Глава 25
Глава 25.
Март 2025 г.
Когда более пятидесяти лет назад в городе Эскишехир молодой юноша Ахмет встретил своенравную девушку по имени Айше, он влюбился в неё с первого взгляда.
—Однажды я заберу тебя на Сицилию, туда, где улочки пахнут лимонами и морской солью, где на рассвете тишина дышит историей,а старики на лавках улыбаются, будто познали тайну жизни.
Мы будем сидеть на балконе с видом на Этну,
пить крепкий кофе из маленьких чашек и слушать, как ветер шепчет что-то по-итальянски сквозь виноградные лозы. Ты будешь смеяться — легко, свободно — и именно там мы встретим с тобой нашу счастливую старость!—сказал он ей, на что Айше лишь звонко рассмеялась, точно зная, что она ни за что не оставит свои родные края ради воздушных замков и фантазий какого-то мальчишки.
Но у жизни искромётное чувство юмора и феноменальная память, потому что время шло и однажды Айше полюбила этого угловатого юношу и согласилась разделить с ним жизнь. Родила от него прекрасную дочь и была опорой во всех начинаниях трудолюбивого мужа.
Жизнь текла стремительно, словно весенний ручей и однажды, это было ровно тридцать лет назад, господин Ахмет проснулся утром и пронзительно взглянув в глаза своей жены, заявил.
—Пора, любимая! Пора исполнять нашу мечту и искать наш идеальный дом на Сицилии.
Родившийся в бедной семье, господин Ахмет, с самого детства жадно любил читать и фантазировать. Он мечтал о куске хлеба, мечтал, что больная мать выздоровеет, мечтал, что однажды он вырастит и его семья ни в чем не будет нуждаться. Но самой главной его мечтой всегда было Сицилийское солнце и уютный дом разделенный с любимой женщиной.
Таким образом, когда супругам было по пятьдесят лет, имея хороший достаток, они отправились за их теперь общей мечтой. И вот уже тридцать лет они жили в живописном городе Палермо, где каждое их утро начиналось с аромата свежей фокаччи,
где окна их дома выходили на апельсиновый сад,
а стены хранили смех, музыку и тишину долгих разговоров супругов.
Они обустроили свою жизнь неторопливо, с той заботой, которую умеют дарить только те, кто прошёл многое вместе.
Он читал газету на террасе, поправляя очки сползающие с носа, она ухаживала за лимонным деревом, разговаривая с ним, как с давним другом и благодаря за каждый жёлтый, словно солнце плод.
По воскресеньям они устраивали маленькие ужины для соседей — с домашним вином , песнями под гитару и рассказами о Стамбуле, где всё когда-то началось.
Иногда им казалось, что время здесь остановилось — они снова молодые пятнадцатилетние и влюбленные в друг друга. И тогда каждое утро было таким же сладким и ценным, как первое.
А каждый закат — всегда ощущался, как последний, который хочется прожить до конца. Вместе.
Этим утром в залитой солнечными лучами просторной кухне пахло поджаренным миндалём, свежей выпечкой и кофе.
Потолок был высоким с потемневшими от времени деревянным балками, пол был устлан вычурным плиточным узором, который перекликался со старым антикварным буфетом с резными дверцами.
Массивный деревянный стол был щедро обставлен:
на тяжёлой керамической тарелке лежал тёплый хлеб с розмарином и морской солью. В стеклянной вазе поблёскивали мандарины и гранаты, а рядом стояла миска с густым йогуртом, облитым ароматным инжирным мёдом.
На подносе дымился турецкий кофе в маленьких чашках — крепкий, почти чёрный, с тонкой пенкой.
В углу стояло радио — негромко, напевая старую сицилийскую мелодию, а сквозь распахнутое окно доносился шум улицы: голоса, шаги, аромат свежих овощей и еще влажного после ночного дождя тротуара.
—Бабуля, это просто улёт башки!—макая кусочек фокаччи в оливковое масло и отправляя её в рот восторженно воскликнул Ферит.
—Ни слова не поняла. Но, видимо, тебе понравилось?—засмеялась госпожа Айше, глядя на своего внука поедающего завтрак.
