Часть II
В дом вошел Участковый один,дабы тот Юрий Фимавич не мешался. По узкому коридору он прошел в комнату,которая по виду была гостиной. Красные обои с желтоватым узором уже совсем состарились,как впрочем и две софы,стоящие параллельно,и широкий стол с шестью стульями. Но мягкое,неяркое,освещение придавало всему этому уют. Участковый громко покашлял,и на этот «зов» прибежала женщина,или правильно будет сказать девушка,лет 20. Когда она полностью была освещена слабым светом,то Участковый смог получше рассмотреть её:Волосы её были темны,глаза,нос и губы небольшие,и поэтому достаточно миловидные;щеки чуть круглы,покрыты румянцем;белое,простое платье с темно-зелёным узором в виде вьющихся стеблей какого-то растения. Но Участковый был человеком дела,не отвлекался на то,что могло ему понравиться во время отдыха.
-Здравствуйте,я Фома Петрович,здешний участковый-,представился он,-один из жителей этого дома стал участником...даже не судебного,а просто разбирательства.
-Кто? И что случилось-то?-спросила девушка.
-Извините,но об этом я буду разговаривать с хозяйкой.
-Так,я и есть хозяйка. Нина Робертовна Тишинова.
-Как?-,удивился Фома Петрович,-Вы же так молоды!
-А вот так. От родителей мне эта собственность осталась. Но вернёмся к делу. Что случилось?
-Эм...тут один писатель и поет...
-Может поэт?
-Экая разница! Так вот,этот человек,имени не припомню,-Участковый потянулся за бумажкой в карман,на которой были написаны нужны имена и данные.
-Татаров?
-...Да,Татаров Тюша Власович-,подтвердил он,посмотрев на бумажку,-А вы его знаете?
-Конечно. Как вы сказали,что вам нужен поэт и писатель,то я сразу вспомнила Тюшу. Он как начал писать,так давай всем об этом твердить. Уже свой поэтический клуб создал,имени себя.
-Тогда,проводите до его квартиры.
-Вы так и не сказал,в чём он провинился.
-Он подписал договор,по которому должен был написать и сдать книгу в срок. Срок этот давно истёк,и вторая сторона договора,печатная компания «Тайга»,требует взыскать с него долг и компенсацию.
-Ой...А что с ним будет-то,коли денег нет? В тюрьму что ли?-тревожно спросила Нина Робертовна.
-Экая вы выдумщица! Тюрьмы и так забиты по крышу. Не хватало там ещё писателей и поетов. Однако штраф ему придётся отработать. Но,возможно,коли есть веская причина,даже штрафу не будет.
-Ладно...Идёмте за мною.
Нина Робертовна сначала искала связку ключей,потом они поднялись по лестнице,а позже искали нужный ключ от дверей второго коридора,находившийся в связке. Пока все эти действия совершали,хозяйка рассказал про писателя и поэта.
«Тюша Власович приехал сюда года два тому назад. Мне он сразу показался приличным молодым человеком. По рассказам Тюши,родной дом его находился значительно южнее Петербурга,ближе к херсонский степям. Всё отрочество он провёл там,потом смог поступить в какой-то лицей. После учёбы где-то работал. И заработав приличный капитал перебрался в наш город. Как я уже говорила,он тут уже второй год. Успел подружиться с некоторыми соседями. Часто гуляет,из-за этого,как я понимаю,книгу он и не успел написать. Хотя,когда я к нему заходила,он писал стихи. Только он ещё не разу не приглашал меня,дабы стихи свои прочитать или просто в гости...»
-Так позовите вы его,-прервал рассказ Участковый.
-А с чего это я должна звать его?
-Экая вы дама! Но ладно,давайте не будем об этом. Какая дверь?
-Слева.
Фома Петрович постучался. Но никто не ответил. «От чего он не открывает. Неужели его дома нет?»-раздражёно сказал он. Тогда решено было навестить одного из друзей Татарова. «Может,Григорий Мемонович знает?»-предположила хозяйка. Служитель закона вместе с Ниной Робертовной пошёл к Григорию Мемоновичу. «Да?»-ответил голос после стука в дверь. «Откройте,это участковый.»-солидно,как требует звание,сказал Фома Петрович. Григорий впустил Участкового,а хозяйка осталась стоять за дверью. Квартира его была в темно-желтых тонах. Окна были закрыты такого же цвета шторами. Множество чашек чая на столе составляли какой-то особый ансамбль. На стенах висели множество рисунков и картин молодых девушек. И не всегда нарисованные девушки были одеты в скромные наряды.
