Глава 4
И он ушел... Даже совсем чужой человек умчался прочь от меня. Хотя, о чем это я? Он для меня совершенно незнакомый человек - просто доктор Хейстингс.
Но его взгляд... Глубокие синие глаза, в которых так и хочется утонуть.
В палате тихо тикают мониторы, то и дело подавая сигнал - напоминание, что я еще жива. И что меня спасли.
Гладкая белая простыня холодит кожу, капельница чуть щекочет вены, и чувствую, как по ним медленно течет прохладная жидкость, оставляя теплую тяжесть наполненности. Ламповый свет в углу бросает длинные тени на стены, а в воздухе витает смесь хлорки и лекарств. В палате, на удивление, я нахожусь одна - ни соседей, ни медицинского персонала. За окном еще сумрак: не рассвел. Сколько же я тут пролежала?
Интересно, уже доложили ли моим родителям, что их «звездная» дочь угодила в клинику с передозировкой? Думаю, и тут я не взлетела, а с треском рухнула вниз. Представляю их лица, если новость просочится в СМИ:
«Кассандра Вандербильт опустилась на самое дно после успешной презентации».
...Элегантный шрифт на первых полосах, ну, конечно. Все как мы любим... Только вот текст под ним будет пахнуть не роскошью, а дешевой бульварщиной.
Но, честно говоря, мне уже не так-то и важно. Вихрь сомнений заглушают совсем другие мысли - его глаза. Синие, как океан, с темной каймой, в которой таилось что-то необъяснимое. Ни разу таких не видела, а может и не замечала вовсе. Это остаточной эффект той дряни? Или побочка от того, чем меня пичкают?
Но его взгляд. Мне не показалось. В нем было что-то большее, чем поверхностное любопытство. Сочувствие? Интерес?
А в голове застряла пластинка:
«Вы поступили с передозировкой...»
Да-да, только я умудряюсь вляпаться в такое. И как теперь это объяснить Эмили?
Черт, я даже не ответила на ее сообщение. Она, наверное, подняла на уши всех детективов штата. Нужно срочно что-то придумать, чтобы не выглядеть полной... Эммм... Неудачницей?
Впрочем, Эми уж точно не назовет меня «неудачницей». Скорее, выскажет тысячу и одну причину, почему так нельзя было поступать. Но уж точно не назовет «неудачницей».
Кстати... Где мой телефон?
Я тянусь к тумбочке, нащупывая холодный металл телефона. Экран все еще темный, набираю PIN. 4:07 утра. И первое, что вижу - десять непрочитанных сообщений от родителей.
Мама: «Кэсси, ты где?»
Папа: «Позвони немедленно.»
Мама: «Мы уже в пути, держись!»
Ни слова от Эмили - наверняка с самого утра на заседании суда. Всегда удивлялась, как она совмещает столько ролей: в жизни - самый добрый человек, лучик солнца, а в зале суда - дьявол в юбке.
Она не знает...и не должна. Не хочу грузить ее своими проблемами.
Глубоко вздохнув, не закрывая диалога с мамой, быстро набираю ответ:
«Все хорошо. Отдыхаю» Позвоню позже.»
Отправляю и с облегчением прижимаю телефон к груди, сжимая ладонь. Взгляд случайно падает на кнопку вызова врача справа от меня.
В голове снова мелькает его образ, и я на мгновение представила, как он сидит сейчас в приемном отделении - одинокий, усталый, но по-прежнему спокойный.
Зажмурив глаза, отгоняя мысли, и снова смотрю на экран. Как объяснить родителям? Не сейчас. Пусть радуются тому, что я жива.
Меня не покидает мысль: мама и папа обещали приехать, но их здесь нет. Может, застряли в пробке? Может приезжали пока я была без сознания? Или передумали вовсе? Еще одна капля сомнений в этом море неуверенности.
Я устаиваюсь поудобнее, опираюсь плечами в изголовье, и позволила себе закрыть глаза. Позволяю себе насладиться секундой безмятежности. Пусть родители узнают обо всем позже. У меня сейчас нет никаких сил выслушивать их недовольства. Да, поступок ужасный, но организму нужен отдых. Эмили тоже ни за что не должна знать и волноваться.
Часы на стене медленно отсчитывают время - 4:12. За окном все так же темно, лишь редкие машины скользят мимо окон, и гул далеких сирен напоминает, что жизнь идет своим чередом.
Стакан воды стоит на тумбочке, но жажда уже почти прошла - важнее другой голос внутри: голос самой себя.
«Кассандра», шепчу я про себя, «ты в порядке. Сегодня ты выжила. И этого достаточно».
Пальцы вновь сжимают телефон. Решено: никаких больше сообщений. Пусть мир подождет.
В этой палатной тишине, среди отвратительного запаха хлорки и лекарств, я впервые за долгое время почувствовала спокойствие.
Завтра будет новый день - и я сама выберу, что показать ему, родителям и, может быть, даже Эмили.
На сегодня этот просторный белый мир принадлежит только мне.