—Понравилось?! Ты шутишь? Это же пища богов! Как ты это сделала? —продолжая жевать и пока собирая все пальцы в щепоть в характерном жесте итальянцев пропел Ферит.
—Это не я, это все Лючия испекла, —ласково улыбнулась пожилая женщина, указывая на помощницу по дому, итальянку лет сорока.
— Lucia, è incredibilmente buono!(пер. — Лючия, это невероятно вкусно!)—обратился Ферит к женщине стоящей у плиты.
— Alla salute, Ferit! Mi fa piacere che ti sia piaciuto!(пер.На здоровье, Ферит! Я рада, что тебе понравилось!)—лучезарно улыбнулась та.
—Оставь Сейран хоть что-нибудь,—с упрёком покачала головой госпожа Айше, —смотри какая она тростинка! Ничего не ест!
Сейран смущённо покраснела.
—Нет, вы что... Вот я ем, —указала она на свою тарелку с почти нетронутой едой.
—Это разве называется "ем"?—покачал головой господин Ахмет, —посмотри на Ферита, отъел себе щеки и бока и сидит счастливый!
—Дедушка!—закатил глаза Ферит, —Вы думаете, я её не заставляю кушать? Но Сейран ест, как птичка! Попробуй это, —протягивая девушке свой кусочек фокаччи обратился он.
Сейран ещё больше смутилась от того, что если дать Фериту волю, он начал бы кормить её со своих рук.
—Спасибо, я попробую, —улыбнулась она перехватывая кусочек хлеба , —сама.
—Ешь, милая! Надо есть, чтобы быть сильной и плодородной! Тебе ещё детей рожать!—ласково улыбнулась госпожа Айше, видя, как теперь и Ферит тоже покрывается красными пятнами.
—Бабуля, ты опять?—покачал он головой.
—Что опять?—вскинул свои седые брови пожилой мужчина, —бабушка правду говорит! Вы молодые, любите друг друга... Мы хотим увидеть своих правнуков!
—Вот Асуман родит через месяц и увидите вы своего правнука, —возразил Ферит, —не смущайте Сейран. Видите, она аж дышать перестала, —лукаво улыбнулся он, глядя на свою девушку, которая упорно гипнотизировала свою чашку кофе.
—Неправда, —смущенно воскликнула она.
— Ahmet! Buongiorno, amico mio! Guarda che pompelmo ti ho portato dal mio giardino! Hai mai visto una cosa del genere? Eh? Ehi, Ayşe, tutto bene cara? (— Ахмет! Доброе утро, дружище! Смотри, какой помело я тебе принёс из своего сада! Видал когда-нибудь такую штуку? Эй, Айше, всё хорошо, дорогая?)—вдруг прервал их утренний разговор пожилой мужчина показавшийся в открытом окне.
— Grazie, Giuseppe! Tutto a posto. Vuoi entrare a fare colazione con noi? (пер. Спасибо, Джузеппе! Всё в порядке. Хочешь зайти к нам на завтрак?)—дружелюбно улыбнулась госпожа Айше встав со стола, глядя на их давнего друга и по совместительству соседа.
— Ma guarda che roba... un pompelmo così non l’ho mai visto neanche al mercato! Come hai fatto a farlo crescere, eh? (пер. Да ну, глянь только… я и на рынке таких не видел! Как ты такого вырастил, а?)— восторженно крутя в руках помело, воскликнул господин Ахмет.
— Eh, ho i miei trucchi... Non si svelano così facilmente! Oh, ma quello è Ferit? Perché non mi avete detto che il nipote è arrivato? E questa bella signorina...(пер. Э, у меня свои секреты… просто так не рассказываются! О, да это же Ферит? Почему же вы не сказали, что внук приехал? А эта красавица...)—веселым голосом протянул сеньор Джузеппе, с интересом поглядывая на молодых людей.
— È la fidanzata di Ferit. Sono venuti a trovarci,(пер.Невеста Ферита. Приехали навестить)—ответила мужчине госпожа Айше.
От Ферита не ускользнуло то, что бабушка назвала Сейран его невестой и в эту минуту он мысленно поблагодарил небеса за то, что Сейран почти не понимала итальянский. Хотя ему самому этот новый, хотя ещё и ненастоящий статус очень пришёлся по душе.
