Кристиан
— Кристан, в этом мире есть свои законы, и изменить их нельзя. Всё, что остаётся человеку с низов — это молча сносить гнёт и притеснения.
Так говорила эта женщина, куря сигарету, оставленную очередным садистом. Прикрывая раны и ссадины, она часами сидела на кухне, на которую приходила лишь покурить в вытяжку и тихо поплакать. В эти, казалось скрытые от чужих глаз, моменты её взгляд выглядел опустошённым, давно утратившим всякий смысл на существование. На эту женщину было тошно смотреть, не то что называть «мамой». Общество презирало её, мужчины за гроши использовали для самого унизительного и грязного секса, а я могла лишь с болью наблюдать, со стороны жалеть и убеждать себя, что не опущусь до того же.
Беспокойные образы терзали мой сон. Я видела грустную мать, которая что-то мне говорила, — слов не разобрать, губы даже не размыкались, — а потом она растворилась в тумане. И картинки стали быстро сменять друг друга, как в киноплёнке возникали кадры озлобленных оскалов учеников, пути побега, десяток железных пальцев, впившихся в кожу, самоуверенное лицо «короля» и кромешная тьма. А в ней едва проявляется заевший, зажёванный кадр жгучей боли, мерзких прикосновений этого типа. До самого утра снились кривые взгляды, тёмная подсобка и липкие вздохи насильника.
Я вскрикнула. Оказалось — нет, лишь резко проснулась вся в поту, судорожно глотая воздух.
— Кошмар... теперь ещё кошмары снятся...
***
Закрытая дверь внушала страх. Мне было не по себе, не хватало решимости войти в кабинет, переполненный одноклассниками. Новая школьная форма, полученная в администрации, сжимала, душила, как не родная сидела. На моей памяти это впервые, когда я тряслась от ожидания предстать перед большим количеством пристальных глаз. «Это они должны с дрожью в коленях прятаться в кусты при малейшем моём вздохе. Эх, а в результате я стою истуканом и не могу шагу сделать. Вчера все так накинулись... — я сглотнула. — Эти предатели чуть не отымели меня! А один так и сделал... Бля, надо только прикрикнуть на них, как на глупых щенков... но смогу ли?»
— Что ты делаешь? — сзади подкрался Карен Холт.
В его голосе звучала нетерпеливость и удивление. Растерявшись, я с опаской повернулась. Мы встретились глазами. «Уж его-то я совсем не хочу видеть, — с отвращением подумала. — И так все проблемы из-за этого придурка!»
Карен, будто не замечая меня, с силой открыл дверь и крикнул:
— Эй, валет! Мы прогуляем, прикрой нас перед учителем.
— Эм, ладно, — с сомнением согласился один из прихвостней, странным взглядом оценив нас.
Холт повис на мне, положив руку на плечо, и потянул за собой, уводя от класса, в который так и не ступила. Однако послушание «королю» и недовольство новой «королевы» не мешали одноклассникам сплетничать.
— Похоже, Крис стала подстилкой. Скатилась наша «королева».
— Фу, извращенцы. Теперь они так каждое утро будут ублажать друг друга? Отвратительно.
— А? Как будто ты не возбудился, когда её повалили вчера.
— Дебил! Это была всего лишь игра. Приказ Карена.
— О чём вы? — вопросила Моника Келлер двух болтливых вальтов.
Элита не была уверена, стоит ли рассказывать о таком, но их спрашивала «королева» — как промолчать?
— Эм, Моника, тут... вчера Карен приказал поймать Бэйкер...
— Да... «поиграть» с ней, а потом всех отозвал.
— Приказал её не трогать, и сделал Крис личной шлюхой.
Моника раздражённо буркнула, прикусывая ноготь большого пальца и злостно процедила:
— Что ты творишь, Карен? Позоришь нашу верхушку, связываясь с «джокером». Что совет скажет?
