бей

— Хорошо, давай сначала. — смотрит исподтишка и уже практически вздыхает, — Эти скобки ты открыла, вот эту двойку под корень засунула, а потом вот эти числа перемножила, — пальцами чертит по коряво выведенным цифрам; нависает над Кристиной.

комната окутана теплым светом лампы; она откидывает их тени на стену и Захарова ненароком засматривается — пальцы индиго плавно перемещаются; длинные, тонкие.

костяшки выпирают, по предплечью вверх раскиданы узоры — она никогда не пыталась рассмотреть их. обводит взглядом, забывается;

— А как это теперь решать? — и сама уже понимает, как жалко выглядит; но не выходит считать, совсем никак.

Лиза сдерживает себя; потому что Кристине нужно больше времени или, быть может, она плохой учитель; в любом случае она пытается проявить все свое понимание;

— Так, хорошо. Здесь мы должны сократить дробь, — зачеркивает что-то; и даже записывает после знака «равно», — А теперь просто поделить.

— Тут я справлюсь, — тянется за Лизу, которая уже успела присесть на стол.

— А без калькулятора? — отбирает, поднимая вещицу вверх; и дергает бровями.

слабо?

Захарова рефлекторно тянется сперва; а потом понимает, что не принять вызов нельзя; у индиго — нет.

смотрит прямиком в зеленые глаза и усмехается; кивает и берет ручку.

— Ты меня бесишь, — приговаривает себе под нос каждый раз, как та с неё потешается. но покорно выполняет, сама не зная, почему.

они ведут себя крайне странным образом; Лиза старательно не замечает убитого взгляда, синяков и криков из соседней квартиры; хотя, кажется, с этими криками и себя похоронить готова, лишь бы больше не слышать;

Кристина делает вид, что не срывается каждый день: не крушит все вокруг и не пьет, чтобы уснуть.

их времяпровождение — сущие уроки; скука и печаль. потому что Лиза дотошна до мелочей — даже на помарки смотрит с отвращением. и потому что Кристина первый свой букварь скурила; путает элементарное и переспрашивает по несколько раз.

но, все же, теперь у Захаровой есть возможность проводить пару часов в относительной тишине; а Лизина квартира наконец обрела хоть какую-то живую душу, помимо хозяйки.

Кристина дописывает; она, наконец, поделила. и это ой как приятно — потому что индиго смотрит с одобрением;

впервые.

хочется заплясать от удовольствия.

— Молодец. — устало потягивается, полностью садясь на стол; — не боишься завтра? — намекает на выступление; на двери шкафа висят выглаженная рубашка и юбка;

— Пиздец боюсь, — откидывается на спинку стула, вытягивает ноги. — Я забуду весь текст.

и страшно; и неприятно от себя; и тошно.

устало вздыхает.

— Ну, давай порепетируем сейчас, — встает, ища на столе распечатанный сценарий, — Я буду за Колю говорить.

у Кристины выходит хорошо; Лиза думает, что Захаровой с ней комфортно. от этой мысли становится не по себе — слишком уж близко она подпустила. потому что это ненадолго; это сейчас все хорошо, а потом она вновь разозлится из-за чего-то и всё встанет на свои места. но думать об этом не хочется; в конце концов, не то, чтобы Захарова была важным элементом жизни. она то есть, то её нет; и Лизе переживать не стоит — Кристина не способна ни ценить, ни уважать. так что, это, пожалуй, разовая акция. Захарова не дура — к экзаменам-то готовиться надо.

— Видишь, все получается, — садится на кровать, складывая ноги по-турецки; — Не нервничай так, а то запоришь выступление, — а сама боится еще больше.

— Давай, еще сейчас расскажи, — злится; не может индиго так просто похвалить; она от природы сука, кажется.

— А в чем я не права? — непонимающе смотрит, недовольна; разве она не правду сказала?

объяснить ей что-то кажется невозможным; словно со стенкой говорить; поэтому, Кристина только ухмыляется.

— Ты такая самовлюбленная, — выплевывает, словно обжигая. и Лиза ненароком задумывается.

— А кого мне любить?

и смотрит злостно-злостно. мол, а ты кто, чтобы меня жизни учить?

— А ты себя любишь, что-ли? — складывает руки в замок и смотрит с насмешкой, — Нахуя тогда режешься?

и Лиза будто падает; поднимает глаза — а в них гниет что-то; и ненависть подбирается выше.

— Кого любишь ты, когда ревешь пьяная на чужой могиле? — загорается, как спичка, — И когда тебя брат пиздит?

голубые глаза наполняются кровью, кажется; сжимает кулаки; считает до десяти. а в груди больно так, будто нож воткнули. и дышать тяжело.