— Buongiorno, nonno Giuseppe! Come sta?(пер.— Доброе утро, дедушка Джузеппе! Как поживаете?)—подходя к открытому окну и протягивая руку для рукопожатия проговорил Ферит.
— Benissimo, caro! Come sei diventato grande! E che bella ragazza hai vicino... Sei fortunato, ragazzo!(пер.—Прекрасно, дорогой! Вот ты вымахал! И какая у тебя невеста — повезло тебе, парень!)— ласково улыбаясь и сверкая голубыми глазами подмигнул ему пожилой сосед.
— Buongiorno! (пер.Доброе утро!)—смущенно проговорила Сейран
— Buongiorno, tesoro! Va bene, va bene, non vi disturbo oltre. Devo ancora passare da Vito. Gli faccio vedere il mio pompelmo, così rosica un po’! Quel brontolone diceva che da me non cresce nulla!(пер. Доброе утро, милая! Ладно, не буду вас отвлекать от семейного завтрака. Мне ещё к Вито надо заглянуть. Покажу ему свой помело — пусть позавидует! А то ведь бурчит всё, что у меня в саду ничего не вырастет!)—поклонившись и помахав рукой ответил мужчина, бодро шагая по узловатой тропинке через сад.
—Надо его угостить нашими апельсинами, —усаживаясь на свое прежнее место заметила госпожа Айше, —он всегда нас угощает своим урожаем.
—Так у него в саду свои апельсины, —возразил её муж.
—Ты что ж, Ахмет, у нас другой сорт! Наши слаще!—покачала головой женщина, —Так о чем мы говорили? Ах, да, правнуки! Нечего вам тянуть с этим!
—Бабушка!—приподнимая брови, поджал губы Ферит.
—Что бабушка? Бабушка всё правильно говорит!—снова встал на защиту жены господин Ахмет.
—Можно мы вернёмся к этому разговору после того, как окончим университет и поженимся?—вздыхая проговорил внук, пока Сейран занялась завтраком, в надежде, что ей не придётся вступать в этот неловкий для неё диалог.
—Поговорим! А вот и поговорим!—хлопнула в ладоши женщина, —когда ты собираешься делать Сейран предложение?
—Бабушка!—взмолился Ферит.
—Не спорь с бабушкой! В вашем возрасте у нас уже родилась твоя мама!—с гордостью заявил господин Ахмет.
—С чем я вас искренне поздравляю!—жалобным голосом вздохнул парень.
—Кстати, как там моя Гульгун поживает? Как она?—обеспокоенно спросила женщина.
—У мамы все хорошо. Как вернулась от вас, её не узнать. В хорошем смысле,— мягко улыбнулся Ферит, неосознанно находя руку Сейран, чтобы ласково сжать в своей.
—Вот и хорошо! Хорошо, что они с этим оленем развелись!—ворчливо хмыкнул господин Ахмет.
—Дедушка, не стоит сейчас это начинать...—поморщился Ферит, предвещая неприятный разговор об отце. Сколько бы он не вытерпел от него, все же слушать от дедушки с бабушкой нелестные комментарии о нем, Фериту не нравилось.
—А я всегда знала, что этим все кончится. Мы с дедушкой с самого начала были против их брака, —нервно проговорила женщина, стряхивая со стола невидимые крошки.
—Вы были против их брака? Я всегда думал, что это был договорной брак и это вы их познакомили, —изумленно воскликнул Ферит.
—Договорной брак?! Не смеши меня, —невесело хохотнул господин Ахмет, —Нашел бы для своей дочери такого болвана!
—Они были влюблены в друг друга, как сумасшедшие, —с грустью выдохнула женщина.
—Влюблены...—ошарашенно проговорил Ферит, взглянув на Сейран.
Ему всегда казалось, что брак родителей был заключён против их воли и любви в их отношениях никогда не было и быть не могло. Но видимо, он ошибался.
—Значит, любовь не гарантия счастливого брака?—с грустью пробормотала Сейран.
—Почему же, дочка? Вот мы с Айше были влюблены в друг друга и вот уже пятьдесят лет счастливы, как в первый день!—возразил господин Ахмет, отпивая свой кофе.