***
Я прекрасно понимала, зачем Карен Холт притащил меня в «берлогу короля», — чтобы вдоволь насладиться договором. Он грубо впихнул меня в комнату, что я ударилась коленкой о журнальный столик. Возмутившись от боли, парень скептически приподнял бровь, всего лишь высказав, какая я неуклюжая. В ответ метнулся лишь мой недовольный фырк.
Холт чинно прошёлся до широкого стола, облокотился на него и жестом позвал к себе. Когда я оказалась в нескольких сантиметрах от него, Карен положил руку мне на голову, надавливая и тем самым заставляя сесть, опуститься. Я шмякнулась на разбитые после погони коленки, уперлась носом в его бедро. Сверкая глазами-хамелеонами, он дерзко расстегнул пуговицу и молнию на брюках и, подставив к моему лицу половой орган, снова приказал:
— Соси, — вытянулся в улыбку его дьявольский рот.
Я смущённо замерла, угрожающе бросила взгляд на когда-то милого и инфантильного пса. Меня раздражало именно то, что я никто перед ним. «А раньше и пискнуть без моего указа не мог, а сейчас мне указывает, что делать».
Сглотнув подступивший ком, дрожащей рукой обхватила мягкую плоть. Прошлась языком по всему слегка изогнутому стволу, покрытому нежнейшей, туго натянутой кожей. Отстранилась, ощущая самодовольное наблюдение Карена сверху. Меня трясло, задыхалась. Внутри накатывали волны беспокойства. Попробовала успокоить бешено прыгающее сердце, выдохнула, стараясь затупить боль, что волком выла в груди, и вобрала твёрдый горячий член в рот. Карен сгрёб копну волос, сильнее давя на макушку, — с этим жестоким сигналом он начал двигаться, проталкиваясь глубже в глотку.
«Слишком... слишком большой... я так задохнусь», — зажмурила мокрые карии глаза, пытаясь двигаться ему в такт, чтобы побыстрее это закончилось. Неумелую технику минета Карен быстро просёк, выдав это смешком.
— Облизывай языком, соси, всасывай между губ так, чтобы твоя голова поднималась и опускалась. Словно ты сосёшь леденец, — проскальзывая пальцами в мои волосы, говорил он.
«Я обычно их сгрызаю», — съязвила про себя.
— И не вздумай укусить, а то прибью.
От этих слов я почувствовала себя ещё более униженной. «Да что вы, король, даже в мыслях не было».
Аккуратно лизнув головку, я стала пробовать всё то, что мне приказали, сдерживая себя, чтобы не откусить этот чёртов «леденец». Через время Холт сам задал темп, любуясь на покрасневшее, заплаканное от стыда и злости личико.
— У тебя стрёмно получается. Всё, хватит, — вдруг заявил «король», небрежно вытаскивая член и поднимая меня.
— Уж прости, — шикнула я, откашливаясь, — не тренировалась.
— Хочу трахнуть тебя.
Вновь отдал приказ Карен, отчего мои ладони сжались в кулаки от раздирающей ярости.
— Пошёл ты, — сквозь зубы процедила я.
— Смотрю, ты соскучилась по групповым забавам, маленький джокер?
Я полыхала огнём, горела ненавистью, но ничего не могла ему возразить, не могла противостоять высшему рангу, все карты были во властных руках Карена Холта.
— Лучше ты один, чем целая орава потных парней.
— Именно.
Я улеглась на столе. Холт, играючи светя глазами, достал из кармана наручники и закрепил мои тонкие запястья за ручку одного из ящиков с другой стороны стола. Моё тело жалобно дребезжало, хотелось просто исчезнуть, раствориться, чтобы не достаться этому ублюдку, расстёгивающему рубашку и сексуально облизывающемуся. И пёс спустился с цепи, хищником нависнув надо мной.