-Григорий Мемонович,понимаю?-спросил уполномоченный.
-Правильно понимаете,это я.-ответил квартирант.
-Здравствуйте. Меня зовут Фома Петрович. Скажите,вы знаете Татарова,Тюшу Власовича?
-Этого темного человека грех не знать,коли живёт он по соседству.
-Темный человек? За что вы его так прозвали?
-Такого пошляка поискать ещё надо!-,смешливо сказал он,-Даже я по сравнению с ним — монахиня из Собора Парижской Богоматери. А почему мы собственно начали разговор о нём?
-Скажите,вы знаете где он сейчас?
-Да гуляет он! Небось дам своей харизмой воспламеняет.
-Гм...Вы знали о том,что он пишет книгу?
-Ха! Естественно.
-Была ли какая-нибудь веская причина,по которой он мог задержать производство книги?
-Знаете,по секрету,Владимир Сергеевич Ле-Фроа-Морозов давал ему немножко опиума.
-То есть,Татаров...
-Ага. Мог долго отходить от этого мирского света.
-Гм...Что же,вы сказал достаточно. Возможно я вас ещё навещу,но пока что до свидания.
-До свидания...
Участковый вышел из квартиры,и сразу обратился к Нине Робертовне,стоявшей чуть по даль: «Проводите меня до Ле-Фроа-Морозова». Хозяйка привела его к жилищу Владимира Сергеевича. Когда он вошёл,то увидел дивную комнату. Бело-голубые обои,дубовый стол,высокий,до потолка,шкаф, и потрёпанная софа были основой интерьера Морозова. Всё остальное представляло собой разные вещицы,разбросанные по всей квартире. Однако,всё это выглядело как «контролируемый хаос»,создавая атмосферу,в которой человек то работает,то ленится,и так поочередно. Сам Владимир Сергеевич был в очках голландской оправой,в темном,немного помятом,сюртуке,и в рубашке,на воротнике которой виднелось пятно то ли от чая,то ли о кофе.
-Здгхавствуйте. Меня зовут Владимигх Сегхгеевич Ле-Фгхоа-Могхозов. Я знаю что вы участковый,но дабы внести ясность в наш диалог назовите имя.-сказал Владимир Сергеевич,произнося букву «Р» горлом,по-французски.
-Моё имя Фома Петров. Я пришел поговорить о вашем друге - Тарасове.
-Тагхасов? Что же этот racaille наделал?
-Видите ли,он задолжал книгу одному изданию...
-Ха. Я так и знал. Он настолько ленив,что даже самый последний fainéant в Пагхиже напишет больше. Вы пгхеставте,за пять месяцев он смог написать лишь один пгхолог! Пять mois! Один prologue! Но,пгхизнать его способности в стихосложении для спгхаведливости пгхидётся. Когда гхечь заходит о поэзии,я даже не смею как-то пгхотивогхечить.
-Что ж,стихи его меня не интересуют. Я ищу причины того,почему он не справился с данной ему работой. И я узнал,что вы давали ему опиум. Это правда?
-Гм...Да,это так. Однако,стоит подметить,что давал я ему кгхайне мало. Для здогховья абсолютно безвгхедно. Твогхческие личности очень...динамичны. Поэтому,иногда они даже впадают в ггхань употгхебления нагхкотических веществ...Но это не суть важно. Вы вгхядли тут по этому,не так ли?
-Я пришёл узнать,есть ли ещё причины невыполнения договора?
-Гм...У него было множество гхазных пгхоектов. Книга была,скогхее sur le troisième plan,т.е не основным его детищем. Довольно тгхудно спгхавляться с таким количеством дел.
-Они были так важны и обязательны?
-Ну,ему пгхиходилось часто отстаивать своё место в местной «лиге» поэтов. Он пгхосто мог лишиться поддегхжки.
-Благодарю вас за информацию. До свидания.
-До свидания,Фома Петгхович.
Участковый вышел из жилища Морозова и подошёл к Тишинове.
-Есть ли ещё у него знакомые?
-Да. Алексей Анимонович Александриев. Правда,его тоже нет дома.
-Предлагаю его подождать...