—Любовь любовью, но в браке важно уметь разговаривать друг с другом, стараться слушать и понимать, —ласково глядя на Сейран проговорила госпожа Айше, а затем с грустью добавила,—Но для Гульгун и Орхана всегда было важно быть правыми. Вот и спорили и ругались, а потом начали делать друг другу больно...
—Развод пошел им на пользу, —натянуто улыбаясь выдохнул Ферит, —маме так намного спокойнее, и с отцом я недавно разговаривал. Мне кажется, он доволен своей новой жизнью.
—Вот и хорошо, —смахивая одинокую слезинку заключила госпожа Айше, —а вам двоим нужно смотреть на них и стараться не совершать их ошибок, —заключила она.
Сейран и Ферит посмотрели друг на друга и сжали переплетённые под столом руки.
—Не совершим, бабуля, —не отводя влюбленных глаз от девушки задумчиво проговорил Ферит.
***
Идея забрать Сейран на Сицилию и познакомить со своими дедушкой и бабушкой зародилась в сердце у Ферита ещё в октябре прошлого года. Он очень тщательно обдумывал, как можно будет это провернуть, потому что главной загвоздкой в его плане являлся господин Кязым, который ни за что на свете не отпустил бы свою незамужнюю дочь с её парнем в путешествие в другую страну.
Поэтому с ноября Ферит вплотную занялся этим вопросом. Он намекал о своих планах господину Кязыму, рассказывая тому о своих бабушке с дедушкой, об их строгом нраве и уютном доме в Палермо. День за днём он снял в голове мужчины семена доверия к себе, чтобы в итоге только в феврале решиться задать прямой вопрос. Конечно, сначала господин Кязым ответил категорическим отказом, но Ферит был не из робкого десятка, поэтому многочисленными обещаниями, уговорами и откровенной мольбой, парень добился своего. Но, конечно, предварительно с него взяли строгое обещание "не делать глупостей".
О каких глупостях говорил Кязым ага, Ферит знал прекрасно и до этого времени вел себя так благопристойно и целомудренно в отношении к Сейран, что у мужчины не могло возникнуть к нему ни одного упрёка в этом плане.
Фериту очень хотелось показать Сейран место, где он проводил летние каникулы в детстве и куда приезжал в самые тяжёлые моменты жизни, чтобы напитаться Сицилийским солнцем и понежиться в любви и заботе родных людей.
Итальянские каникулы влюбленных проходили более чем насыщенно. Утром они завтракали всей семьёй на просторной залитой солнцем кухне. После завтрака отправлялись на прогулку по городу, где они держась за руки прогуливались по живописным улочкам.
Когда солнце поднималось высоко и начинало печь, они возвращались домой, где госпожа Айше, помощница по дому Лючия и Сейран закрывались на кухне, громко смеясь, о чем-то разговаривая и осваивая новые рецепты. Лючия не разговаривала по турецки, а Сейран не понимала итальянский, но каким-то образом они понимали друг друга, и даже успели завязать дружбу.
Ферит же помогал своему неугомонному дедушке, который даже в свои семьдесят каждый день работал в саду, облагораживая его. Ближе к полудню они все вместе собирались в большой гостиной и смотрели фильмы. Ферит под предлогом, что хочет перевести Сейран какое-то слово или фразу, наклонялся к ней и шептал на ухо отнюдь не перевод сказанной актером на экране фразы, а говорил какие-нибудь милые глупости, которые неизменно заставляли Сейран краснеть.
—Что вы там шушукаетесь?—восклицал господин Ахмет, —самое интересное пропустите! Смотрите, сейчас его машину взорвут! А там его жена.
—Дедушка, мы смотрели этот фильм раз пятьдесят, —закатывал глаза Ферит.
—Ну, и что! Это же "Крестный отец"! Каждый настоящий сицилиец должен посмотреть этот фильм!—ворчал пожилой мужчина.
—Дедушка, ты турок до мозга костей. Какой же ты сицилиец?!—смеялся в ответ Ферит.
—Цыц! Много ты понимаешь!—цокал ему дедушка, не отводя восторженных глаз от экрана.
А Ферит снова наклонялся к Сейран, продолжая щекотать своим дыханием её шею и бессовестно шепча неуместные для семейного круга нежности.