По-моему, я отключалась на какие-то мгновения. В сознание помогали приходить лязг металла и щиплющая боль натёртых запястий. Мои слабые шевеления, трепыхания никак не смущали страстно целующего короля. Уже было противно не от парня, не от принудительного процесса, а от самой себя и собственного тела, которое предательски возбуждалось от каждого толчка и удара копчиком о твёрдую поверхность. Один лишь язык заставлял трепетать и выпускать пошлые звуки.
Холодная рука Карена Холта пробиралась под бюстгальтер и по-собственнически сжимала грудь и бусинки сосков. Видя румянец на щеках, парень заводился сильнее, а я смиренно лежала, боясь хоть как-то двинуться. Характер прикосновений отличался от тех, в подсобке, но уж точно был не лучше.
«Это нихрена не отменяет того, что он меня изнасиловал и продолжает это делать до сих пор. Так не пойдёт, — прикусывая нижнюю губу, пригрозила себе в голове. — Я ему это с рук не спущу, не позволю. Крис, не смей сдаваться».
Парень, вдруг вынув член, посмотрел с наглой ухмылкой: ему нравилось вкушать тщетные попытки вырваться, нежеланное возбуждение в колючем взгляде. Карен издевательски закинул мои ноги себе на плечо, наслаждаясь своим превосходством, раздвинул половые губы и одним пронзительным движением вошёл в мою «даму».
— Всё ещё узко, — лицо его слегка скривилось. — Ничего. Так ты лучше запомнишь форму моего члена.
Оперевшись одной рукой о стол, он плотно вжался в меня и стал набирать темп, рыча, ускоряясь и проникая глубже и глубже. Я не могла больше терпеть: голос сладострастно вырвался вместе с тяжёлым дыханием, что «король» закрыл мне рот, не давая громким крикам привлекать лишнее внимание. Эта псина с бешенной скоростью «вдалбливалась», судорожно хрипя. Удовольствие смешалось со слезами и мучительно-грязными стонами. Достигнув апогея, Холт обмяк, отступил и равнодушно освободил из своих дьявольских кандалов.
— Карен... ты вонючий извращенец... — огрызнулась я. — Не прощу тебя, никогда...
— Вот как? — черноволосый, поправив брюки, проскользил пальцами сверху вниз по содрогающемуся телу. — А как же тогда назвать человека, который ловит оргазм за оргазмом от этого «вонючего извращенца»?
***
В каком-то отдалённом смысле всё вернулось к тому времени, когда меня только приняли в «Роузфорд», никто особо не замечал, класс жил в привычном русле. Сейчас не трогали как недавно, не гонялись по всей школе, не хотели избить или чего хлеще — будто за соседней партой никого не было. Одноклассники наверняка получили инструкции от «короля» и теперь не вмешиваются, лишь наблюдают со стороны и ждут сигнала. Я стала подстилкой Карена Холта. Как же унизительно.
До начала урока химии я безмолвно сидела за партой, зарывшись лицом в ладони. Хотелось оказаться на краю обрыва, закрыть глаза, прислушаться к разбивающимся об острые камни волнам и просто выдохнуть. А вместо этого в мозгу возникали и, словно водоворот, крутились слова этой чёртовой женщины: «Женщина — слабое существо, вынужденное полагаться на мужчину».
— Что за чушь... Так унижаться — ни в жизни!
Я была вся на нервах, поэтому вздрогнула как ошпаренная, когда моё мрачное состояние разрушил требовательный голос учительницы надо мной:
— Так, дети, надеюсь, вы не забыли, что сегодня у нас лабораторная работа?
Студенты недовольно заныли, некоторые удивились неожиданной новости. А кто-то вовсе писал кипятком от радости — ну те, кто от химии балдеют и готовы даже душу дьяволу продать, лишь бы соединить разные химикаты и что-то взорвать посреди класса в результате «удачной» реакции. И как только одноклассники более-менее успокоились, химичка рассказала о задаче, цели и порядке работы над лабораторной.
