой деформации не возникало, но потребовалось время, что понять в какую часть лучше бить. Они не ели настоящего мяса уже год, главным образом потому, чтобы усыпить бдительность полицейских.

-В этот раз думаю приготовить похлебку. Будет готова к часу дня.

Билл молча вышел с кухни.

Вскоре они все собрались в гостиной. Обычно, они обедали в столовой, но, когда еда предвещала особый вкус, отклонялись от правила. За овальным столом в гостиной собрались все члены семьи. Отец – Билл Фостер сидел на одной стороне с Деборой Фостер, его дочерью. С противоположной стороны устроилась Маргарет Фостер - жена. Слева от нее пустовало место Томаса Фостера. Стол был расставлен шестью тарелками с уже наложенной похлебкой, две – на случай если кто-то захочет добавки, черный хлеб, блюдце с фруктами и четыре стакана с водой.

Ровно в час тридцать дня, был объявлен обед. Все, кроме Томаса, пододвинули к себе тарелку и начали есть. Через несколько минут, когда похлебка начала остывать к ним пришел Томас. В носу красовался пропитавшейся кровью ватный тампон.

-Простите, что опоздал, - сказал он, отодвигая стул и усаживаясь рядом с Маргарет. Левый глаз, что вчера кровоточил, выглядел гораздо лучше. Небольшое покраснение у слизистой, но на этом все. - Только хотел идти к вам, как пошла кровь из носа.

Билл посмотрел на него, затем с бесстрастным лицом продолжил трапезу. Похлебка получилось невероятно вкусной. Может, из-за долго перерыва. Может из-за чего-то еще. На вид похлебка была как суп, с кусочками мяса и картошки. На вкус как сладкая свинина с чем-то еще, что не передать словами.

-Интересно, как там они, - нарушила молчание Дебора. - Может им стоит отнести воды?

-Конечно, стоит. Томас, после обеда отнесли им буханку хлеба и кувшин с водой.

Тот с готовность кивнул, словно ждал этой просьбы. В голове Билла пронеслась мысль, что Томас не просто так согласился накормить пленников.

-Не волнуйся ты так, - Томас пристально смотрел в его глаза, держа в руках наполовину опустевший стакан воды. - Раньше же ходил и ничего со мной не случилось.

-Ты читаешь мои мысли? Если да, то я буду тебе крайне признателен, если ты уберешься из моей головы.

На столе не осталось ничего, кроме пустых тарелок. Томас, с ключами, болтающимися на пальце, хлебом в одной руке и кувшином в другой неспеша шел по коридору, чувствуя на себе пристальный взгляд отца.