Вечером они снова выходили в город. Каждый вечер они посещали новые рестораны, с удовольствием пробуя новые блюда и танцуя под живую музыку.
Если днём они изучали город, его исторические достопримечательности, но по вечерам они устраивали настоящий гастрономический тур.
Закуска в виде капонаты —тушеных баклажанов с оливками, каперсами и кисло-сладким соусом—являлась прелюдией к пасте с сардинами и диким фенхелем, чтобы завершить вечер традиционно сицилийскими канноли с начинкой из сладкой рикотты. Они вместе пробовали новые сочетания вкусов, с удовольствием смаковали вина и едва сдерживая смех, делали вид перед вежливым официантом, что прекрасно разбираются в изысканных напитках.
После ресторана они держась за руки прогуливались по оживлённым улочкам, слушали уличных музыкантов и неспешно направлялись к морю, где они проводили время за долгими разговорами и поцелуями с винным послевкусием.
В одном Ферит все же слукавил господину Кязыму, потому что его бабушка с дедушкой были строги только в плане еды, постоянно упрекая их с Сейран в том, что те мало едят. А во всем остальном они с пониманием относились к влюбленным, учтиво не упрекая, что после вечерних прогулок те возвращались только глубокой ночью. Всё же ночевали они в разных комнатах, что было единственным "условием" госпожи Айше.
***
Сейран приподняла длинное льняное платье и босыми ногами шагнула в тёплое море, ощущая под ногами мягкий белый песок. Ферит закатал штанины и шагнул вслед за девушкой, быстро нагнав её и нежно обнимая со спины. Его руки обвились вокруг её талии и Сейран с такой же нежностью прижалась к нему, ощущая его твердую грудь и плечи своей спиной.
Прохладный вечерний ветер контрастировал с теплой водой под ногами и вызывал приятные мурашки.
—А я понимаю твоих бабушку с дедушкой, я бы тоже не хотела отсюда уезжать, —задумчиво проговорила Сейран.
—И я их понимаю, —улыбнулся Ферит, устраиваясь подбородком на её плече, —хочешь мы можем приезжать сюда почаще. Мои будут только рады.
—Очень хочу, —искренне ответила Сейран, а затем медленно повернулась к парню и взглянула в его карие глаза освещенные луной, —Ферит, я так счастлива!—прошептала она, —и это все благодаря тебе. Ты даже не представляешь, как ты меняешь меня, заставляя ощущать счастье каждой своей клеточкой! Спасибо тебе...
Ферит улыбнулся, не находя слов, чтобы ответить. Слова девушки были настолько искренними и обескураживающими, что он лишь наклонился к ней ближе и тихо проговорил.
—А ты делаешь счастливым меня, —он коснулся её губ своими, —я люблю тебя.
—И я тебя люблю, —ласково улыбнулась Сейран, сокращая те миллиметры между ними.
Они стояли в теплой морской воде и прижимались к друг другу, продолжая целоваться. Неторопливо, не жадно, а наслаждаясь каждый движением, каждым вздохом и касанием.
Сейран упиралась руками в его крепкую грудь, а Ферит лениво водил руками по её талии, не позволяя себе опускаться ниже.
Сейран уже давно поняла, что хочет большего и была бы не против, если бы их физические отношения с Феритом пошли дальше невинных касаний и поцелуев. Она стеснялась сказать ему это, но и самой предпринимать наступательные действия боялась. Девушка мысленно успокаивала себя тем, что Ферит не хочет давить на неё и она любила в нём это.
Она любила в нём его внимание к ней, заботу, нежность, уважение к личным границам и безграничную любовь. Некогда неприступная Сейран, которая искала в каждом слове и действии Ферита второе дно, сейчас полностью растворялась в его чувствах, доверяя и зная, что он никогда не сделает ей больно.
Теперь в сердце у нее не бурлила тревога, сейчас её душа была похожа на спокойное море, где волны приближаются к берегу её сознания, лишь приятно щекоча, но не накрывая ее страшной волной с головой.
Если бы кто-нибудь ещё два или три года назад сказал Сейран, что она будет всецело доверять и верить Фериту Корхану, она бы засмеялась этому человеку в лицо, но теперь, зная его сердце и душу, она понимала, что ей посчастливилось любить самого чистого и прекрасного человека на свете.