— Вы будете работать в группах. Так что разделитесь по четыре человека.
Поднялся гомон. Все разбрелись по мини-компашкам: кто подсел к друзьям и приятелем, кто организовал исключительно мальчишечью или девчачью «банду», кто прильнул к своему рангу — в общем, каждый нашёл себе пристанище. Все. Кроме меня. Я осталась сидеть в гордом одиночестве «козла отпущения».
«Фи, вся лицемерная шваль разбежалась, ещё вчера бы они дрались за место рядом и жопу лизали. Ащ, похер как-то. Всё равно нет желания что-то делать. Тело, блин, болезненно ноет от жёсткого стола и "ласк" Карена».
— Какая группа может взять Бэйкер? — произнесла учительница, но никто не среагировал. С минуту стояла тишина, стрекотание кузнечика не хватало.
— Кристиан, у нас есть место, — робко заговорила в тишине Лизи Мэйбрук, поднимая руку.
«Класс, теперь и жалость ко мне со стороны нового «валета», да и экс-джокера, — фыркнула я. — Бесит. Но выбора нет: придётся сесть к Лизи и Яно, вечно тусующемуся рядом с этой рыжеволосой».
И я, не выказывая одобрения, сердито уселась рядом с одноклассницей.
— О! А меня возьмёте? — возник откуда-то голос Холта; не дожидаясь ответа, он сел напротив, рядом с белобрысым.
Так сложилась довольно-таки неловкая ситуация. За оснащённым приборами и всякими растворами в пробирках лабораторным столиком сидели король, валет, девятка и джокер. Согласитесь, странная компания собралась, с людьми, у которых абсолютно никаких связей нет, которые стоят на разных ступенях пирамиды иерархии. Мы не друзья, не враги, мы — никто друг другу, притворяемся одноклассниками, чтобы дольше держать невозмутимую маску игры.
Витающее в воздухе напряжение можно было бензопилой пилить. Никому не хотелось перебивать молчание. Лизи смущённо смотрела в пол, боясь поднять глаза на «короля» и «экс-короля». Яно откровенно скучал, зевал, болтая ногой, слушал химичку. А Карен пялился на меня, сталкиваясь с раздражением. Очень угнетающая обстановка. Весь урок так не просидишь, играя в гляделки. «Выколоть бы глаза, лишь не видеть его рожи».
Я оглянула соседей. Несколько девочек хихикали о чём-то своём, разглядывая что-то в микроскопе. Парни, такие как Пит, придуривались, смешивая одно с другим и подливая это в пробирку напарнику-тихоне, который старался сделать всё идеально и правильно. Ясное дело, что шумное поведение «плохиша» будет замечено преподавателем, который отругал непослушных детей. Химические эксперименты во всю проводились, работа кипела, а мы как сидели компашкой идиотов, не шевелясь и боясь дыхнуть, так и не сдвинулись с места.
Я сделала тяжёлый привлекающий выдох:
— Может, начнём?
Лизи вздрогнула от неожиданности, кивнула, и я подсела к ней поближе. Она стала готовить колбы и объяснять, что к чему, постоянно дёргая Яно, которому лень было даже лениться. Я же старалась делать всё, чтобы не появилось ни единой возможности контактировать с Кареном: разглядывала полученные вещества в микроскопе или помогала смешивать растворы. Любезничала с Мэйбрук, чтобы не застопорить процесс. Но, слава богу, парни отвлекали друг друга разговорам, и Холту было до фонаря эта лабораторная. На какое-то время успела позабыть, что случилось за последние два дня, хотя чувство, что где-то кроется подвох, не покидало.
В конце урока мы собрали мусор, прибрали рабочее место, и я чутка расслабилась, когда поняла, что «короля» и след простыл и что за столь короткий перерыв между парами, он не успеет напасть. И всё же роковой наёб блуждал неподалёку. Шагая по коридору, я напряжённо кусала ногти, оглядываясь по сторонам. Аж смешки школьных чертей, их шушуканье не беспокоили, в этом аду и так хватало дьяволов пострашнее.