— Завали ебало, блять, — угрожает, а сама в обморок хочет упасть, настолько ноги подкашиваются. — И брата моего не трогай.

— Не я это начала, — кидает листок на кровать. внешнее спокойствие подводит — нога начинает трястись.

— Ты даже минуту не можешь быть хорошим человеком.

— А ты у нас, видимо, премию мира получала, — скалится; отворачивает голову, чтобы не видеть обиженных глаз, — Я не могу быть хорошим человеком с теми, кто меня пиздит.

— Если бы ты не вела себя, будто лучше других, никто бы тебя не трогал.

— Я и не веду себя. — думает, сомневается, — Думаешь, легко, когда у тебя мать шлюха и отец наркоман? Я до сих пор хожу и на меня пальцем тыкают. Про твоих дружков вообще молчу. У меня никого нет и никто меня защитить не может. А ты только и ходишь за своим братом, и никто тебя никогда не тронет. — зависть; изнеможение; ненависть. Кристина только вздыхает, тяжело это; понимать, осознавать и сожалеть; потому что уже поздно, на самом-то деле. — Побудь на моем месте, а потом уже пизди что-то.

— Я не понимаю, — уже с сожалением; с печалью и какой-то растерянностью, — Так сложно отпустить? Ты не можешь просто перестать выебываться и начать новую жизнь? Ты же такая умная, блять.

— Тебе так легко говорить. Сама-то можешь?

— Похуй, — не поймет; не удосужится даже подумать об этом; Кристина знает, что ей, кроме себя, плевать на всех и каждого, — Давай, сделаем русский и я пойду.

и зыркают друг на друга; болезненно говорить на разных языках; Кристина даже задумывается немного — она ведь никогда родителей индиго не трогала; значит, это был кто-то другой. Даже для Захаровой это низко. а Лиза хочет убить в себе что-то живое; потому что она снова не сдержалась; снова надавила на больное, как и всегда, хоть и обещала себе больше так не делать. Вилка ей говорит, что все заслуживают добра и любви. Лиза Вилке верит, потому что у той много друзей, внимания и счастья. и Лиза отчаянно обещает себе тоже стать счастливой.

они теряются в грамматических основах и поговорках. вместе пишут задание и даже разбирают пару пробников; Кристине русский дается лучше остального; Лиза думает, что все, что они могут делать вместе — это уроки. и от этого становится смешно.

***

все бегают и суетятся, расставляя стулья и аппаратуру; кто-то повторяет слова, кто-то настраивает инструменты; их класс орет больше всех — потому что они впервые выступают; и это важно для каждого.

за одиннадцать лет только сейчас общий язык нашли; и только сейчас осознали, как им этого не хватало. словно стая, превратились в друзей-на-одно-мероприятие, но все же, сблизились.

Вилка натягивает черные лосины и причитает о том, что это унизительно. Лиза особо не переживает, ведь её татуировки из-под юбки не выглядывают.

— Блять, мы опозоримся, да? — Малышенко смеется. то-ли защитная реакция, то-ли мандраж.

— Все будет хорошо, не парься. — успокаивает, а сама нервничает.

в их импровизированную гриммерку, которую они устроили на подоконнике за кулисами, заходит статный на вид парень с широкими плечами; он, вроде как, из параллели;

— Вы выступаете четвертыми, после девятого класса, — поправляет свой костюм, рассматривает девушек пару секунд и уходит.

— Мы должны выступить хорошо, а то Мария Константиновна нам оценки занизит.

Мария Константиновна, к слову, бегала по сцене туда-сюда и собирала всех в кучу.

где-то Оля с Альбиной красились, где-то Коля укладывал волосы;

— Я и не знала, что мы можем выглядеть прилично, — обмолвилась Лиза, окидывая взглядом одноклассников;

в зал зашла Захарова и Вилка ткнула пальцем, ударяя Лизу по плечу; она была в короткой юбке; длинные, впервые распущенные волосы, доставали до талии, а белая рубашка оттеняла не сильный, еще летний загар; она подошла прямо к ним, кидая рюкзак на подоконик.

— Кристина, ты похожа на Рапунцель, — Вилка ярко улыбнулась и осмотрела ту еще раз с открытым ртом.

— Заткнись, — закатила глаза и кратко выдохнула. Малышенко рассмеялась, и Кристина даже улыбнулась.

Лиза только думала, как в человеке может сочетаться грубость и нежность так негармонично; как можно выглядеть, словно ангел и раз за разом обрезать свои крылья?

но она лишь повела бровью, когда Захарова принялась переобуваться из кроссовок в туфли.