И тут кто-то хватает меня сзади и затаскиваешь в ближайший тёмный кабинет.
— Что, кто-то проявил жалость, и ты уже расслабилась? Не думал, что ты такая наивная.
Это был, твою мать, Карен Холт, который очень крепко держал за плечо и не сводил с меня хамелеонских глаз, — чувствовалось, как они прожигают во мне дыру. «Да чем ты недоволен?»
Силой разомкнула его пальцы и одёрнула руку.
— Не неси чушь, — мой взгляд неосознанно опустился вниз, и я вмиг направилась наружу. — У тебя что, круглосуточно стоит?
— Какие мы грубые, — наигранно нахмурился «король» и начал прижимать, закрывая плотнее дверь. — А я-то собирался поощрить тебя, — он замер совсем близко, можно было спиной ощутить его вздымающуюся грудь. — ТА-ДАМ! — пропел Карен, просунув вперёд левую руку.
Перед лицом возникли два длинных пальца, между которыми было зажато что-то розовое яйцевидной формы.
Похоже, теперь придётся наказать тебя. А-я-яй! — снова наигранность в поведении.
— Ублюдок, что ты задумал! — с возмущением отскочила я.
В коридоре донеслись голоса проходящих мимо учеников и преподавателей, которые могли легко услышать нас. В одну секунду Карен схватил меня за запястье и утащил подальше от двери, придавив грудью к окну.
— Будешь сопротивляться — запихну силой, — прошептал «королевский» голос прямо в ухо. — Так что будь паинькой, Крис. Открой ротик, — парень представил к моим губам вибратор, вновь потребовав: — Открой.
Я долго противилась, поэтому Карен насильно впихнул в рот эту штуку, обильно смочил слюной, и, запустив под юбку, а потом и в трусики, ввёл её поглубже в киску. Напоследок чмокнул в висок и произнёс полушёпотом:
— После семинара я помогу тебе вытащить его. А пока подумай, как будешь умолять меня об этом, — он тихо рассмеялся, удалившись.
— Я же не выдержу так полтора часа! — кричала вслед тому, кто уже ничего не слышал.
На семинаре по литературе я была не в состоянии даже сидеть, не то что отвечать на вопросы. Постоянно ёрзала, расползлась на парте, томно дыша и теребя юбку. Слышала каждый стук сердца, эхом разносившийся в голове. В классе было невыносимо душно, или мне так казалось. Всё тело била мучительная судорога, разнося вибрации как волны в бурю, а секс-игрушка, насмехаясь, то замедлялась, то ускорялась благодаря уверенной королевской руке, управляющей спрятанном в кармане брюк пультом. Карен был сама невозмутимость — флегматичность с лицом бесстрастия, переключающая одну скорость за другой. «Он умудряется болтать с учителем в этот момент?!»
Уже несколько раз в голове всплывала идея вытащить на глазах у всех эту штуку, но этот урод был рядом, наблюдал, контролировал — было опасно. Тогда я тихонько поднялась и попросилась выйти. Выходя, я бросила взгляд на Карена, шепчущего комплименты королеве Монике.
В туалете я быстро зашла в одну из кабинок, вытащила чёртов вибратор, выкинув в помойку. Села на унитаз, шумно выдыхая от исчезнувшей дрожи в ногах, животе и вообще во всём теле. Однако напряжение никуда не уходило, внизу всё промокло, как будто села в лужу. Ненавидя себя, я понимала, что сильно хотела большего. Собственных прикосновений было недостаточно. Словно какой-то паразит грыз меня изнутри, усиливая вырывающуюся похоть.
Я достала смартфон и дрожащими пальцами набрала текст:
— «Немедленно приходи в женский туалет».
— «Урок ещё идёт. Возвращайся, капризный ребёнок».
— «Живо!»