— Да я б сама тебя трахнула, клянусь, — Виолетта не унималась; её веселило все на свете, но больше всего — злая Кристина; потому что это и правда было забавно — смотрит исподлобья, закатывает глаза, но, по правде, на Вилку она по-настоящему никогда не злилась;

после короткого «господи» Лиза и сама начала смеяться; её забавляло смущение Захаровой. и только Виолетта могла её заставлять краснеть.

— Что? Это комплимент, вообще-то!

Кристина только отмахивается и улыбается; не может она на Вилку злиться.

они садятся на подоконник, дожидаясь своей очереди; концерт начинается, играют фанфары и первый номер проходит под бурные аплодисменты. благо, можно свободно говорить, ведь они далеко от сцены и их никто не видит.

к ним подходит Коля и еще пару одноклассников, говорят, что Вилка будет выходить из другой кулисы и забирают её. а Оля усердно расчесывает и красит губы.

— Так, Андрющенко! — звонкий голос Марии Константиновны эхом разносится и по ушам бьет, — Так ты не выйдешь! Вот это безобразие замазывай, — тычет на татуировку на шее, которая выглядывает из-под рубашки.

женщина берет у Оли их косметичку — на сегодня она общая; достает тональный и спонжик, а Лиза в непонимании рассматривает протянутые ей предметы — она никогда этого не делала.

— Захарова, помоги ей, — и убегает осматривать остальных.

Кристина аккуратно принимает из рук Лизы маленькую упаковку; берет спонжик и расстегивает первую пуговицу рубашки.

вбивает тональный крем по всей шее осторожными движениями; Лиза ненароком смотрит той в глаза — как она изучает проделанную работу и как прикасается пальцами, вымазывая остатки; они встречаются взглядами и там такая неразбериха, что Лиза чуть не дергается.

она предполагает, что Кристине неприятно или что-то еще;

Кристина думает, что Лизе не нравятся её касания.

но Лизе они не нравиться не могут — это самые безболезненные из всех, что Захарова делала.

— Спасибо, — тихо протягивает, отворачивая голову.

Кристина молчит, убирая косметику обратно.

объявляют их класс, Коля уже машет из другой кулисы, чтобы Кристина была готова. и она понимает, что не готова ни разу.

колени начинают подкашиваться, и она устало проводит по волосам.

— Давай, иди, — подталкивает в спину индиго, — Все будет хорошо.

и она выходит, проговаривая текст, заученный до дыр, на самом-то деле. Лиза только гордо улыбается, понимая, что пора брать в руки гитару. зал одобрительно хлопает — выступают они хорошо; Мария Константиновна довольна — её детки, наконец, расцвели.

Кристина забегает обратно на негнущихся ногах — натянута, как струна и руки трясутся.

— Я сейчас блевану, — опирается руками на подоконник, выдыхает громко, — Давай, готовься.

пока одноклассники играют еще две сценки, Лиза вешает гитару на себя; теперь и она хочет блевать. Вилка только держит кулаки показательно, и пусть между ними целая сцена, Лиза чувствует её поддержку.

наконец, и она выходит; они все подпевают Виолетте, держатся за руки и по залу проходит волна восторга: это очень искренне. про школу, про детство, про любовь; и Лиза хотела бы сказать, что любовь витает прямо в воздухе.

***

— Боже, это закончилось! — счастливо улыбаются и обнимаются всем классом.

— Ребята, вы у меня просто умнички! — Мария Константиновна подбегает к ним уже после концерта, когда они собирают свои вещи, — Все ко мне в кабинет.

она купила для них пять тортов и заварила каждому чай в стаканчик; это настолько мило, что Вилка плачет и говорит, что она лучшая. Мария Константиновна плачет вместе с ними.

— Вы у меня впервые такие дружные, я вами очень горжусь, — они сидят полукругом, кто-то даже в обнимку, сдвинув две парты посреди класса. — Хоть под конец выпуска я узнала, что вы у меня еще и талантливые!

все смеются; их берет гордость — самая настоящая.

Кристина только улыбается и впервые начинает думать, что что-то налаживается. индиго сидит, приобнимая Виолетту и внимательно слушает.

хочется в этом моменте раствориться; и чтобы так было всегда — спокойно.

уже собираясь расходиться, Коля напоминает, что сегодня всех ждет у себя. он скидывает адрес в беседу класса и обещает веселый вечер;

девочки возвращаются втроем - переодеться из этого убожества; Вилка идет к Лизе, потому что домой идти нет смысла - её одежда с собой. Кристина молча топает рядом, слушая веселые рассказы Виолетты.

и она хочет задохнуться, когда на пороге её встречает брат, злостно смотря.